Проповедь

Перевод А. Щербакова

Шел один монах через границу и попал в лапы к разбойникам. Окружили они его, а их старшой и говорит монаху:

— Или ты проповедь прочтешь, чтобы нам по нраву пришлась, или мы тебя умертвим.

Задрожал монашек, а сам думает:

— Не прочту, так и вправду умертвят.

Помолился он тихонько святому Варфоломею, покровителю казнимых чрез содрание кожи заживо, влез на пень, как на амвон, а разбойники шляпы поснимали, стоят, слушают.

Перекрестился монашек и начал:

— Жизнь вашу уподоблю весьма житию господа нашего Иисуса Христа.

— Это с какой же стати? — спрашивают разбойники, а сами рады-радешеньки.

— А вот с какой, — говорит монашек. — Господь наш Иисус в бедности родился, и вы тож не в богатстве. Господь Иисус с малолетства помогал святому Иосифу плотничать, и вы тоже не отлынивали, не то ваши батьки с вас шкуры бы поспускали. Подрос господь Иисус и отправился странствовать — и вы с места на место бродите. Поймали господа Иисуса — и вас поймают. Били господа Иисуса бичами — и вас то не минет. Распяли господа Христа — и для вас по виселице каждому поставят. Сошел Христос в ад — и вам туда дорога. Ну как? По нраву вам моя проповедь?

— Само собой, — говорят разбойники. — Еще бы нет!

А старшой монашку еще и горсть золота отсыпал. Отошел монашек подальше, обернулся к разбойникам и кричит:

— Не все я вам досказал! Вознесся потом господь Иисус на небо! А вот вы — не вознесетесь!

ВЫХОД ВСЕГДА НАЙДЕТСЯ

Перевод А. Щербакова

Стоял посреди Тушкова раскидистый дуб, весь свет божий тушковянам застил. Стали они думать, что с пим делать: то ли валить, то ли, по крайности, обрезать ветви, те, что поразвесистей. Решили обрезать ветви. Староста приказал, чтобы в такой-то день все жители явились на площадь. И вот стали рубить ветви. Сначала нижние, потом выше полезли. Распоряжался сын старосты, Мацек. Рубили-рубили, видят — вроде бы довольно. А как вниз-то спуститься? Нижние-то ветви срезаны начисто! Мацек и сообразил.

— Погодите, — говорит. — Я здесь за ветку схвачусь, ты — за мои ноги, и так по очереди, пока до земли не достанем.

Сказано — сделано. Вот-вот до земли дотянутся, да стали у Мацека руки соскальзывать. Тяжело все-таки.

Кричит он:

— Стойте! Я на руки поплюю, а то скользят.

Отпустил он руки — все и рухнули наземь. Совсем худо стало. В неразберихе попутали тушковяне ноги, никто своих узнать не может.

К счастью, шел мимо пастух с дубиной. Поведали они ему свое горе, заплатить обещали, он и взялся им помочь. И давай их дубиной охаживать! Кого стукнет, тот мигом вскочит и бегом с площади! И еще рад-радехопек, что ноги-то нашлись.