Роль эксперимента в психолингвистике и языкознании

Вопрос о необходимости эксперимента в науке о языке впервые поставил в 1938 году Л.В. Щерба в упоминавшейся уже статье «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкозна­нии». Он полагал, что «выводить языковую систему, то есть словарь и грамматику», можно «из соответствующих текстов». По его мне­нию, совершенно очевидно, что никакого иного метода не существу­ет и не может существовать в применении к мертвым языкам.

Щерба отмечал, что мертвыми языки становятся тогда, когда они перестают служить орудием общения и мышления внутри чело­веческого коллектива: они перестают тогда развиваться и приспосаб­ливаться к выражению новых понятий и их оттенков, в них прекра­щается то, что может быть названо языкотворческим процессом.

Дело должно обстоять несколько иначе в отношении к живым языкам, о важности изучения которых писал виднейший ученый-лингвист Бодуэн де Куртенэ. В свою очередь Щерба также отмечал: «Большинство лингвистов обыкновенно и к живым языкам, подхо­дит, однако, так же, как и к мертвым, т.е. накопляет языковой мате­риал, иначе говоря, записывает тексты, а потом обрабатывает по принципам мертвых языков». Щерба полагал, «что при этом полу­чаются мертвые словари и грамматики». По его мнению, исследо­ватель живых языков должен поступать иначе».

«Исследователь, - писал Щерба, - тоже должен исходить из так или иначе понятого языкового материала. Но, построив из фактов это­го материала некоторую отвлеченную систему, необходимо проверять ее на новых фактах, т.е. смотреть, отвечают ли выводимые из нее фак­ты действительности. Таким образом, в языкознание вводится прин­цип эксперимента. Сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, той или иной формы, о том или ином правиле слово­образования или формообразования и т.п., следует попробовать, мож­но ли сказать ряд разнообразных форм, применяя это правило».

Щерба отмечал, что эксперимент может иметь как положитель­ный, так и отрицательный результат. Отрицательные результаты указывают или на неверность постулированного правила, или на необходимость каких-то его ограничений, или на то, что правила уже больше нет, а есть только факты словаря и т.п.

Рассмотрим примеры синтаксического эксперимента Щербы:

1) Никакой торговли не было в городе. Эта фраза переводит­ся как «торговля отсутствовала в городе». Попробуем переставлять слова в городе:

2) Никакой торговли в городе не было («торговля в городе от­сутствовала»)

3) Никакой в городе торговли не было («торговля в городе от­сутствовала вовсе»)

4) В городе не было никакой торговли («город не имел ника­кой торговли»)

5) *Никакой торговли не в городе было (фраза ничего не зна­чит, т.е. получился отрицательный языковой материал).

Приводя эти примеры, Щерба полагал, что исследователь должен обращаться к носителю языка с вопросом о правильности или непра­вильности языкового материала. При этом он считал, что такого рода эксперимент уже проводится в природе, когда ребенок учится говорить или когда взрослый человек учится говорить на иностранном языке.

Щерба писал о принципе эксперимента как о важном момен­те, который позволяет глубже проникнуть в понимание речевой де­ятельности человека. Ученый упоминал об ошибках писателей, полагая, что «ляпсусы» связаны с плохим чувством языка. Приме­чательно, что в это же время Фрейд через методы психоанализа трактовал оговорки и ослышки.

Русский психолингвист Л. В. Сахарный отмечал, что у сторон­ников традиционных методов лингвистического анализа имеется ряд возражений в отношении эксперимента. Обычно они сводятся к следующему:

1. Материалы экспериментов очень интересны, но мало ли что могут сказать испытуемые по заданию экспериментатора? Как до­казать, что в эксперименте выявляются действительно языковые правила?

2. В эксперименте создаются заведомо искусственные ситуа­ции, что для естественного функционирования языка и речи не ха­рактерно.

3. В спонтанной речи иногда проявляется то, что никаким эк­спериментом организовать не удается, то есть возможности экспе­риментальных методик достаточно ограничены.

Сахарный считал, что на эти вопросы можно ответить следу­ющим образом:

1. Вопрос в том, что изучается в эксперименте - язык или речь? Традиционная лингвистика признает, что иначе, чем через речь, на язык выйти нельзя. Но если изучать язык через спонтанные тексты, почему нельзя изучать его через тексты, полученные в экспериментах?

2. Хотя ситуации в эксперименте бывают и искусственными, принципиальные особенности речевой деятельности, выявляемые в эксперименте, характерны для речевой деятельности и в других, неэкспериментальных ситуациях. Нельзя провести четкую грань между типичными и нетипичными, естественными и искусствен­ными ситуациями.

3. Эксперимент не является единственно возможным методом психолингвистического исследования. Психолингвистика не от­рицает ни материала, ни метода наблюдения, которыми располага­ет традиционная лингвистика. Психолингвистика этот материал ис­пользует, но использует под несколько иным углом зрения, в более широком контексте и материала, и методов.

Необходимо прежде всего особо подчеркнуть, что наличие эк­сперимента вовсе не обязательно свидетельствует о действительно психолингвистическом характере того или иного исследования. Однако нередки случаи, когда: а) обращение к эксперименту ока­зывается лишь «данью моде», доказывая самоочевидные факты; б) при важности оперирования экспериментальными данными от­сутствует четко сформулированная рабочая гипотеза, вытекающая из принятой теории и учитывающая специфику исследуемого объек­та; в) выбор экспериментальных процедур является случайным и не отвечает поставленным задачам; г) обработка данных не обеспе­чивает охвата всего корпуса полученных материалов и не вскрыва­ет в полной мере специфические особенности рассматриваемого фе­номена; д) обсуждение результатов ведется с позиций теории, раз­работанной для иных целей и не учитывающей обнаруживаемых в эксперименте закономерностей. Начинающему исследователю не­обходимо прежде всего понять, что эксперимент - это лишь сред­ство проверки той или иной рабочей гипотезы, которая формулиру­ется на основе хорошо обоснованной теории. В строгом соответ­ствии с этой теорией и поставленными задачами производится вы­бор исследовательских процедур (в число которых наряду с экспе­риментом могут входить и другие средства научных изысканий), определяется необходимый исходный материал, отрабатывается инструкция для испытуемых или формулировки заданий, выясня­ется необходимое и достаточное количество участников экспери­мента, требования к их образовательному уровню, половозрастным характеристикам и т. д., а также вырабатываются критерии обра­ботки полученных материалов, их анализа и интерпретации с по­зиций принятой исходной теории.

Итак, только на основе понимания того, с каких теоретичес­ких позиций и для решения каких конкретных задач должно пред­приниматься то или иное исследование, можно ставить вопрос о том, что, как и на каком материале следует делать; в то же время формулирование рабочей гипотезы, обработка экспериментальных данных и их интерпретация должны производиться в одной и той же системе координат.