Г-же Марсель Жерар

12 июля 1927 г.

Бельведер, Монфор-л'Амори

Дорогой друг,

Потоки воды непрерывно обрушиваются на Монфор шумными каскадами. Сегодня водосточные трубы Бельведера желают срав­няться с Ниагарой, а сад уподобился Тихому океану в штормо­вую погоду. Град, гром небесный. Нечто подобное можно было наблюдать в четверг на вокзале в Фонтенбло: после того, как я пробежал во весь дух 15 метров под открытым небом, мне при­шлось переодеться.

Я ждал сегодня к себе Лейритца, но вынужден был позво­нить ему, чтобы он не приезжал: я проснулся с перекошенной на сторону мордой (как сказано у Боссюэ, не помню уже в ка­кой проповеди), скорее в сюрреалистском, чем в кубистском сти­ле, что вынуждает меня поехать в Пантрюш ¹ и обратиться к дантисту.

Где я буду 9 мая? Как раз собирался спросить Вас об этом. Быть может, в царстве теней (ведь 2 июля мы почти уже были там); а может быть, в Париже, чтобы хоть поглядеть, как Вы будете изображать «Мадагаскарские песни» на языке мимов, по примеру Вашей тезки.

Сердечный привет.

Ваш Морис Равель

В этом письме впервые упоминается имя Леона Лейритца. С этих пор и до конца жизни Равель близко общался с этим утонченным ху­дожником, одновременно живописцем, скульптором и декоратором, с кото­рым познакомился у Марсель Жерар. Лейритц попросил у Равеля разре­шения сделать с него бюст и получил согласие. Композитору было прият­но общество Лейритца: не будучи музыкантом-профессионалом, этот человек великолепно разбирался в музыке, и Равель мог открывать ему свои замыслы с полной непринужденностью. Лейритц не заставлял композитора позировать, а делал с него наброски во время ре­петиций.

Следующее письмо без указания даты относится к сентябрю 1927 года.

¹ Пантрюш (арго) — Париж.