Темперамент — это не судьба

Итак, мы уже достаточно поговорили о перестройке заучен­ных эмоциональных шаблонов. А как обстоят дела с теми реак­циями, в основе которых лежат наши генетические качества, и что нам известно об изменении привычных реакций человека, который от природы, скажем так, крайне непостоянен или бо­лезненно застенчив? Весь этот диапазон эмоций охватывается понятием темперамент* в смысле некоего фонового шума чувств, определяющего наш нрав. Темперамент можно опре­делить с точки зрения настроений, которые наиболее типично отображают нашу эмоциональную жизнь. В какой-то степени у каждого из нас имеется свой диапазон предпочтительных эмо­ций. Темперамент есть нечто данное от природы, выпавшее нам в генетической лотерее и обладающее непреодолимой силой, влияющей на то, как разворачивается наша жизнь. Эту особен­ность наблюдал каждый родитель: с рождения ребенок или спо­койный и тихий, или вспыльчивый и упрямый. Весь вопрос в том, может ли такой биологически заданный эмоциональный настрой измениться под влиянием переживаний. Предопреде­ляет ли наша биология нашу эмоциональную судьбу, или даже от природы застенчивый ребенок может вырасти в более уве­ренного в себе взрослого человека?

* По Павлову И.П., сила нервной системы (темперамент) — прирож­денное свойство, характер (форма поведения) — во многом состоит из приобретенных привычек.

Эмоциональный интеллект

Однозначный ответ на этот вопрос дает работа Джерома Кейгана, выдающегося специалиста по возрастной психологии Гарвардского университета. Кейган утверждает, что существу­ет как минимум четыре типа личностей с индивидуальными особенностями, коренящимися в темпераменте: застенчивые, самоуверенные, жизнерадостные и меланхоличные, причем каждый из них своей индивидуальностью обязан разным моде­лям деятельности головного мозга. К этому я бы добавил, что существует бесконечное разнообразие оттенков темперамента и в основе каждого такого оттенка лежат природные различия в эмоциональной схеме. Если взять какую-то конкретную эмо­цию, то различия между людьми могут определяться сразу по нескольким пунктам, а именно: насколько легко эта эмоция «запускается», как долго она длится и какой интенсивности достигает. Работа Кейгана сосредоточена на изучении одной из этих моделей, то есть на диапазоне оттенков темперамента от самоуверенности до застенчивости.

Несколько десятилетий подряд матери приносили новорож­денных детей и тех, что только начали ходить, в кейгановскую лабораторию по изучению детского развития, расположенную на четырнадцатом этаже корпуса Уильяма Джеймса Гарвард­ского университета, чтобы принять участие в его исследованиях развития ребенка. Именно здесь Кейган и его коллеги замети­ли ранние проявления застенчивости у отдельных малышей из группы детей в возрасте одного года девяти месяцев, которых привели для участия в экспериментальных наблюдениях. В сво­бодной игре с другими детьми одни были оживленными и не­посредственными и играли со своими сверстниками, не испы­тывая ни малейшего стеснения. Другие, напротив, выглядели робкими и нерешительными, от смущения держались в сторо­не, не отходили от своих матерей, сдержанно наблюдая, как играют другие. Примерно четыре года спустя, когда эти дети уже ходили в детский сад, группа Кейгана снова наблюдала за их поведением. За прошедшие годы ни один из общительных детей не стал застенчивым, а две трети робких так и остались сдержанными.

Кейган считает, что из чересчур чувствительных и робких детей вырастают стеснительные и боязливые взрослые; пример-

Дэниел Гоулман

но 15—20 процентов детей рождаются с «заторможенными по­веденческими проявлениями», как он это называет. В младен­честве такие дети пугаются всего незнакомого. Это заставляет их проявлять разборчивость в отношении новых продуктов, неохотно приближаться к незнакомым животным или местам и стесняться посторонних. Зачастую это делает их чувствитель­ными в других отношениях, например, склонными испытывать чувство вины и заниматься самобичеванием. Эти дети начина­ют испытывать буквально парализующую их тревогу в соци­альных ситуациях: в классе и на игровой площадке, знакомясь с новыми людьми и всякий раз, когда они оказываются в цент­ре внимания общества. Став взрослыми, они стараются дер­жаться в тени и патологически боятся произносить речи или выступать публично.

Том, один из мальчиков, участвовавших в исследовании Кейгана, — типичный застенчивый ребенок. При каждом экс­периментальном наблюдении на протяжении всего детства — в два, пять и семь лет — Том неизменно попадал в число самых робких детей. Во время опроса в тринадцатилетнем возрасте Том был напряженным и словно оцепеневшим, закусывал губу и стискивал руки, на лице у него застыло бесстрастное выра­жение, нарушаемое скупой улыбкой, только когда он говорил освоей подружке; его ответы были краткими, а манера держать­ся скованной. В среднем детском возрасте, примерно лет до одиннадцати, Том помнил, что был болезненно застенчивым и покрывался потом всякий раз, когда ему приходилось подхо­дить к товарищам по играм. Его также мучили сильные страхи, например, что в его доме случится пожар, он боялся нырять в плавательный бассейн и оставаться один в темноте. В часто снившихся ему страшных снах на него нападали чудовища. Несмотря на то что в последние два года или около того он был уже менее стеснительным и робким, он все же ощущал некото­рое беспокойство рядом с другими детьми, но теперь его вол­новала успеваемость в школе, хотя он и входил в 5 процентов лучших учеников класса. Том был сыном ученого и счел карье­ру в этой сфере деятельности привлекательной, так как отно­сительная уединенность такой профессии вполне отвечала его склонностям интроверта.