Текста и их назначение

Как уже отмечалось, при делимитативном анализе письменной речи несложно увидеть, что ей присущ конкретный состав типичных речевых единиц. Это текст, высказывания, предложения (простые и сложные)и, наконец, синтагмы как исходные речевые единицы.

Текст – завершённая единица письменной речи. Он составляется автором из синтагм, а его содержание обусловлено последовательным наращением значений всех синтагм. Оно представлено в виде конкретной синтагматической структуры. Чтобы его адекватно понять, читатель должен осознать авторскую синтагматическую структуру текста. Традиционно в целях адаптации текст членится на чётко представленные однотипные структуры – высказывания и предложения.

Высказывание – относительно завершённая единица, представляющая отдельную структурно-содержательную часть текста, оформляемая в виде абзаца. И.Р. Гальперин определял высказывание как минимальный текст, что, на наш взгляд, вполне уместно при решении многих прагматических, учебных и исследовательских задач.

Предложения можно определить как промежуточные структурно-смысловые единицы текста – шире – письменной речи вообще. Обычно они выделяются в нём в качестве составных его частей, выполняющих в нём функцию последовательного оформления и упорядочения всех его мыслей. В отличие от фразы, которая в устной речи тоже соответствует отдельной мысли, предложение может включать несколько взаимосвязанных мыслей.

По структуре предложения могут быть простыми и сложными, а по способу выражения предикативности – односоставными и двусоставными. Выделяя визуально в тексте мысли, предложения способствуют осознанию его синтагматической структуры и интонации, что ведёт к адекватному пониманию его содержания. Членение текста на предложения традиционная, тем не менее индивидуальная его структуризация, отражающая авторское представление о его структуре и содержании.

Предельными минимальными единицами текста являются синтагмы, из которых он непосредственно составлен. Синтагмы – исходные его структуры. Однако в отличие от устной речи, где синтагмы чётко разграничиваются паузами, в письменной речи они не разграничиваются и читателю приходится определять их и границы между ними самостоятельно на основании единиц оформления текста, пунктуации и развивающегося содержания. Единицы оформления текста представлены в нём весьма отчётливо, и это помогает читателю разобраться в его синтагматической структуре.

Письменная форма речи – это не какое-то особое порождение. Её можно определить как трансформацию порождающейся звучащей или внутренней речи в графическую. Единица её порождения в обеих формах одна и та же – синтагма. Все другие её единицы выполняют в ней функции оформления и адаптации.

Если текст имеет дискретный характер и включает разные структурно-смысловые речевые единицы, то логично считать, что у них и разные функции. У каждой – свои. Странным выглядело бы существование разнотипных речевых единиц с одной и той же речевой функцией.

Таким образом, первичными (исходными) единицами речи являются синтагмы: именно из них она непосредственно составляется и на их основе воспринимается. Например, чтобы передать информацию о готовности туристов к ночлегу, субъект речи использует четыре синтагмы.

(1) Для ночлега / расположившиеся на поляне туристы / сделали / шалаш из еловых веток.

Причём структура и содержание их таковы, что их можно расположить в любом порядке, в зависимости от коммуникативной цели и того, в какой очерёдности появились они в сознании субъекта. Подчеркнём, мы говорим о порядке синтагм, а не порядке слов в данном речевом фрагменте, который условно можем рассматривать как текст. Ср.:

(2) Расположившиеся на поляне туристы / сделали / шалаш из еловых веток / для ночлега.

(3) Шалаш из еловых веток / расположившиеся на поляне туристы / сделали / для ночлега.

(4) Расположившиеся на поляне туристы / сделали / для ночлега / шалаш из еловых веток.

(5) Шалаш из еловых веток / для ночлега / сделали / расположившиеся на поляне туристы.

(6) Для ночлега / шалаш из еловых веток / сделали / расположившиеся на поляне туристы.

Письменная речь обычно представлена текстом со строго конкретной формой и содержанием. Сам текст, его предложения и высказывания – типичные единицы письменной речи.

Безусловно, любой текст можно передать в звуковой форме: прочитать вслух. Но это будет не порождение речи, а воспроизведение её письменного варианта. Тем не менее для слушателей чтение будет восприниматься как подготовленная, обработанная устная речь. Предложения и высказывания утратят при этом в ней свою актуальность, зато максимально активизируются синтагмы и фразы[78].

Как уже выяснили, синтагма является общей единицей для устной и для письменной речи. Но она по-разному в них представлена и имеет разную степень актуализации. Восприятие обеих форм речи осуществляется на синтагматическом уровне. Но чтобы легче разобраться в синтагматической структуре текста, предполагается его определённое оформление. В соответствии с культурно-речевой традицией тексты структурируются в виде предложений и высказываний. Но в то же время и синтагмы, и предложения, и высказывания, как и любая речь, носят индивидуальный характер, который ограничивается функцией речи – достижением взаимопонимания при общении.

Так что в письменной речи можно выделить единицы, порождающие текст и его содержание (синтагмы), и единицы, традиционно оформляющие речь в виде текста (простые и сложные предложения, высказывания). Структурируя текст, они делают его более доступным для читателя.

Если субъекту речи необходимо передать информацию в виде текста, он должен воспользоваться установившимися правилами, средствами и приёмами. Ему придётся отразить структуру предложений (а в объёмных текстах выделить ещё и структуру высказываний). И только после этого текст будет готов к восприятию. Но и в нём синтагматическая структура остаётся смыслонесущей основой. Она устанавливается автором и характеризуется закреплённостью компонентов. Закрепляются связи и отношения между словами внутри синтагм, отражается их групповое единство и значение, устанавливаются объём и порядок синтагм, связи и отношения между ними. Здесь ничего нельзя изменить, иначе может деформироваться содержание. Результаты субъективных действий автора становятся заданными для читателей, т.е. объективной для них реальностью. Если установленная автором система и структура синтагм является формой порождения и передачи конкретного содержания, то в целях адекватного восприятия содержания ничего в этой структуре менять нельзя, тем более структуру синтагм и границы между ними.

При оформлении текста автор выделяет в нём предложения, отражающие все мысли передаваемого содержания. Предложенческая структура текста (как и структура его абзацев) представляется автором в таком варианте, который, по его мнению, максимально способствует быстрому осознанию синтагматической структуры текста в целом и её интонации как способа интерпретации содержания. В отличие от синтагматической предложенческая структура текста может иметь варианты. Сколько, например, можно выделить предложений на основании синтагматической записи в следующем речевом фрагменте, в котором указана его синтагматическая структура, позволяющая осознать интонацию и содержание даже без знаков препинания? Одиночные вертикальные стрелки указывают на границы между фразами, осознаваемыми на основании завершённости каждой мысли.

Я сделался нравственным калекой $ // одна половина души моей / не существовала $ / она высохла / испарилась / умерла $ // я её отрезал / и бросил $ / тогда как другая / шевелилась / и жила к услугам каждого $ /// и этого никто не заметил $ // потому что никто не знал / о существовании погибшей её половины $ /// но вы теперь / во мне разбудили воспоминание о ней $ / и я вам прочёл / её эпитафию $

Опросы, диктанты и эксперименты показывают, что здесь респонденты наиболее часто выделяют от трёх до девяти предложений. При этом все понимают содержание фрагмента одинаково, но оформляют его по-разному. Напомним, что у автора «Героя нашего времени», откуда он взят, это одно предложение, хотя в данном звучащем фрагменте или в его синтагматической записи можно констатировать девять фраз.

Допустим, что это какой-то особый речевой случай, в связи с чем и отмечается такая неопределённость относительно количества предложений и границ между ними – то ли одно предложение, то ли три, то ли девять. Поэтому обратимся ещё к одному речевому фрагменту и на основании его синтагматической записи (она была представлена на стр. 129) попытаемся определить количество его предложений и границы между ними.

Была уже полночь $ / направо / было видно всё село $ / длинная улица тянулась далеко / вёрст на пять $ / всё было погружено в тихий глубокий сон $ / ни движения / ни звука $ // даже не верится / что в природе может быть так тихо $ /// когда в лунную ночь / видишь широкую сельскую улицу / с её избами / стогами / уснувшими ивами // то на душе становится тихо $ /// в этом своём покое // укрывшись в ночных тенях / от трудов / забот / и горя // она кротка / печальна / прекрасна $ /// и кажется / что и звёзды смотрят на неё ласково и с умилением // и что зла уже нет на земле // и всё благополучно $ /// налево / с края села / начиналось поле $ // оно было видно далеко / до горизонта $ // и во всю ширь этого поля // залитого лунным светом // тоже ни движения / ни звука $

В данной записи речи отражено всё то, что в ней можно услышать и на основании чего воспринимаем её содержание. Здесь нашли отражение: все её синтагмы, их линейная последовательность, границы между ними, паузы на месте границ, продолжительность каждой паузы и все её фразы. Перед нами конкретная синтагматическая структура речи. Даже при таком необычном оформлении, отражающем не структуры предложений, к которым мы привыкли, а особенности интонации, а также структуру синтагм и фраз, запись воспринимается вполне адекватно и однозначно. Никаких иных речевых единиц (предложений, высказываний) в устном сообщении мы не воспринимаем и не фиксируем, поэтому их нет и в записи. Выделенные фразы – это структурно-содержательные единицы устной речи, соответствующие завершённым мыслям. Они представлены здесь на основании содержательного признака при последовательном наращении и восприятии синтагм. Квалифицировать фразы устной речи в качестве отдельных предложений нельзя. Существующая практика устной и письменной речевой деятельности показывает, что фразы и предложения – соотносительные речевые единицы, но не тождественные, на что обращал внимание Л.В. Щерба. Например, в рассматриваемом сообщении 12 фраз. Но у автора данного речевого фрагмента всего пять предложений.

Была уже полночь. Направо было видно всё село, длинная улица тянулась далеко, вёрст на пять. Всё было погружено в тихий, глубокий сон; ни движения, ни звука, даже не верится, что в природе может быть так тихо. Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу с её избами, стогами, уснувшими ивами, то на душе становится тихо; в этом своём покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горя, она кротка, печальна, прекрасна, и кажется, что и звёзды смотрят на неё ласково и с умилением и что зла уже нет на земле и всё благополучно. Налево с края села начиналось поле; оно было видно далеко, до горизонта, и во всю ширь этого поля, залитого лунным светом, тоже ни движения, ни звука (А.П. Чехов).

Результаты диктантов и экспериментов, участниками которых были учителя-словесники на курсах повышения квалификации и студенты-филологи, показали, что респонденты выделяют в нём от шести до двенадцати предложений. Часто (но не в большинстве случаев) структуры предложений соответствовали отдельным фразам:

Была уже полночь. Направо было видно всё село. Длинная улица тянулась далеко, вёрст на пять. Всё было погружено в тихий, глубокий сон. Ни движения, ни звука. Даже не верится, что в природе может быть так тихо. Когда в лунную ночь видишь широкую сельскую улицу, с её избами, стогами, уснувшими ивами, то на душе становится тихо. В этом своём покое, укрывшись в ночных тенях от трудов, забот и горя, она кротка, печальна, прекрасна. И кажется, что и звёзды смотрят на неё ласково и с умилением и что зла уже нет на земле и всё благополучно. Налево с края села начиналось поле. Оно было видно далеко, до горизонта. И во всю ширь этого поля, залитого лунным светом, тоже ни движения, ни звука.

Воспринимая наращиваемые синтагмы и их значения, одни респонденты, определяя фразы как отражение отдельных мыслей, осознавали их содержание и на их основе устанавливали структуры предложений. Поэтому у них (их около 20 %) количество и структура предложений соответствует количеству и структуре фраз. Другие же действовали как-то иначе, потому что у них количество фраз и предложений было разным (таких около 80 %).

Так что, определяя на основе прослушивания и синтагматической записи речи структуру и количество предложений данного фрагмента, разные люди получали разные результаты. Причём все они не соответствовали авторским показателям. И не потому, что это чеховский речевой фрагмент, а потому, что его авторская предложенческая структура не единственная из возможных (особенно структуры третьего и четвёртого предложений).

Как видим, один и тот же текст разные носители языка психологически воспринимают и представляют в виде разных предложенческих структур. Так что субъективный фактор при выделении предложений в тексте не только не исключается, но даже предполагается. Исследуя текст и его составные части, И.Р. Гальперин писал о том, что предложение часто “растворяется в сверхфразовом единстве, теряет свою самостоятельность в тех случаях, когда в нём нет никаких дейктических элементов”[79]. По Гальперину, предложение – компонент сверхфразового единства, а сверхфразовое единство – конституент текста.

Мысли о варьировании структур предложений в тексте можно найти у многих писателей. Так, в своих воспоминаниях «Трава забвения» В. Катаев говорит о том, как в его первых рассказах опытный И. Бунин менял границы между предложениями и тексты, сохраняя прежнее содержание, становились выразительнее. Однако нет ни малейшей надежды на то, что если бы, скажем, вместо Бунина это делал Чехов, то был бы тот же результат, а не чеховский. Три человека – три результата. Мало того, варианты могли быть (и обычно бывают) у самого автора, но он, естественно, может выбрать только какой-то один из них. Так что не следует оценивать авторский вариант предложенческой структуры текста как единственно возможный.

Любой текст адресуется читателю в виде конкретной синтагматической структуры. Она является смыслонесущей. Но он имеет и предложенческую структуру, которая представлена в одном из возможных её вариантов. Она упорядочивает мысли и способствует осознанию синтагматической структуры текста, его интонации и содержания. Синтагматическая структура создаёт содержание, а предложенческая придаёт тексту форму, установленную традицией и определяемую речевой компетенцией автора. Предложенческая структура обусловлена как объективными факторами (культурно-речевой традицией), так и субъективными (психологическими особенностями автора, его навыками, умениями и знаниями).

Многие языковеды определяют предложения как минимальные речевые единицы, утверждая, что именно из них строится речь[80]. Но по какому параметру предложение квалифицируется ими как минимальная единица? По структуре? По коммуникативному признаку? Однако ни по структуре, ни по содержанию даже многие простые предложения, не говоря уже о сложном, нельзя признать минимальными речевыми единицами. Ср.:

Прошу вас / ещё раз провести опрос и

Прошу вас ещё раз / провести опрос.

Оба варианта составлены из двух синтагм. Но границы в них между синтагмами разные. Поэтому у них разное содержание. Лучшее средство проверки убедительности теоретических положений – это соответствие их практике. Мы провели ряд экспериментов, в которых принимали участие студенты-филологи. Нужно было:

1) осуществить синтагматическую запись звучащей речи и представить её синтагматическую структуру[81];

2) определить в тексте (без знаков препинания и прописных букв) на основании его синтагматической записи количество предложений и границы между ними;

3) охарактеризовать содержание текста.

Им предлагались фрагменты из романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени» и повестей А.П. Чехова. Хотя предложения всесторонне изучаются в школе и вузе, а о синтагмах в лучшем случае лишь упоминают как о единице, не получившей ещё однозначной квалификации, респонденты после пояснений, что такое синтагма, почти адекватно расчленили текст на синтагмы, что свидетельствовало об их одинаковом его восприятии именно на уровне синтагм.

Определение количества предложений и их границ на основании представленной синтагматической структуры текста показало, что ни у кого из них границы между предложениями не совпали с авторскими. Отмечены случаи, когда количество предложений совпало у них и у автора, но при этом не совпали границы между предложениями, что не менее показательно.

В третьем задании сначала предлагали текст с авторским вариантом предложенческих структур, а через месяц представили вариант, в котором количество предложений было увеличено более чем вдвое.

В параллельной группе сначала предлагали текст с изменёнными границами между предложениями, а потом – авторский вариант. Результаты были одинаковы: студенты вспомнили, что читали данный текст, но никто из них не обратил внимания на то, что во втором варианте иные границы между предложениями. Это позволяет заключить, что:

- речь имеет синтагматическую основу: единицами её формирования и восприятия являются синтагмы, именно они составляют содержание текста;

- авторская синтагматическая структура текста является заданной, она основа сохранения и точного восприятия содержания;

- предложенческая структура текста (количество предложений и их границы в тексте) обусловлена субъективными качествами автора, его языковой и речевой компетенцией;

- изменение границ между предложениями в тексте без нарушения его синтагматической структуры не влияет на восприятие содержания, а изменение синтагматической структуры ведёт к его деформации.