Эмоциональный интеллект

за действий и пользования этой интуитивной способностью в собственной жизни и для поддержания хороших отношений с другими людьми. Но, как и кинестетическое царство, в кото­ром блестящие способности тела к движению проявляются не­вербально, царство эмоций тоже выходит за пределы возмож­ностей языка и познания.

Хотя в приводимых Гарднером описаниях личностных ум­ственных способностей достаточное внимание уделено проник­новению в суть игры эмоций и овладению умением справлять­ся с ними, Гарднер и его сотрудники подробно не рассматри­вали роль чувствования в этих умственных способностях, более сосредоточившись на знаниях о чувствовании. Из-за подобной сосредоточенности, вероятно, непреднамеренно, остается не­исследованным целый океан эмоций, который, собственно, и делает внутреннюю жизнь и взаимоотношения такими слож­ными, захватывающими и зачастую приводящими в замеша­тельство. Так что еще предстоит понять, в каком смысле» эмо­циях присутствует интеллект и в каком смысле интеллект мож­но свести к эмоциям.

То, что Гарднер делает акцент на познавательных состав­ляющих личностных умственных способностей, отражает дей­ствовавший в психологии дух времени, который сформировал его взгляды. Чрезмерное значение, придаваемое психологией познанию даже в царстве эмоций, отчасти объясняется неожи­данным поворотом в истории этой науки. В средние десятиле­тия двадцатого века в академической психологии господство­вали бихевиористы* типа Б.Ф. Скиннера**, который считал, что только поведение поддается объективному наблюдению с внешней стороны и только поведенческие проявления можно

* Бихевиоризм — направление в психологии; бихевиоризм совер­шенно отказывается от метода самонаблюдения и оценки такового и при­нимает во внимание только тс факты поведения животных и человека, которые можно точно установить и описать, не считая необходимым «по­нимать» скрывающиеся за ними внутренние психические процессы. По­этому в основе метода бихевиоризма лежит исследование раздражения и ответной реакции.

** Скиннер, Беррес Фредерик (1904) — американский психолог, представитель современного бихевиоризма.

Дэниел Гоулллан

изучать с научной точностью. Бихевиористы управляли всей внутренней жизнью, включая эмоции, закрытой для науки.

Затем, с наступлением в конце 1960-х годов «когнитивной, то есть познавательной революции», фокус внимания психо­логии переместился на то, как ум регистрирует и хранит ин­формацию, и на природу способности мышления. Но эмоции все же оставались под запретом. Ученые-когнитивисты придер­живались традиционного взгляда, что способность мышления подразумевает холодную, сугубо практичную обработку фактов. Она гиперрациональна и скорее напоминает мистера Спока из «Звездного путешествия», архетип сухих информационных бай­тов, не замутненный чувствами, воплощающий идею того, что эмоциям нет места в интеллекте и они лишь вносят беспоря­док в картину нашей ментальной жизни.

Ученых-когнитивистов, принявших эту концепцию, завел на ложный путь компьютер, как оперативная модель ума, но при этом они полностью забыли, что в действительности «мок­рое» техническое обеспечение головного мозга погружено в похожую на «болтушку» пульсирующую массу нейрохимикатов и ничего не имеет общего с должным образом облагороженным силиконом, который послужил прообразом ума. Принятым у когнитивистов моделям того, как ум обрабатывает информа­цию, недоставало признания, что рациональность направляется чувством, которое может ее и затопить. В этом отношении ког­нитивная модель есть обедненный образ ума, и она не способ­на объяснить бурный наплыв чувств, придающий «изюминку» интеллекту. Чтобы отстоять эту точку зрения, когнитивистам самим пришлось — при создании моделей ума — прогнозиро­вать значимость их личных надежд и страхов, супружеских ссор и профессиональной зависти — той волны чувств, которые на­деляют жизнь особым вкусом и ароматом, привносят в нее не­кую порывистость и в каждый момент точно определяют, как именно (и насколько хорошо или плохо) пойдет процесс обра­ботки информации.

Однобокое представление ученых о ментальной жизни, ли­шенной эмоций, служившее отправным пунктом исследований интеллекта последние восемьдесят лет, постепенно меняется по

Эмоциональный интеллект

мере того, как психология начинает осознавать, насколько су­щественна роль чувства в мышлении. Примерно так же, как споковский персонаж Дата в «Звездном путешествии: Следую­щее поколение», психология приходит к правильной оценке власти и положительных воздействий эмоций в сфере менталь­ной жизни, равно как и связанных с ними опасностей. В ко­нечном счете Дата понимает (к своему ужасу, если, конечно, он способен ужасаться), что его сухая логика не помогает ему принять правильное человеческое решение. Наша человечность наиболее очевидно проявляется в наших чувствах. Дата пыта­ется испытывать чувства, догадываясь, что без этого упускает нечто очень важное. Он стремится к дружбе и верности; но у него, как у Оловянного человека из «Волшебной страны Оз», нет сердца. Не обладая способностью приходить в лирическое настроение, которое приносят чувства, Дата может музициро­вать или писать стихи с виртуозной техникой, совершенно не ощущая их страстности. Стремление Даты к чувствованию чув­ства ради самого этого процесса показывает, что высшие цен­ности человеческой души — вера, надежда, преданность, лю­бовь — полностью отсутствуют при холодно когнитивном от­ношении. Эмоции обогащают, и без них модель ума опресня­ется.

Когда я заметил Гарднеру, что мыслям по поводу чувств, или метапознанию, он придает гораздо большее значение, чем самим эмоциям, он признался, что был склонен рассматривать интеллект с позиции когнитивистики, но при этом отметил: «Когда я только начал писать о личностных умственных спо­собностях, яговорил об эмоции, и особенно в связи с моим пред­ставлением о внутриличностном интеллекте как о некоем ком­поненте, который эмоционально настраивается на тебя само­го. Сигналы, идущие от интуиции, которые вы получаете, — вот что является крайне важным для межличностного интеллекта. Но пока суд да дело, теория множественности интеллекта эво­люционировала, сосредоточиваясь в большей степени на мета-познании» — то есть осведомленности о ментальных процес­сах человека, — «чем на полном диапазоне эмоциональных спо­собностей».