Можно предполагать существование связи между всеми упомянутыми «типами» (или, лучше сказать, парами «сверхтипов») людей: донкихоты и Гамлеты, ищущие и разрабатывающие, решительные и колеблющиеся, практики и теоретики, «художники» и «мыслители», «правоп олуш арные» и «левополу-шарные». И хотя каждая из этих «пар» не тождественна другой и, вероятно, ни один из «сверхтипов» не встречается в чистом виде, а в каждом реальном человеке присутствуют отдельные черты многих и разных «сверхтипов», все же, несмотря на это, каждый «сверхтип», в сущности, именует ту или другую структуру потребностей человека и отношение его к нормам их удовлетворения. Эта структура - «душа» или «жизнь человеческого духа» (дело не в названии!) - скрывается в потоке применяемых средств, но в нем же может быть и обнаружена.
Характер применения средств - время им уделяемое, значение им придаваемое, роль сознания в их выборе и применении - все это выражает характер цели, а вслед за тем - интересы, мотивы, потребности.
|
|
Может быть, нет еще достаточных оснований связывать впрямую цели и средства с асимметрией человеческого мозга. Но что касается расположения целей во времени и употребления речи как средства, то здесь можно считать, по-видимому, установленным зависимость того и другого от работы левого полушария. Тогда и вообще все то в средствах, что связано с абстракциями (с понятиями, логикой), что рассчитывается (планируется, проектируется), должно относиться к функциям левого полушария и к потребностям социальным. Здесь на первом месте сознание, средства, и здесь торжествует экономия сил.
При удовлетворении биологических потребностей дистанция между целью и средствами минимальна. Биологические потребности как таковые (в «чистом», условно изолированном виде) удовлетворяются средствами преимущественно автоматизированными, осуществляемыми подсознанием и механизмами безусловных рефлексов. Здесь работают унаследованный инстинкт (например, сосанья, дыханья), либ.о навыки, приобретаемые в раннем детстве (жевание, хождение и т.п.). Поэтому сам субъект средств как таковых обычно не видит, не замечает - он занят непосредственно целью; тут на первом плане видно расходование сил - непроизвольное и лишенное какого бы то ни было расчета. Чем острее биологическая нужда, тем это виднее. Так расходуют силы, спасаясь бегством, с жадностью насыщаясь, согреваясь, в нежной ласке, в грубой драке...
При удовлетворении идеальных потребностей соотношение целей и средств, расхода и экономии сил иное. В усвоении знаний и потреблении искусства между целью и средствами как будто опять не видно дистанции - зритель смотрит, слушатель слушает, читатель читает; каждый расходует какие-то (правда, минимальные) силы, а то, что он получает - совершенно неощутимо, невидимо и неслышимо. Что именно он получает - неизвестно.
|
|
Расходование сил теми, кто создает науку и искусство, наоборот, как будто бесследно скрыто в продуктах их труда. Скольких усилий они стоили и какими средствами достигнуты - это, в сущности, остается неизвестно. Истина, открытие которой в науке явилось результатом многих десятилетий работы нескольких поколений, иногда выглядит столь элементарной, что кажется, будто она вообще не требовала усилий. Так же и в произведениях искусства скрытый труд и примененные средства остаются неизмеримы и даже трудно определимы. Художник может многие годы готовиться к тому, чтобы потом чуть ли не мгновенно и шутя создавать шедевры. Музыкальное исполнительское искусство тому пример.
В науке, как и в искусстве, самые совершенные средства могут не привести к цели и самые несовершенные привести к ней. Искусство, как, вероятно, и наука, заключается, по известному афоризму, в «совершенном применении несовершенных средств», а несоответствие средств целям и затраты усилий для достижения целей, совершенно бескорыстных, - специфические черты хода удовлетворения идеальных потребностей. В этом - трудность планирования научных и художественных открытий, как, впрочем, и вообще работы сверхсознания и интуиции.
В обслуживании социальных потребностей всегда функционируют критерии оценки соответствия средств цели и экономии сил. Здесь господствуют абстрактная относительность и некоторая условность в признании той или другой цели достаточным основанием для определенного набора средств и определенного расходования сил. Отсюда вытекает и расчет -план, перспектива, программа - предусмотрительность в рациональном расходовании сил. Несоответствие средств цели выглядит неосведомленностью, наивностью, глупостью, а непонимание этого несоответствия часто выглядит смешным. Биограф Наполеона пишет: «Больше всего на свете Наполеон всегда боялся быть смешным» (177, стр.544). «В Варшаве он произнес фразу, ставшую знаменитой: «От великого до смешного -только шаг» (177, стр.654). Когда ничтожные средства дают большие плоды, то это - великое; когда большие средства дают ничтожные плоды, то это - смешное. Поэтому смешон Дон-Кихот. Но он и велик для тех, кто видит величие его целей и его беззаветную самоотверженность. Рядом с ним мелок и смешон расчетливый обыватель.
Поэтому: чем строже соблюдается экономия сил в применяемых средствах и чем она поэтому ярче видна, тем с большей уверенностью можно утверждать, что средства эти в данном случае служат цели, в той же мере продиктованной социальными потребностями.
Левое полушарие, специализируясь и развиваясь, обеспечивает человека способностями к обобщениям, к речи и, следовательно, уже не только к ощущению реального времени, но - как показали Т.А. Доброхотова и Н.Н. Брагина - и к представлениям о нем как о будущем. Эти способности делают человека существом социальным, обладающим социальными потребностями. Благодаря работе левого полушария человек приобретает возможность строить прогнозы и планы удовлетворения своих потребностей. Эта возможность совершенно необходима при обслуживании социальных потребностей; искомая ими справедливость всегда есть некоторое обобщение, некоторый план и проект - связь настоящего с искомым, должным будущим. Вне представлений о правах и обязанностях, подлежащих реализации в будущем на основании настоящего, наличного, потребность в справедливости в человеческом обществе едва ли практически возможна.
|
|
Поэтому потребность эта, трансформируясь, конкретизируется не в одну самодовлеющую цель, а в некоторую перспективу ряда целей - в программу деятельности, каждое звено которой необходимо и связано с предыдущими и последующими. Программа предполагает и предусматривает некоторую длительность ее осуществления и некоторый порядок последовательного применения средств. Причем допускает возможность их варьирования - большую или меньшую, в зависимости от обширности программы и длительности времени, отпускаемого на ее осуществление.
Своеобразие целей, продиктованных социальными потребностями - множественность их последовательного ряда, их перспективная взаимосвязь и предусматриваемая отдаленность во времени - все это резко отличает их от целей, продиктованных потребностями биологическими и идеальными, если рассматривать те, другие и третьи по отдельности - в условно изолированном виде.
Такое выделение условно именно потому, что практически социальная природа человека проявляется как раз в присутствии этой черты социальных потребностей - их программности - чуть ли не в любом действии или даже побуждении любого реального и хотя бы относительно здорового человека. Трудно представить себе человека, который действовал бы, совершенно не строя никаких планов на будущее, и который не удовлетворял бы свои потребности и нужды по какому-то выработанному порядку, плану, стереотипу, принятому в данной социальной среде и воспитанному нормами этой среды у данного индивида.
При этом разные люди в различных степенях склонны планировать свое поведение, да и один и тот же человек в разных случаях и в разное время более или менее подчиняет свое поведение предварительным планам и расчетам. Может быть, можно даже утверждать: чем больше в каждом данном деле расчета и плана, чем яснее принадлежность его к средствам и чем меньше видна в нем цель, тем, соответственно, большую роль играют в нем социальные потребности.
Если же рассматривать биологические, потребности как таковые, то очевидно, что как неудовлетворенные (актуальные в данный момент), они всегда требуют немедленного удовлетворения. После их удовлетворения они, наоборот, как бы уже и не существуют. Если человеку холодно, или он голоден, или задыхается, то ему нужно согреться, насытиться, дышать свободно сейчас, немедленно. И обратно - если ему не нужно что-то подобное немедленно, то нужды он не замечает, и оно ему, следовательно, как бы и вообще не нужно. Это относится не только к биологическим заботам человека о себе лично, но и к его заботам о детях, о близких, хотя в этих заботах обычно все же проявляется ярче его социальная природа, а вместе с нею - планирование, перспектива целей.
|
|
Трудно представить себе, чтобы человек хотел прекращения боли или болезни своего ребенка «послезавтра» или «к будущей пятнице», хотя он может знать, что раньше определенного времени то или другое не произойдет, и может строить планы лечения с расчетом на отдаленный срок. При всем том хочет он удовлетворения биологической потребности немедленно. Таковы же и биологические потребности наступательного уровня (например, половое влечение) - они сдерживаются нормами, но требуют удовлетворения немедленного. Здесь время ощущается как процесс необратимый, реальный, заключенный в убегающем мгновении, вместе с которым убегает и цель, в отличие от времени абстрактного, обратимого и мыслимого отдельно от событий, наполняющих его.
Идеальные потребности - потребности познания - согласно своей природе либо имеют дело именно с временем абстрактным, обратимым, либо время игнорируют. Наука изучает процессы как таковые, независимо от того, в какое реальное (необратимое) время (год, месяц, число) они протекают; искусство же, занятое качеством познания, ищет достоверность, независимую от времени - не протекающую, уходящую или возникающую, а - пребывающую, вечную и неизменную. Ведь только в этом случае она, достоверность, истинна. Вот несколько иллюстраций:
Академик В.И. Вернадский: «В 1686 г. кембриджский профессор И. Ньютон определил время следующим образом: «Абсолютное, настоящее и математическое время само по себе и по своей природе равномерно течет безотносительно ко всему окружающему»; «С той поры время исчезло как предмет научного изучения, ибо оно было поставлено вне явлений, понималось как абсолютное» (48, т.1, стр.34 и 36).
Известно, что когда Микеланджело указывали на отсутствие портретного сходства его скульптур с Джулиано и Ло-ренцо Медичи, он отвечал: «Кто это заметит через десять веков?» Впрочем, речь об этом уже была.
Сложный состав реальных целей и желаний нормального взрослого человека всю картину планирования поведения чрезвычайно усложняет. На поверхности причудливо протекающего процесса промелькнет то одна, то другая черта: то признак бездумной биологической природы человека, то проявление его идеальных, бескорыстных и вневременных устремлений, то педантизм, обусловленный его социальной средой, и его подчиненность ее нормам. На поверхности поведения видно сочетание таких тенденций, а иногда - их соревнование или жестокие столкновения между ними.
Картина представляется относительно простой, когда дело касается ребенка. Возникновение и созревание социальных потребностей наиболее отчетливо видно в появлении и развитии способности различать цели и средства, строить планы выбора и применения средств. А возникновение и функционирование идеальных потребностей ярко проявляется в бескорыстной радости, в любознательности, в способности самостоятельно строить целостные представления из разрозненных слагаемых.