Глава II. Состав населения

Если бы мы совершили мысленную прогулку по улицам римского города, то первое, что бросалось бы нам в глаза – это этническое разнообразие проходящих мимо нас людей. Нам бы встретился какой-нибудь выходец из местного кельтского племени, или прошлись

бы мимо римского солдата, направленный сюда на службу. Можно без преувеличения считать этническую пестроту своеобразной,,визитной карточкой” римского города. Кроме представителей местного населения и поселившихся здесь латино-римлян, в источ-никах также называются выходцы из Греции, Галлии, Германии, Испании, Африки и восточных провинций империи. Правда, выявить соотношение между теми, кто решил поселиться на здесь и, тем самым, остаться, и теми, кто находится на острове, без желания в дальнейшем обосноваться, достаточно сложно.[42] Вызывают также вопросы степень участия местного населения в формировании этнического состава города. По данным археологических раскопок в Лондоне и Йорке, можно допустить, что их роль в данном процессе была вполне значима, [43] хотя далеко не факт, что они участвовали в этом с самого начала истории этих городов. Археологически установлено, что большая часть поселений местных племен на территории будущих римских крепостей были оставлены жителями, с приходом захватчиков.[44] Так что необязательно наличие в городе в первые годы его существования прослойки британского происхождения. Они появляются уже в более позднее время, поскольку близкое соседство с римлянами рано или поздно привело бы к близкими контактами между ними. В некоторых городах, главным образом в тех, которые служили местом дислокации основных воинских сил, этнический облик напрямую зависел от воинского набора, проходивший в империи. Вспомним, что здесь службу проходили люди из различных провинций Рима, хотя могли встречаться и представители местных племен. Об этом косвенно свидетельствует Тацит. Он пишет следующее:,,они не уклоняются от наборов в войско, столь же исправны в уплате податей и несении других налагаемых Римом повинностей…”.[45] То есть, они, по сути, они несли те же обязанности перед государством, что и другие жители империи. Однако, замечание, сделанное Тацитом, было справедливо, скорее всего, только для преимущественно южной части острова, наибольше подверженной влиянию Рима. На западе, где располагается современный Уэльс, местные племена продолжали оказывать упорное сопротивление захватчикам (для удержании их в повиновении и были основаны Deva и Isca Silurum). Северные территории, по сути, практически остались неосвоенными, а местные племена временами успешно противостояли римлянам, а в позднее время даже совершали набеги, доходившие до юга острова. Хотя, как отмечает все тот же Тацит, даже на территориях, подконтрольных Риму, британцы несли повинности до той поры,,,пока не чинится несправедливость”.[46] Можно ли говорить на основе данного свидетельства о степени их романизированности, лично я затрудняюсь. Скорее всего, да, они были более романизиро-ваны, чем их соплеменники на западе и на севере острова, поскольку жители ее южной части находились в более долгих и значительно больших отношениях с Римом, чем другие обитатели Британии. Да и к тому же, большая часть римских городов были сконцентриро-ваны на юге провинции.

В социальном плане, судя по всему, наблюдалось деление горожан на свободных и рабов, то есть складывалось типичное рабовладельческое общество, причем в обоих классах имелась своя сложная внутренняя дифференциация. Кроме того, имело место деление на граждан и не-граждан, просуществовавшее до 212 г. [47]

В годе проживали многочисленные мелкие собственники, а также производители матери-альных благ – свободные земледельцы и ремесленники. Они то, похоже, и составляли основную часть трудящегося населения города, включая различного числа рабочих. Имелись и беднейшие слои населения, куда входили крестьяне из близлежащих областей. Свидетельства того, что они испытывали влияния римской культуры, нет, поэтому можно предположить, что их уклад жизни, свойственных сельским поселениям в провинции, не очень-то и изменились.[48]

К высшим слоям населения принадлежали сенаторы и всадники, а также представители местной аристократии. Они, судя по всему, и были основными владельцами земли и рабов. Выделяется заметный слой военных и ветеранов, особенно в Лондоне и в Йорке, делившие свое привилегированное положение с провинциальной администрацией. Особенно сильны были их позиции в Йорке, где они стояли во главе местного самоуправ-ления, что не удивительно, учитывая,,специализацию” этого города. Схожая ситуация, по-видимому, наблюдалась в Честере. Как и у местной аристократии, их материальное положение базировалось на землевладении.

А вот стояла ли во главе городского управления Лондона аристократия, неизвестно и это, по мнению О.С. Тихоновой, отличало Лондиний от Йорка и Честера, где были сильны позиции ветеранов.[49]

Не менее заметными были слои торговцев и купцов, особенно в Лондоне, хотя в Йорке они тоже обладали огромными преимуществами. На мой взгляд, в основу развития Лондона лежала именно их деятельность, обеспечившее городу достаточно быстрое процветание. И ничего удивительного в том, что именно здесь их позиции были наиболее сильными, хотя к III в. их стали вытеснять крупные землевладельцы из числа местной знати.[50]

Какие выводы можно сделать теперь? В социальном плане римский город в Британии в целом соответствовал другим провинциальным городам. Имелся схожий профессиональ-ный состав населения, формируется та же общественно-экономическая структура, что и в более развитых провинциях. Однако процесс романизации шло здесь медленнее, чем в других провинциях, и связано это было с тем, что местное население воспринял только римский социальный строй, но не его экономической структуры. Таким образом, римская городская культура не смогла получить большого распространения.[51]