Глава IX Беркли

О РАЗЛИЧНЫХ ПРЕДМЕТАХ ЗНАНИЯ Имеются два рода знания, из которых первый есть знание факта, второй -знание последовательной зависимости одного утверждения от другого. Первыйрод знания есть не что иное, как ощущение и память, и является абсолютнымзнанием (absolute knowledge), например когда мы наблюдаем совершающийся фактили вспоминаем, что он совершался, и это то знание, которое требуется отсвидетеля. Второй род знания называется наукой и является условным, напримеркогда мы знаек, что если данная фигура есть окружность, то всякая прямая,проведенная через центр, разделит ее на две равные части. И это есть тознание, которое требуется от философа, т. е. от того, кто претендует направильное мышление. Запись знания факта называется историей, которой имеются два вида. Одинназывается естественной историей и является историей таких фактов илиявлений природы, которые совершенно не зависят от человеческой воли. Таковы,например, истории металлов, растений, животных, стран и т. п. Другой видназывается гражданской историей и является историей произвольных действийлюдей в государствах. Записями науки являются такие книги, которые содержат доказательствапоследовательной зависимости одного утверждения от другого и обычноназываются философскими книгами. Таких книг имеется много видовсоответственно разнообразию объектов исследования. Они могут быть разделенытак, как я это наметил в следующей таблице (см. приложенную таблицу). Джон Локкего взгляды в философии и политические воззрения находили понимание и приветствовались многими его современниками. В период жизни Локка Англия была занята радикальными политическими реформами, направленными на ограничение власти короля, создание парламентской формы правления, ликвидацию авторитаризма и обеспечение религиозной свободы. Локк - воплощение этих чаяний как в политике, так и в философии. Его главные произведения: "Опыт о человеческом разумении" (1690), "Два трактата о государственном правлении" (1690), "Письма о веротерпимости" (1685-1692), "Некоторые мысли о воспитании" (1693).Основное внимание в своих философских трудах Локк уделяет теории познания. В этом отразилась общая ситуация в философии того времени, когда последняя стала больше заниматься личностным сознанием, индивидуальными интересами людей. Локк обосновывает гносеологическую направленность своей философии тем, что указывает на необходимость максимального приближения исследований к интересам человека, так как "знание своих познавательных способностей предохраняет нас от скептицизма и умственной бездеятельности". В "Опыте о человеческом разумении" он описывает задачу философа как задачу мусорщика, который очищает землю, удаляя мусор из нашего знания.Концепция знания Локка как эмпирика основывается на сенсуалисгических принципах: нет ничего в уме, чего бы не было бы прежде в ощущениях, все человеческое знание в конечном счете выводится из явственного опыта. Трактат "Опыт о человеческом разумении" начинается с критики распространенных в то время в континентальной философии концепций о врожденности идей. Здесь он имеет в виду прежде всего воззрения Декарта и кембриджских платоников. Локк показывает, что все наше знание - математическое, логическое, метафизическое и др. - не является врожденным, а имеет опытное происхождение. Даже логические законы тождества и противоречия неизвестны детям и дикарям. "Идеи и понятия также мало рождаются вместе с нами, как искусства и науки", - писал Локк. Не существует и врожденных нравственных принципов. Он полагает, что великий ПРИНЦИП нравственности (золотое правило) более восхваляется, чем соблюдается" [Избр. произв. Т. 1. С. 97]. Он также отрицает и врожденность идеи Бога, которая возникает также опытным путем.Исходя из этой критики врожденности нашего знания, Локк, как любой сенсуалист, полагает, что ум человеческий представляет собой "tabula rasa" - "белую бумагу без каких-либо знаков и идеи. Единственный источник идей - опыт, который подразделяется на внешний и внутренний. Внешний опыт - это ощущения, которые заполняют чистый лист" различными письменами и которые мы получаем посредством зрения, слуха, осязания, обоняния и других органов чувств. Внутренний опыт - это идеи о своей собственной деятельности внутри себя о различных операциях нашего мышления, о своих психических состояниях - эмоциях, желаниях и т.п. Все они называются рефлексией, размышлением. Под идеей Локк понимает не только абстрактные понятия, но и ощущения, фантастические образы и т.п. За идеями, по мысли Локка, стоят вещи.Идеи ощущения подразделяются у Локка на два класса: 1) идеи первичных качеств; 2) идеи вторичных качеств. Первичные качества -это присущие телам свойства, которые неотъемлемы от них ни при каких обстоятельствах, а именно: протяженность, движение, покои, Аорма число, плотность. Первичные качества сохраняются при всех изменениях тел. Они находятся в самих вещах и потому называются реальными качествами. Вторичные качества не находятся в самих вещах Они всегда изменчивы, доставляются в наше сознание органами чувств К ним относятся: цвет, звук, вкус, запах и т.п. При этом Локк подчеркивает, что вторичные качества не иллюзорны. Хотя реальность их субъективна и находится в человеке, она все же порождена теми особенностями первичных качеств, которые вызывают определенную деятельность органов чувств. Между первичными и вторичными качествами имеется нечто общее: и в том, ив другом случаях идеи образуются через так называемый импульс. Например, фиалка посредством импульсов частиц материи создает в уме идеи голубого цвета и запаха.Идеи получаемые из двух источников опыта (ощущений и рефлексии), составляют фундамент, материал для дальнейшего процесса познания. Все они образуют комплекс простых идей: горькое, кислое, холодное, горячее и т.п. Простые идеи не содержат других идей и не могут быть созданы нами. Кроме них, существуют сложные идеи, которые производятся умом, когда он составляет и комбинирует простые. Сложными идеями могут быть необычные вещи, такие, как единороги и сатиры, которые не обладают реальным существованием, но всегда могут быть проанализированы как смесь простых идей, приобретаемых через опыт. Концепция возникновения и формирования первичных и вторичных качеств - пример применения аналитического и синтетического методов. Посредством анализа образуются простые идеи, посредством синтеза - сложные. В синтетической деятельности по соединению простых идей в сложные проявляется активность человеческого ума. Сложные идеи, образуемые синтетической деятельностью человеческого мышления, составляют ряд разновидностей. Одной из них является субстанция.По Локку, под субстанцией следует понимать как отдельные вещи -железо, камень, солнце, человек, представляющие примеры эмпирических субстанций, так и философские понятия - материя, дух. Понятие субстанции - проблема для Локка. В главе XXIII книги II "Опытов" он указывает, что группы простых идей "находятся постоянно вместе", т.е. образуют объекты, которые мы называем деревьями, яблоками, собаками и т.п. Он говорит, что, "не представляя как эти простые идеи могут существовать сами по себе, мы привыкаем предполагать некоторый субстрат, на основе которого они существуют и из которого они проистекают и который мы поэтому называем субстанцией". Так как Локк утверждает, что все наши понятия выводятся из опыта, то можно было бы ожидать, что он отвергнет понятие субстанции как бессмысленное, но он этого не делает, вводя разделение субстанций на эмпирические - любые вещи, и философской субстанции - универсальной материи, основа которой непознаваема.В теории восприятия Локка важная роль принадлежит языку. Роли языка много внимания уделяли предшествующие философы - Бэкон, Спиноза, Гоббс. Локк посвящает данному вопросу третью книгу своих "Опытов". Для Локка язык несет на себе две функции - гражданскую и философскую. Первая - средство общения между людьми, вторая -точность языка, выражающаяся в его эффективности. В главе "О злоупотреблении языка" Локк показывает, что несовершенство и запутанность языка, лишенного содержательности, используются малограмотными, невежественными людьми и отдаляют общество от истинного познания. Локк подчеркивает важную социальную особенность в развитии общества, когда в застойные или кризисные периоды процветают схоластические псевдознания, на которых наживаются множество бездельников или просто шарлатанов.С вышеизложенным тесно связана проблема видов знания и его достоверности. По степени точности Локк различает следующие виды знания: интуитивное, демонстративное, сенситивное. Интуитивное знание - это истины самоочевидные. Примерами могут служить высказывания: "белое не есть черное", "треугольник не есть круг" и т.п. Демонстративное знание - это выводы, доказательства, они образуют дедуктивный вид познания. Интуитивное и демонстративное знание составляют умозрительное знание, которое обладает качеством бесспорности. Третий вид знания образуется на основании ощущений, чувств, возникающих при восприятии отдельных предметов. Они по своей достоверности значительно ниже первых двух. Существует, по Локку, и знание недостоверное, вероятное, или мнение. Однако из того что мы иногда не можем обладать ясным и отчетливым познанием, не следует, что мы не можем познавать вещи. Знать все невозможно, считал Локк, необходимо знать самое важное для нашего поведения. В работе "Два трактата о государственном правлении (169U) Локк излагает свое учение о государстве. Как и Гоббс, он рассматривает людей в естественном состоянии как "свободных, равных и независимых" [Избр. произв. Т. II. С. 56]. Он исходит из идеи борьбы индивида за свое самосохранение. Но в отличие от Гоббса, Локк разрабатывает тему частной собственности и труда, которые рассматривает как неотъемлемые атрибуты естественного человека. Он считает, что для естественного человека всегда было характерно владеть частной собственностью, что определялось его эгоистическими наклонностями, присущими ему от природы. Без частной собственности, по мнению Локка невозможно удовлетворить главные потребности человека. Наибольшую пользу природа может дать только тогда, когда становится личным достоянием. В свою очередь собственность тесно связана с трудом. Труд и трудолюбие - главные источники создания стоимости.Переход людей от естественного состояния к государству диктуется, согласно Локку, ненадежностью прав в естественном состоянии. Но свобода и собственность должны сохраняться и в условиях государства, так как для этого оно и возникает. При этом верховная государственная власть не может быть произвольной, неограниченной. Локку принадлежит заслуга выдвижения впервые в истории политической мысли идеи разделения верховной власти на законодательную, исполнительную и федеративную, так как только в условиях их независимости друг от друга можно обеспечить права личности. Локк фактически выступает как теоретик конституционных режимов, при которых законы и исполнительная власть подчинены правосудию и естественному праву. Политическая система становится соединением народа и государства, в котором каждый из них должен играть свою роль в условиях равновесия и контроля.Локк - сторонник отделения церкви от государства, а также противник подчинения знания откровению, отстаивая "естественную религию". Пережитые Локком исторические смуты побудили его проводить новую по тому времени идею веротерпимости. Она предполагает необходимость разделения между гражданской и религиозной сферами: гражданская власть не может устанавливать законы в религиозной сфере. Что же касается религии, то она не должна вмешиваться в действия гражданской власти, осуществляемой общественным договором между народом и светским государством.Свою сенсуалистическую теорию Локк применял и в своей теории воспитания, считая, что если индивид не может получить в обществе необходимые впечатления и идеи, то значит надо изменить общественные условия. В работах по педагогике он развил идеи формирования физически сильного и духовно цельного человека, который приобретает знания, полезные для общества.В своих "Опытах" Локк утверждал, что добро - это то, что доставляет длительное удовольствие и уменьшает страдание. В этом и состоит счастье человека. В то же время Локк подчеркивает, что моральное добро - это добровольное подчинение человеческой воли законам и общества и природы, которые находятся в божественной воле - истинной основе морали. Гармония между личными и общественными интересами достигается в благоразумном и благочестивом поведении.Философия Локка оказала огромное влияние на всю интеллектуальную мысль Запада как при жизни философа, так и в последующие периоды. Под воздействием его философии формировались взгляды Толанда, Кондильяка, французских материалистов. Влияние Локка чувствуется вплоть до XX в. Его мысли дали толчок развитию ассоциативной психологии. Большое влияние локковская концепция воспитания оказала на передовые педагогические идеи XVIII- XIX веков.

Вторая часть «Великого возрождения наук» — это «Новый Оpганон», или «Истинные указания для истолкования природы». В этом труде Бэкон излагает свой новый индуктивный метод, который должен стать средством к возрождению наук и приобретению научного знания на более надежной, чем умозрительное теоретизирование, основе и описывает план возрождения наук. «Новый Органон» состоит из 2-х книг, при этом вторая издана не вполне законченной.

В первой книге рассматриваются источники заблуждений или, как именует их автор, idola («обманчивые образы»). Idola вытекают не из природы познаваемых объектов, а лежат в природе самого человека. Эти обманчивые представления делятся на 4 категории: а) idola tribus (идолы рода) — ложные представления, которые лежат в природе всякого человека; б) idola specus (идолы пещеры) — те, которые коренятся в особенностях отдельных лиц; в) idola fori (идолы площади) — те, причина которых в человеческой речи и общении; г) idola theatri (идолы театра) — основанные на предании. Перечислив источники заблуждений, Бэкон готовит таким образом читателя к восприятию нового метода.

Господствовавший в то время метод дедукции по Аристотелю («старый Органон»), он считал неудовлетворительным, поскольку долгие века применения этого метода все еще оставляли науки, по его оценке, в зачаточном состоянии. Философию Аристотеля он признавал годной лишь для изощренных схоластических диспутов, но бесплодной для получения новых знаний. По Бэкону, в качестве точки опоры и направленного пути для ума должен быть разработан новый инструмент мышления, «новый органон». По его словам, его книга представляет логику, метод, компас к науке, но не саму науку.

По Бэкону, природа есть книга, в которой человек изучает реальные факты; изучать и анализировать надо не умозрительные теории, не книги ученых, но факты и явления. К явлениям при этом могут причисляться и явления нашей мысли, нашего существования, изучение которых соединено с изучением их свойства и законов, с открытием их причин и следствий. Средство для достижения этой цели — индуктивный метод, когда явления и сопровождающие их обстоятельства исследуются, случайные обстоятельства исключаются, обстоятельства же существенные, вызывающие явления, возводятся в законы этих явлений. После этого уже производится поверка законов, и для этого воспроизводятся сами явления посредством воспроизведения существенных обстоятельств, которыми эти явления обуславливаются. Индуктивный метод движется от знаний о единичных фактах к знаниям о классах предметов или процессов, и является, по мнению Бэкона, гарантией от недостатков и промахов как в логике человеческого мышления, так и в процессе познании вообще; при этом индуктивный вывод является не достоверным, а лишь возможным (предположительным), и потому нуждается в дальнейшей проверке. Для проверки вывода Бэкон рекомендует искать не только факты, подкрепляющие его, ни факты, его опровергающие^[3].

«Новый Органон» формулирует новую философскую базу для развития наук: существенным для науки провозглашаются такие знания, которые возможно верифицировать, проверить опытным путем, а затем воспроизвести.^[4]

Известно, что вторая часть его «Нового Органона» осталась недоконченной. Именно в этой второй части он намеревался в дополнение к теории индукции развивать новую теориюдедукции, как это видно из следующих строк его сочинения: «Указания относительно истолкования природы распадаются на два отдела. В первом дело идет об образовании положений из опыта, а во втором — о дедукции, или о выводе новых экспериментов из положений (de ducendis auf denvandis experimentis novis ab axiomatibus)». Отсюда видно, что Бэкон видел в методе две стороны, но не успел развить своего взгляда на это положение, так как вторая часть «Органона» осталась недоконченной. Но и полностью изложенный в «Новом Органоне» индуктивный метод не рассматривал Бэконом, как законченный; ученый надеялся на то, что метод будет развит будущими поколениями ученых.

Идеи «Нового Органона» разрабатывались Бэконом длительное время; первоначально — в сочинении Cogitata et visa (издано в 1612). Некоторые из биографов Бэкона полагали, что план «Нового Органона» был набросан им еще во время учебы в университете. Эта версия не встретила широкой поддержки; указывалось, что «Новый Органон» принадлежит к числу самых зрелых и выдающихся произведений Бэкона, и является плодом длительных размышлений и выработанного в течение жизни автора критического отношения к учениям философов древнего и нового мира, и потому трудно предположить, чтобы план такой работы мог быть создан подростком.

Философское учение Беркли (здесь оно будет рассмотрено в самых основных его чертах) вносит весомый вклад прежде всего в теорию познания, в частности и в особенности в концепцию зрительных восприятий, в дискуссии относительно абстракций и роли всеобщих слов и понятий языка. Беркли выступает в качестве решительного критика материализма. Как философствующий теолог он посвящает значительные усилия теории богопознания и обновлению доказательства существования Бога. Беркли известен также как экономист, теоретик хозяйственной политики.

«Опыт новой теории зрения» — это, с одной стороны, продолжение целого ряда концепций и тенденций эмпиристской концепции ощущений, а с другой стороны, достаточно радикальный пересмотр теории зрительных восприятии, восходящей к Декарту и картезианцам. Беркли прежде всего возражает против того, чтобы по примеру Декарта считать, что расстояние между предметами прямо дается в зрительном восприятии. На самом деле, настаивает Беркли, мы в прямом восприятии наблюдаем только цвета и фигуры. Что же касается расстояния, то оно не наблюдается зрением, а "внушается" моему уму скорее благодаря опыту и суждению, чем ощущению. Подобно этому, Беркли утверждает (§§ 13 и 14 «Опыта»), что линии и углы "сами по себе не воспринимаются зрением", что они "не имеются реально существующими в природе" и что "представляют собой лишь гипотезу, созданную математиками или введенную ими в оптику с целью получить возможность трактовать эту науку геометрическим способом".

Беркли отверг выводы тех физиологов и психологов, которые утверждали, что существует необходимая и естественная связь между ощущениями, получаемыми нами благодаря повороту глаз, и большими или меньшими расстояниями от тел. Причина переживания нами соответствий или несоответствий такого рода — опыт, рассуждения субъекта, привычка, благодаря которой мы судим о связи между ясностью или смутностью увиденного и расстоянием, отделяющем нас от объекта. "Из изложенного нами с очевидностью следует, — заключает Беркли, — что идеи пространства, внешнего мира и вещей, помещенные на расстоянии, не составляют, строго говоря, предмета зрения; они столь же воспринимаются глазом, сколь и ухом". Возьмем такой пример, предлагает Беркли. Я сижу в рабочем кабинете и слышу, что вдоль улицы едет карета. Я "по слуху" могу примерно определить, на каком она от меня расстоянии. (Это, разумеется, не означает, что Беркли отождествляет ощущения зрения, слуха, осязания.)

Ошибку философов, отождествивших расстояния, величины как первичные качества с чем-то непосредственно ощущаемым, Беркли мыслит исправить так: "...число (как бы настойчиво ни относили его к первичным качествам) не есть нечто определенное и установленное, существующее в самих вещах. Оно есть всецело создание духа, рассматривающего или простую идею саму по себе, или какую-либо комбинацию простых идей, которой дается одно имя и которая таким образом сходит за единицу". Другая ошибка, согласно Беркли, состоит в следующем: мы воображаем, будто на дне глаза получается чуть ли не буквальное изображение внешних объектов. Беркли же стремится доказать, что нет никакого сходства между идеями зрения и воспринимаемыми вещами. При этом историки мысли нередко упускают из виду, сколь сложную структуру имеет берклеанское понимание зрительных и всяких иных впечатлений в их отношении к телам природы.

С одной стороны, Беркли вполне в духе Локка и других сенсуалистов утверждает независимость существования тел вне сознания: "Тела существуют вне сознания, т.е. они не сознание (mind), но от него отличается. Тем самым я принимаю, что сознание в свою очередь отличается от них". "Тела и пр. существуют даже тогда, когда не воспринимаются, будучи возможностями (powers) в действующем существе", т.е. Боге. Итак, одной стороной философии Беркли, вопреки распространенным в марксистской литературе оценкам, оказывается как раз опровержение субъективного идеализма, где самым "сильным" аргументом является ссылка и на независимый мир тел, и на Бога, заключающего в себе как существования, так и возможности тел. И потому Беркли был по-своему прав, когда утверждал, что он "более уверен в существовании и реальности тел, чем г-н Локк...". Когда Беркли говорит: "В соответствии с моими принципами существует реальность, существуют вещи, rerum Natura (природа вещей)", то он имеет в виду некоторую принципиальную возможность мира, которую нельзя отрицать по причинам, названным выше. Главная из них, конечно, Бог, дух, независимый от всех человеческих сознании.

С другой стороны, когда речь заходит об исследовании восприятии, прежде всего зрительных, положение существенно меняется. Существование воспринимаемой вещи вне восприятия — предположение абсурдное. При таком повороте исследования, действительно, необходимо признать: объекты восприятия не существуют вне восприятия, т.е. вне человеческого духа. Но Беркли идет дальше: и применительно к телам природы, относительно которых он утверждал их (Богом обусловливаемую) независимость от ума, сознания, философ предлагает поразмыслить над трудностью, которую считает неразрешимой в рамках материалистического сенсуализма. Скажем, я сейчас воспринимаю стол, за которым сижу. В этом случае существование стола неотделимо от восприятия в том смысле, что стол не существовал бы для меня и других людей, если бы мы его не воспринимали. Но вот я выхожу из комнаты и, стало быть, уже не вижу, не воспринимаю стол. Значит ли это, что он существует вне моего или нашего восприятия? Ни в коем случае, отвечает Беркли. Когда бы и как бы мы ни представляли себе, ни мыслили стол, он уже неотделим от совокупности каких-либо чувственных восприятии. И только таким стол перед нами представлен, "репрезентирован" нам. Отсюда следующие центральные принципы философии Беркли:

1) существовать (быть) — значит быть воспринимаемым: esse — percipi; 2) "...я не в состоянии помыслить ощущаемые вещи или предмет независимо от их ощущения и восприятия. На самом деле объект и ощущение — одно и то же (are the same thing) и не могут быть абстрагируемы одно от другого". 3) Мы никогда не можем воспринимать реки, горы, дома, словом, предметы природы, в некоем их существовании, отличном от того, каким они предстают перед разумом. "А что же мы воспринимаем, как не свои собственные идеи или ощущения (ideas or sensations)"? 4) Отсюда для Беркли следует, что необходимо отвергнуть свойственную материалистической теории отражения мысль о том, что "идеи могут быть копиями или отражениями (resemblances) вещей". Идеи не могут походить ни на что, кроме самих идей: например, цвет или фигура (которые Беркли считает именно идеями, притом довольно сложным путем возникшими) могут походить только на другие цвет или фигуру.

При этом Беркли отклоняет сложившееся в его время представление о первичных и вторичных качествах, согласно которому первичные качества объективны, т.е. наличествуют в самих телах, а вторичные качества субъективны. Беркли разбирает приводимую в пользу этой концепции аргументацию. Вторичные качества считаются субъективными потому, что их относят главным образом не к предметам, а к органам чувств, действующим отнюдь не по принципу зеркала. Но, рассуждает Беркли, то же самое можно сказать о первичных качествах — протяжении, фигуре, движении, ибо и они зависят от специфической в каждом случае работы органов чувств человека, прежде всего зрения. А зрение, как мы уже знаем, дает не простые копии качеств, заключенных в предметах, а оказывается результатом сложной конструктивной работы духа, итогом длительной работы чувств и ума, что, собственно, и понимается под опытом.

Ещё одна специфически берклеанская тенденция в философии, о которой здесь будет упомянуто, — отрицание "реальности" абстрактных идей. Беркли по сути дела продолжает здесь линию локковского номинализма, но делает это еще решительнее, пытаясь преодолеть его материалистический уклон. Прежде всего подвергаются отрицанию общие абстракции философии, подобные материи, материальной субстанции. Аргументы, направляемые против общих идей, не затрагивают, согласно Беркли, понятия духа как такового. Здесь он готов присоединиться к реалистам. Что же до материи, то в ход идут номиналистические соображения и выводы: "Если мы последуем указаниям разума, то из постоянного единообразного хода наших ощущений мы должны вывести заключение о благости и премудрости духа, который вызывает их в наших душах. Но это все, что я могу отсюда разумного вывести. Для меня, говорю я, очевидно, что бытия духа, бесконечно мудрого, благого и всемогущего, с избытком достаточно для объяснения всех явлений природы. Но что касается косной, неощущающей материи, то ничто воспринимаемое мной не имеет к ней ни малейшего отношения и не направляет к ней моих мыслей". Впрочем, Беркли не может не признать, что к материи, которая кажется ему "неразумным, немыслящим нечто", выдумкой и фикцией материалистов, "человеческий дух сохраняет такое сильное пристрастие, вопреки всей очевидности разума...".

Беркли направляет свои возражения и против теории абстракции как таковой. Чтобы составить представление обо "всех" треугольниках, так необходимое геометрам, совсем необязательно, возражает Беркли Локку и другим авторам, "добывать" всеобщее понятие треугольника путем абстракции от любых частных и особых треугольников. Такое абстрагирование, во-первых, невозможно, а во-вторых, и не нужно. Нам достаточно обладать некоторыми обобщенными "представлениями", не обязательно отвлекающимися от всего частного, но "репрезентирующими" самое существенное в треугольнике, что отличает его от других предметных единств и от прочих геометрических фигур.

Значение философии Беркли в истории человеческой мысли (которое было несправедливо принижено Лениным и другими марксистскими авторами) на самом деле весьма велико. Кроме того, что он по справедливости прослыл оригинальным философом-спорщиком, задавшим современникам и потомкам немало трудностей и загадок, он был ученым, вмешавшимся в спор физиологов, математиков, физиков. Без Беркли отныне уже непред ставима философская теория ощущений, чувственных восприятии. "Парадокс Беркли" относительно независимого от ума существования тел и невозможности для людей представить мир иначе, чем через наш дух, через человеческое сознание, стоит у истоков весьма сходного "парадокса Канта" (хотя Канту, о чем речь пойдет в посвященном ему разделе, пришлось преодолевать трудности, заданные берклеанским подходом).

ЮМ (Hume) Дэвид (1711-1776) - британский дипломат, историк, философ, публицист эпохи Просвещения. Сформулировал главные принципы новоевропейского агностицизма. Один из предтечей позитивизма. Основные философские сочинения: "Трактат о человеческой природе, или Попытка применить на опыте метод рассуждения к моральным предметам" (1739-1740), "Опыты" ("Эссе" - 1741), "Исследование о человеческом познании" (1748), "Исследование о принципах морали" (1752), "Диалоги о естественной религии" (опубликованы в 1779) и др. В центре философских размышлений Ю. находилась проблема человека. Полагая, что "все науки в большей или меньшей степени имеют отношение к человеческой природе", Ю. считал особо значимой разработку философской концепции человека. В качестве же первооснования последней, по Ю., призвана выступить теория познания. Человек, согласно Ю., - существо разумное, общественное, деятельное, а также в силу разнообразных потребностей склонное к "различным делам и занятиям" вкупе с увлечением наукой. Крайности в философских трактовках человека Ю. осуждал, ибо, по его мнению, "смешанный образ жизни" людей не дает этому достаточных посылок. Ю. стремился преодолеть как традиционно резкое (в духе рационализма) противопоставление опыта и разума, который якобы извне и post factum корригирует материал, предоставляемый органами чувств, так и крайний эмпиризм идеи бездуховного, эмоционально-непредрасположенного субъекта, пользующегося исключительно односторонне-чувственным самодостаточным опытом. Ю. не счел необходимым увязывать построение теории познания с исследованием проблемы способов возникновения ощущений людей, считая этотВопрос уделом "анатомов и естественников". Исходным пунктом собственной модели теории познания Ю. избрал понятие "впечатление". "Впечатления" у Ю. - готовые, имеющиеся в душе, "все наши более живые восприятия, когда мы слышим, видим, осязаем, любим, ненавидим, желаем, хотим". Для "впечатлений", - утверждал Ю., - "не существует отдельного имени ни в английском, ни в каком-либо другом... языке". Ю. развел "впечатления рефлексии" и "впечатления ощущения". Последние он элиминировал из своей теоретико-познавательной схемы: "Ум никогда не имеет перед собой никаких вещей, кроме восприятий, и они никоим образом не в состоянии произвести какой бы то ни было опыт относительно соотношения между восприятиями и объектами".. Согласно Ю., мышление людей в состоянии лишь связывать, переставлять, увеличивать или уменьшать материал, доставляемый чувствами и опытом: ум снимает "копию" с первоначального впечатления и образует "идею" - "менее живое восприятие". Идеи сохраняются также и в случаях исчезновения породивших их восприятий. Идеи способны формировать последующие идеи и т.д. Опыт у Ю. оказывается сложной чувственно-рациональной структурой. (Вопрос о реальном существовании материальных объектов, источников наших впечатлений как теоретическую проблему Ю. не решал, хотя и не сомневался в их существовании в контексте обыденной практики). Так могут возникать любые идеи: рассудок человека, например, формулирует идею Бога, ставя человеческие качества мудрости и доброты вне всяких границ. Связывание идей возможно лишь как результат деятельности мышления и не зависит от наличия объективного аналога итога такого связывания. Причинно-следственные же связи между фактами открываются лишь посредством опыта. Основанием познания причинности выступает воспроизводящийся опыт того же рода как и обособившаяся привычка мыслить, существующая как закон причинности, неотъемлемо связанный с неким инстинктом причинности". По Ю., в основании соединения идей лежит мягкая, связующая, ассоциирующая сила (начало, качество): "каждый единичный объект, принадлежащий к какому-нибудь виду, постоянно бывает связан с некоторым единичным объектом, принадлежащим к другому виду", и "появление всякого нового единичного объекта того или другого вида, естественно, переносит мысль к его обычному спутнику". Ю. первым по-настоящему серьезно исследовал "причинность" как явление и понятие. По Ю., на основании только лишь примеров мы никогда не бываем в состоянии открыть необходимую связь между явлениями природы... То, что принято называть "причиной", - это не более чем присущая душе человека привычка наблюдать одно явление после другого и заключать из этого, что явление более позднее во времени зависит происхождением от более раннего. Осознание реального характера причинных связей Ю. именовал верой: "Разум никогда не может убедить нас в том, что существование одного объекта всегда заключает в себе существование другого; поэтому, когда мы переходим от впечатления одного объекта к идее другого или к вере в этот другой, то побуждает нас к этому не разум, а привычка, или принцип ассоциации". Согласно Ю., причинность выживает как принцип лишь в границах тех дисциплин, которые удается трансформировать в отрасль психологии (религиоведение, гражданская история и этика), ибо "все мнения и понятия о вещах, к которым мы привыкли с детства, пускают корни так глубоко, что весь наш разум и опыт не в силах искоренить их, причем влияние этой привычки не только приближается к влиянию постоянной и нераздельной связи причин и действий, но и во многих случаях превосходит его", при этом "...более половины мнений, преобладающих среди людей, обязаны своим происхождением воспитанию...". Высшая цель человеческого познания - интегрирование эмпирически установленных причин естественных явлений и подчинение многообразия особых следствий ограниченной совокупности общих конечных причин. Закон причинности приложим лишь к сфере опыта: переход от эмпирии к трансцендентному недопустим. Проблема существования сложной объективной структуры индивидуального опыта, которую сформулировал Ю., резуль-тировалась впоследствии в сопряженной концепции Канта. Рассуждения и выводы Ю. по этому вопросу стали теми достижениями философии, которые содействовали ее дальнейшей эволюции и генезису ее новых направлений. Человек у Ю. социален по своей собственной природе и постепенно эволюционирует, адаптируя разнообразные общественные добродетели. Выгода социального устройства жизни людей связана с сопутствующим процессом роста "силы, умения и безопасности". Частная собственность и справедливость, отнюдь не предполагающие социального равенства, - основы процветания общества в понимании Ю.: "Историки и здравый смысл могут просветить нас относительно того, что, какими бы благовидными ни казались идеи полного равенства, реально в сущности они неосуществимы. И если бы это было не так, то это было бы чрезвычайно пагубно для человеческого общества. Сделайте когда-либо имущество равным, и люди, будучи различными по мастерству, прилежанию и трудолюбию, немедленно разрушат это равенство. А если вы воспрепятствуете этим добродетелям, вы доведете общество для величайшей бедности и, вместо того, чтобы предупредить нужду и нищету, сделаете ее неизбежной для всего общества в целом". Религиозные постулаты, возникающие как результат психологической потребности чувства, не могут, по Ю., быть постигнуты, в них можно лишь верить: опыт принципиально невозможен относительно универсума, в качестве первопричины которого примысливается Бог, а, следовательно, связи первопричины и мира не допускают каких-либо содержательных и осмысленных реконструкций. Критика вслед за Беркли "духовной субстанции" переросла у Ю. в отрицание традиционной религии, противопоставление ей "естественной религии" и жесткую полемику с официальной церковью. Ю. придумал и ввел в научный оборот понятие "философская интоксикация", значимое в психотерапевтической диагностике.

Рационализм (от лат. ratio - разум) - направле­ние в теории познания, в отличие от эмпиризма признающее главным источником знания мысли и понятия. Исторически первой формой ра­ционализма была античная натурфилософия. Рационалисты (Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц и др.) счи­тали, что опыт, основанный на ощущениях человека, не может быть основой общенаучного метода. Восприятия и ощущения ил­люзорны. Можно ощущать то, чего нет, и можно не ощущать некоторые звуки, цвета и проч. Опытные данные, как и данные экспериментов, всегда сомнительны.

Зато в самом Разуме есть интуитивно ясные и отчетливые идеи. Главное то, что человек мыслит, это основная, интуитивная, внеопытная идея: «Я мыслю, следовательно, существую» (Р. Декарт). Затем, по правилам дедукции (от общего к частному) можно вывести возможность существования Бога, природы и других людей и получить истинное знание о мире. Разумеется, сведения о мире человек черпает из ощущений, поэтому опыт важная составляющая знаний о мире, но основа истинного метода в уме. Мышление основано на интуиции и дедукции. Истинный метод всех наук и философии похож на математические методы. Последние даны вне непосредственного опыта; начинаются с общих, но предельно ясных и четких формулировок. Математика пользуется обычным методом, следуя от общих идей к частным выводам, в ней нет эксперимента.

Декарт развивает специальное учение о методе, которое он сам резюмирует в следующих четырех правилах:

1) Не принимать ничего на веру, в чем с очевидностью не уверен. Избегать всякой поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению;

2) разделять каждую проблему, избранную для изучения, на столько частей, сколько возможно и необходимо для наилучшего ее разрешения;

3) располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу;

4) делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.

Эти правила можно обозначить соответственно как правила очевидности (достижение должного качества знания), анализа (идущего до последних оснований), синтеза (осуществляемого во всей своей полноте) и контроля (позволяющего избежать ошибок в осуществлении как анализа, так и синтеза). Продуманный так метод следовало применить теперь к собственно философскому познанию.

Первая проблема состояла в том, чтобы обнаружить очевидные истины, лежащие в основе всего нашего знания.

Декарт предлагает с этой целью прибегнуть к методическому сомнению. Только с его помощью можно отыскать истины, усомниться в которых невозможно. Следует заметить, что испытанию на несомненность предъявляются исключительно высокие требования, заведомо превосходящие те, что вполне удовлетворяют нас, скажем, даже при рассмотрении математических аксиом. Ведь и в справедливости последних можно усомниться. Нам же необходимо найти такие истины, в которых усомниться невозможно.

Можно ли сомневаться в своем собственном существовании, в существовании мира, Бога? В том, что у человека две руки и два глаза? Подобные сомнения могут быть нелепы и странны, но они возможны. В чем же нельзя усомниться? Заключение Декарта лишь на первый взгляд может представиться наивным, когда он такую безусловную и неоспоримую очевидность обнаруживает в следующем: я мыслю, следовательно, существую (лат., cogito, ergo sum). Справедливость несомненности мышления подтверждается здесь самим актом сомнения как актом мысли. Мышлению отвечает (для самого мыслящего "Я") особая, неустранимая достоверность, заключающаяся в непосредственной данности и открытости мысли самой себе.

Декарт получил лишь одно несомненное утверждение - о самом существовании познающего мышления. Но в последнем заключено много идей, некоторые из которых (например, математические) обладают высокой очевидностью как идеи разума. Так, в разуме заложено убеждение, что кроме меня существует мир. Как доказать, что все это не только идеи разума, не самообман, но и существующее на самом деле? Это вопрос об оправдании самого разума, о доверии к нему.

Декарт разрешает эту проблему следующим образом. Среди идей нашего мышления находится идея Бога, как Совершенного Существа. А весь опыт самого человека свидетельствует о том, что мы, люди, существа ограниченные и несовершенные. Каким же образом эта идея оказалась присуща нашему уму? Декарт склоняется к единственно оправданной на его взгляд мысли, что сама эта идея вложена в нас извне, а ее творец и есть Бог, создавший нас и вложивший в наш ум понятие о себе как о Совершеннейшем Существе. Но из этого утверждения вытекает необходимость существования внешнего мира как предмета нашего познания. Бог не может обманывать нас, он создал мир, подчиняющийся неизменным законам и постижимый нашим разумом, созданным им же. Так, Бог становится у Декарта гарантом постижимости мира и объективности человеческого познания. Благоговение перед Богом оборачивается глубоким доверием к разуму.

Вся система аргументации Декарта делает вполне понятной его мысль о существовании врожденных идей в качестве одного из основоположений рационалистической теории познания. Именно врожденным характером идей объясняется сам эффект ясности и отчетливости, действенности интеллектуальной интуиции, присущей нашему уму. Углубляясь в него, мы оказываемся способными познавать сотворенные Богом вещи. Ясность и отчетливость представлений являются поэтому и критериями истинности (достоверности) наших знаний.

Декарт полагает, что все возможные вещи составляют две самостоятельных и независимых друг от друга (но не от создавших их Бога) субстанции - духовную и телесную. Эти субстанции познаются нами в их основных атрибутах; для тел таким атрибутом является протяжение, для душ - мышление. Телесная природа последовательно представлена у Декарта концепцией механицизма. Вечно движущийся мир, подчиненный законам механики, исчислимый математико-геометрическим образом, заготовлен для триумфального шествия математического естествознания. Природа - чисто материальное образование, ее содержание исчерпывается исключительно протяжением и движением. Основными ее законами являются принципы сохранения количества движения, инерции и первоначальности прямолинейного движения. На основе этих принципов и методически контролируемого построения механических моделей, разрешимы все познавательные задачи, обращенные к природе. Так, животные и человеческие тела подчинены действию тех же механических принципов и представляют собой "самодвижущиеся автоматы", никаких "живых начал" в органических телах (как растительных, так и животных) не имеется.

Наиболее трудная проблема философии Декарта отношение души и тела у человека. Если у животных нет души, и они представляют собой бездушные автоматы, то в случае человека это очевидным образом не так. Человек способен управлять своим телом с помощью ума, а ум - испытывать на себе влияние тела. Сложность проблемы заключалась в объяснении воздействия двух совершенно разных по своей природе субстанций. Душа едина, непротяженна и неделима. Тело протяженно, делимо и сложно. Декарт, проявлявший большой интерес к успехам тогдашней медицины, отнесся с особым вниманием к шишковидной железе, расположенной в центральной части головного мозга, и связал с ней место, в котором душевная субстанция взаимодействует с телесной. Хотя душа как начало непротяженное и не занимает места, но она "пребывает" в указанной железе, она - "седалище души". Именно здесь материальные жизненные духи и вступают в контакт с душой. Раздражение из внешнего мира передается по нервам в головной мозг и возбуждает пребывающую там душу. Соответственно, самостоятельное возбуждение души приводит в движение жизненные духи, и нервный импульс завершается мышечным движением. Связь души и тела в целом укладывается в схемы, по существу, механического взаимодействия.

Основные моральные установки картезианства легко извлекаются из общей направленности его философии. Укрепление господства разума над чувствами и страстями тела - исходный принцип для поиска формул нравственного поведения в самых разнообразных жизненных ситуациях. Декарта отличает своего рода растворение феномена воли в чистом интеллектуализме. Свобода воли определяется им посредством указания на следование "логике порядка". Одно из жизненных правил Декарта звучит так: "Побеждать скорее себя самого, нежели судьбу, и менять скорее свои желания, чем мировой порядок; верить, что нет ничего, что было бы целиком в нашей власти, за исключением наших мыслей".

Начиная с Декарта, новые ориентации философской мысли, в которых центральное место занимает мысль и сам человек, обретают классически ясный характер.