II. Эволюция тактики Ленина по национальному вопросу

Политическая философия Ленина вполне укла­дывалась в схему немецкого философа Ницше – есть избранные личности, которые делают историю, и безмозглое быдло, являющееся навозом истории. Только человек с «волей к власти» может оседлать народ-быдло и использовать его на пути к власти. Ленин был выдающимся представителем таких из­бранных личностей с «волей к власти». Людям та­кой категории чужды все другие цели, кроме тех, что ведут к власти. Если социальные и националь­ные чаяния народа совпадут с их целями восхож­дения к власти, тем лучше для них, но себя они на службу ему, народу, не поставят. Ленин был од­ним из таких. Действуя так, Ленин покорил вели­кую Россию, которую даже не очень хорошо знал. Что же касается ее национальных окраин, их он вообще не знал. Он не бывал ни в Средней Азии, ни на Кавказе, ни даже на Украине. Коммунистический космополит, в жилах которого текла кровь из сме­си как инородцев, так и иностранцев, Ленин был свободен от узкого великорусского шовинизма, а как потомственному дворянину ему никогда не приходилось испытывать на себе социальные нужды народа. Все это я говорю вот к чему: Ленин плохо знал Россию, еще хуже знал жизнь рабочих и кре­стьян, а о нерусских народах империи имел только книжное представление. Все это привело к тому, что созданный им режим в этой стране вот уже более 70 лет держится не доверием ее народов, а тотальным – физическим и духовным – террором чеки­стов. Герцен называл Россию «тюрьмой народов». Вслед за ним это повторял и Ленин. Однако при его наследниках Россия стала «Гулагом народов» с той только разницей, что русский народ терпит в этом Гулаге двойной гнет – политический и социальный, а нерусские народы тройной гнет: политический, со­циальный и национальный.

Стратегический гений Ленина в политике в том ведь и заключается, что свою борьбу за сохранение и расширение этой «тюрьмы народов» Ленин как раз и начал под знаменем, на котором красовались за­жигательные лозунги: «за политические свободы», «за социальное равенство», «за национальное само­определение». Под этими лозунгами Ленин созда­вал свои первые революционно-боевые ячейки в центральной России, но мало успехов имел среди не­русских народов. Польские марксисты действовали самостоятельно, на Кавказе большинство маркси­стов принадлежали к меньшевикам, финны все бы­ли сепаратистами, а среди кавказских мусульман, татар и туркестанцев марксистов вовсе не было, ибо атеистическая философия была абсолютно чуж­да мусульманскому мировоззрению (когда больше­вики пришли к власти они вынуждены были выдви­нуть насквозь лживый лозунг: «коммунизм и ислам не противоречат друг другу», как это делал Кремль в Афганистане). После февральской рево­люции 1917 года и после возвращения Ленина из эмиграции в его взглядах по национальному во­просу произошла значительная эволюция. Эволю­ция касалась не общей стратегии, а тактики в соот­ветствии с изменившимися условиями. Сама эта эволюция национальной тактики Ленина происхо­дила не только на основе учета роста центробежных сил на окраинах, но и в тесной связи с общими задачами быстро меняющейся революционной ситуа­ции в стране. Каждый новый этап в эволюции взгля­дов Ленина в национальном вопросе как бы харак­теризует обострение этой ситуации и рассчитан на приближение срока самой большевистской револю­ции. Тем более щедр Ленин на обещания, целиком подчиненные задачам предстоящей развязки. Обеща­ния эти так далеко идут, что не только со стороны, но и внутри его собственной партии раздаются го­лоса, что Ленин хочет расчленения России и льет во­ду на мельницу сепаратистов. В этой эволюции на­циональной тактики Ленина можно отметить четыре этапа: первый этап, когда Ленин ограничивается сло­весным и условным признанием права на самоопре­деление без его гарантии (со Второго съезда партии 1903 года и до Апрельской конференции 1917 го­да); второй этап, когда Ленин говорит о самоопре­делении с гарантией государственного отделения да­же для Украины (конец апреля до июня); третий этап начался, когда Ленин впервые выдвигает идею федерации на 1-ом съезде Советов в июне 1917 г., за­явив: «Пусть Россия будет союзом свободных рес­публик» (ПСС, т. 32, стр. 286). Проиллюстрируем документально эту ленинскую эволюцию в период после февральской революции. В таком програм­мном документе, как «Апрельские тезисы», Ленин обошел национальный вопрос, потому что ему не ясна была ситуация, которая сложилась на окраи­нах империи после революции. Во время второго этапа в «Проекте платформы пролетарской партии» Ленин говорит уже о гарантии права на отделение: «В национальном вопросе пролетарская партия должна отстаивать провозглашение и немедленное осуществление полной свободы отделения от Рос­сии всех наций и народностей, угнетенных цариз­мом, насильственно присоединенных или насильственно удерживаемых в границах государств (Ленин. «О национально-колониальном вопросе», стр. 441).

Обосновать новый тезис в национальной поли­тике партии Ленин поручил Сталину на Всерос­сийской партийной конференции (24-29 апреля 1917 г.). Сталин с этой задачей явно не справился, если судить по бурным прениям и веским возраже­ниям, которые вызвал доклад. Поэтому пришлось выступить самому Ленину с большой и, как обычно, погромной речью против противников «расчлене­ния» России. Наиболее ярко развивал аргументы против Ленина его давний критик по национальному вопросу Пятаков, который вообще не признавал никакого «самоопределения». Пятаков, как и его большевистские сторонники, думал, что задача боль­шевиков не расчленять будущую социалистическую Россию, а присоединять к ней все новые и новые государства. Наша конечная цель – утверждали оп­позиционеры по национальному вопросу, – победа мировой социалистической революции. Так почему же мы должны лицемерить, признавая право на само­определение и выход из будущей социалистической России всех нерусских наций и народностей? Наобо­рот, говорил Пятаков, социализм не знает государ­ственных границ – поэтому наш лозунг «прочь вся­кие границы». Пятаков точно сформулировал зата­енную стратегическую цель самого Ленина, но, так открыто заявляя о ней на всю многонациональную Россию, Пятаков и его сторонники наносили более чувствительные, чем это могли делать сепаратисты, удары по сложной и весьма тонкой тактической иг­ре Ленина и по его стараниям выдавать данную так­тику в национальном вопросе за истинную нацио­нальную программу большевиков. По тем же такти­ческим соображениям Ленин был лишен возможности прямо заявить, как это делали его незадачливые ученики, что его конечная цель та же самая, но к ней ведет не прямая столбовая дорога, а бесконечные извилины и переулки со многими тупиками в вели­кой империи с ее беспримерной мозаикой нацио­нальностей. К нашей цели ведет только сокрытие на­ших стратегических замыслов, умелое и терпеливое лавирование в их осуществлении – таков смысл ле­нинских возражений Пятакову. Но не смея это ска­зать вслух даже своим ученикам, Ленин ограничи­вается следующим заявлением: «То, что говорил здесь товарищ Пятаков, есть невероятная путаница... Метод социалистической революции под лозунгом «прочь границы» – это просто каша... Мы к сепа­ратистскому движению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, Украина отделяют­ся от России, в этом ничего худого нет. Что тут ху­дого? Кто это скажет, тот шовинист» (стр. 444-445). В результате дискуссии была принята резолю­ция Ленина, в которой говорилось: «За всеми на­циями, входящими в состав России, должно быть признано право на свободное отделение и на образо­вание самостоятельного государства. Отрицание та­кого права и непринятие мер, гарантирующих его практическую осуществимость, равносильно под­держке политики захватов и аннексий» (стр. 447). Но тем нациям, которые останутся в новой Рос­сии, резолюция по-прежнему обещает только «об­ластную автономию», а не федерацию. Результаты голосования показали, что более одной трети делега­тов конференции состояли из тех людей, которых Ленин в своей речи называл шовинистами, ибо из 90 делегатов против Ленина голосовали 16 делега­тов, а 18 делегатов воздержались. Последующие ме­сяцы третьего этапа после Апрельской конференции Ленин посвятил более близкому изучению положения дел на национальных окраинах как через инфор­мацию из прессы, так и путем встреч с национальны­ми кадрами. Такое изучение подсказало ему новую идею, с помощью которой он хотел завоевать симпа­тию нерусских кадров. Идея эта – перенесение ак­цента с признания права на самоопределение наро­дов на право их отделения от России. В начале ок­тября 1917 г. он пишет: «Вместо слова самоопреде­ление, много раз подававшего повод к кривотол­кам, я ставлю совершенно точное понятие: ''право на свободное отделение... '' Завоевав власть, мы безус­ловно тотчас признали бы это право и за Финлян­дией, и за Украиной, и за Арменией и за всякой уг­нетавшейся царизмом народностью» (стр. 458). Од­нако и тут Ленин не теряет из виду своей основной цели – сохранения в составе будущей России всех народов, входивших в состав старой Российской Империи. Но к этому, говорит Ленин, нет иного пу­ти, как признание права на отделение. Ленин так и пишет: «Мы, со своей стороны, вовсе отделения не хотим. Мы хотим как можно более крупного госу­дарства... Мы хотим свободного соединения и по­тому мы обязаны признать свободу отделения» (стр. 458-459).

Четвертый этап в развитии национальной поли­тики Ленина был уже этапом начала истории нового типа колониальной империи, когда Ленин, захватив власть 25 октября 1917 г., объявил о создании Рос­сийской Советской Социалистической Республики, куда он пригласил вступить все народы бывшей Рос­сийской Империи. В первом же правительственном акте Совнаркома от 2 ноября 1917 г. – «Деклара­ции прав народов России» говорилось о «равенстве и суверенности» народов России, о праве этих наро­дов «на свободное самоопределение вплоть до отде­ления и образования своих самостоятельных государств». В составе первого советского правительст­ва Ленин учредил и специальный наркомат по делам национальностей во главе со Сталиным. Учитывая исключительную важность сохранения в составе Рос­сии мусульманских народов Татарии, Башкирии, Туркестана, Кавказа и Крыма, Совнарком выступил 20 ноября 1917 г. с «Обращением» к ним за подпи­сями председателя Совнаркома Ленина и наркома по делам национальностей Сталина. В документе го­ворилось: «Мы обращаемся к вам, трудящиеся и обездоленные мусульмане России и Востока. Му­сульмане России, татары Поволжья и Крыма, кирги­зы и сарты Сибири и Туркестана, турки и татары За­кавказья, чеченцы и горцы Кавказа, все те, мечети и молельни которых разрушались, верования и обы­чаи которых попирались царями России. Отныне ва­ши верования и обычаи, ваши национальные и куль­турные учреждения объявляются свободными и не­прикосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на это. Вы сами должны быть хозяевами ва­шей страны. Вы сами должны устроить свою жизнь по образу своему и подобию». («Документы внеш­ней политики СССР», 1957, часть 1, стр. 34-35).

Но когда мусульманские народы Башкирии, Та­тарии, Туркестана, Крыма и Кавказа в полном со­гласии с этим «Обращением» объявили почти одно­временно в первой половине 1918 г. о создании своих независимых мусульманских государств, то Ленин вернул их силой обратно в состав России.