Атрофия чувств

Анна ненавидела звонки, поэтому время от времени на телефон Изабеллы приходило короткое сообщение о том, что подруга жива и здорова, а в конце обычно был вопрос.

«Как ты?»
«Ела?»
«Все хорошо?»
«Виделась с Саймоном?»
«О какой девице ты рассказывала?»
«Что за кафе?»

Изи стонала и тыкала по кнопкам негнущимися пальцами, стараясь уложить максимум информации в 60 символов.
Изабелла редко болела, так, чтоб серьезно, с температурой и постельным режимом, но какие-то проблемы вылезали постоянно.
То сыпь, то желудок разболится, то голова, то волосы полезут клочками, а теперь вот это.
Руки.
Вначале она думала, что просто обветрила, подумаешь, немного шелушатся, легко исправить при помощи мыла и мочалки… Но дальше – хуже. Кожа начала грубеть и трескаться. На фалангах и между пальцами образовалась чуть ли не короста. Все сохло и стягивалось так, что невозможно было сжать руку в кулак, а после все трескалось и болело.
- Сааааймон, – Жалобно проскулила Изи в трубку. – У меня руки кровоточат.

* * *

- Вечно у тебя всё не слава богу, – Заворчал он с порога.
Изабелла уже снова с ногами залезла на диван и принялась посасывать саднящую костяшку на левой руке.
- Убери руки ото рта, – Возмутился Саймон, нарочно напуская в голос раздражение. Он был рад, что Изи его позвала, но разочаровался, что вместо простого и приятного «я хотела бы тебя увидеть» оказался какой-то повод. – Покажи, что там у тебя.
После того, как Изабелла по наставлениям Саймона тщательно вымыла руки, он сел рядом с ней, начиная аккуратно втирать в её руки глицериновый крем.
- Ауч, щиплет. – Она сморщила нос.
- Потерпи. В аптеке сказали, что это навряд ли экзема, так что должно помочь.
Саймон осторожно массировал тонкие пальцы девушки, чувствуя как от крема шершавая корка начинает размягчаться.
- Теперь полегче?
Изи покрутила кистями и уверенно кивнула.
- Да, спасибо тебе.
Саймон улыбнулся. И вообще, был несколько удивлен, какой покладистой была отощавшая фурия в последнее время.
- Ну, я явился по первому твоему зову, как Азазель, не возражаешь, если побуду с тобой еще немного? – Он просунул руку под спину девушки, приобнимая ее и немного пододвигая к себе.
Изи обомлела. Всего на секунду. А потом ухмылка зародилась в уголках бледных губ, придавая миловидному личику хищное выражение. Изабелла будто потянулась и, расслабляясь, немного сползла вниз, зажимая руку Саймона между диваном и своим выпирающим позвоночником.
Уловив кряхтение, Изи сильней придавила вырывающуюся руку и с холодной заботой поинтересовалась:
- Удобно?
- Не очень. – Саймон почувствовал, как в него впиваются острые позвонки.
- Отлично. Страдай.
Он против воли хохотнул. Чтоб Изабелла стала пушистым ангелом? Уж скорее он сам, как Иисус, пройдет по воде босиком.
А Изи вдруг прошибло дрожью, она зябко дернулась и сама прижалась к теплому боку Саймона.
- Замерзла?
- Не то что бы... Просто бывает иногда.
Немного помолчали.
- Знаешь, а я в кафе с подругой была недавно.
Саймон нахмурил лоб.
- Но ведь Анна уехала.
- С другой. Я встретила девушку, с которой лежала в одной палате, Клементину. Помнишь ее?
О да, конечно же, он помнил.
Как мог забыть тот скелет, обтянутый кожей, что жался к Изи, гладил ее костлявыми пальцами по плечам, пока та плакала и проклинала его, Саймона, и врачей. А Саймон стоял в комнате для посетителей, с недоумением наблюдал за истерикой Изабеллы и странной, бритой под машинку, девушкой у нее за спиной. Потом поставил пакет с гостинцами на один из диванов и ушел.
Воспоминания не из приятных.
Он с сомнением покосился на Изи, проверяя, не затевается ли ссора, но девушка в этот момент тоже повернула голову. Высветленные волосы красиво лежали у ее лица с обострившимися, будто у подростка, чертами. Большие глаза смотрели ясно, без злого прищура, без ехидных искр в глубине черных зрачков.
Она была так близко, что он мог различить, что у нее ресницы на концах выгоревшие, почти прозрачные.
Изабелла потянулась рукой к его лицу.
- Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.
Саймон закрыл глаза.
У неё пальцы сухие и слабые, подушечками она еле касается его щеки. А еще у нее обветренные, шершавые губы. И язык будто тоже кошачий.
Прервав недолгий поцелуй, Изи улыбнулась, будто удивляясь сама себе, и произнесла как заключение:
- Шалость удалась.
Саймон засопел, поджимая еще влажные губы, и опустил голову, носом тыкаясь ей в шею. Девушка не отстранилась.
- Ненавижу твои кости, – Произнес он, ладонью скользя по выпирающим обручам ребер. – Потому что они могут отобрать тебя. И ты исчезнешь вовсе.
Саймон трепетно поцеловал острую ключицу.
- И обожаю, люблю твои кости. Именно потому, что они твои. Ты прекрасна.
Изи молчала, едва заметно улыбаясь и позволяя себя обнимать, обожать, боготворить.
- Ты от меня не отвяжешься, – Заявил Саймон, бросая этим самым вызов безразличию светловолосой нимфе в его объятиях, что помешана, кажется, только на голоде.
То, что он вначале принял за ответное мычание, оказалось мотивом песни американской рок-группы Incubus - love hurts.