Речь Критогната

(КН. VII, ГЛ. 77) [Вождь Галлии, восставшей против оккупации ее Цезарем, - Верцингеторикс,потерпев поражение, со всей пехотой бросился в укрепленную Алезию. Цезарьсплошным укреплением запер Верцингеторикса с войсками в Алезии. Общееополчение Галлии задержалось, и в Алезии начался голод, а с ним появилось ималодушие; стали раздаваться голоса, что надо сдаваться. Тогда выступилКритогнат, пользовавшийся большим авторитетом. В своей речи он освещает "победы" римлян с точки зрения покоренных ими народов.] "Я ничего не буду говорить о предложении тех, которые именем сдачиназывают позорное рабство; я полагаю, что их не должно считать в числеграждан, не должно приглашать на совещания. Говорить я буду с теми, ктопредлагает вылазку; в их предложении, по признанию всех вас, как будто быживет память о прежней доблести. Но нет, это слабость души, а не доблесть -не иметь сил даже короткое время перенести недостаток. Легче найти тех,которые добровольно подвергают себя смерти, чем тех, которые терпеливовыносят горе. Но лично я одобрил бы такое их предложение (столько значенияимеет для меня благородство решения), если бы я видел, что оно не несет засобой ничего, кроме, быть может, потери нашей жизни, но при нашем решении мыдолжны принять во внимание и всю Галлию, которую мы подняли на помощь себе. Каково настроение, думаете вы, будет у наших близких и родственниковпосле того, как в одном месте будет избито восемьдесят тысяч человек? Еслиим придется вступить в сражение почти что на наших трупах? Не лишайте жесвоей помощи тех, кто ради вашего спасения пренебрег своей собственнойопасностью, и по собственной глупости и легкомыслию, по слабоумию нашемуне повергайте в прах всю Галлию, не надевайте на нее ярмо вечного рабства.Или потому, что они не пришли к назначенному сроку, вы уже сомневаетесь в ихверности и постоянстве? В чем дело? Или вы думаете, что римляне ежедневноработают на своих внешних укреплениях ради удовольствия? Если вас не могутподкрепить вестники от наших друзей, так как всякая возможность добраться донас совершенно отрезана, то воспользуйтесь свидетельством наших врагов, чтоприближается момент их прихода; испуганные этим, они дни и ночи занятыработами. Итак, каково же мое предложение? Сделать то, что наши предки сделалидалеко не в такой важной войне с кимврами и тевтонами: запертые в своихгородах и испытывая такой же недостаток, как мы, они поддержали свою жизньтелом тех, которые, казалось, по возрасту были бесполезны для войны, но несдались врагам. Если бы даже мы не имели примера такой твердости, я во имясвободы счел бы прекраснейшим делом - показать его и передать на памятьпотомству. Но разве та война была в чем-либо похожа на нынешнюю? Опустошив Галлию,причинив огромные бедствия нашим пределам, кимвры в конце концов ушли иустремились на другие страны; права, законы, поля, свободу они нам оставили.Римляне же к чему, по правде, другому стремятся или чего желают, как нетого, чтобы под влиянием зависти засесть на полях и в областях тех, окоторых они по молве узнали, как славных и могущественных на войне, инавязать им навсегда вечное рабство. Ни на каком другом условии они войны невели. Если того, что делается у далеких народов, вы не знаете, то посмотритена соседнюю Галлию, которая обращена в провинцию: ее права и законыизменены, она подчинена секирам ликторов и задавлена непрерывным рабством". Перевод С.П. Кондратьева [ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА] (КН. II, 29-33) [Курион, посланный Цезарем как начальник войск в Африке, попал в тяжелоеположение, так как его противник, помпеянец Вар, кроме римских войск, имел помощь от нумидийского царя Юбы.] 29. Тем не менее в лагере Куриона распространился большой страх,который от всякого рода разговоров быстро увеличился. Каждый создавал себесвое особое мнение о положении дела и от страха преувеличивал то, что слышалот соседа. И по мере того как эти возникшие из одного источника сомненияраспространялись и передавались от одного к другому, являлась мысль, чтотаких источников много. 30. Ввиду этого Курион созвал военный совет и открыл совещание об общемположении дела. Некоторые высказывались за то, что надо во всяком случаерешиться на смелую попытку штурма лагеря Вара, так как при подобномнастроении солдат бездействие особенно пагубно: в конце концов лучше вдоблестном бою испытать военное счастье, чем быть покинутыми и преданными иот своих же сограждан потерпеть самую мучительную кару. Другие полагали, чтоследует в третью стражу отступить в "Корнелиев лагерь", чтобы выигратьвремя, пока солдаты не образумятся. А если бы случилось несчастье, то прибольшом количестве судов можно было бы легко и безопасно вернуться вСицилию. 31. Курион не одобрял ни того, ни другого предложения: насколько водном из них мало мужества, настолько в другом его слишком много. Однидумают о позорном бегстве, а другие считают необходимым дать сражение дажена невыгодной позиции. В самом деле, на чем основана наша уверенность, чтомы в состоянии взять штурмом лагерь, очень укрепленный и человеческимискусством и природой? А между тем что выигрываем мы, если мы с крупнымипотерями оставим штурм лагеря? Точно неизвестно, что военное счастье создаетполководцам расположение войска, а неудача - ненависть! С другой стороны, ккаким иным последствиям может привести перемена лагеря, как не к позорномубегству, всеобщему отчаянию и полному охлаждению войска? Несомненно, мыдолжны избегать того, чтобы люди порядочные подозревали, что мы им малодоверяем, и чтобы люди злонамеренные знали, что мы их боимся, так как уодних наш страх увеличивает своеволие, а у других их подозрения уменьшаютрвение и преданность. Но если бы даже, продолжал он, было для нас вполнедоказано то, что говорят об охлаждении войска и что, по моему глубокомуубеждению, или совершенно ложно, или по крайней мере преувеличено, то и вэтом случае для нас гораздо лучше игнорировать и скрывать это, чем самимподтверждать. Может быть, следует прикрывать слабые стороны нашего войскатак же, как и раны на теле, чтобы не увеличивать надежды у противников? Амежду тем сторонники этого предложения прибавляют даже, что следуетвыступить в полночь - надо полагать, что для того, чтобы увеличить своеволиеу людей, питающих преступные замыслы! Ведь подобные замыслы сдерживаются иличувством чести или страхом, а для того и другого ночь менее всегоблагоприятна. Ввиду всего этого я не настолько смел, чтобы высказываться забезнадежный штурм лагеря, но и не настолько труслив, чтобы совсем терятьнадежду. Но я полагаю, что надо предварительно все испробовать, и тогда, помоему глубокому убеждению, я уже составлю себе определенное суждение оположении дела, причем по существу мы с вами сойдемся. 32. Распустив совет, он созвал солдатскую сходку. Прежде всего онсослался на то, какое расположение солдаты проявили к Цезарю у Коринфия{Город в Италии; здесь сдались большие войска Помпея.}: им и поданному имипримеру Цезарь обязан переходом на его сторону значительной части Италии.За вами, сказал он, и за вашим решением последовали все муниципии, одинвслед за другим. Не без причины Цезарь отозвался о вас с величайшимсочувствием; равно как и его противники придали больше значения вашемуповедению. Ведь Помпеи оставил Италию не вследствие какого-либо поражения,но потому, что именно ваш образ действий предрешил его удаление. В своюочередь Цезарь доверил вашей охране меня, своего ближайшего друга ипровинции Сицилию и Африку, без которых он не может прокормить Рим и Италию.Но некоторые уговаривают вас отпасть от нас. Это понятно: что может бытьболее желательным для них, как не то, чтобы одновременно и нас погубить, ивас вовлечь в безбожное преступление? И что может быть оскорбительнее длявас, чем предположение этих озлобленных людей, что вы способны предать тех,которые признают себя всем обязанным вам, и подчиниться тем, которые вамприписывают свою гибель? Или вы не слыхали о подвигах Цезаря в Испании? Отом, что разбиты две армии, побеждены два полководца, заняты две провинции?И все это совершено в сорок дней с тех пор, как Цезарь показался передсвоими противниками! Или, может быть, те, которые не могли дать отпора,пока были в силах, способны дать его теперь, когда они сломлены? А вы,примкнувшие к Цезарю, пока победа была еще неясна, - теперь, когда судьбавойны определилась, может быть, последуете за побежденными, вместо тогочтобы получить должную награду за свои услуги? Но ведь они говорят, что ихпокинули и предали, и ссылаются на вашу первую присягу. Вы ли, однако,покинули Домиция {Сторонник Помпея, начальник Корфиния.}, или Домиций вас?Разве не бросил он вас на произвол судьбы в то время, когда вы были готовыумереть за него? Разве не тайком от вас он искал себе спасения в бегстве? Неон ли вас предал и не Цезарь ли великодушно помиловал? А что касаетсяприсяги, то как мог обязывать ею вас тот, кто, бросив связки {Связкиликторов, как знак консульского достоинства.} и сложив с себя званиеполководца, стал частным человеком и как военнопленный сам попал под чужуювласть? Создается более чем оригинальная форма обязательства, заставляющаянарушить ту присягу, которая теперь вас связывает, и считаться с той,которая уничтожена сдачей полководца и потерей гражданских прав! Но, можетбыть, Цезаря вы одобряете, а мной недовольны? Я, конечно, не имею в видухвалиться своими заслугами перед вами: они пока не так еще значительны, какя сам этого желаю и как вы ожидали бы. Но ведь вообще солдаты требуют наградза свои труды сообразно с исходом войны. Каков он будет теперь, в этом и увас самих нет сомнения. Но и мне незачем умалчивать о своей бдительности и,насколько до сих пор речь шла об этом деле, о своем военном счастье. Или,может быть, вы недовольны тем, что я перевез все войско живым и невредимым,не потеряв ни единого корабля? Что я сокрушил неприятельский флот однимнатиском, едва успев сюда прибыть? Что в течение двух дней я дважды одержалпобеду в конных сражениях? Что я увел из гавани и из рук противников двестинагруженных судов и тем поставил врага в невозможность добывать себепровиант ни сухим, ни морским путем? Отвергайте же такое счастье и такихвождей, дорожите корфинийским позором, бегством из Италии и капитуляциейобеих Испании, - всем тем, что предрешает исход нашей войны в Африке! Я самжелал называться только солдатом Цезаря, а вы приветствовали меня титуломимператора. Если вы в этом раскаиваетесь, то я возвращаю вам вашу милость, авы верните мне мое имя, чтобы не казалось, что выдали мне это почетноезвание для издевательства надо мной! 33. Речь эта произвела на солдат такое глубокое впечатление, что оничасто прерывали его слова, и видно было, что для них очень оскорбительноподозрение в неверности. Когда он уходил со сходки, то все до одного сталиуговаривать его без колебания дать сражение и испытать на деле их верность ихрабрость. Когда, таким образом, у всех изменились мысли и настроение, то, сс огласия всего своего военного состава, Курион решил при первой жевозможности дать генеральное сражение. Уже на следующий день он снова вывелсвое войско и построил его на той позиции, которую оно занимало в предыдущиедни. Но и Вар не замедлил вывести свое войско, чтобы не пропустить случаяагитировать среди солдат Куриона или дать сражение на выгодной позиции. Перевод М.М. Покровского Популярность: 313, Last-modified: Fri, 11 Mar 2005 07:08:26 GMT Оцените этот текст: Не читал 10 9 8 7 6 5 4 3 2 1