Глава 11

Атлантида

После долгих болезненных лет опыта Кили научилась казаться спокойной на вид, когда внутри всё так и бурлит. Сегодняшнее событие стало настоящим большим финалом всему этому опыту: экзаменом на степень доктора философии по спокойствию во время хаоса.

Она никогда еще не заваливала экзамены и не собиралась начинать теперь. Что сделала бы Гертруда Белл[10]? Не то, что бы одна из знаменитейших женщин-археологов сталкивалась с Атлантидой. Вот Лоуренс Аравийский больше подходил.

Она глубоко, хотя и скромно, вздохнула, изучая группу перед собой. Вооруженные мужчины и женщина, чье лицо покрыто синяками, одетая в – тогу? Простыню? Эта группа была несовместима с виду, но они стояли на самой зеленой траве, которую она когда-либо видела. Нефритового цвета, смешанного с прекрасным изумрудным, становящимся за ними темно-зеленовато-голубым.

За кем именно? Удивительно. Изумительно, в стиле «Алиса спустилась в кроличью нору». Они стояли на старой округлой мраморной платформе возле края того купола, который она видела в своем видении.

Только глубокий синий цвет за куполом. На мгновение она испытала легкий приступ клаустрофобии, ее научный разум рассчитывал давление воды на квадратный дюйм купола.

Густо покрытые листьями деревья росли рощицами на краю поляны, и вдалеке она сумела различить элегантные купола и изящные шпили, которые видела в видении.

Несмотря на намеренно размеренное дыхание, ее легкие сжались при следующем вздохе. Атлантида.

Это, в самом деле, была Атлантида.

Или, по крайней мере, такое место, подобного которому она и представить не могла. Невероятно. Даже запах тут был другим. Экзотичным. Тонкие цветочные ароматы накладывались на буйную, насыщенную зелень. Флора и фауна – подобное представляли древние гедонисты[11].

Вот только это было настоящим.

Лайам теперь держал что-то похожее на старинные кинжалы, хотя она понятия не имела, откуда он их достал. Вероятно, они были припрятаны в его одежде. Ведь в портале не было детектора на металл. Очарованная, она снова посмотрела на кинжалы. Сложный орнамент рукояток датировался, вероятно, …

Сконцентрируйся, идиотка. Сейчас не время пытаться определить дату создания древнего оружия, когда оно нацелено против тебя мужчинами, которые, судя по всему, знают, как им пользоваться. После Лайама она должна была быть готовой, но что могло подготовить ее к такому? Пять высоких мужчин, каждый из которых еще более роскошен, более угрожающ, чем тот, что был рядом с ним.

К тому же, существовала еще и девица в беде позади них.

– Как будто я оказалась на съемочной площадке, – сказала она вслух, надеясь сбросить напряжение, так явно чувствуемое в воздухе. – Кто из вас явился на помощь несчастной девице?

Она слегка улыбнулась и указала на избитую женщину кивком головы, как будто подобное случалось с ней каждый день: вооруженные мужчины, окружившие полуодетую женщину. Женщину, которую явно сильно избили, или же которая попала в серьезную автомобильную аварию.

Одетая в простыню.

Да, многие женщины отправляются водить машину в простыне. Собираясь в Атлантиду.

А у них хоть есть машины? Прежде, чем она успела осмотреться в поисках атлантийского транспорта, женщина в простыне фыркнула, и ее рот сложился в полуулыбку.

– Тиернан Батлер, не несчастная и точно не девица, – сказала она слишком сухо и весело для жертвы. Значит, она была кем-то еще.

Напряжение немного ослабло, и она улыбнулась в ответ.

– Кили МакДермотт, недавно бывшая в штате Огайо. Вперед, соотечественники[12], кто-то еще?

Годы учебы на антрополога, которая дополняла ее археологическое обучение, сделали Кили великолепным знатоком языка тела. Некое, едва видимое ослабление напряжения в позах мужчин значило, что, может быть, ее не ударят одним из этих мечей.

Один из мужчин выступил вперед. Он был таким же высоким, как Лайам, свыше шести футов, и с такими же шелковистыми темными волосами. Этот человек, несомненно, обладал не только властью, но и аристократическими чертами лица под стать. Генерал или лидер. Он был таким же красивым и смертельно опасным, как оружие в его руках, хотя одет был скромно в рубашку насыщенного синего цвета и черные штаны. Он мог быть одет как король или в форму адмирала.

– Я – Конлан, Высокий Принц Атлантиды, – сказал он, и она почувствовала тепло ожиданий, зажженных внутри нее. – Добро пожаловать, доктор МакДермотт. Как вы уже догадались по нашему… поведению, мы оказались не готовы к встрече гостей, – его глубокий голос был вежливым и удивительно невозмутимым, как будто он всегда зависал с друзьями, вооруженными до зубов.

А может быть, так и было, почем ей знать.

Прежде, чем она успела заговорить, принц Конлан перевел взгляд на Лайама, освобождая ее от своего внимания.

– Прошу, отведи доктора МакДермотт и мисс Батлер во дворец.

Второй мужчина, жутко похожий на принца, выступил вперед, качая головой.

– Лучше, если Лайам останется. В зависимости от того, что наблюдает за Джастисом в Пустоте, нам понадобится еще один боец.

Лайам поклонился им обоим.

– Принц Конлан и Лорд Мститель, для меня честь служить вам, разумеется. Однако вы должны знать, что доктор МакДермотт видела Нерея в видении, когда коснулась сапфира…

– Ты имеешь в виду то, как ты сунул его мне в руку. Мы должны это обсудить, – уточнила Кили, аккуратно прерывая отчет Лайама. – Воин или нет, тебе следует знать, что, заставая меня врасплох подобным образом, не заставишь меня с радостью принять приглашение.

Тот, кого Лайам назвал Лордом Мстителем, рассмеялся, и смех изменил его: из сурового воина он стал настоящим, сильным мужчиной. Каждый из них излучал такую сильную сексуальность, что Кили почувствовала, что оказалась в стране фантазий для женщин, которые оставались одни слишком долго.

– Да, СуперКлассный. Определенно, ты плохо себя вел, – сказал Вэн, прорываясь в ее туманные, мыслительные процессы. – Плохо, что времени у меня нет, чтобы услышать всё, – он посмотрел на нее. – Зовите меня Вэн. Могу я называть вас Кили?

– Разумеется…

– Замечательно. Сейчас не самое подходящее время, Кили. Вы же археолог и, как я понимаю, умеете прекрасно отыскивать предметы. Идите строго на север. Вообще-то, просто идите прямо к той группе вооруженных мужчин, спешащих к нам. Вы их видите?

Она кивнула, предположив, что он указывает не неясную туманность, которую она видела на расстоянии на тропе между деревьями справа от них. Значит, атлантийское зрение было сильнее человеческого, отметила она и отбросила эту мысль.

– Возьмите с собой мисс Батлер, когда пойдете, – сказал принц, отпуская ее и поворачиваясь вместе с остальными к странно искаженной, похожей на зеркало, фигуре.

Лайам поклонился ей, его учтивость Старого Света не исчезла, несмотря на явную угрозу.

– Благодарю за сотрудничество, доктор МакДермотт. Мы вскоре…

Крик из группы у зеркальной фигуры прервал его, грохочущий звук прошел по земле, как небольшое землетрясение. Кили раньше сталкивалась с обвалами и почувствовала инстинктивный и здоровый страх перед чем-то, что могло привести к тому, что тонны грязи упадут на нее.

На сей раз, для разнообразия, она была на поверхности, но всё же осмотрелась в поисках строений, которые могли свалиться и задавить их. Не увидев ничего, Кили посмотрела на Тиернан и заметила, что лицо женщины стало мертвенно-бледным, а синяки на лице выделялись ярким контрастом на этой белизне.

– Там, откуда ты, не так уж много землетрясений? – спросила она, быстро подходя к Тиернан. – Может, нам следует воспользоваться их советом и уйти.

Девушка подняла дрожащую руку и показала на что-то.

– Я за то, чтобы убраться отсюда, – сказала она, – но парень с другой стороны того зеркала, кажется, направляется прямо к тебе.

Кили развернулась и снова посмотрела на мерцающее зеркало, или окно, или что-то бы это ни было, и задохнулась, быстро отступив назад. Потому что мужчина, которого она там увидела, покрытый грязью и кровью, хуже того, рычал, как какой-то дикий хищник. Ее научный разум записывал подробности, когда она отпрянула от него. Его длинная, покрытая коркой грязи коса, развивалась за ним, когда он побежал. Меч, который он держал для нападения, сверкал холодным, стальным светом от символов на клинке. Он разбрасывал землю, бежал по ландшафту, которого не могло существовать в реальности, а за ним тащилось что-то, напоминающее упыря.

Хотя она не могла его слышать – барьер, должно быть, сдерживал звук, – но он явно кричал. Зловещее молчание исходило от видения, явно противореча тому, что они видели: его рот был открыт, показались зубы, а жилы на его шее сильно натянулись, как будто он беззвучно кричал. Или, по крайней мере, беззвучно для всех с этой стороны барьера.

Потом она отметила еще одну деталь, и ее осторожное, бесстрастное, научное наблюдение погрязло под тяжестью одного единственного факта. Этот хищник, этот ужасный нападающий, не обращал внимания на вооруженных мужчин вокруг окна, а смотрел прямо на нее. И каким-то образом, он выглядел знакомым.

Пустота

Сначала был лишь слабый проблеск света. Потом Джастис и Фарнатий увидели вдалеке что-то, напоминающее портал. Сначала спотыкаясь, а потом двигаясь всё быстрее, они направились к тому, что, вероятно, было свободой – или просто миражом.

Джастис теперь мог видеть Кили. Ее вид воспламенил и потряс те остатки рассудка, которые на краткое время принесли ему смех и свет от его меча. Его центр благоразумия сознавал, что это мог быть еще один мираж. Фальшивый оазис, присланный Анубизой, чтобы пытать его.

Она делала это прежде, Посейдон знал. Отправляла ему видения его собратьев-воинов из Семерки, видения, сходные по виду на то, как они теперь стояли у входа. Конлан и Вэн, братья, которых он не мог признать. Кристоф, довольный своим обычным плохим поведением. Алексиос, стоящий твердо, несмотря на шрамы, оставленные Анубизой у него на лице и в душе во время его пленения. Даже Аларик, с которым Джастис так часто обменивался резкими репликами.

Все они стояли там, перед Кили. Стояли перед женщиной, которая, он знал, принадлежала ему. Он покачал головой, отрицание и ярость столкнулись на боевом поле его разума. Кили принадлежала ему. Не плод воображения, втиснутый в его разум Анубизой.

Кили была его женщиной. Его спасением.

В любом случае, это видение было другим. Здесь не было ни Бастиена, ни Дэнала, самого молодого. Бреннан тоже отсутствовал. Его спокойное поведение было на переднем плане всех фальшивых видений, которые Анубиза посылала ему прежде. Бреннан оставался для нее загадкой, и однажды она, смеясь, сообщила Джастису, что намерена эту загадку разгадать. Сначала Джастис играл по правилам. Делал вид, что перешел на ее сторону, заявлял о жестокой ненависти к правлению своего брата. Все эти годы он служил принцу Конлану. Его силой заставили притворяться, что он не был королевским отпрыском по крови, текущей по его венам, будучи всего лишь наполовину атлантийцем. Его заставили отказаться от матери Нереиды.

Ближе.

Он бежал и бежал, а вход, казалось, становился больше по мере приближения к нему. Ближе и ближе. Она подошла ближе, и ее вид почти выбил почву у него из-под ног. Он забыл о Фарнатии позади него.

Забыл про Анубизу.

Существовала только Кили с ее рыжими волосами, зелеными глазами и мягкими, сочными губами. Он выкрикнул ее имя.

Она посмотрела на него, прямо в глаза, и вздрогнула. Хотя он был далеко от нее, но увидел ее реакцию и на мгновение возненавидел ее. Он ненавидел ее и всё же не ненавидел, она была его. Чего бы это ни стоило, он будет ею обладать.

Разум взывал к нему, мелькая во тьме его души. Здравый ум попытался прорваться в покрытую шрамами его психику. Она могла бы спасти нас, считал он. Она могла бы спасти нас от нас самих. Но перемирие, давным-давно установленное между его атлантийской половиной и половиной Нереида, было разбито, когда он нарушил заклятие во влажной пещере под горами.

Две стороны его натуры – обе альфа, обе доминирующие – сражались за контроль над его разумом. Он знал границы своих сил атлантийца, но только пробовал ряд возможностей в качестве Нереида. Или он станет сильнее, чем когда-либо, или его рассудок разрушит сам себя о каменистую землю поля боя, проходившего внутри его разума.

– Кили, – закричал он, – мы идем за тобой.

Продолжая бежать, кричать, он удерживал ее изумрудный взгляд своим собственным. Она боялась, он видел. Она испугалась, и какая-то маленькая, чужая часть его едва ли не радовалась ее страху. Отвращение к самому себе душило его. Разве Пустота настолько изменила его? Отвратила от обязанностей?

От чести?

Но она не отступала. Не отворачивалась от него. Не побежала, как будто поняла, что бегство только вызовет его инстинкт охотника.

Может быть, она подумала, что его собратья воины защитят ее. Может быть, один из них уже заявил на нее права. Эта мысль оказалась для него подобной копью в живот, и он споткнулся и упал на камни, чувствуя, как кожа на его руках и лице разрывается. Он не обращал внимания на боль. Не обращал внимания на кровь. Это было неважно.

Снова поднявшись, он не обратил внимания на попытки Фарнатия догнать его, проверив только, чтобы его хватка на мече не ослабла.

Нереидская часть его души просто выла, а кипящая ярость, растущая в нем, пока не достигла взрывоопасной силы. Не зная или не тревожась насчет того, что могло произойти, Джастис сорвал чары, которые он так жестко установил вокруг своей Нереидской половины так долго.

Магия Нереид, так долго отрицаемая, вырвалась вперед. Сила Нереид захватила его, едва не уничтожив. Ураганной силы ветра закружились вокруг него в суровом пейзаже, подняв камешки, размером с голубых китов, как детские игрушки. И потом бросили их о землю с разрушительной силой.

Позади Джастиса, Фарнатий кричал от страха, но продолжал бежать даже быстрее, чтобы догнать его. Джастис осознал это на периферии сознания, в какой-то части себя, которая не была ветром, силой, яростью. Он бежал, теплая кровь стекала в его глаза из порезов на лбу. Должен добраться до нее. Она была настоящей. Она была реальностью.

Она была его реальностью, и если он сможет завладеть ею, то будет исцелен.