Глава восьмая

Все оказалось не просто плохо, как предсказывал мистер Лидбеттер. Дело приняло ужасный оборот.

Нет, что касается лагеря, то он удался на славу. Для матушки Бладворт, которая была чересчур стара, чтобы жить в палатке, мистер Лидбеттер заказал трейлер. Для остальных он расставил красивые шатры и установил самые лучшие туалетные и душевые кабинки. Но не прошло и суток с появления ведьм на Западной поляне, как началась полнейшая неразбериха.

Матушке Бладворт так и не удалось поселиться в трейлере – там уже каким-то образом обосновалась мадам Олимпия со своим муравьедом. Она презрительно посматривала на остальных ведьм и наотрез отказывалась выполнять свою часть работы. Нэнси и Нора Шаутер в первую же ночь принялись выяснять, чья постель удобнее, и в результате проткнули друг другу надувные матрацы перочинными ножами. Свинья Этель Фидбэг сбежала из загона и, ворвавшись в палатку матушки Бладворт, опрокинула старую ведьму, которая только переоделась в ночную рубашку и ставила себе припарки из мышиной крови. Ну, а Мейбл Рэк все-таки добилась своего – искупала Дорис в походном котле, отчего каша приобрела весьма пикантный привкус.

Во всей этой суматохе Белладонне одной пришлось таскать воду, готовить еду и мыть посуду. Но как она ни старалась (Мейбл Рэк потребовала тушеных рыбьих глаз, а Этель Фидбэг захотелось ежей, жаренных на раскаленных кирпичах), вместо благодарности слышала от ведьм лишь ворчанье да фырканье.

А у Белладонны и без того было тревожно на душе. Мистер Лидбеттер с Лестером вернулись в замок, и Теренсу, как племяннику секретаря, отвели маленькую комнатку в крыле для прислуги. А значит, и Ровер теперь был далеко, в деревянной шкатулке на подоконнике в комнате Теренса. И без компаньона к Белладонне возвращались старые напасти. В первое же утро она обнаружила, что за ночь на ее спальном мешке расцвел страстоцвет, его пышные головки набухли от пыльцы и щекотали губы и нос. А снаружи, встав на задние лапки, ее дожидались шестеро остроухих глазастых крольчат.

– Я больше не белая колдунья, – сказала Белладонна, постаравшись придать голосу строгость. Однако впустила их в палатку и прямо на брезентовом дне вырастила грядку салата. И было ясно, что крольчата останутся с ней надолго.

Жизнь в палаточном лагере на Западной поляне протекала бурно. Но и обитателям замка приходилось нелегко. Мистер Снивеллер, упырь, которому отвели комнату с гобеленами, по старой привычке продолжал по ночам ковырять плесень на стенах подвала и таскать из холодильника сырой фарш. Все это неизменно оказывалось в его постели. К утру он так уставал, что засыпал на ходу, а открывая глаза, то и дело вскрикивал: «Кровь!», «Слизь!» – и нормального разговора с ним не получалось. Бедный мистер Чаттерджи все-таки подхватил простуду и беспрерывно чихал сидя в своей бутылке, так что ее стенки запотели, и он не мог ничего разглядеть. А сам хозяин замка, по словам Лестера, выглядел так, что «можно подумать, он не жениться собрался, а голову на плаху положить».

Во всей этой кутерьме присутствие Теренса оказалось как нельзя кстати. Он выполнял множество мелких поручений, отыскивал носки Арримана, вытряхивал объедки из постели мистера Снивел-лера и менял бумажные платочки в бутылке мистера Чаттерджи, которого мучил насморк. За все дела Теренс брался с радостью и удовольствием, ведь Даркингтон-холл с его дьявольски хитроумным лабиринтом, зловонной лабораторией и жутким зоопарком казался ему самым восхитительным местом на свете.

А когда у Теренса не было других забот, он изучал сэра Саймона Монтпелье и вскоре уже знал о хмуром женоубийце не меньше Арримана. Он выяснил, что призрак появлялся, как правило, в чулане для метел, стонал, чем-то постукивал, издавал один-другой вопль отчаяния, а затем принимался без устали хлопать себя ладонью по лбу. Ни на минуту не прекращая своего излюбленного занятия, печальный призрак проходил через прачечную, поднимался в библиотеку, пробирался сквозь пару книжных шкафов и чучело бизона и, наконец, просачивался сквозь гобелен с изображением утыканного стрелами мужчины, которого сжигали на костре. Появлялся сэр Саймон неизменно во время ужина и портил всем аппетит.

– Вот увидишь, зрелище будет потрясающее! – убеждал Теренс Белладонну, пока та помешивала кашу в котелке над костром. Сейчас все шарахаются от сэра Саймона – такой у него мрачный и зловещий вид. А когда он пройдет сквозь гобелен и оживет, зрители придут в восторг.

– Ох, Теренс, как я на это надеюсь, – вздохнула Белладонна.

– Крольчата по-прежнему жили в ее палатке, страстоцвет и не думал увядать, а деревце неподалеку было усыпано золотистыми грушами. – Скажи, – продолжала Белладонна, – а как он? Все грустит?

Конечно, она спрашивала об Арримане. Ее мысли были постоянно заняты им.

– Ну, немного. Правда, он еще не видел тебя и не подозревает, что выиграешь ты.

– Да, – согласилась Белладонна, – этого он точно не знает.

И она почувствовала себя гораздо более черной и могущественной колдуньей. Так случалось всегда, когда рядом оказывался Теренс.

И вот наконец все приготовления и суматоха остались позади. Занялся рассвет первого дня турнира. Мейбл Рэк, ведьма номер один, проснулась раньше всех и целых два часа простояла под душем, чтобы ее чешуя не пересохла в самый ответственный момент. Ведьма тщательно оделась и приколола под мантию брошь с морским слизнем. Она совсем не волновалась. Поскольку миссис Рэк была русалкой, ее дочь оставалась на четверть рыбой, а у рыб, как известно, холодная кровь, и они никогда не нервничают.

Как все и предполагали, Мейбл решила колдовать на берегу моря. Это место звалось Котлом Дьявола: песчаная бухта, окруженная с трех сторон нависшими скалами и усеянная острыми обломками камней, среди которых то тут, то там попадались скользкие водоросли.

Под самыми скалами виднелась полоска травы. Там Лестер соорудил подмостки для судей. В середине сидел сам Арриман, облаченный в расшитую звездами мантию. Слева от него поставили бутылку с мистером Чаттерджи (с моря дул кусачий ветерок, и джинн опасался за свое здоровье). Справа от Арримана уныло сгорбился мистер Снивеллер, бледный, разбитый после своих жутких ночных похождений. Все ведьмы, в черных мантиях и масках, чтобы Арриман не мог их разглядеть, сгрудились за кустами. Лишь мадам Олимпия надменно отказалась покидать трейлер.

Арриман поднялся, чтобы произнести речь. Он объявил турнир «Мисс Ведьма Тодкастера» открытым и поприветствовал участниц. Напомнил им правила: ведьма, использующая черную магию против соперницы или ее компаньона, подлежит дисквалификации; лица участниц должны быть все время скрыты под масками; решение судей окончательное и обжалованию не подлежит. Затем он сел на место, а мистер Лидбеттер, поднеся к губам рупор, подобно режиссеру на съемках фильма, скомандовал:

– Ведьма номер один – пожалуйста, на середину!

Прочие ведьмы захлопали. К ним присоединилась горстка деревенских жителей, глазевших на происходящее с тропинки между скалами. Мейбл вышла из-за кустов. Из-под маски виднелась лишь нижняя часть ее лица, но Арриману и этого хватило. Оставалось надеяться, что ведьма номер один решит пуститься по морю в дырявом тазу и утонет.

– Предъявите судьям список! – приказал мистер Лидбеттер, и Мейбл направилась к подмосткам.

На ее листке аккуратным почерком опытной лавочницы было выведено:

1. Один гонг (громкий)

2. Золотые кольца

3. Один утонувший моряк

– Менеджер отеля любезно одолжил нам свой гонг, – сообщил мистер Лидбеттер. – Золотые кольца мы заказали у «Вулворт». Остается утопленник, сэр.

– Хм-м, – недовольно протянул Арриман. Его начинало подташнивать.

На морском дне есть местечко под названием «кладовка Дэви Джонса», где лежат тела утонувших моряков, но Арриману очень не хотелось туда заглядывать. Судя по всему, в «кладовке» давно похозяйничали морские обитатели, а уж если Арриман чего не выносил, так это остатков рыбьего пиршества.

Но внезапно его осенило, и он улыбнулся.

– Мою палочку, Лидбеттер, – потребовал он и прикрыл глаза. Через миг большой серый скелет со скрепленными проволокой костями пронесся по воздуху и рухнул к ногам ведьмы.

– Я просила свеженького, – обиделась Мейбл. – С мяском. Он нужен мне для наживки.

– Если ведьму номер один что-то не устраивает, она может отказаться от участия в турнире, – рявкнул Арриман, и из его ноздрей вырвались язычки пламени.

– Ладно, ладно, – хмуро пробурчала Мейбл. – Но он какой-то странный.

Бедный утопленник не был моряком. При жизни он владел похоронным бюро и любил лодочные прогулки. В 1892 году он упал за борт и утонул в Шропширском проливе. С тех пор его скелет принадлежал кабинету биологии мидлэндской средней школы. Школьники любят пошутить, а учитель биологии плохо следил за порядком, поэтому экспонат серьезно пострадал. Череп был повернут затылком вперед, три пальца на руке вообще отсутствовали, зато берцовых костей почему-то насчитывалось целых три. Так что в словах Мейбл была большая доля правды.

– Объявите тему вашего выступления! – крикнул в рупор мистер Лидбеттер.

Мейбл Рэк обернулась к судьям. Она вытащила Дорис из ведерка и перекинула ее щупальца себе на плечи наподобие норкового воротника. Круглое тельце осьминожки было зажато у нее в руках, и ведьма мяла его пальцами, словно волынку, набираясь темной силы.

– Я ПРИЗОВУ ИЗ МОРСКИХ ГЛУБИН САМОГО КРАКЕНА!

Повисло изумленное молчание. Присутствующие были ошеломлены. Сам Кракен! Ужаснейшее, опаснейшее чудище, испокон веков таившееся в морской пучине! Кракен топил корабли, поднимал волны, способные смыть с лица земли целый город, и мог погубить все живое на многие мили вокруг.

– О, Теренс, – шепнула Белладонна, – мне страшно. Подумать только: Мейбл Рэк способна на такое колдовство!

Да и остальные немного смутились. Никто не принимал скользкую ведьму всерьез, а она вон какая сильная…

Даже Арриман Ужасный был потрясен.

– Ведьма номер один может приступать, – раз решил он.

Мейбл Рэк подошла к самой кромке воды. Ведьма хорошо продумала свое выступление. Сначала она бросит в море золотые кольца, чтобы морские духи, падкие на драгоценности, пришли к ней на помощь. Затем швырнет в пучину тело моряка и на эту наживку выманит ужасного Кракена из логова, чтобы духам было легче его отыскать.

Она опустила Дорис в ведерко и принялась кидать кольца в морскую пену. Потом взмахнула руками – скелет владельца похоронного бюро, на свою беду любившего лодочные прогулки, медленно поднялся в воздух, проделал сальто и с плеском исчез в волнах.

– Левитация, – заметил Арриман. – Весьма остроумно. Стоит добавить ей за это балл, как полагаете? – Он даже повеселел от мысли, что вскоре увидит Кракена.

Мейбл взяла гонг и ударила в него так, что эхо разнеслось по всей округе и чайки в ужасе поспешили прочь. Затем она начала декламировать:

Духи моря, сон прервите,

Из пучин морских всплывите,

Вылезайте вы на брег,

Помогите Мейбл Рэк.

Мейбл решила сопроводить свое выступление стихами. И зря. Одни ведьмы наделены поэтическим даром, другие – нет. Мисс Рэк относилась к последним.

Из глубин, где бродят раки,

Пусть всплывет ужасный Кракен…

– Что значит «брег»? – неуверенно шепнула из-за куста матушка Бладворт.

– Кажется, усеченная форма, – также шепотом ответила Белладонна. – То есть «берег». – Теперь было ясно, победы ей не видать – что может быть ужаснее Кракена? Но глаза ее сияли, когда она наблюдала за мисс Рэк. В душе Белладонны не было места для злобы и зависти.

Наступило тревожное ожидание. Даже Арриман раздумывал: а стоило ли все это затевать? Что-то будет? Наводнение? Смерч? Каннибализм? Всем известно, что происходит, когда ведьма вызывает силы настолько мощные, что они вырываются из-под ее контроля.

Ожидание затягивалось. Упырь, не выдержав напряжения, провалился в сон. Завывал ветер, и серое море билось о камни.

И вдруг все разом изменилось. Небо нахмурилось. Белые гребешки волн схлынули, обнажив тяжелую, темную массу воды. Ветер стих. Умолкли чайки.

Вода стала на глазах прибывать. Из волн рождался холмик, который быстро рос и превращался в гигантскую серую башню с пенным шпилем. И вот башня устремилась вверх, наклонилась – и громадным бурлящим потоком понеслась к берегу.

Ведьмы прижались друг к другу. Ручка Теренса скользнула в ладонь Белладонны. А на судейских подмостках Арриман покрепче закрыл крышку на бутылке с джинном.

Как раз вовремя. Гигантский водяной столб с ревом обрушился на берег. А когда пена схлынула, и смятение улеглось, ведьмы захлопали глазами от удивления.

Поскольку Мейбл призвала на помощь духов моря, неудивительно, что те оказались русалками. Правда, довольно упитанными, да к тому же в летах. В пухлых ручках они держали сумочку, одну на всех, и ни одна почему-то не хотела ее отпускать. На пальцах русалок блестели золотые кольца, брошенные им ведьмой, хвосты были благопристойно прикрыты вязаными чехольчиками из водорослей, зато кофточек они не носили, а потому Арриман содрогнулся и закрыл глаза.

Мисс Рэк сделала шаг вперед и разинула рот от ужаса.

– Гнойные прилипалы! – еле слышно выругалась ведьма.

Хуже и быть не могло. Из всех русалок ее угораздило призвать родных незамужних сестер матери: тетушку Эдну, тетушку Гвендолин, тетушку Фиби и тетушку Джейн!

На мгновение Мейбл охватила паника. Что ужасного или хотя бы волшебного могло быть в собственных тетках! Но тут она вспомнила, что верхняя часть ее лица скрыта под маской. Если повезет, тетки ее не узнают. После того как мать Мейбл решила обзавестись ногами, она поссорилась со своей семьей и больше сестер не видела. Стараясь изменить голос до неузнаваемости, ведьма продолжала:

Я прошу о том, подруги,

Чтоб приплыл мне Кракен в руки,

Чтоб по всем морским углам…

Она умолкла, пытаясь придумать рифму к «углам», одновременно соображая, есть ли у моря углы. Но закончить стихотворение ей так и не пришлось: все четыре тетушки уже тараторили без умолку, не слушая ни ее, ни друг друга.

– Ох, милочка, как мы рады, что ты нас позвала! Мы ужасно переживали!

– Не знали, как лучше поступить, понимаешь?

– Когда буровая вышка погубила его мать…

– Раскроила ей череп – ни единого шанса, бедняжка…

– Этому суждено было случиться, я так и сказала Эдне, да, дорогая?

– Именно так, Фиби. «Суждено», ты прямо так и сказала.

– Кому-то виднее, что в мире к лучшему.

Последняя тетушка внезапно осеклась и придвинулась ближе, разглядывая мисс Рэк.

– Странно. Готова поклясться, где-то я тебя уже видела. Эти ноздри… этот рот…

Не выпуская сумочку из рук, русалки подползли на хвостах поближе к ведьме.

– Это невероятно. Она просто копия бедной Агаты!

– Просто копия! – эхом откликнулась тетушка Джейн.

Мейбл отскочила назад, но было уже поздно.

– Несомненно, это малышка Агаты. Та, что родилась у нее после операции, от торговца рыбой. Это точно она, я уверена. Как же ее назвали? Кажется, Мейбл?

– Мейбл! Милая крошка Мейбл!

Русалок охватило радостное волнение. Они наконец-то отпустили сумку и окружили племянницу, возбужденно похлопывая хвостами и размахивая пухлыми розовыми ручками.

– Прекратите! – разъяренно зашипела Мейбл. – Это турнир! Убирайтесь прочь! И говорите стихами, не позорьте меня.

На мгновение русалки, не веря своим ушам, притихли. Мейбл продолжала метать в них яростные взгляды. И напрасно. Русалки очень обидчивы – так же, как и незамужние тетушки.

– Что ж, как скажешь, – язвительно протянула тетушка Эдна. – Мы прекрасно понимаем, когда становимся в тягость.

– Вообще-то не мы тебя звали, а ты нас.

– Ну и самомнение – и все от того, что у отца были ноги да лавка!

Русалки оскорблено заковыляли обратно к воде, то и дело бросая через плечо:

– Мы бы могли остаться и кое-что подсказать тебе, да теперь ни за что не станем.

– И не наша вина, что ты не выяснила, сколько ему требуется протертого кальмара!

– Говорить стихами! Ну и ну!

И, фыркнув напоследок, все четыре русалки нырнули в волны и скрылись.

– Погодите! – в отчаянии крикнула вслед мисс Рэк. – Вернитесь! Вы забыли сумку!

Положение было хуже некуда. Русалки уплыли, могучий Кракен по-прежнему таился в морской пучине, а взгляд Арримана Ужасного метал молнии.

И еще эта сумка…

Да сумка ли это? Прямо на глазах она как будто задрожала и внезапно раздулась, превратившись в купол – точь-в-точь головастик или маленькая и очень толстенькая летающая тарелка. В центре купола раскрылись щели, и пара блестящих, заплаканных небесно-голубых глаз уставилась на мисс Рэк.

– Бог ты мой! – выдохнул Лестер, с которым чуть не приключилась маленькая неприятность.

Купол слегка затрясся, будто борясь сам с собой, и из его гладких, черных, воздушных бочков по очереди появились восемь тоненьких дрожащих ножек на капельках-подошвах. В одном месте купола образовалось небольшое отверстие с розоватыми краями, откуда тоскливо свисал мизинец владельца похоронного бюро. Тетушка Джейн дала его малышу почесать зубки.

Все присутствующие оторопело пялились на неведомое существо. «Сумочка» поднялась, неуверенно проковыляла несколько шагов и, беспомощно дрожа, упала к ногам мисс Рэк.

– Мамочка! – раздался жалобный голосок. – Мамочка!

Морская ведьма с отвращением отшатнулась. Теренс прижался к Белладонне, не давая ей броситься на помощь. Упырь внезапно очнулся и произнес: «Кукушкины слюнки!» Арриман Ужасный поднялся с кресла.

– Во имя тьмы и злодейства, что это значит? – прогремел он.

На самом деле он все отлично понял. Кем-кем, а уж тупицей Арримана назвать было нельзя.

– Сэр, это Кракен, – пояснил людоед. – Маленький Кракен. Совсем еще детеныш.

Маленький Кракен почувствовал, что отвергнут ведьмой, призвавшей его из морской пучины. Но тут он услышал другие голоса и вперевалку направился к судейским подмосткам. Слезы катились из его глаз по всему тельцу, и за ним оставался влажный след. Трижды он падал – слабенькие ножки путались – и трижды поднимался из блестевшей на солнце лужицы. Наконец он достиг кресла Арримана Ужасного и замер.

– Папочка? – с надеждой спросил маленький Кракен, устремив страдальческий взгляд на Арримана. И повторил: – Папочка?

Все затаили дыхание.

Арриман посмотрел вниз и содрогнулся.

– Унеси это прочь, Лестер. Избавься от него. Выбрось в море.

Людоед не шелохнулся.

– Ты слышишь, Лестер? Он капает мне на ногу.

– Сэр, – ответил людоед, – этот Кракен – сирота. Его мать погибла под буровой вышкой. А он и каноэ не сможет проглотить еще пару тысячелетий. Если вы его бросите, он умрет.

– И что с того? – язвительно поморщился Арриман.

Белладонна, закрыв глаза, молилась за маленького Кракена. Мистер Чаттерджи попытался выскочить из бутылки, но лишь стукнулся головой о крышку и свалился на дно. На смуглое, доброе лицо джинна съехал тюрбан.

– Папочка… – еле слышно пискнул Кракен и беспомощно поднял вверх дрожащий хвостик.

– Ох… Чума вас всех забери! – выругался Арриман. И, подхватив маленького Кракена, который тут же начал поскрипывать и хихикать – он очень боялся щекотки – разъяренный колдун покинул судейское кресло и побрел по направлению к замку.