Глава 25. Я подъезжаю к воротам школы чуть раньше восьми

ДЖОН

Вторник, 10 октября 2006 года

Я подъезжаю к воротам школы чуть раньше восьми. Для меня это чудовищно рано и в обычный день, а уж тем более в свободный от работы. Как правило, в выходные я из дому носа не показываю до полудня. Но я не в курсе, когда в школе начинаются уроки, а поскольку единственное место, где я могу встретиться с Конни, - ворота школы, то пришлось сделать над собой усилие. Было бы гораздо проще связаться с ней по телефону, но у меня не сохранился ее номер. Даже не помню, чтобы стирал его. Настолько под конец она ничего для меня не значила.

Я сижу в машине и наблюдаю, как подходят и уходят озабоченные мамочки. Когда-нибудь я тоже захочу заниматься собственными детишками. Моя святая обязанность - передать следующему поколению фантастические гены, доставшиеся мне. Одно время я подумывал завести ребенка от Андреа, но этому не суждено было случиться - надо сказать, к счастью. Конни, без сомнения, думает, что мне на роду написано стать приходящим папой, но я хочу совсем не этого. Однажды, когда я для того созрею, я обзаведусь семьей и детьми.

Наконец появляется Конни. Я выжидаю. Позволяю ей завести дочь в школу, а когда она выходит, выскакиваю из машины и встаю у нее на пути.

- Привет, - улыбаюсь я.

Она смотрит растерянно, словно в первое мгновение не может вспомнить, кто я.

- Привет. - И ни слова больше.

- А где малышка?

- По вторникам и четвергам Флора ходит в садик, чтобы я могла работать.

Очень удачно. А я-то ломал голову, как нам справиться с присутствием крохи.

- Выпьешь кофе?

- Нет. - Конни собирается уходить.

Для нас это уже становится ритуалом и меня нисколько не тревожит. Мы сказали друг другу все, что хотели, так? Нет, не так. Мы не сказали друг другу и половины всего, но она вряд ли это осознает. Я могу еще двадцать минут держать машину на парковке. Нисколько не сомневаюсь, что сумею уговорить ее выпить кофе за десять минут. А может, и за пять.

- А как насчет круассана? Наверняка из-за спешки ты не успела позавтракать.

- Ха! - вырывается у Конни. Судя по виду, она не меньше меня удивлена своим восклицанием.

- Что? - спрашиваю я.

Она застывает на месте.

- Знаешь, как мне хотелось услышать от тебя что-нибудь подобное? Чтобы ты пригласил меня выпить кофе. Сказал что-нибудь, что-нибудь, ведь это бы значило, что тебе хочется поговорить со мной, а не просто трахнуться.

В этом вся Конни. Она совершенно не способна оставаться хладнокровной и не раскрывать карты. Она такая эмоциональная, страстная, не исключено, что кто-нибудь мог бы назвать ее переменчивой. Мне очень важно воспользоваться этим изъяном в ее характере.

Я развожу руки в примирительном жесте и по-мальчишески пожимаю плечами. Этот прием очень хорошо смотрится. Я пользовался им бессчетное число раз, и он всегда срабатывал, даже в более мрачных ситуациях, чем запоздавшее приглашение позавтракать.

- Что ж, говорят, тот, кто ждет, получает желаемое.

Конни хмурится и снова пытается уйти от меня. На этот раз медленнее, не так решительно.

- Спасибо, я уже позавтракала. Никогда не выхожу из дому без завтрака, как бы ни спешила. Льюк всегда следит за тем, чтобы я поела. Ему прекрасно известно: иначе я становлюсь злыдней.

Понятно. Она хочет подчеркнуть, что муж знает ее гораздо лучше, чем я, что я не знаю чего-то, что должен знать, или забыл то, о чем она сказала мне миллион лет назад, и прочее, прочее, прочее. Просто не девушка, а обвинитель. Но это к делу не относится. Меня обнадеживает тот факт, что она готова ссориться со мной. Это указание на некую зацепку, которой я могу воспользоваться.

- А прежде ты никогда не завтракала.

Это замечание, вроде бы вполне невинное, конечно же заряжено иным смыслом. Конни заливается краской.

- Я всегда слишком торопилась уйти из твоей грязной квартиры, - неубедительно бросает она.

- Я ее продал. Купил другую, в Марлоу. Очень славная. Никаких паршивых запахов, - улыбаюсь я. - Квартира просторная. Выходит окнами на реку, - спокойно продолжаю я. Смысл: я повзрослел, у меня появились деньги. Я не прошу ее выйти за меня замуж, просто даю понять, что отношусь к тем, за кого охотно пойдет замуж любая.

- Не страдаешь от наводнений?

Ну вот, пожалуйста, типичная женская реакция. Заявляет, будто ненавидит меня, знать меня не желает, но интересуется, не подтопляет ли в наводнение мою квартиру.

- Нет, я принял все возможные меры для защиты от наводнений. - Подтекст: я человек взрослый и ответственный. Сообщение получено. Вижу, что она немного расслабилась.

- Далеко добираться, - замечает Конни.

- Мне приходится разъезжать по всей стране. Так что не имеет особого значения, где у меня база. На сегодняшний день фирма снимает для меня квартиру рядом с Кенсингтон-Хай-стрит, пока я делаю работу для Би-би-си.

- Очень хорошо.

- Да.

Своего рода домашняя беседа сделала свое дело. На время она забывает, что нужно опасаться меня, и чуть ослабляет свою защиту.

- Так как насчет кофе? - спрашиваю я.

Я уже произвел рекогносцировку местности. Не хотелось упустить свой шанс, пригласив ее в заурядную кафешку с пирожными и безвкусным кофе. В Ноттинг-Хилле есть вполне пристойный «парижский» бар, который всегда был классным сам по себе. Но недавно его обнаружили любители модных журналов, обитающие неподалеку, и теперь в нем полно журналистов из изданий, специализирующихся на сплетнях. Хотя сегодня утром здесь еще практически пусто (слишком рано), на нем лежит некая печать богемной роскоши, которую, я знаю, Конни обязательно почувствует. Дополнительный плюс в том, что это кафе декорировано под подобные заведения, которые находятся в артистической части Парижа на левом берегу Сены. В общем-то, что надо. Мы с Конни впервые сблизились в Париже. Там мы провели фантастические ночь и день. Боже, если я это помню, то она-то уж точно не забыла. Наверняка может назвать, что мы ели и во что я был одет.

- Приятное местечко, - говорит она, осматриваясь вокруг. Здесь расставлены стеклянные столики и плетеные стулья, на стенах развешаны рекламные объявления, призывающие пить горячий шоколад.

- Ну что, стоило ехать сюда?

Можно было дойти и пешком, но мне хотелось, чтобы она ощутила запах кожи в салоне моего автомобиля. Женщины утверждают, будто марка автомобиля для них не имеет значения. Может, так и есть, но я-то знаю, что новая кожа автомобильного кресла - надежный афродизиак. Кому не нравится запах богатства?

Мы садимся, и Конни вертит в руках меню. Целую вечность ждем, когда подойдет официант и примет наш заказ. Он француз и думает о более высоких материях, чем обслуживание посетителей. Я прошу принести круассан, йогурт, свежевыжатый сок и горячий шоколад - хочу растянуть нашу встречу. Конни заказывает чашечку черного кофе.

- Могу предложить тебе бокал шампанского, - предлагаю я. - Здесь принимают заказы на спиртное в любое время.

- Не смеши, еще нет девяти.

- Нужно же выпить, чтобы отпраздновать или помянуть, - словом, за памятную дату. В этом месяце исполнилось восемь лет со дня нашей встречи.

- Семь лет. - Я различаю раздражение в ее голосе.

- Знаю.

- В прошлом месяце. - Конни вздыхает и на мгновение кажется усталой. - Послушай, давай сменим тему. Ни к чему обсуждать все это. Я могу посидеть здесь с тобою только по-дружески, а не... сам знаешь.

- Как бывшая возлюбленная.

Конни хмурится.

- Ты не опоздаешь на работу?

- Сегодня сачкую.

- Очень зрелое решение.

- Выходной у меня оформлен совершенно официально, со всеми подписями и прочим, - заверяю я.

Она бросает сердитый взгляд. Трудно сказать, что разочаровало ее больше - вера в то, что я не изменился, или доказательство того, что все-таки изменился.

Угрюмый официант со стуком ставит на стол мой шоколад и кофе Конни; несколько капель расплескивается на столик.

- Настоящий гарсон, - улыбается Конни, немного оттаивая.

- Обожаю Париж, это мой любимый город, - замечаю я.

- Врешь, - усмехается она. - Это просто слова. Если бы мы... сам знаешь... в Богнор-Риджис[23], ты бы сейчас уверял меня, что это твой любимый город.

- Париж действительно мой любимый город, - настаиваю я, но тоже со смехом. Я рад, что она видит меня насквозь. Я был бы очень разочарован, если бы она проявила тупость.

- А я больше всего люблю Лас-Вегас, - констатирует она.

- Правда? Ты меня удивляешь. А мне казалось, ты ненавидишь блеск и суету. Разве этот город не пустышка?

- Он такой, каким ты хочешь его видеть. Я люблю свободу, которую он предоставляет. Мы с Льюком еще раз повторили там свои обеты. Это было очень романтично.

Она бросает на меня взгляд из-под ресниц. Отлично исполнено. Но чего она ждет? Моих поздравлений? Первую клятву перед алтарем она произнесла в присутствии пары сотен родственников и друзей, но это не помешало ей их нарушить. Неужели она думает, что меня отпугнет совершенное по-быстрому повторное венчание в Неваде? Я молчу с минуту и перехожу к делу:

- Ты говорила Льюку про нашу встречу?

В одно мгновение ее лицо и шея вспыхивают ярким румянцем. Да, такой вот результат. Бывшим любовникам никогда не удастся соврать друг другу, особенно в таких вопросах. Вам обоим прекрасно известны пределы, до которых готов опуститься твой партнер.

Конни чуть заметно качает головой.

- Смотри, Конни, умалчивание - штука опасная.

- Я не хотела огорчать его без надобности, - чопорно и неубедительно говорит она.

- Ты никогда этого не хотела.

Она бросает на меня сердитый взгляд:

- Вовсе ни к чему заставлять его переживать.

«Может, и ни к чему, но это неизбежно. Видишь ли, мы с тобой люди не очень порядочные». Я не произношу это вслух, иначе Конни кинется к двери. Она уже не такая отчаянная, как прежде. Вот они, последствия материнства. С прибытием моего завтрака ситуация вернулась в цивилизованное русло. Я начинаю есть, а она кладет в кофе огромную порцию сахара и размешивает его.

Я не верю в любовь. По крайней мере, лично для себя. Я верю в некую химическую реакцию между двоими людьми. Из-за этого, а вовсе не из-за любви люди идут на безумства. Однако звучит не слишком красиво, отсюда и самообман. Между нами реакция невероятной силы. Она почти физически ощутима, можно почувствовать ее вкус и запах. Конни поправляет волосы и облизывает губы то ли осознанно, то ли нет. Кто знает? Да и какая разница? Умышленные это движения или нет, но они вызывают у меня сильную эрекцию - как в прежние времена.

Я добродушно ее поддразниваю. Раздаются ее смешки. Мои глаза смеются. Конни снова и снова смотрит в них.

Когда я ей подмигиваю, она ахает чуть ли не во весь голос. Суть в том, что вместе нам весело. Мы понимаем друг друга. Мы оба люди общительные, живые, увлекающиеся и аморальные. Кроме того, у нас есть общее темное прошлое, а ведь нет ничего соблазнительнее, чем грязный секрет, особенно твой собственный.

Мы оживленно болтаем на протяжении всего завтрака. Никаких неловких пауз. Мы оба тщательно стараемся ни во что не углубляться. Мы не говорим ни о чем более личном, чем гороскопы, но заново узнаем друг друга вполне по-современному, интересуясь, кто за кого болел во время последнего телевизионного реалити-шоу и почему. Мы смеемся над последним скандалом, связанным с обменом двух знаменитостей женами. Мы вспоминаем о том, кто из известных кинозвезд все еще болтается не у дел. Я ощущаю явную теплоту, которой не было во время нашего вечернего разговора в баре или у школьных ворот. Мне нравится наша дружеская болтовня. Она одновременно и успокаивает, и возбуждает.

Она спрашивает:

- Так что ты собираешься делать в свой выходной?

- Провести его с тобой, - спокойно отвечаю я и жду, что она ответит.

- Не выйдет. Ты спятил.

Я был бы разочарован, если бы она сразу согласилась.

- Я не могу провести с тобой целый день.

Она смотрит на меня, и ее глаза молят о понимании. Держу пари, она надеется, что я вот так просто возьму и уйду отсюда, от нее. Она хочет, чтобы я прекратил искушать ее, но напрасно надеется на мое сочувствие. Ей прекрасно известно, что я на это не способен.

- С какой стати мне хотеть провести с тобой день?

- Я неотразим.

Для тебя, Конни. Особенно для тебя.

Она замолкает. Берет сумочку и начинает теребить ручки. Взвешивает все за и против. Я делаю официанту знак принести счет, оставляю на столе деньги с очень хорошими чаевыми и веду ее к своей машине.