Картина 3. Кухня

Тетя Галя и Соня сидят на кухне за столом. Обычный стол, обычная кухня. Над столом на обоях висят маленькие часы в форме зеленой груши. На столе клеенка с рисунками арбузов, груш, яблок, винограда, лимонов, в общем, на клеенке продуктовое изобилие, чего не скажешь о самом столе: банка соленых огурцов, банка соленых помидор, орешки со сгущенкой внутри, бутылка водки и пакет молока.

ТЕТЯ ГАЛЯ. А что же дядя Карабан не идет?

СОНЯ. Да куколочек своих делает наверное. Он как нервничает – сразу куколочек делает. Маааааахоньких таких.

ТЕТЯ ГАЛЯ. И что? Красивенькие?

СОНЯ. Очень. Просто ну очень красивенькие. Еще и от сглаза помогают, говорят.

ТЕТЯ ГАЛЯ. А тебе, детонька?

СОНЯ. Что, тетенька Галенька?

ТЕТЯ ГАЛЯ. Тебе не помогли от сглаза куколочки дяди Карабанчика?

СОНЯ. Да как-то мне не верится в сглазики, тетечка Галечка.

ТЕТЯ ГАЛЯ. И в инопланетян не веришь?

СОНЯ. Да как-то так… Если дядечка Карабанчик начнет делать куколочки для передачи информации пришельцам, то, может быть, и поверю.

ТЕТЯ ГАЛЯ. А моя мама их видела. Два раза видела. Рассказывала, какие они серенькие, маленькие, глазки такие большенькие.

СОНЯ. Ваша мамочка в маразмочке померла в прошлом году.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Бери орешеньки, кушенькай, деточка маленькая.

СОНЯ. А вы сюсюкать перестаньте со мной. Я не маленькая.

ТЕТЯ ГАЛЯ. А я с тобой как с ровней говорю. Не сюсюкаю ничего я. Вот. Бери орешеньки, от зайки они.

СОНЯ. Я сказала, я взрослая. Сваливайте отсюда, или я все маме расскажу. Она вас мигом прогонит.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Сонечка, ну разве так разговаривают со взрослыми? Мама тебя разве не учила, что надо уважительно относиться к старшим? Орешки кушай.

СОНЯ. Намешали вы туда чего? Снотворного. Вот, по-любому, снотворного. Или яду для крыс? Зачем вы в меня хотите впихать это печенье?

ТЕТЯ ГАЛЯ. Ну что за глупости такие? Теории заговоров только по телевизору показывают. А ты веришь. Там неправда все.

СОНЯ. Наш Карабан, сказала. Не отдадим. Он мамке помогает. А ты ногти делаешь у знакомой, а нам жрать нечего. Мы нищие. Надо мной все в школе смеются, нищебродкой называют, хотя мой телефон стоит 5 тыщ. Это как половина маминой зарплаты. Она мне на новый год подарила. Я нищеброд. А ты мажорка. Поэтому орешки эти засунь себе куда-нибудь. Обойдемся как-нить. Карабан вон наделает игрушек, продадим, и картошки купим. Мы одни. У меня папы нет. У меня травма на всю жизнь – без папки. Мне потом взрослые мужики нравиться будут. Я не хочу со старыми, а придется. У меня же травма. У меня только Карабан есть. И у мамы он есть. А у тебя ногти есть. На каждом ноготочке по ромашечке, на каждом замочке на сумочке по ромашечке, даже на веках ромашечки рисуешь. Пошлятина ходячая. У тебя и на калькуляторе на каждой кнопочке по ромашечке нарисовано? Как тебя люди шалями твоими еще не удушили и рыбой твоей тухлой не нафаршировали? Ты хоть понимаешь, идиотка, что шали от рыбы прованивать начинают. И их покупают только бабульки, у которых уже все парализовало? Им жить пару дней осталось. Они в твоих шалях подыхают. Совсем даже не исключено, что подыхают они от твоей тухлой рыбы. Ты из каждого рыбьего глазика делай ромашечку, может, лучше продаваться будет.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Значит так, писюшка мелкая, либо ты затыкаешься сейчас и уходишь на улицу гулять, либо я звоню своей подруге – директору фабрики твоей мамы – и твоя мама на улице. И никому она не нужна. Понятно? Мы договорились, спрашиваю?

СОНЯ. А почему вы принесли водку, огурцы и молоко? Хотите, чтоб придурку лагерному плохо стало, а вы за ним ухаживать начали? И он от нежностей ваших к вам на край села уйдет? Выкусите. Он закаленный. Его не пронесет.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Это как язвенникам потому что. Я, когда в санатории лежала, там всем, кто с язвой, наливали водку с молоком. Это для желудка полезно. Я водку только так пью: половина рюмки – водка, - половина – молоко.

СОНЯ. Вы зачем пришли?

ТЕТЯ ГАЛЯ. Вот сама попробуй. (Наливает Соне в рюмку половину водки, половину молока).

СОНЯ. Себе тоже.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Да не отравлю я тебя, идиотку. (Наливает себе точно так же).

СОНЯ. Карабан не пьет, между прочим.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Мужик под пятьдесят, полудурок, которого динамит баба, будет пить как миленький из рук другой бабы, которая на него чуть ли не кидается.

СОНЯ. Он экстрасенс.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Еще лучше.

СОНЯ. Вы жизни не знаете.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Гулять иди.

СОНЯ. Вы же жирная. Мужикам ухоженные нравятся. Карабану мамка нравится. Она ничего такая, тощая. Еще и бледная, если с дополнительной смены посреди ночи приходит. Как в девятнадцатом веке. Она была бы там красавицей.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Мужики не собаки, на кости не бросаются.

СОНЯ. Нормальные собаки на жирное мясо из супа бросаются.

ТЕТЯ ГАЛЯ. У меня от тебя рак мозга будет!

СОНЯ. А у меня парень есть.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Настоящий?

СОНЯ. Настоящий. И не полудурок. И ему 19 лет. И он живет в Москве. Отдельно от родителей.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Раньше времени мать бабкой не сделай.

СОНЯ. Вы-то свою вообще бабкой не сделали. Даже близко. Так что не надо тут. Жизни меня учить.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Он и знать тебя не знает. В интернете познакомились? Ты же из поселка, с помойки.

СОНЯ. Так я и не собираюсь как вы, торчать тут и шалями для трупов банчить. Я мужику своему соответствую. Мне только в Москву осталось переехать. И все.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Малолетним проституткам мало платят. Так что не рыпайся. Больше в Гастрономе поучать два через два будешь.

СОНЯ. Я вам инфу о Карабане, вы мне шоколадный торт с надписью: «Любимой Сонечке». За более интересную информацию – красные туфли со стразами. И попробуйте только не найти такие – все маме расскажу.

ТЕТЯ ГАЛЯ. И не стыдно тебе?

СОНЯ. Я туфли и торт хочу. Туфли сильнее. К мужику красивая приеду.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Нету у меня сейчас ничего.

СОНЯ. Для затравочки. По национальности он русский, но есть какие-то цыганские корни. Если начать с ним говорить о цыганах, он сильно оживляется и становится очень разговорчивым. Сильно делает вид, что цыган. Начинает про обряды какие-то говорить, про то, откуда вышли, кто родственники. Даже пару слов на их языке знает. В общем, скажите, что вам нравятся горячие цыгане, а он уже сам разговор поведет. Только…

ТЕТЯ ГАЛЯ. Что только?

СОНЯ. А это уже за торт.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Нету у меня денег. Вообще нету.

СОНЯ. У вас же ларек свой с шалями и рыбой.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Накрылся.

СОНЯ. Врете. Откуда шуба тогда?

ТЕТЯ ГАЛЯ. На последние купила. Ничего нет больше. На последнюю тыщу торт, водка и молоко с орешками. Я нищая.

СОНЯ. Тогда вы не нужны Карабану. Ему сейчас деньги только нужны.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Карабан не такой.

СОНЯ. Отдайте шубу, а я Карабана.

ТЕТЯ ГАЛЯ. У меня больше ничего нет.

СОНЯ. Будет. Вы же такая. Вы же выкрутитесь. А я сирота. У меня папки нет.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Шантажистка.

СОНЯ. Шуба у вас тысяч семьдесят стоит, а, может, и все восемьдесят. Это как четыре раза на самолете туда и обратно до Москвы. Нехило вы живете, нищая.

ТЕТЯ ГАЛЯ. Я тебе шубу, а ты Карабана. Целиком и полностью. С мамой я твоей сама все. А ты не лезь. А я тебе шубу.

СОНЯ. Не соглашайтесь на гадание по руке. Он всем вечно долгую и мучительную любовь гадает. И с ответом, и без. Но только очень мучительную. Он после этого иногда плакать начинает. Вот и не надо к нему в эти моменты подходить. У него крышу рвет малость. Про Иисуса загоните что-нить. Что угодно. Я Иисуса обсираю, он его защищает. Ну, в общем, тоже разговорчивый. Надоедает только через несколько минут. Скучный он. Я нового хочу. А еще после того, как он сделает куколку, он…

Входит Карабан. У него в руках две куклы - одна из соломы, другая – из тряпочек каких-то. Он нанизывает этих кукол на длинную иглу.

СОНЯ. Началось… Я гулять.