2015-06-30
200
Безопасный дом ничем не отличался от других домов на улице: еще одна бетонная коробка с небольшим садом при входе, укрытым растущим снежным одеялом. В середине двора стояла ива, прогнувшаяся под тяжестью навалившего на нее снега и льда.
— Ну что, — сказал Миллер, паркуясь за побитым «рено». — Пошли делать эксклюзив.
Отношение репортера к Труповозу самым драматическим образом изменилось, как только Логан рассказал ему историю о случае на дороге. Бернарда Данкана Филипса больше не нужно было подвешивать за яйца, пока не оторвутся. Отныне он был жертвой общества безудержного потребления, которое было готово без зазрений совести освободиться от душевнобольного человека и бросить его на произвол судьбы.
Бернард Данкан Филипс был извлечен из постели громадной женщиной-констеблем в гражданской одежде, которая беспардонно стащила его по лестнице и поставила перед репортером. Миллер умел разговорить собеседника: он помог Труповозу ощутить себя очень важной персоной и одновременно создал непринужденную атмосферу. А в это время шикарный цифровой диктофон тихо вел запись, брошенный небрежно на середину кофейного стола, видавшего лучшие дни.
Они обсудили блестящую академическую карьеру, разрушенную смертью матери Труповоза, деликатно поговорили о душевном недуге и смерти миссис Труповоз-Старшей, спаси Господь ее грешную душу. Логан не услышал ничего нового, все было в досье, поэтому потягивал крепчайший чай, подливая его из треснутого коричневого заварного чайника. Считал розы на обоях. И голубые шелковые банты. Между розовых полосок.
Но только до того момента, как Миллер упомянул имя Лорны Хендерсон, мертвой девочки из строения номер два. Логан сразу насторожился.
Но Миллер, даже несмотря на то, что он был настоящий профессионал, не смог вытрясти из Труповоза больше, чем инспектор Инш. Эта тема заставила Труповоза разнервничаться. Взволновала.
Это нехорошо. Это были его мертвые вещи. А они их забрали.
— Да ладно, Бернард, — сказала констебль в гражданской одежде, в очередной раз заваривая чай. — Что ты так нервничаешь?
— Эти вещи мои. Они украли мои вещи! — Он вскочил и швырнул на пол тарелку с диетическим шоколадным печеньем. Она разлетелась вдребезги. Пара сумасшедших глаз уставилась на Логана. — Вы полицейский! Они крадут мои вещи!
Логан на миг задержал дыхание.
— Они должны были их забрать, Бернард, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Помните, что мы пришли к вам с человеком из муниципалитета? От них людям было очень плохо. Как вашей маме. Вы помните?
Труповоз зажмурил глаза и заскрипел зубами. Ударил себя кулаками в лоб:
— Я хочу домой! Это мои вещи!
Женщина-констебль отставила в сторону чайник и начала успокаивать неопрятного возбужденного мужчину, словно тот был маленьким мальчиком, поранившим колено.
— Ш-ш-ш… Тише, тише… Ш-ш-ш… — шептала она, поглаживая Труповоза по руке пухлой ладонью с множеством колец на пальцах. — Все в порядке. Все будет хорошо. Ты здесь вместе с нами, ты в безопасности. С тобой все будет в порядке.
Медленно и неуверенно Бернард Данкан Филипс сел на край стула, левой ногой раздавив печенье.
После этого эпизода интервью пошло вкривь и вкось. Как бы осторожно Миллер не задавал вопросы, у Труповоза они вызывали шквал отрицательных эмоций. И он снова и снова возвращался к одному и тому же: он хотел домой; они украли его вещи.
Городской пляж Абердина был замерзшим и пустынным. Гранитно-серые волны Северного моря с грохотом ударялись в бетонные глыбы, едва различимые в ревущем снежном шторме, на десять метров вверх взлетали фонтаны брызг, и ветер разносил их во все стороны.
Большинство владельцев частных магазинчиков и заведений не потрудились открыться этим утром. Они посчитали, что в магазинах с товарами для туристов, развлекательных павильонах и перед киосками с мороженым очередей не будет. Миллер с Логаном сидели за стеклянной витриной «Инверснеки кэфей», поедали сэндвичи с жареным беконом и пили крепкий кофе.
— Черт, все псу под хвост, — сказал Миллер, убирая с ломтя поджаренного хлеба полоску жира. — После такого ты должен кормить меня завтраком. И никак иначе.
— Но ты ведь что-то нашел для себя! — возразил Логан.
Миллер бросил полоску жира в пустую пепельницу и пожал плечами:
— Да, он, черт бы его побрал, совершенно съехал с катушек. И я заявляю это со всей ответственностью и во весь голос… Как насчет того, чтобы это стало сенсацией?
— Ну, я на многое не надеялся, — сказал Логан. — Просто чтобы всем стало известно, что он не убивал маленькую девочку. Он этого не делал, и нам пришлось его выпустить.
Репортер откусил приличный кусок и, жуя, проговорил:
— У твоего босса, наверное, дела идут совсем хреново, если он послал тебя просить о такой мелочи.
Логан разомкнул губы, но ничего не сказал.
Миллер подмигнул:
— Хорошо, Лаз, я и с этим могу кое-что сделать. Придадим этому барахлу фирменный миллеровский лоск, так сказать, прикосновение царя Мидаса. На первую страницу дадим рентгеновский снимок. Закажем в отделе иллюстраций что-нибудь на тему «ребенок сбит автомобилем „вольво“». Рожу какого-нибудь мужика. Но до понедельника это не выйдет. Смотрел ящик сегодня утром? Они вышли на охоту. Твоего начальничка к тому времени уже вышибут с работы. Труповоза выпустил. Второй раз.
— Труповоз не убивал этого ребенка, — заметил Логан.
— Не в этом дело, Лаз. Народ видит, что случаются неприятные вещи: маленькие мальчики в канавах, мертвые девчонки в мусорных мешках, детишек во все дырки используют, слева, справа и отовсюду. Кливера отпустили, хотя все знали, что он этим занимался. А сейчас и Труповоз вышел. — Он откусил еще кусок сэндвича. — И с их точки зрения, он виновен.
— Да не убивал он никого!
— Сейчас правда никому на хрен не нужна. И ты это знаешь, Лаз.
Логан мрачно согласился. Некоторое время они молча ели.
— А как продвигается твоя вторая история? — наконец спросил Логан.
— Которая?
— Ты сказал, что не будешь заниматься расследованием дела Джорди-без-коленей, потому что у тебя есть кое-что получше.
— А… это. — Миллер отхлебнул кофе, посмотрел на снег за окном, на волны, на беснующееся море. — Не так чтобы очень хорошо, — наконец прибавил он и погрузился в молчание.
Логан выдержал паузу, чтобы не получилось так, будто он очень настаивал на этой информации, и спросил:
— Ну? Так что это было?
— А?.. — Миллер очнулся от задумчивости. — Да так. Прошел слух, что на рынке появился чувак, который занимается особыми вещами. Чем-то, что не каждый может предложить.
— Наркотики?
Репортер покачал головой:
— Нет. Скот. Живой товар.
Прозвучало это достаточно глупо.
— Что? — Логан ухмыльнулся. — Свиньи, куры, коровы и прочая живность?
— Нет, совсем другой живой товар.
Логан откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на неразговорчивого журналиста. Его лицо, раньше напоминавшее открытую книгу, стало непроницаемым.
— И какой же живой товар предлагает этот парень?
Миллер пожал плечами:
— Все молчат как сволочи. Но так, что становится понятно. Наверное, женщин, мужчин, девочек, мальчиков…
— Но ведь нельзя вот так просто взять и купить человека!
Миллер посмотрел на Логана снисходительно:
— Ты что, только вчера родился? Да человека можно купить без проблем! Прогуляйся по правильным улицам в Эдинбурге, и купишь все, что захочешь. Оружие, наркоту. И женщин тоже. — Он наклонился и шепотом прибавил: — Разве я не сказал тебе, что Молк-Нож возит шлюх из Литвы? И как ты думаешь, что он с ними делает?
— Думаю, он сдает их напрокат сутенерам.
Миллер горько засмеялся:
— Да, конечно сдает. Нанимает и продает. А на слегка испорченных по вине магазина ты можешь даже получить скидку. — Он увидел недоверие в глазах Логана и вздохнул: — Смотри, шлюх в основном покупают сутенеры. Потом одна откидывает копыта от передоза, и ты опять идешь к Молки, в его «кэш энд кэрри». И берешь замену. Еще одну почти новую литовскую шлюху по самой низкой цене, торг уместен.
— О господи! — выдохнул Логан.
— Большинство этих несчастных девиц не говорят по-английски. Их покупают, подсаживают на героин, потом отправляют на панель, используют и выбрасывают на улицу, когда они совсем сгнивают и становятся неспособными удовлетворять клиентов.
Они сидели молча, слышалось только шипение кофейного аппарата и отдаленные звуки шторма за окном, проникающие через двойные окна.
Логан не собирался идти в управление. Так он сказал себе, когда Миллер подбросил его к Каслгейт. Он собирался заскочить в «Одбинз», взять пару бутылок вина, пива и усесться дома перед камином. Книга, вино и заказать чего-нибудь к чаю.
Но ноги сами привели его в унылый вестибюль штаб-квартиры полиции, и вот он уже стряхивает тающий снег с пальто на линолеум.
Как всегда, его ожидала стопка сообщений от отчима Питера Ламли. Логан старался не думать о них. Все-таки воскресенье: он вообще не должен здесь находиться. Он просто не выдержит еще один безнадежный телефонный звонок. Логан сел за рабочий стол и взял в руку фотографию Джорди Стефенсона, пытаясь прочесть что-нибудь в его мертвых глазах.
Рассказ Миллера о женщинах на продажу заставил его задуматься. Кто-то в Абердине хочет купить женщину, а тут как раз появляется Джорди, представляющий одного из самых крупных в стране торговцев живой плотью, всегда к вашим услугам. Может быть, бизнес и не тот же самый — строительство не проституция, но какая разница…
— Здорово ты облажался, а, Джорди? — сказал он, глядя на сделанную в морге фотографию. — Притащился сюда из самого Эдинбурга, думал, что работенка так себе, плевая, а закончил, плавая вниз лицом в гавани, да еще с отрубленными коленями. Даже взятку не смог дать члену земельного комитета. Хотел бы я знать, сообщил ты своему боссу о том, что кто-то здесь хочет купить женщину? За наличку. И без лишних вопросов.
Отчет с результатами вскрытия Джорди все еще лежал непрочитанным на его рабочем столе. За всем, что свалилось на этой неделе, просто не нашлось времени. Логан взял со стола папку и начал ее листать. В это время зазвонил его мобильный телефон.
— Слушаю, — сказал Логан.
— Сержант? — Это был инспектор Инш. — Вы где?
— В управлении.
— Логан, у вас что, дома нет? Разве я не приказал вам взять очаровательную девочку-констебля и хорошенько ее развлечь?
Логан улыбнулся:
— Да, сэр. Простите, сэр.
— Все, вы опоздали.
— Сэр?
— Собирайтесь — и в Ситон-парк. Мне только что позвонили: нашли Питера Ламли.
У Логана екнуло сердце.
— Понял.
— Я буду там через… О господи, да там за окном просто снежная буря. Минут тридцать ехать буду. А то и сорок. Никому не сообщать, сержант. Никаких мигалок, сирен, никакого шума. Понятно?
— Да, сэр.
Летом Ситон-парк был очаровательным местом: широкие зеленые лужайки, высокие взрослые деревья, сцена для оркестра. Люди приходили сюда на пикник, рассаживались на лужайках, играли в футбол, занимались любовью под кустами. По ночам их там грабили. Парк находился поблизости от общежитий Абердинского университета, поэтому там всегда можно было найти наивных приезжих молодых ребят, в карманах у которых водились деньги.
Сегодня погода была такая же, как в фильме «Доктор Живаго». С наступлением дня небо так и не прояснилось, просто нависало над городом, серое, как и утром, и сверху падал снег и засыпал все вокруг.
Логан обошел парк; за Логаном, прячась от ветра и снега, шагал одетый, как эскимос, полисмен. Целью была небольшая бетонная постройка в центре парка, с одной стороны облепленная снегом. Зимой общественные туалеты не работали. И каждый, кому приспичило, мог справить нужду под кустом. Логан и полисмен зашли за угол, обрадовались, что ледяной ветер дул там слабее. Вход в женскую половину находился в небольшой нише.
Дверь была приоткрыта; большой латунный замок висел на одной петле, другая была вырублена. Логан открыл дверь и зашел внутрь женского туалета.
Там было даже холоднее, чем снаружи. Двое полицейских в форме присматривали за тремя тепло закутанными ребятишками, лет от шести до десяти. Дети выглядели одновременно возбужденными и очень уставшими.
Один из полицейских, увидев Логана, сказал:
— Кабинка номер три.
Логан кивнул и прошел дальше.
Питер Ламли был мертв. Логан это понял, как только открыл окрашенную черной краской дверь. Ребенок лежал на полу, обняв унитаз, как будто дружески его утешал. Под холодным светом яркие рыжие волосы казались бледными и безжизненными, веснушек почти не было заметно на восковой бело-голубой коже. Задранная футболка закрывала лицо и руки мальчика, спина и живот его были открыты. Больше никакой одежды на нем не было.
— Бедный ребенок…
Логан нахмурился, разглядывая обнаженное тело мальчика. Подойти ближе он не мог, поскольку опасался занести мусор на место преступления. Питер Ламли отличался от малыша, найденного в канаве у реки. Тела его не коснулось разложение.
Общественный туалет начал заполняться людьми. Сразу после приезда медика и экспертов-криминалистов появился ругающийся на чем свет стоит краснолицый инспектор Инш. Криминалисты, как и положено, прибыли в своей униформе, оставив белый фургон со всем снаряжением рядом с собором Святого Макхара, чтобы не привлекал внимания. Инш сбил снег с ботинок, криминалисты и все остальные натянули белые комбинезоны, дрожа от холода и жалуясь на проклятую погоду.
— Ну и в чем причина? — спросил инспектор Инш, когда дежурный медик закончил осмотр, освободился от комбинезона и попытался вымыть руки в одной из раковин.
— Несчастный мальчуган мертв. Не могу сказать, как долго. Он здорово заморозился. Такая погода играет скверные шутки со старым добрым rigor mortis. [10]
— Причина смерти?
Доктор вытер руки о подкладку своего шерстяного пиджака и ответил:
— Можно спросить подтверждения у Снежной Королевы, но, по-моему, это выглядит как удушение веревкой.
Инш вздохнул:
— Как в прошлый раз… Признаки сексуального насилия? — прибавил он, понизив голос, чтобы его не услышали живые дети.
Доктор кивнул, и Инш еще раз вздохнул.
— Ну что, вперед. — Доктор надел утепленную куртку и застегнул молнию до подбородка. — Если я вам больше не нужен, то я, пожалуй, отвалю туда, где потеплее. В Сибирь, например.
После того как факт смерти был установлен, к работе приступили криминалисты, натянув резиновые перчатки. Они поднимали волоски, посыпали поверхности порошком для выявления отпечатков пальцев. Фотограф щелкал, видеооператор снимал всех и вся. Они не делали только одну вещь — не трогали тело. Никто не хотел вызвать гнев патологоанатома. За то время, пока Логан не работал, Исобел завоевала солидную репутацию.
— Всего лишь неделя прошла, не так ли? — спросил Инш у Логана, когда они наблюдали за работой криминалистов. Логан подтвердил это. Инспектор достал из кармана пакет с мармеладными человечками, предложил остальным угоститься. — Вот ведь кровавая неделька выдалась… — Он положил в рот конфету и, жуя, прибавил с сарказмом: — Вы не собираетесь взять отпуск в ближайшее время? Чтобы подождать, пока улучшатся показатели криминальной статистики?
— Твою мать… — Логан засунул руки в карманы и постарался не думать о том, как будет выглядеть отчим Питера Ламли, когда они ему скажут о том, что нашли.
— Что насчет них? — Инш кивнул на трех ребят, постепенно синеющих от холода в переполненном женском туалете.
Логан пожал плечами:
— Они сказали, что делали снеговика. Один захотел пописать, зашли сюда и нашли тело. — Он всмотрелся в них: две девчушки восьми и десяти лет и мальчонка лет шести. Брат и сестры. Все курносые и кареглазые.
— Бедные детишки, — проговорил Инш.
— Не такие уж и бедные, — заметил Логан. — Как вы думаете, каким образом они здесь очутились?.. Они взяли отвертку сантиметров двадцать длиной и выдолбили на хрен петлю вместе с замком. Проезжавший патруль застал их за этим занятием. — Он кивнул на двух замерзших полицейских. — Если бы ребята их не заметили и не задержали, эти малолетние засранцы свалили бы по-тихому.
Инш перевел взгляд на ежившихся от холода полицейских:
— Патрульная машина? В центре Ситон-парка? В такую погоду? — Он нахмурился. — Вам не кажется это слегка притянутым за уши?
Логан снова пожал плечами:
— Так сказали патрульные, и они на этом настаивают.
— Кхм-м-м…
Под взглядом Инша полицейские стали беспокойно переминаться с ноги на ногу.
— Полагаете, кто-нибудь мог видеть, как избавлялись от тела? — сказал он наконец.
— Нет. Не думаю.
— Да. Мне тоже так кажется.
— И поскольку тело сюда не притащили, значит, оно лежало здесь давно. Труп подпирал дверь кабинки изнутри. Значит, это убийца так его уложил, чтобы оно дверь подпирало. Он был уверен, что тело надежно спрятано. Готов был вернуться за ним, если бы ему захотелось. Он не заявил во всеуслышание о своем трофее.
Дьявольская улыбка появилась на лице инспектора.
— Это значит, что он вернется. Наконец-то нам представился шанс поймать этого ублюдка!
Тут появилась доктор Исобел Макалистер, одетая в толстое шерстяное пальто; она вошла в туалет в облаке снега и отвратительного настроения. Стоя на пороге, оглядела присутствующих, и лицо ее еще больше помрачнело, когда она заметила Логана. Выглядело это так, будто она зуб против него имела: Логан не только испортил ей вечер, но и доказал, что она ошиблась в определении причин смерти девочки, заключив, что ее забили до смерти. А Исобел никогда не ошибалась.
— Инспектор, — сказала она, совершенно игнорируя человека, с которым когда-то спала, — мы можем закончить это побыстрее?
Инш показал на кабинку номер три, и Исобел пошла туда, шаркая резиновыми сапогами, чтобы осмотреть тело.
— Это мне так кажется, — прошептал Инш, — или здесь на самом деле стало еще холоднее?
Вечером они оповестили родителей Питера Ламли. Мистер и миссис Ламли не сказали ни слова. Как только появились Логан с инспектором Иншем, они все поняли. Они сидели рядом на диване, держа друг друга за руки, пока инспектор Инш произносил ужасные слова.
Не произнеся ни звука, мистер Ламли поднялся, снял с крючка пальто и вышел.
Проводив мужа взглядом, миссис Ламли разразилась рыданиями. Психолог поспешила подставить ей дружеское плечо, чтобы порыдать вместе.
Логан с Иншем тихо удалились.
План был простой. Каждый, кто имеет доступ к месту преступления, должен хранить молчание. Количество сотрудников, наведывающихся в женский туалет в Ситон-парке, будет сокращено до минимума, петли отремонтируют, замок снова навесят. Тело будет скрытно вывезено, за местом постоянно будет наблюдать пара полисменов из безопасной и утепленной полицейской машины, стоящей неподалеку, с хорошим обзором подходов к туалету. Непрестанно падающий снег скрыл многочисленные следы подошв возле туалета, все вокруг опять стало ослепительно-белым, не осталось даже намека на то, что там кто-то был. Троих детей не станут обвинять во взломе и проникновении, при условии, что они будут держать рот на замке. Никто не должен знать, что найдено тело Питера Ламли. Убийца возьмет свои ножницы и вернется за «сувениром», тут-то его и арестуют. Что здесь может пойти не так?
Миллеровскую хвалебную статью о трудной жизни Бернарда Данкана Филипса, известного также как Труповоз, поставили на четвертую полосу, рядом с информацией о новом тракторе и благотворительной распродаже подержанных вещей. Это была хорошая статья, даже несмотря на то место, где оказалась. Миллер изобразил Труповоза симпатичным персонажем, чье умственное заболевание было вызвано трагической смертью матери. Интеллигентный человек, отвергнутый обществом и пытающийся, как умеет, наладить отношения с этим странным миром. Миллер все подводил к тому, что полиция Грэмпиана вроде как хорошо понимала, что делала, когда отпускала его на свободу.
И если бы это была единственная статья, которую Миллер написал для утренней «Пресс энд Джорнал», в штаб-квартире полиции все были бы просто счастливы.
Но нет, на первой странице была помещена вторая статья Миллера, под броским заголовком: «ДЕТОУБИЙЦА НАНОСИТ ЕЩЕ ОДИН УДАР! ТЕЛО МАЛЬЧИКА НАЙДЕНО В ОБЩЕСТВЕННОМ ТУАЛЕТЕ!»
— Как, мать его, он это узнал? — Инш ударил кулаком по столешнице, так что подскочили все чашки и бумаги, что были на столе, а также все, кто находился в комнате.
План поймать убийцу, возвращающегося за «сувениром», был официально обосран и ремонту не подлежал. Каждая чудовищная деталь была описана на первой странице «Пресс энд Джорнал» с интонациями возмущения и ярости.
— Это была самая удачная возможность схватить ублюдка до того, как он убьет еще раз! — Инш схватил газету и потряс ей, показывая всем первую страницу. — Мы могли его поймать! И сейчас еще один ребенок будет убит только из-за того, что какая-то сволочь не может держать свой проклятый рот на замке.
Он с силой отшвырнул газету от себя, она ударилась о стену, и страницы разлетелись в разные стороны. За инспектором стоял одетый в форму инспектор Напье, выглядевший как рыжеволосая Смерть в черном балахоне, но без косы. Он не произнес ни слова, просто мрачно смотрел из-под насупленных бровей, как кипятится инспектор Инш.
— Я вам скажу, что я сделаю, — сказал Инш, роясь в карманах. Он достал толстый коричневый кожаный бумажник, открыл его и вытащил пачку денег. — Тот, кто назовет мне имя информатора, получит это. — Он бросил деньги на стол.
На мгновение все затихли.
Логан вынул бумажник и добавил всю свою наличность к деньгам инспектора.
И понеслось: полисмены, детективы, сержанты начали опустошать свои карманы и бросать деньги на стол. Когда все закончили, на столе не было свободного места, хотя сумма собралась не слишком значительная.
— Это, конечно, прекрасно, — сказал Инш с кривой улыбкой, — но мы все еще не знаем, кто у нас трепач.
Все медленно вернулись на свои места; инспектор смотрел на подчиненных со все более отчетливым выражением одобрения на лице. Выражение лица инспектора Напье было труднее определить: глаза его рыскали по лицам присутствующих, искали признаки вины и все чаще останавливались на Логане, отчего тому становилось все неуютней.
— Хорошо, — кивнул Инш, — либо среди нас есть жалкий врун, который думает, что если он войдет в долю, то сорвется с крючка, либо миллеровский информатор работает где-нибудь в другом месте. Я надеюсь на второе. — Улыбка сползла с его лица. — Потому что, если это кто-то из нашей команды, я лично его распну. — Он уселся на край стола. — Сержант Макрай, раздайте задания.
Логан зачитал фамилии, по группам. Сначала тех, кто отправится прочесывать засыпанный снегом парк. Следующей команде поручается поквартирный обход, они будут спрашивать, не видел ли кто, как прятали тело. Все остальные остаются в управлении и отвечают на телефонные звонки обеспокоенных граждан. Звонки начались сразу же, как прошла информация о том, что Труповоз освобожден из-под стражи. Просто удивительно, как много людей тут же вспомнили, что видели его тележку на колесиках поблизости от тех мест, где пропали дети.
Наконец утреннее совещание закончилось, все потянулись из комнаты, бросая мрачные взгляды на кучу денег на столе; лицо каждого полицейского было таким же мрачным, как погода за окном. Наконец в комнате остались только Напье, Логан и инспектор Инш.
Инспектор рукой смел деньги в большой коричневый пакет из плотной бумаги и написал на нем большими буквами: «ДЕНЬГИ ЗА ИНФОРМАТОРА». После этого спросил:
— У кого какие мысли?
Логан пожал плечами:
— Может, кто-нибудь из криминалистов? У них доступ ко всем трупам.
Напье нахмурился:
— Если вся ваша команда сбросилась, это не значит, что они не виновны. Информатором может быть любой из них. — Он проговорил последние слова, в упор глядя на Логана. — Любой.
Инш задумался, лицо его было хмурым и непроницаемым.
— Мы могли его схватить, — сказал он наконец, заклеивая пакет. — Мы следили бы за местом, и он вернулся бы.
Логан кивнул. Они могли его взять. Напье продолжал внимательно смотреть на Логана.
— Ну, как бы то ни было, — сказал со вздохом Инш, пряча пакет с деньгами к себе в карман, — просим прощения, инспектор. В девять часов вскрытие, и мы с сержантом Логаном не хотим опаздывать. А то его бывшая подружка подвесит нас за одно место.
Внизу на первом этаже Логан и Инш нашли Исобел Макалистер в ее обычном окружении. Ее новый длинноволосый дружок кружил возле нее в своей обычной, женоподобно-придурочной, манере. Три студента-медика стояли рядом навытяжку с открытыми блокнотами в руках, готовые узнать о том, как следует наилучшим образом разделывать убитого четырехлетнего ребенка. Исобел сухо поприветствовав инспектора, на Логана она даже не взглянула.
Обнаженное тело Питера Ламли лежало в самом центре стола, бледное, восковое и очень-очень мертвое. Студенты строчили в своих блокнотах, любовник Исобел жеманно улыбался, она же резала, осматривала, извлекала и оценивала. История была точь-в-точь такая, как с Дэвидом Ридом, только тела не коснулось разложение и гениталии были на месте. Задушен похожим шнуром, возможно, с пластиковым покрытием. Твердый негибкий предмет вставлен в тело после смерти.
Еще один ребенок на мраморном столе в морге.
Когда Логан вернулся после вскрытия в свой кабинет, там никого не было. Логан чувствовал тошноту. Мертвое лицо Джорди Стефенсона смотрело на него со стены. Два дела. И по обоим никакого результата.
На подносе для писем лежал присланный криминалистами пухлый конверт с надписью: «ДЕТЕКТИВУ-СЕРЖАНТУ ЛАЗАРЮ МАКРАЮ».
— Банда ублюдков, — проговорил Логан.
Он опустился на стул и вскрыл конверт. Внутри был отчет, в котором половину нормальных слов заменили полутонной жаргона, который невозможно было расшифровать. И гипсовый слепок следов зубов.
Логан вытащил слепок из пакета и нахмурился. Здесь точно кто-то облажался. Это должен был быть слепок следов зубов на теле Джорди. И они должны были совпасть с зубами Колина Маклауда. Но слепок, который Логан держал в руке, мог получиться только при одном условии: если бы Колин Маклауд был оборотнем. Без нескольких зубов.
С растущим чувством ужаса Логан взял непрочитанный отчет о вскрытии. Описание укусов было вполне определенным.
Он закрыл глаза и выругался.
Спустя пять минут он уже выскакивал из двери, волоча за собой удивленную Джеки Ватсон.
«Терф'н Трэк» выглядел так же недружелюбно и отвратительно, как и в прошлый раз. Падающий снег не придал виду конторы праздничности; наоборот, приземистый бетонный блок с магазинами казался еще более мрачным, чем обычно. Констебль Ватсон припарковала разъездную машину на стоянке перед зданием, и они с Логаном остались сидеть в ней, вглядываясь в метель за окном и ожидая подтверждения от патрульной машины, которая должна была занять позицию на заднем дворе. Для патрульных это была работа не по профилю, но они единственные оказались свободными.
Кто-то постучал в стекло автомобиля, и Логан чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Под снегом стоял нервного вида мужчина с укрепленным на руке специальным кожаным нарукавником. Логан опустил стекло, и нервный мужчина сказал:
— Это… эта овчарка… она очень большая? — По лицу его было видно, что он очень надеялся услышать отрицательный ответ.
Логан протянул слепок следов зубов инструктору из собачьего питомника, чтобы тот сам посмотрел. Инструктор вздохнул:
— Понятно… Большая. И зубов много.
Логан вспомнил седую голову собаки.
— Если это хоть немного успокоит, — проговорил он, — могу сказать, что пес очень старый.
— Ах-ха… — произнес инструктор и погрустнел еще больше. — Большая собака, опытная и много зубов.
В руке у него был металлический шест с крепкой пластиковой петлей на конце, и он слегка постукивал ей по голове, так что капли воды залетали в салон машины.
Радио прохрипело, что патрульная машина заняла позицию. Пора было идти.
Логан ступил на скользкую парковку. Констебль Ватсон первой совершила короткое путешествие от машины до «Терф'н Трэк», прижалась спиной к стене рядом с дверью, дубинка в руке, все как в кино. Засунув руки глубоко в карманы пальто, с опущенными плечами и красными от ледяного ветра ушами, Логан направился к ней, за ним последовали, поскальзываясь, два инструктора из собачьего питомника.
Подойдя к дверям, оба инструктора встали у стены, так же как Ватсон, и крепко сжали в руках металлические шесты.
Логан посмотрел на них и покачал головой.
— Ребята, не стройте из себя Старски и Хатча,[11] — сказал он и спокойно открыл дверь.
Изнутри вырвался шквал оглушительного шума. Логан переступил порог, и в нос ему сразу ударил запах мокрой собачьей шерсти и самокруток. Секунду глаза привыкали к полумраку. По углам, над длинным деревянным прилавком, мерцали экраны телевизоров. Оба транслировали одни и те же собачьи бега, картинка прыгала, звук хрипел, но зато на полную катушку.
Четыре человека сидели на треснувших пластиковых стульях, уставившись в телевизионные экраны, и вопили во все горло:
— Давай, ленивая сволочь! Беги!!!
Отчаянного Дага видно не было. Его овчарка спала, развалившись на полу, возле небольшого электрического обогревателя, свесив набок язык. От влажной шерсти пса шел пар.
