Елена Живова 5 страница

Ник был без маски, и я, подумав пару секунд, закинула свою маску обратно в рюкзак и захлопнула дверь.

Протянув Никите шоколадку, я другой рукой приложила палец к губам. Никита с недо-умением взял плитку, а я тем временем освободила вторую шоколадку от упаковки и ста-ла аккуратно заворачивать в нее браслет с внешней и внутренней стороны. Никита ошалело посмотрел на меня, но потом, кивнув, быстро замотал свой браслет. Я вкратце рассказала Никите все: о Тиме, о том, что современные компьютерные оснащены специ-альной программой, усыпляющей тех, кто смотрит запрещенку, рассказала обо всем, кроме Варвары.

- В ближайшее время не встречаемся и не перезваниваемся. Насчет фольги – спасибо, – усмехнулся Никита, – а мы поступаем по-другому. Мы встречаемся в одном месте, кото-рое находится вне зоны доступа – там не берет. Это Силикаты – нынче они не в моде. Не-которые там даже живут. Спаси Бог, сестренка. Завтра же иди к психологу, будь умницей – старайся не дать ей повода упечь тебя на реабилитацию. Во всем соглашайся, не спорь, ничего не говори о появившихся сомнениях. Звони, если что-то срочное. С Лелей я свя-жусь сам. Вечером, после работы, загляни в свой рюкзак, в правый боковой карман. Я по-ложил туда старый мобильный телефон 3G формата, триджик, и наушники. В частотном диапазоне 900 МГц мобильников третьего поколения сейчас никто не сканирует, их давно все выкинули и забыли. Ты сможешь лишь только прослушать диктофон и mp3 файлы песенок из прошлого. Прослушай диктофон, но не раньше, чем когда будешь готова ко сну! Все. Пора, – с этими словами Никита, поцеловав меня в висок, стащил фольгу с браслета и закрыл дверь своего минилана.

Я подобрала фольгу, скомкала ее, положила в рюкзак и тоже поплелась к своему аппара-ту. Кажется, снова начала болеть голова.

Когда я вышла из лифта, то физически ощутила злость Аленки, которой почти всю сего-дняшнюю работу пришлось выполнять одной.

Тим, увидев меня в приоткрытую дверь, ухмыльнулся, поманил пальцем, и я покорно по-шла к шефу, Тимкиному отцу.

- Геннадий Борисович, добрый день. Сожалею, что подвела Вас. С удовольствием лягу на реабилитацию – я знаю, что совершила незаконный поступок, – сказала я прямо с порога, решив не тянуть, заплетающимся от страха языком.

- Ты?!... Ты, – прошипел он, – знаешь ли ты, что из-за тебя я получил выговор, и нас ото-двинули на целый месяц?!

- То есть через неделю редакция, как планировалось, не поедет в Учетное Управление вживлять чипы? Из-за меня? – спросила я, стараясь выглядеть как можно более подавлен-ной.

- Да, милочка, да. Из-за тебя я лишился своего доброго имени, и, скажу тебе откровенно, если бы не Тимоша, я бы тебя не на реабилитацию отправил, а сразу на эвта-усвоение! - сказал он, стараясь чеканить каждое слово, из-за чего изо рта его то и дело вылетали кап-ли слюны.

Я вздрогнула, но тут вмешался Тимофей:

- Ладно, пап, забей, у нас все впереди, месяцем раньше, месяцем позже – не суть важно, а Настя нам нужна – такого креатива больше нет и не будет, ты же знаешь! Иди, Ася, Аленка там уже рвет и мечет.

Зайдя в системную компьютерную, я почувствовала, как все начало снова расплываться перед глазами, но, взяв себя в руки, мужественно принялась за работу. Часа через три по-дошел Тим:

- Ты к психологу сегодня или завтра?

- Сегодня я никакая, не знаю, как до дома долечу. Спать хочу, и глаза болят. Сегодня вы-сплюсь, а завтра на консультацию, – ответила я, потирая переносицу, чтобы не смотреть ему в глаза.

- Не понял? К психологу не идешь, но и меня не приглашаешь? – поднял брови Тим.

- Девушка больна, дай ей выздороветь, Тимочка! Будь джентельменом! А пока она лечит-ся, поедем ко мне! Я сделаю тебе массаж, у меня есть старинное тайское масло! – промурлыкала Аленка, засовывая ладошки в задние карманы джинсов Тимофея. Прижавшись к нему всем телом, она повернула ко мне голову и показала язык.

- Развлекайтесь, ребята. Но учти, Тим, приду в себя и наверстаю упущенное! – сказала я, глядя в монитор.

- Ась, что-то ты совсем на себя не похожа, – покачал головой Тим.

- Я же говорю: из-за того что без маски ходила, траванулась. Тим, отпусти меня сегодня, а завтра буду хоть за троих работать! Плохо мне! – взмолилась я, и Тимофей сдался:

- Лады. Можешь сваливать. Но завтра чтоб к десяти была, не позднее. Сколько проблем из-за тебя, Ася, – он покачал головой и, одарив Аленку долгим поцелуем, сказал ей:

- До вечера. Буду в семь, – после чего вышел из системной, даже не взглянув на меня.

Еще три дня назад я бы ревела в подушку – такое у нас с Тимом случалось не в первый раз, но сейчас на душе был мир и покой.

Я быстро сохранилась, закинула в рюкзак флэшку и, подмигнув Аленке, побежала к лиф-ту.

- Убери хотя бы за собой свои капсулы из-под кофе! – закричала мне вслед Аленка.

Но я, проигнорировав ее занудство, даже не обернулась. В конце концов, пусть сама уби-рает – основную работу делаю я, она лишь занимается доработкой, а бонусы нам начис-ляют одинаковые.

Глава 7. Чипы. Мифы и реальность

И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, по-ложено будет начертание на правую руку их или на чело их,

и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это на-чертание, или имя зверя, или число имени его.

Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; чис-ло его шестьсот шестьдесят шесть. (Откр. 13, 16-18)

Оказавшись, наконец, дома, я разделась и приняла душ - а то снова забуду, и записалась на завтра к психологу. Потом выпила мутно-коричневый холодный чай с глюкозой и, за-валившись с новым полным пакетом крекеров на кровать, достала маленький чехол.

Интересно. Это точно был старенький Nokia. Я надела наушники, нажала «плэй», засуну-ла в рот первый крекер, но тут услышала вызов.

Звонила Вероника. Я судорожно выключила диктофон и убрала телефон с наушниками под подушку: нельзя допустить, чтобы Вероника увидела Никитин раритет – интересно, откуда он у него? Изображение на экране встроенного, во всю стену, телевизора трансли-руется замечательное, техника, как говорится, на грани фантастики. Отвечать на звонок не хотелось. Но не ответить было нельзя.

- Привет, дорогая! Ты все еще сердишься? А я вчера, представляешь, сдуру без маски хо-дила, теперь голова раскалывается! – защебетала я, нажав «ответ».

Прямо на меня с огромного экрана смотрела Вероника. Лицо ее было недовольным.

- Ты дома? Буду у тебя через час. Разговор есть, – сказала она, и я испугалась.

Я совсем не была готова видеть ее сейчас и тем более что-либо обсуждать.

- Ничка, я с работы слиняла, Тимку этой выдре Аленке отдала, чтоб выспаться. Видишь – лежу. Голова кружится. Давай завтра. Я к шести к психологу, в половине восьмого дома буду? – спросила я.

- Завтра может быть поздно, – ответила Вероника, и, помедлив, добавила, – Ладно. Я еще позвоню.

Я, отключившись, еще раз подумала о том, что все-таки люди, принявшие чипы, становятся странными. Будто исчезает в никуда что-то свойственное исключительно им – они становятся похожими друг на друга. Это называется «становятся совершенными», но как бы это ни называлось, оно, совершенство, всегда пугало меня – тот безотчетный страх перед чипованными, как мы их называли, у меня возобновлялся после того, как кто-то из моих знакомых принимал чип – человек становился другой! Не знаю, совершенный или нет, но – другой! Тот, кто был – он исчезал, а в оболочку словно вселялся, вживлялся вместе с чипом, некто неведомый и страшный. Раньше, до принятия чипа, Вероника была своевольной, дерзкой, но добродушной, а сейчас стала какая-то механически-невозмутимая и одновременно злая, что раньше ей было совсем не свойственно.

Почему-то чип предоставлялся человеку как награда, и лишь избранные могли себе это позволить – они всецело соглашались вверить свою жизнь в руки Правителя. До приня-тия чипа людям полагалось носить браслеты.

Браслет получает каждый гражданин Мирового Государства в момент рождения, а каж-дый пятнадцатый шестоднев нужно посещать Учетное Управление, где браслет проверя-ется на целостность. В случае необходимости его могут поменять: в результате порчи или, например, если он стал слишком тесен.

Всем свободным гражданам Мирового Сообщества дается испытательный срок – от 1 го-да с момента достижения совершеннолетия. Тот, у кого идеальная история ношения браслета, удостаивается чипа…

Я вздрогнула – ход моих мыслей прервал голубоватый свет, осветивший комнату – теле-визор, вмонтированный в стену, включался автоматически, когда передавали «Новости».

Вздохнув, я включила звук. Один из известных чиновников, не выговаривающий букву «р» (у него получалось что-то типа «гх»), хищно скалив белые, безупречные зубы, чека-нил:

- Индивидуальные браслеты ушли в прошлое – их давно научились перепрограммировать. Имея всего лишь браслет, а не чип, вы являетесь находкой для любого террориста или религиозника – с вас легко могут снять браслет, воспользоваться вашими бонусами, информацией! Сколько людей пострадало от рук мошенников, хакеров и других преступников! Глупо отказываться от чипа! Чип – вот идеальное решение любой, абсолютно любой проблемы! Борьба с коррупцией с помощью чипов – единственный способ навести порядок! С помощью чипирования чиновников и сотрудников спецслужб на всех опасных объектах тоже можно обеспечить безопасность, потому что в этом случае ни посторонние, ни террористы не проникнут на секретные объекты!

Вам обеспечена абсолютная безопасность: каждой организации будут давать лишь часть базы: у медиков – только медицинская база, у страховшиков – только страховая, и про-чее! Таким образом, посторонние лица никоим образом не будут допущены к Вашей лич-ной информации!

А должники? Сколько сейчас заемщиков, которые не платят? Всем, кто берет кредит, не-обходимо вживлять чип, и проблем не будет, как не будет и кризиса. Ведь именно из-за таких людей случаются экономические кризисы. Они должны отрабатывать долги, и кон-тролировать их можно лишь с помощью чипов!

А дети? Сколько во все времена пропадало детей! И лишь мы с вами живем в то счастли-вое время, когда этого можно избежать! Чипируйте ребенка, и волноваться за него не бу-дет смысла: вы будете в курсе, когда он прогуливает школу, когда впервые попробует наркотики, и сможете принять меры!

Не только дети, но и взрослые пропадают без вести, и единственный шанс избежать этого – вживить микрочип!

Я уже не говорю о том, что каждому из нас чип может спасти жизнь, ведь никто не за-страхован от того, что потребуется срочная медицинская помощь! Ваша группа крови, информация о том, на какие лекарства у вас аллергия – все это будет записано в микро-чип, и врач в любую секунду будет иметь доступ к этой информации, даже если вы в тот момент будете без сознания!

Вздохнув, я прошептала:

- Что же… логично. Только почему же тогда все-таки есть люди, которые против вживле-ния чипов? Ведь, если вдуматься, чипирование абсолютно всех людей приведет к тому, что никто не будет совершать противоправных нарушений, иными словами – к порядку? К порядку… какому порядку? К тому порядку, в котором мы сейчас находимся? Иными словами, к беспределу…

Выключив звук телевизора, я надела наушники, включила диктофон на старом мобиль-ном, услышала голос Ника и, усмехнувшись, покачала головой:

- Жесть. И он про чипы!

- Примерно в 2005-2007 году по старому летоисчислению, когда еще не было Единого Мирового Правительства, в некоторых странах людям пытались вводить электронные чи-пы. Сначала – лишь в медицинских целях, например, диабетикам.

И вдруг я услышала голос Пашиного отца. Он опять говорил о рецепторах и чипах, но без дрожи в голосе, как тогда, на дне рождения Паши. Я поняла, что они с Ником специально сделали эту запись еще тогда...

- Так чипы и есть те самые кнопочки, о которых Вы рассказывали, Федор Яковлевич, ко-торые контролировали организм человека, даже когда он спит? – переспрашивал Никита Пашиного отца.

- Да, но чипы затем, к 2011 году также по старому летоисчислению, стали предписывать для обязательного ношения работникам некоторых военных структур. А потом, то ли в связи с возмущением православных, которых в то время было много – почти 30% населе-ния, то ли из-за каких-то технических проблем, а может, из-за пробуксовки с биосовмес-тимостью разработка наночипов была заморожена и перестала афишироваться. Тем бо-лее что на тот момент наше общество было еще недостаточно развращенным, оно не было готово купиться на все прелести чипизации. Программы разработок и дальнейшие испытания чипов срочно засекретили.

Тогда хотели ввести наночипы всем поголовно – без огласки, через прививки или якобы взятие анализа крови, но, к счастью, их затея не удалась.

- Понятно, – прокомментировала я. Сначала подцепили народ, как воблу на крючок, про-давая мобильники, браслеты, а сейчас вернулись опять к обычным электронным чипам.

Голос Никиты ровно звучал из динамика стареньких наушников триджика:

- Много лет происходит постепенное, но постоянное формирование привязанности людей к гаджетам. Человеку уже сложно отказаться от всего, что его окружает, от привычной информационно-цифровой среды, человек без чипа не сможет быть членом общества. Членом электронного концлагеря, где он постоянно отслеживается. Вдумайтесь: если человек пойдет против общества, он будет наказываться – отследить его будет элементарно, чип, как раньше мобильный телефон, обнаруживается системой той же сотовой связи и показывает, кто и где находится. Но чип отличается от мобильного телефона тем, что его нельзя отключить самостоятельно, по своей воле, или просто выбросить. От него уже невозможно избавиться, он стал настолько совместим с живыми человеческими клетками, что даже не отторгается организмом, как когда-то, в старину, отторгались пересаженные донорские органы. Наши браслеты практически исполняют функцию чипов.

Когда первая попытка внедрить людям чипы не удалась и индивидуальных браслетов еще не было, каждый имел паспорт и личные карточки. В то время люди уже начинали заду-мываться о происходящем, и этой катастрофически массовой чипизации не произошло. Сейчас пути назад уже нет – Пророчество сбывается.

Много лет все спокойно живут и не задумываются о том, куда «Виндоуз» постоянно от-сылает какие-то файлы? Никого это не заботит, а ведь это и есть то самое глобальное ин-формационное общество – рабство. Уже давно работавшие с Единым Мировым Компью-тером знали, кто куда заходит, на какой сайт, на какой форум, с кем общается.

Сотовые телефоны уже тогда работали как Джи Пи Эс навигаторы, и местонахождение каждого было известно в любой момент.

Чип, сам по себе, кроме уникального кода и возможности коннектиться с устройствами, никакой информации не несет, но позволяет записывать в специальный лог-файл, нахо-дящийся на удаленном сервере, каждый шаг чипированного.

Откройте Апокалипсис Иоанна Богослова. Эта книга сегодня актуальна, как никогда! Эта книга о нас с вами. Она о кризисе. Кризисе человеческого рода. Это предупреждение нам о том, что человечество ждет возмездие, когда оно станет пренебрегать Заветом Божьим. Потому что мы, люди, нарушили созданный Творцом нравственный порядок, в результате которого наше же зло возвращается к нам – это неизбежность. Возмездие рано или поздно приходит, и у каждого из нас есть выбор.

С кем вы? Со светом или с тьмой? С истиной или ложью? С Богом или антихристом, Пра-вителем? Вы свободны – выбирайте. Выбирайте сейчас. Потом будет поздно.

Когда несколько лет назад людям начали рассказывать сказки о том, что чип – это свобо-да, что человеку станут не нужны кошелек, документы, куча карточек, то люди, слава Бо-гу, задумались о том, что на деле человек становится марионеткой того, кому принадле-жит вся база данных. О том, что это – контроль над каждым шагом и, возможно, если по-требуется, шантаж.

Об этом задумались не только православные, но и сектанты, трактующие Библию по-своему, чьи духовные лидеры на этой идее «нагрели» целые состояния, собрав с людей последние деньги и загнав их в пещеры дожидаться второго пришествия. Большая часть этих несчастных, полагая, что антихрист – это спаситель, который будет царствовать ты-сячу лет, первыми приняла чипы. Остальные же добровольно расстались с жизнью, уми-рая от голода в каких-то подвалах и пещерах. Вся беда инославных и сектантов в том, что они отринули «проповеданье апостольское и святых отец, восприняли неправую и раз-вращенную веру, полную погибели», – сказал преподобный Феодосий Киево-Печерский в своем завещании, написанном еще в XII веке Киевскому Великому Князю Изяславу как главе Киевского государства, а в лице его и всем русским людям, объединенным в то вре-мя Киевской Русью. Он, основоположник русского монашества, один из величайших свя-тых, прославленных Русской Православной Церковью, писал: «Если скажет тебе проти-вящийся: «Ваша вера и наша вера от Бога», то ты, чадо, ответь так: «Кривовер! Или ты и Бога считаешь двоеверным! Не слышишь ли ты, развращенный от злой веры, как говорит Писание:

«Един Бог, едина вера, едино Крещение» (Ефес. 4, 5).

Не слышишь ли апостола Павла, глаголящего:

«Аще ангел, пришед с небесе, благословит вам, не яко же мы благовестихом, да будет проклят» (Гал. 1, 8).

О язычниках и иноверцах Бог в этом веке печется, но в будущем они будут чужды вечных благ. Мы же, живущие в православной вере, и здесь получаем все блага от Бога, и в буду-щем веке спасет нас Господь наш Иисус Христос». Поэтому православным надо избегать нравов, обычаев и учения кривоверов, которые мертвы и мертвому богу жертвы приносят.

О них Господь говорит:

«Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!», – войдет в Царство Небесное, но ис-полняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут Мне в тот день: Господи! Гос-поди! не от Твоего ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов изгоняли? и не Твоим ли именем многие чудеса творили? И тогда объявлю им: Я никогда не знал вас; отойдите от Меня, делающие беззаконие» (Мф. 7, 21-23).

Чипы сейчас принимают практически все, кроме немногих оставшихся в живых право-славных и антиглобалистов – анархистов, которые всегда против всего – это люди, не имеющие стержня. Возможно, Бог приведет к вере всех, кто не включится в систему. Вживление чипа делает человека рабом системы, шаг влево или вправо – расстрел, то есть можно лишиться сразу всего, всех благ цивилизации. Когда есть чип, неугодных можно просто отключить от системы – это заключительный этап на пути порабощения личности. Вспомните эпизод из Евангелия, когда благочестивый юноша, желающий спастись и исполнивший все заповеди, услышал: «Продай все, что имеешь, и следуй за мной», – и опечаленным отошел от Христа? То есть, несмотря на свои добродетели: исполнение заповедей и желание спасти свою душу, он был порабощен своим богатством и уже был неспособен отказаться от него ради Царства Небесного. А от тех, кто вживил чип, потребуется гораздо больше. Потребуется Подвиг. Я не хочу сказать, что это невозможно. С Божьей Помощью возможно все – была бы вера. Но, к сожалению, слуги сатаны, в конце концов, практически к каждому находят ключик, и в итоге многие из тех, кто еще противятся, станут "за" чипы. Сбываются пророчества:

«Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Мф. 24, 24). Потому что конечная мысль, ко-торую нам вдалбливают, такова: чип необходим каждому.

Так как мы живем в мире лжедемократии, то в любом случае начнется давление на людей, не принявших чипы, потому что принявшие чипы будут бояться тех, кто их не принял: а вдруг они что-то замышляют? Вдруг они террористы?

Нас будут бояться, потому что слабые всегда боятся сильных, а мы сильные, потому что с нами Бог!

Сейчас, как никогда, сатана близок к своей цели: погубить как можно больше человече-ских душ. Раб информационного общества не сможет ничего, ведь человеку будет сложно отказаться от всего, и человек без чипа не сможет быть членом общества. Это электронный концлагерь, где человек постоянно отслеживается.

Если сейчас некоторым удается все-таки избавиться от браслетов и пытаться жить в за-брошенных деревнях, горах, в тайге, то принявшему чип избавиться от него будет практически невозможно: он перестанет принадлежать себе, своим ближним, обществу.

Потому что Единая База Данных находится в руках князя мира сего, антихриста. Правителя, управляющего нами, как марионетками.

Вздохнув, я выключила диктофон.

Глава 8. Психушка

Ибо Ангелам Своим заповедает о тебе – охранять тебя на всех путях твоих (Пс. 90, 11)

На другой день после работы, задерганная донельзя глумливыми комментариями Аленки, я сидела у психолога.

- Почему ты все-таки решила познакомиться с родителями? – ее голос, словно тягучая конфета, обволакивал меня.

- Собственно, просто из любопытства, – отвечала я, стараясь не терять бдительности.

- Любопытство не бывает простым. Все на свете имеет свой смысл, детка, – Сняв очки с большого, пористого, с горбинкой носа, Ева Марковна, сощурившись, посмотрела на меня и нахмурила свои густые, не знающие пинцета, брови.

- Ева Марковна, мне было просто интересно. Интересно, как выглядят мои родители, на кого я похожа – на мать или на отца, понимаете? – спросила я, изо всех сил стараясь показаться наивной.

- К чему сантименты, Настенька? Откуда у тебя взялось это глупое желание: узнать, на кого ты похожа? Ты же знаешь: каждый человек самодостаточен, следовательно, похож на самого себя. Ты – личность, а твои родители – несчастные больные люди. Наше гуманное общество изъяло тебя из пагубной среды обитания, чтобы ты не стала похожей на них. Тебя спасли, чтобы ты стала самой собой – это главное. Это цель каждого из нас.

Что-то ты мне не нравишься, Настя. Что-то произошло с тобой. Того, кто пытается сказать неправду, видно сразу. Как бы человек не старался скрыть свою ложь, ее можно распознать, Настя. Тебя выдает несогласованность между микросигналами подсознания в мимике, жестах, осанке и тем, что ты говоришь мне, детка. Подсознание всегда честно и искренне. Обманывать может только сознание. Думаю, придется тебе лечь на реабилитацию. Потому что я, как профессионал, вижу наличие проблем и оставить тебя с ними один на один не имею права. С Геннадием Борисовичем проблему я решу сама.

Я оцепенела. Только этого мне не хватало!

- Но…

- Не волнуйся, детка. Конечный диагноз всегда остается в тайне, – сказала она, положив свою руку мне на плечо. Ее теплая, уютно-шершавая ладонь коснулась моей кожи (я была в маечке с тоненькими бретельками), и холод, словно стрела, пронзил меня до костей. Судорожно думая, что бы предпринять, и понимая, что битва почти наверняка проиграна, я решилась еще на одну попытку:

- Ева Марковна. Я не хотела Вам говорить, но...

- Не надо ничего говорить, детка… дет-ка… деееткааа… – какое-то гулкое эхо, в которое превратился конец фразы, казалось, бесконечно раздавалось в моей голове.

Оцепенев, я полулежала на мягком бежевом диване в приемной Евы Марковны Лотем-берг, и мне было хорошо и спокойно. Лишь на спине, под лопаткой, слегка побаливало: боль от укола, словно распирая, разрастаясь изнутри, парализовывала меня, мои мысли, мою волю.

Незаметно для себя я отключилась, а проснулась от резкого снижения.

Это чувство я помню. Его я знаю. Высоты я боюсь… и тут я вспомнила себя, вспомнила все. Когда эта старая неугомонная ведьма успела всадить мне укол?

Я полулежала в каком-то коконе, словно спеленутый младенец, лишь голова моя, с беспо-мощно разметавшимися по спинке сиденья волосами, была свободна. Я попыталась вытя-нуть шею и посмотреть в окно, но мое тело пронзила боль, и я едва смогла сдержать стон.

В этот момент минилан резко приземлился, и я больно ударилась носом об упругую пла-стиковую решетку, которой был разделен салон. Удар смягчила прядь моих волос, упав-шая на лицо, но все равно я почувствовала, как из носа тоненькой струйкой потекла кровь.

Состояние безысходности, охватившее меня, нельзя было передать словами. На всякий случай я решила притвориться, что действие лекарства еще продолжается, и сделать вид, что сплю – возможно, услышу что-то интересное. Или хотя бы еще на какое-то время смогу избежать разговоров… Разговоров, которых я боюсь, как огня. Нет, больше чем огня – как высоты…

- Черт! – услышала я – придурок, садись осторожнее! Из-за тебя позвоночник болит!

Это, видимо, выругался один из санитаров, которые везли меня.

- Эта как, проснулась? – услышала я низкий бас другого санитара.

- Нет, еще в отрубе. Эй… у нее кровь. Ударилась она, что ли? Когда ж ты приземляться научишься, баклан?

- Да ладно, Вано. Смотри, синяков вроде нет. Кровь? Наверное, реакция на лекарство? Может, оно ей противопоказано, и она тут сдохнет, у меня в лане? Давай, тащи каталку, быстрее – мне проблемы не нужны, – сказал бас.

«Да, да! У меня аллергия на лекарство! Это классная идея!» – ликовала я, лежа с закры-тыми глазами и внимательно прислушиваясь к происходящему, глотая кровь и чувствуя, как чьи-то сильные руки переложили меня на каталку и повезли.

- Достань фонарь, проверь реакции, – сказал тот, кого я называла «первый».

- Чего смотреть – в отрубе она. Да остановись ты на минуту! Дай я ей под башку подушку положу – захлебнется ненароком кровищей, потом докладную писать заставят, – глухим басом проворчал второй.

Лифт. Поворот, еще поворот, и через несколько секунд каталка остановилась.

- Саид Муратович, с приема. Шифр 164,9. Вероятно, нарушение личностной целости, сте-пень С, – услышала я заискивающий голос первого.

Тут я вспомнила, как дышала маленькая Оленька во сне. Вот я укладываю ее, а она закрывает глаза и притворяется спящей, а потом вскакивает со смехом, пугая меня... Не сразу, но, в конце концов, я поняла, что единственное доказательство того, что Леля уснула, было именно дыхание – спокойное, ровное, глубокое, и попыталась дышать так же.

- Реакции проверили? – услышала я медленный, словно ленивый баритон.

- Конечно, Саид Муратович. Это… у нее носовое кровотечение открылось.

- Когда? Загружай данные! – резко спросил голос, принадлежавший Саиду Муратовичу.

- В минилане, как взлетели. Но показатели были в норме, – сказал «первый»

Я услышала писк. Вводят мои данные…

- Судя по времени укола, она, по идее, должна была придти в себя минут десять – пятна-дцать назад! Срочно капельницу! Что ей ввели? «Аменасин»? Возможна реакция! – нерв-но дребезжа, произнес баритон.

Я услышала щелканье, писк, потом едва не вздрогнула от неожиданности: каталка резко дернулась, и меня снова куда-то повезли.

В нос ударил жуткий запах. Не знаю, чем пахло: может, хлоркой, может, лекарствами, может, испражнениями, а может, и тем, и другим, и третьим, и чем-то еще.

Длинный коридор закончился, каталка остановилась, я почувствовала, что кто-то будто бы расстегнул молнию, и ощутила, как мои руки стали свободными: меня освободили из кокона.

Я едва не сдержалась от того, чтобы вскочить и убежать. Очень хотелось потрогать зали-тый кровью нос, поправить волосы, но я решила еще ненадолго притворяться спящей.

- Эля, смотри, данных на нее нет…

- Свет, ты дура, что ли? Тебе Саид пишет, чтобы ты капельницу ставила, очищающую. «Приназол». Какие тебе данные нужны? Ты же помнишь, что при пожаре медицинские данные на всех уничтожены. Погорела центральная система медсервиса. Новую информацию собирать надо. На эту красавицу, видимо, новых данных нет.

- А где «Приназол»? – услышала я тоненький голосок Светы.

- Слева, во втором центральном отсеке. Голубой флакон. Ты уже месяц работаешь, а словно вчера пришла! Но смотри, чтобы люди не знали об этом – о том, что данные отсутствуют. Никто не должен знать! Придет новенькая в себя – постарайся тактично выведать, есть ли у нее аллергия и на что. Исходя из этого плясать будем.

От укола в вену я даже не вздрогнула – переваривала информацию о том, что данных, оказывается, ни на кого нет. Надо же…

Вот почему Варвара живет спокойно – все уничтожено! Нет данных – нет человека! Зна-чит, можно придумать себе болезни, фобии, сказать, что у меня аллергия – информация о моем детстве уничтожена? Вот это номер! А Ева Марковна – какова! Она же меня не знает толком, только года два… до этого был Семен Игнатьевич, который куда-то исчез… добрый старикан.

Что я рассказывала Марковне о себе? О детстве? Много чего и, в то же время, почти ничего… но теперь, получается, она виновата: сделала укол, от которого у меня, типа того, аллергия? Надо же! Не имея на меня информации, она в то же время делала вид, что знает обо мне все! Похоже, еще не все потеряно. Ник справился. Значит, смогу и я – ведь я его сестра…

- Ну, как она? Давление в норме?

- Эль, у нее при поступлении все показатели были в норме.

- А чего она до сих пор в отключке? Странно… – сказала Эля.

Вдруг моего лица коснулось что-то влажное – видимо, кто-то из медсестер (наверное, Света) стал оттирать кровь. От неожиданности я вздрогнула, чем чуть-чуть не выдала се-бя. Хорошо, что эта Света ничего не заметила…

Капельница, похоже, действовало быстро – лежать без движения было сложно, потому что я почувствовала бодрость и даже ощутила прилив энергии.

- Ну, как дела, девочки? – раздался знакомый баритон, и прохладные, невесомые, липкие, словно мухи, пальцы коснулись моей шеи, после чего я неожиданно получила резкую по-щечину и открыла глаза, но потом снова прикрыла их, стараясь сделать вид, что до сих пор нахожусь в полусне.