Достав самое красивое и спелое яблочко, я положил его на иголки ежику и он, довольный подарком, поспешил домой

Полапно-каменная подать

Не успели мы войти в еловый лес, нас по-барски окликнула куница, сидящая на лиственнице.

- Ты чего это Фимка, кабана обижаешь? - крикнула она. - Он тебе ваше натуральное свинство во веки веков не простит.

- А сам-то он где? - язвительно поинтересовалась Фимка.

- Ты, поди не знаешь? - откликнулась кума Котофеевича. - В овраге бедалага мается. Исхудал до нельзя. Глядеть страшно. Одна кожа, да кости остались. Совсем на себя не похож. Если бы старая зайчиха не подкармливала, то верно бы уже и ноги протянул. Щетина и та вся как- то облезла.

- А с чего это вдруг его старая зайчиха пожалела? - поинтересовался Котофеевич. - Он же зайцев не милует.

- Да, они в детстве дружили, - словоохотливо ответила куница. - Не всю же жизнь четырёхклыкастый злобствует. Когда он был маленьким, то любил играть с зайчатами и бельчатами. Всем было весело и никто никого не обижал. Раньше все звери дружили и никто не облагал лес податями. Это потом, когда у него выросли большие клыки и он заматерел, кабан начал обижать слабых. Сначала немного, потом всё больше и больше. Вдруг какое-то зверство в нём и вовсе взяло силу. Откуда оно в нём взялось? Никто не знает.

Не думайте, что в нём одна злость и коварство. Он и до сих пор не забывает прошлую дружбу. Однажды, когда серый волк решил обидеть его подружку детства зайчиху, кабан не дал её в обиду. Он поддал волку своими острыми клыками и с тех пор все волки не смеют её обижать.

Озверел-то он по-нынешнему на казначейской службе. Сам-то по себе он неплохой зверь и не злой. Озорует много. Не спорю. Видно в детстве не наигрался. Нутром же он зверь хороший и своих в обиду не даёт. В прошлом году решили волки из соседнего королевства наших зайчат пощипать, так он их быстро за пограничный столб выставил.

«Нам, - сказал он, - своих волков и медведей хватает вдоволь. Наших зайцев мы чужим волкам в обиду не дадим. Если всякий заморский волк повадится в нашем лесу с зайцев пошкурную подать снимать, то нам и самим ничего не останется». Так, что вы напрасно кабана обидели.

- Вот, те раз, - изумилась Фимка. - Со всего леса шкуру снимал, а теперь, когда получил по своим зверствам, у него защитники выискались! Он же зайцев от заморских волков для себя и сберегает, чтобы было с кого подать брать.

- Ты, Фимка в нашем лесу недолго живёшь и лесной жизни совсем не знаешь, - поучительно кинула куница. - У нас здесь свои порядки и если хочешь знать, то и нам казначей не больно-то указ.

- Почему же вы его указы выполняете и всякие подати платите? - спросил Барбосыч. - Я чего-то вас не понимаю.

- То, что ты Барбосыч соображаешь туго, то и неудивительно, - ответила куница. - Тебе и соображать-то много не надо. Хозяин и будку смастерит, и покормит. Прошёл кто мимо дома, облаял для порядку и спи дальше. Как говорится пёс спит, а служба идёт. Тут можно и не думать.Обо всём хозяин подумает. У тебя, Барбосыч, наверно, и мозги жиром заплыли. Они же и не шевелятся.

- У тебя они сильно шевелятся, - обиделся Барбосыч. - Беги отсюда подальше, не раздражай меня.

- Очень, ты мне Барбосыч и нужен, - презрительно фыркнула куница. - Я с тобой и не разговариваю. Мне может быть с кумом поболтать хочется и последней новостью поделиться.

- Какая же у тебя кума новость? - сразу же полюбопытствовал кот. - Не иначе казначей какую-то новую подать ввёл?

- Тебе кот надо на пророческую службу идти или погоду предсказывать, когда дождь пойдёт или жара будет, - сказала куница. - Казначею такие умные коты на службе пригодятся. Хочешь, я за тебя словечко, как за родственника замолвлю? Глядишь, и от пошкурной подати освободят.

- Спасибо, кума на добром слове, - довольно промурлыкал Котофеевич. - Предложение, оно, конечно лестное.

Кот важно расправил усы, приосанился и сразу же полюбопыитсвовал:

- А какое у казначея жалование?

- С жалованием не обидим, - ласково пообещала куница. - У нас все казначейские чиновники приличные оклады имеют. У кого и оклад не великий, то он его сам собой до нужных размеров доводит.

- Ты чего кот к казначею на службу собрался? - встревожился пёс. - Я так и знал, что ты туда,, где тебе получше будет, мигом переметнёшься. У, Иуда!

- Ты, что это пёс на меня рычишь? - вздыбил шерсть Котофеевич. - Мы, между прочим, живём в лесу и каждый имеет право выбирать себе службу. Тебе нравиться хозяину за кости из мясной лавки и сухие сухари служить, ты и служи. Никто на тебя за это не рычит и к казначею на службу силком не тащит. Мне бы, например, весьма бы полковничьи эполеты подошли, а то и генеральские. Кто знает, вдруг во мне великие чиновничьи таланты зря пропадают?

- Неужто ты и вправду, к казначею на службы пойдешь? - чуть не заплакала Фимка. - Кот, поимей совесть. Не бросай нас. Мы же твои друзья и звёздочки. Кроме нас никто не выручит. Что будет с нами и со всем лесом, когда звёздное небо будет принадлежать казначею? Ты будешь генералом, а сколько маленьких котят не смогут увидеть звёздное небо?

Тебя же в детстве никто не лишал звёздного неба и, когда ты ходил в лес, никто с тебя пошкурную подать не собирал. Я вон хоть и маленькая, а ни за какое генеральство звёздочек казначею не отдам. Хоть и мышиной царицей сделай, а всё равно звёздное небо на корону не поменяю.

Кот в ответ сладко улыбнулся. Должно быть представил себя полковником, а то и генералом. Потянулся и было видно, что к генеральству он совсем не равнодушен. Важно выгнул спину, приподнял трубой свой пушистый хвост. В нём сразу появилось что-то сановитое и недоступное. Много, дескать здесь всяких непрошеных советчиков тут под лапами путается. Генеральство исполнять мешает... Затем Котофеевич, хитро прищурившись, снизошёл до простого люда.

- Ладно, так и быть. Не оставлю вас, - великодушно промурлыкал кот. - Это я так, из вредности над Барбосычем решил подшутить. Да и тебя Фимка, несмотря на все твои вредности, не брошу. Что же до звёздочек, то и я их на генеральство не поменяю. Мне и у хозяина неплохо живётся.

- Не спеши Котофеевич отказываться, - проговорила куница и тут же посулила. - Тебе бы сразу, как важному чиновнику майорский чин бы пожаловали. Должность высокая и в лесу почётная. Волки и те в капитанах-исправниках службу проходят. Тем более ты последнию-то новость не знаешь.

- Что же это за новость такая, - снова разгорелся интересом кот. - Не томи кума, говори.

- Новость-то она такая, - медленно растягивая звуки протянула куница. - Обложил казначей лес полапно-каменой податью.

- Брешешь, - аж широко открыл рот от удивления пёс. - Таких податей не бывает. Сроду о таких податях не слышал.

- Брешешь, это ты Барбосыч, когда тебе делать нечего, а я дело говорю, - ответила куница. - Была такая подать и раньше. Просто про неё подзабыли. Наш казначей во всяких там законах великий знаток и ни одной подати не назначает, которой раньше не было. У него всё строго по закону... Ты пёс, верно и не слышал, что был такой царь, который свой город на болоте строил. Он с каждой телеги, которая в город въезжала, брал подать камнями, чтобы город укреплять.

- Так что же и казначей решил город строить? - еще больше удивился пёс. - Какой с него градостроитель?

- Зачем ему город? - потеряла терпение куница. - Овраг, в котором кабан сидит, весь лес засыпать должен. Есть у тебя четыре лапы, тащи в овраг четыре камня. Две, как у вороны, бери в клюв один камень и пару раз до оврага слетай. А когда из оврага кабан вылезет, то всяк свой камень на место положи. Чтобы было где четырёхклыкастому от королевских ратей прятаться. В нашем лесу без двойной повинности никто не останется.

- Получается, что звери своего обидчика выручать должны? - спросил я.

- А вы как думали? - спросила куница. - Всё с рук сойдёт? А зайцев, бобров и мышей, чтобы было не повадно помогать кому не следует, еще и понорной податью обложили. Нору или плотину имеешь, плати подать. Бобры, говорят от такой подати и заплакали. Им деваться некуда. Не заплатишь, так кабан, которого они вытащить должны, вмиг плотину разворотит.

- И много зверей камни таскает? - спросил Барбосыч.

- Куда там, - отмахнулась куница, - Всяк отлынивает как может, да по норам отсиживается.

- Тогда нам беспокоиться нечего, - равнодушно махнул лапой Барбосыч, - Так он не скоро выберется.

- Скоро ли, не скоро ли, - сказала куница. - А на вас двойной тариф наложен.

- И на меня что ли? - возмутился кот.

- Если к казначею на службу пойдёшь, то тебя от подати освободят, - ответила куница. - А, нет, так будьте любезны камешки прикатить.

- Нет, кума, - сказал кот, - Кабана вытаскивать нам несподручно.

- Еще как несподручно, - запищала Фимка, - Я его вытащу, а он мне сразу «ваше натуральное свинство» и прокушенный хвост припомнит.

- Шла бы ты куница к казначею, - сказал Барбосыч. - Вечно от тебя какие-то неприятности или дурные новости.

- Моё дело до вас казначейский указ довести, а уж дальше не моё дело, - сказала куница.

- Ступай куница по добру — по здорову, - зарычал Барбосыч. - Не порти утреннее настроение.