Сказка про болотный огонек (от Аню)

В одной далекой стране на самом обыкновенном болоте жил огонек. Болотный. Тот самый, что заманивает отчаявшихся путников по ночам в самый центр болота, откуда им уже никогда не выбраться. Наш огонек происходил из старого и уважаемого рода, погубившего немало жизней. Увы, он считался позором семьи. За всю свою жизнь маленький огонек не завел в болото ни одного человека. Вместо этого, он сидел под кувшинкой и наблюдал за людьми, которым довелось забрести в его родные места. Люди были самыми разными: большими, маленькими, разноцветными или тусклыми. Иногда они приводили с собой собак и приносили странные палки, из которых рождался грохот. Иногда приходили одни и вели себя очень тихо. Огоньку нравились люди (особенно яркие и шумные), ему хотелось знать, кто они такие, зачем приходят на его болото, куда потом уходят. А заводить людей в болото не хотелось совсем, к ужасу всей его семьи.

Однажды, на болото пришел человек в ярко-желтых резиновых сапогах, таком же ярком дождевике и с красным зонтиком в руках. И так он понравился нашему герою, что маленький огонек вылез из под своей кувшинки, чтобы понаблюдать за ним еще немного. Всего-то до края болота, совсем чуть-чуть. Но чем дальше они шли, чем дольше челевек насвистывал себе под нос песню, тем интереснее становилось огоньку. Он и сам не заметил, как болото закончилось, сменившись обыкновенным лесом.

«Какая ирония!» - сокрушалась позже семья. – «Желтый человек увел болотный огонек за самый край болота…» Огоньки никогда не задумывались откуда приходят и куда потом деваются люди. Ведь всем известно, что за краем болота ничего нет, а значит, и огонек сгинул навсегда. Некоторые даже вздохнули спокойнее: больше соседние семьи не будут шептаться о странном отпрыске, не погубившем ни одного человека. С глаз долой, из сердца вон.

Огонек, тем временем, даже и не думал умирать. Он все шел и шел по лесу (вернее, парил над землей, как и все его сородичи). Впереди бодро шагал человек в желтом, насвистывая свою песенку. Малышу бы впору испугаться, оказавшись за пределами родного дома, но болотные огоньки не умеют бояться, ведь у них нет ни одного врага, а идея выйти за пределы болота не приходила в голову еще не одному из них. Очень скоро лес расступился, и путники вышли на берег. Не заметить море не смог бы даже наш рассеянный болотный житель. Огромное, необъятное, зеленое, говорящее - не такое, как привычное болото. Над морем сновали птицы, голосов которых огонек раньше никогда не слышал. А еще небо, такое же необъятное, как море, но ярко-голубое и не скрытое ветвями деревьев. Малыш даже заплясал на месте от восторга. Но желтый человек двигался дальше, в сторону высокого белого строения, и огонек поспешил за ним.

Когда он добрался до входа, человек уже почти скрылся наверху винтовой лестницы. Ступенька, еще одна ступенька. Еще и еще. Не так-то просто оказалось залететь на такую высоту тому, кто привык к ровному болоту. Но человек поднимался выше и выше, и огонек старался не отставать. Он почти нагнал его, когда кончик красного зонтика скрылся за очередной дверью. «Вот оно», - решил огонек. - «Тут живет человек». Еще три ступеньки и зеленое пятнышко света оказалось в просторной комнате с прозрачными стенами. Но что такое? Куда же делся человек? Огонек несколько раз облетел комнату по периметру, но никого не нашел. Все было пусто, заброшено и давно заросло паутиной. Маленькое сердечко готово было разорваться на части: только сейчас огонек понял, что ушел слишком далеко от дома, для того чтобы можно было вернуться. Как это глупо, последовать за ярким пятном, особенно если ты – болотный огонек.

Пока малыш грустил и сокрушался, небо затянули тучи. Над морем разгулялся ветер, влюбленные в него волны тянулись все выше и выше. Началась буря. От мрачных размышлений нашего героя отвлекла молния, ударившая в воду и последовавший за ней гром. Огонек подлетел поближе к стеклу и обомлел. Никогда в жизни он не видел ничего прекраснее и могущественнее. Море бушевало, металось, волны рушились на прибрежные скалы, будто пытались раздробить их на кусочки. Небо прорезали молнии. Сам того не замечая, впечатленный происходящим, маленький огонек разгорался все сильнее и сильнее. Он поднялся повыше и стал наблюдать за штормом из самого центра стеклянной комнаты. Ни один болотный огонек до него не светил так ярко. Но он об этом не знал. Не знал огонек и того, что где-то в море матрос только что заметил зеленоватый свет вдалеке. «Маяк!» - пытаясь перекричать бурю, сообщил моряк команде. «Спасены!»

Книжная полка, part II

— Ты ведь веришь, что браки заключаются на небесах?

Конни удивленно взглянула на него.

— В этих словах я слышу бряцание длинной, длинной цепи, которая будет волочиться всюду, как бы далеко ни уехать.

С мужчинами всегда так, больно чувствительны, где не надо.

Если у мужчины нет мозгов, он дурак, если нет сердца — злодей, если нет желчи — тряпка. Если же мужчина не способен взорваться, как туго закрученная пружина, мы говорим — в нем нет мужского естества. Это не мужчина, а пай-мальчик.

Ты полагаешь, что женщины-лесбиянки хуже, чем мужчины-педерасты?

— Разумеется, хуже. Потому что они причиняют более сильные страдания.

Конни встала, открыла дверь и посмотрела на тяжелую, как стальную, стену дождя. И в ней вдруг проснулось желание выскочить в дождь, прочь из этой лачуги. От стала быстро стягивать чулки, платье, он глядел на нее, раскрыв рот. Ее небольшие острые груди, как у звериной самки, шевелились и вздрагивали в такт ее движениям. В зеленоватом свете комнаты тело ее казалось цвета слоновой кости. Надев боты, она выбежала в дождь, по-дикому хохотнув и выбросив вперед руки. Она бежала, белея сквозь потоки дождя, танцуя ритмический танец, которому выучилась много лет назад в Дрездене. Странная мертвенно-бледная фигура падала, поднималась, гнулась, подставляя дождю то полные блестящие бедра, то белый живот, то крутые ягодицы, снова и снова повторяя дикий, неописуемый реверанс.

Мужчины ведь все одинаковы. Как малые дети, их надо хвалить, ублажать, им надо поддакивать. Они всегда должны чувствовать, что за ними последнее слово.

Правда, любовь к одному мужчине научает, как обходиться со всеми другими. Но это, конечно, совсем не то. И вообще, я не верю, что можно любить второй раз.

Венеция была курортом курортов. Пляжи Лидо с тысячами тел, голых, ошпаренных солнцем или прикрытых пижамами, вызывали в воображении берег с тюленями, выползающими из воды для спаривания. Слишком много людей на площади, конечностей и торсов на пляжах Лидо, слишком много гондол, моторных лодок, пароходов; слишком много голубей, мороженого, коктейлей, лакеев, ожидающих чаевые, слишком разноязычная толпа; обилие солнца, особых венецианских запахов, корзин клубники, шелковых шалей, огромных ломтей арбузов цвета сырой говядины на лотках; слишком много развлечений — слишком, невпроворот много!

Итальянцы не знают, что такое страсть, слишком они поверхностны. Итальянец легко вспыхивает, горячится, но сильная, глубокая страсть не в его характере.

— Ты, конечно, можешь так говорить, если сам никогда не хитрил и не юлил в своей жизни.

— Но у меня это было совсем по-другому, уверяю тебя.

— У всех это по-другому.

Дэвид Герберт Лоуренс, Любовник леди Чаттерли

В общем да, я дочитал. И там даже не плохой конец! А самое главное – все это произведение – это всего лишь прелюдия к маааааленькому эссе о сексе и обществе. Ну, то есть эти темы и в самом произведении тоже играют не последнюю роль, но в эссе все прям по полочкам расставлено. Хотя иногда возникает ощцщение, что автор упоролся. Цитаты приводить не буду, если интересно – сами прочитаете. Собственно, само произведение интересно читать как что-то, противостоящее общественной морали и касающееся тех тем, которые не принято поднимать. Причем, стоит отметить, что автор ничего не смакует – все очень лаконично. В общем, я бы не стал это произведение советовать всем и каждому. Хотите почитать о взаимоотношениях на том уровне, о котором молчат – вперед, тем более это не какие-нибудь 50 оттенков.