Бомбардировка в пещере

Пять лет спустя, баийский карнавал наконец-то подошел к концу.

В начале 2007 года в течение шести дней он потерял счет времени. Удовольствие стерло грань между днем ​​и ночью, это был уникальный момент и время бесконечного экстаза. С тех пор, жизнь обещал ему все.

В начале 2012 года он снова потерял счет времени. Боль превратила шесть дней в один – это был день бесконечных страданий. Теперь жизнь не обещала ему абсолютно ничего.

Пересадка костного мозга началась с госпитализации 2 января. Затем шли пять дней химиотерапии в высоких дозах - гораздо более интенсивный обстрел, чем в предыдущих сессиях. Цель этого нападения была убить "старый" мозг. После чего пациенту введут здоровые стволовые клетки, собранные у него ранее в период ремиссии. Такой вид трансплантации называется "аутологичным".

Задача организма состояла в том, чтобы принять эти хорошие клетки, после чего они сформируют новый костный мозг. Только в середине операции Джани обнаружил размер предыдущего вызова.

После интенсивной химиотерапии он чувствовал себя более-менее нормально. Затем ему пересадили здоровые клетки, что также прошло хорошо. Теперь оставалось ждать, когда новый костный мозг «приживется», это должно было произойти за временной отрезок от 9 до 16 дней (или нет). Тогда то он и начал ощущать последствия того интенсивного обстрела.

Казалось, что он проглотил атомную бомбу. Он ощущал огонь внутри, как будто его внутренности полыхали. Рот, язык и губы пересохли от невидимого огня, как если бы он погрузился в радиоактивное облако. Его мучала жажда, но вода, попадая в желудок была хуже кислоты, и она тут же выходила обратно мощной струей изо рта. Дышать тоже было опасно. Воздух входил в горло, как перцовый аэрозоль. Было больно говорить и смотреть. Минимальная яркость причиняла ему боль, сравнимую с болью от лазерного луча.

Элоиза потушить все огни, закрыла все щели, превратив специальную комнату для трансплантации в пещеру. Кроме этого, ее единственной возможной помощью ребенку было мумифицированное пребывание неподвижно, как и он, рядом с ним до тех пор, пока ему не станет лучше.

Мать вступила в новый этап этой сумасшедшей эпопеи. Дни и ночи на диване, молча в темноте, покрайней мере, помогали ей скрыть от сына свой невообразимый страх: убить старый мозг и ждать пока новый приживется - риск, что жизнь Джани оборвется на пол пути без костного мозга, это приводило ее в ужас. И ее страх, к сожалению, не был необоснованным.

Но Элоиза еще чувствовала нечто большее, чем страх: иммунную веру во все, даже в смерть. Она перенесла потерю мужа без секундного негодования или разочарования. Не споря с Богом. Она пыталась забеременеть в течение шести лет, и теперь, когда ее сын стал национальной звездой, на пике своего успеха он должен был бороться со смертью. Такова была жизнь.

Джани был индентичен. За более, чем шесть месяцев борьбы с раком, он не пожаловался ни разу. Д-р Яна как-то раз даже пошутила на этот счет, что она не могла так работать:

- Элоиза, скажите, пожалуйста, как ваш ребенок себя чувствует, от него я только могу услышать "все в порядке" и "Спасибо".

В темноте своей пещеры, мечтая преодалеть эту средневековую пытку, которая была за гранью человеческой выносливости, он молчал. Элоиза слышала его голос в единственном вопросе, который он повторял время от времени, с закрытыми глазами:

- Мама, сколько сейчас времени?

Как всегда, когда чего-то ждешь, часы двигались очень медленно.

- Не может быть, мама...

И снова погружался в тишину.

После заражения грибком, из-за возникновения проблемы с падением тромбоцитов, пациенту запретили брить лицо и голову. Любая травма могла вызвать кровотечение. Теперь, когда Элоиза хотела приласкать сына, она гладила его по лицу и чувствовала бороду в своих руках. То же самое было и с головой. Она аккуратно гладила волосы, которые успели отрасти. После той атомной бомбы, певый раз в жизни, с его лица исчезла улыбка.

На седьмой день без еды и питья, не имея возможности вводить ему в вену даже сыворотку из-за риска заражения, пришел страх краха. Не смотря на высокую устойчивость Джани к боли, наступил момент, когда терпеть стало просто невыносимо. Пришло время попросить врачей вколоть ему большую дозу морфия, который отправит его на другую планету. Но он не попросил.

Как будто какакой-то генерал распорядился прекратить огонь, и в одночасье сценарий бомбардировки рассыпался. Его тело, которое, казалось, накануне было разрушенно изнутри, снова стало местом пригодным для жизни. И даже было комфортным, по сравнению с тем адом, который он пережил. Внезапное восстановление означало лишь одно: лекарство убило костный мозг, но не его владельца.

Облегчением также стала возможность снова пить воду и есть, не представля, что он глотает гигантскую дозу керосина. В течение первых двух дней, когда он предпринимал попытки что-нибудь сьесть, один лишь запах пищи вызывал у него рвоту.

Вскоре он отказался от еды, но однажды его мать вошла в комнату с подносом и увидела, как он начал зеленеть. Она ушла с тарелкой в ванную, но тут же услышала, что его тошнит. Она побежала за пакетом и полотенцем, чтобы помочь ему, но его продолжало тошнить, потому что запах еды все еще присутствовал в комнате. На мгновение Элоиза замерла на полпути, не зная, как реагировать: кинуться к нему или закрыть дверь в ванную, где она оставила необходимые вещи, чтобы помочь ему. Он просто смотрел на нее - и его вырвало.

В конце второй недели января, когда пытки закончились, мать и сын магли наблюдать за патетической сценой Клаудии Райи - и смеятся над ней. Для Клаудии, снова увидеть улыбку Джани – было уже само по себе облегчением. Она пришла к нему однажды в середине поединка, когда его рот разрывало от жжения и сухости, он с трудом смог произнести слова, которые никогда не говорил раньше:

- Клаудиа, извини, но я не в состоянии смеяться над тобой.

Оправившись немного от той пытки, Джани больше не думал, что страдания были настолько невыносимыми. Хуже всего было ощущение, что это никогда не кончится. Теперь он был счастлив, что выполнил этот важный шаг, и решил не говорить публично о той боли, которую ему пришлось испытать. Он не хотел настраивать на плохое пациентов, которым еще предстояла трансплантация – поэтому он сказал, что испытание было суровым, но оно того стоило.

Теперь единственное, что ему оставалось - это сидеть, ждать и молиться. Оставалось три дня до того периода, в течение которого мозг должен "прижиться". Неделя с 21 по 27 января определит будущее Джаникини.

Но перед этим он получил очередной удар. Его снова поместили в отделение интенсивной терапии, картина была серьезной, и теперь у него не было костного мозга, чтобы защитить его.

Выполняя свои обязательства, д-р Яна Новис ответила на срочный звонок от доктора Вандерсона Роши, который был ответственным за трансплантацию Джани. И услышала ужасающие новости: наступила критическая фаза операции, у пациента поднялась высокая температура, в легкие перестал поступать кислород, на лицо были инфекционные характеристики. Оба врача пришли к единому предварительному заключению: возможно, вернулась легочная инфекция, вызванная редким грибком. И в этот момент, без мозга и без защиты, его организм вряд ли сможет сопротивляться.

Первый курс антибиотиков не возымел никакого эффекта. Лихорадка не снижалась, дыхание оставалось неустойчивым, и общая картина оставалась неизменной.

Не смотря на свой огромный опыт, Вандерсон шел домой совершенно разбитым. Уже наступил рассвет, ему нужен был отдых, чтобы продолжить битву на следующий день, но его не покидали дурные мысли. Если инфекция была устойчива к лекарствам, то была реальная угроза, что она распространится по всему телу. В этом случае, самое худшее, может произойти за считанные часы. Вандерсон не смог уснуть в ту ночь.