Последнее письмо

"Длинное письмо", на которое намекал Толстой, так до сих пор и осталось ненаписанным. "Свободные минуты", которыми я располагал, были слишком коротки. А надо было сказать так много. Приобретенный опыт, новые знания были очень важны. Я заметил, что время бежало, а написать большое письмо я не мог. И тогда я решил послать Мастеру короткое письмо. Кажется, это было первое такое короткое письмо за десять лет нашей переписки. Ответ не заставил себя ждать.

Спасибо, дорогой Лебрен, даже за очень короткое письмо. Вы один из тех людей, с которыми моя связь так сильна. Но она не направлена непосредственно от меня к вам, но через Бога. Казалось бы, очень далёкий путь, но -- нет, это путь самый близкий и самый прочный: не по шнуру, а по лучам.

Не такой, а такой.

Ну, ведь вы поймёте.

Когда люди сообщают мне о своём желании писать, я чаще всего советую им сдерживать себя. Но вам я советую не сдерживать себя, но и не спешить. "Tout vient a celui qui sait attendre" ("Всё сообразуется в своё время у того, кто умеет ждать"; французская пословица). У вас

есть и будет что сказать, и у вас есть способность себя выразить.

Письмо ваше безосновательно потому, что вы выражаете удовлетворённость с духовной стороны, а затем жалуетесь на неудовлетворенность с материальной практической стороны вашей жизни, которая не в нашей власти, а потому не должна была бы вызывать наше неодобрение и неудовлетворённость, если духовная -- стоит на первом месте.

Я очень рад за вас, что, как я вижу, вы живёте одними интересами с вашей женой. Это очень хорошо. Передайте мой сердечный привет ей и вашей матери. Ваше письмо я получил будучи больным. Болела печень. Потому и столь полезным вышло это письмо.

Целую вас. Что случилось со статьёй о Герцене?

Л. Толстой

12-го октября 1909 г.

До сих пор я не могу простить себе своей огромной вины, в связи с этим письмом. Это письмо, последнее письмо Льва Толстого, осталось без ответа!.. Много, очень много друзей и респондентов было у меня, и, насколько я помню, переписка всегда прерывалась после моего письма. Единственно Толстой, очень деликатный, столь любезный и любимый должен был остаться без ответа!.. Почему теперь, перечитывая эти пожелтевшие листочки, я не могу себя простить?! Действительно, в жизни случается непоправимое...

Тогда, в юношеском рвении, я нуждался в таком активном общении, хотел столько рассказать Мастеру! Это всё не могло быть выражено в одном письме, а написать подробно в условиях напряжённой работы, которую я выполнял, чтобы обеспечить свою жизнь, было невозможно. Новые горизонты, которые открывались передо мной в этой новой ситуации самостоятельного ведения крестьянского хозяйства, были ещё неопределенны, при-

водили меня в замешательство. Мне ещё долгие годы надо было учиться и практиковаться, чтобы достигнуть совершенства. Но в то время я только лишь мучился, берясь за перо и бросая письмо неоконченным... Толстой был стар. Ему оставалось жить лишь один год! Но я этого не замечал. Я напряженно жил тогда с ним в мире одних и тех же идей, одних и тех же забот и целей. А пока что в напряжённой работе дни и недели проходили так быстро, как будто перелистывались страницы книги.

Такова была слепота наполненной жизнью юности. Кроме того, в Ясной Поляне, в семье самого мыслителя начинались события, которые основательно нарушили моё спокойствие.

Чёрные, непроницаемые тучи покрыли прекрасное, удивительное небо, под которым я некогда прожил столь памятные десять лет в непосредственном дружеском общении с незабываемым человеком.

Конец пятой главы