Высказывания чувств по отношению к безличным темам становятся свободными.
Например: “Мне кажется, я догадывался о том, что мой отец часто чувствовал себя неуверенно в деловых отношениях”.
Проблемы воспринимаются как внешние по отношению к себе.
Например: “Неорганизованность часто приводит к ошибкам в моей жизни”.
Отсутствует чувство личностной ответственности за проблему.
Например: это иллюстрируется предыдущей цитатой.
Чувства описываются так, как будто они не принадлежат человеку или являются объектами прошлого.
Например, консультант: “Если хотите, расскажите мне, что вас сюда привело... “ Клиент: “У меня появился симптом... это было... состояние сильной депрессии”. Это превосходный пример одного из тех способов, с помощью которых внутренние проблемы могут восприниматься и интерпретироваться только как внешние. Она не говорит: “я испытываю депрессию” или даже “я испытывала депрессию”. Ее чувства держатся в отдалении, как не принадлежащие ей объекты, в целом внешние по отношению к Я.
|
|
Чувства могут быть продемонстрированы, но не осознаются как таковые или присвоенные.
Переживания ограничены структурой прошлого.
Например: “Я предполагаю, что всегда компенсирую вместо того, чтобы пытаться общаться с людьми или иметь с ними хорошие взаимоотношения. Я компенсировала, ну, скажем, тем, что нахожусь на каком-то интеллектуальном уровне”. Здесь клиентка начинает осознавать способ, посредством которого ее переживания ограничены прошлым. Ее утверждения также иллюстрируют отдаленность переживаний на этом уровне. Хотя она держала их на расстоянии вытянутой руки.
Наблюдается ригидность личностных конструктов и осознание их как фактов.
Например: “Я вообще ничего не могу сделать правильно — даже это закончить не могу”.
Наблюдается ограниченное и глобальное различение личностных смыслов и чувств.
Например: предшествующий пример является хорошей иллюстрацией. “Я вообще не могу” — один из случаев черно-белой классификации, характерно и использование слова “правильно” в его абсолютном значении.
Противоречия могут быть выражены, но почти не осознаются как противоречия.
Например: “Я хочу много знать, но смотрю на одну и ту же страницу по часу”.
В качестве комментария ко второй стадии процесса изменения должно быть сказано, что многие клиенты, добровольно пришедшие на терапию, находятся на этой стадии, но мы (и, возможно, терапевты в целом) делаем весьма скромные успехи в работе с ними. По крайней мере, это следует как обоснованное заключение из исследований Киртнера (Kirtner) (5), хотя у него несколько другая концептуальная модель. Кажется, мы слишком мало знаем о способах, с помощью которых человек, находясь на этой стадии, может прийти к ощущению того, что его принимают.
|
|
Третья стадия. Если постепенное раскрепощение и движение во второй стадии не заблокированы, если клиент ощущает себя полностью принятым — таким, какой он есть на самом деле, тогда наступает дальнейшее раскрепощение и движение символических выражений. Здесь представлены некоторые характеристики, которые все вместе относятся приблизительно к этой точке континуума изменений.
Наблюдается более свободное выражение себя как объекта.
Например: “Я очень стараюсь вести себя с ней правильно — жизнерадостно, по-дружески, разумно, общительно, потому что я хочу, чтобы она любила меня”.
Наблюдается также выражение своих переживаний как объектов.
Например: “И еще есть вопрос о... ну, насколько вы принимаете свое супружество, насколько для вас важно профессиональное призвание, и это то, что для вас жизненно важно, это отражается на ограниченности ваших контактов”. В этой цитате ее Я является довольно отдаленным объектом, который лучше отнести согласно классификации к отрезку между второй и третьей стадией.
Наблюдаются выражения Я как объекта, преимущественно отраженного в других.
Например: “Я могу ощущать себя нежно улыбающимся, как моя мама, или быть сердитым и важным, каким иногда бывает мой отец, — я могу чувствовать себя, как многие люди, но не знаю, как чувствую себя я сам.
Наблюдается выражение и описание множества чувств и личностных смыслов, которые отсутствуют в настоящем.
Обычно, конечно, это сообщения о прошлых чувствах.
Например, было “так много вещей, о которых я не мог сообщить людям, — например, о моих ужасных поступках. Я чувствую себя презираемым и плохим человеком”.
Например: “И то чувство, что ко мне пришло, было именно тем, что я помню с детства”.
Наблюдается слишком слабое принятие чувств. Большая часть чувств воспринимается как нечто постыдное, плохое, ненормальное или неприемлемое по каким-то другим причинам.
Чувства проявляются и затем иногда осознаются как таковые.
Переживания описываются как имевшие место в прошлом или как нечто отдаленное от Я,
Предшествующие примеры это иллюстрируют.
Личностные конструкты ригидны, но могут быть осознаны как конструкты, а не внешние факты.
Например: “Я чувствовал вину большую часть своей молодости и что почти всегда заслуживаю наказания. Если я чувствовал, что не должен быть наказан за одно, то, значит, должен — за другое”. Очевидно, клиент видит это не как установленный факт, а как способ, с помощью которого он истолковывает свой опыт.
Например: “Я очень боюсь испытывать теплые чувства по отношению к кому-нибудь, потому что это означает самое настоящее подчинение, а я его ненавижу. Но мне кажется, что я их сравниваю с чем-то другим. Ну, как если я хочу, чтобы кто-то испытывал ко мне теплые чувства, то это значит, что я должен соглашаться с этим человеком и по другим поводам”.
Различение чувств и смыслов немного отчетливее и менее глобально, чем на предыдущих стадиях.
Например: “Я имею в виду, что говорила это раньше, но сейчас я действительно чувствую это. И не странно ли, что я хотела непристойно ругаться, когда это было так, как это было, что... когда они смешивали меня с грязью тысячи раз. Но, однако, я не была тогда ангелом, я осознаю это”.
Наблюдается осознание противоречий в опыте.
Например, клиент объясняет, что, с одной стороны, у него есть предположения, что он делает что-то великое, а с другой стороны, он чувствует, что может в результате стать достойным порицания.
Личностные выборы зачастую кажутся неэффективными.
Клиент “выбирает” какую-то форму поведения, но обнаруживает, что его поведение не соответствует этому выбору.
|
|
Я уверен, что многие люди, ищущие психологической помощи, находятся примерно на третьей стадии. Они могут оставаться приблизительно в этой точке значительное время, описывая чувства, не принадлежащие настоящему моменту, и исследуя себя как объект, чтобы обрести готовность перейти к следующей стадии.
Четвертая стадия. Когда клиент чувствует понимание, радушие, принятие к различным аспектам своего опыта на уровне третьей стадии, тогда происходит постепенное ослабление конструктов, свободное течение чувств, что характеризуется движением вперед по континууму. Мы можем попытаться охватить некоторое количество особенностей, характерных для этого ослабления, и обозначить их как четвертую фазу процесса развития.
Клиент описывает более сильные чувства, не относящиеся к настоящему.
Например: “Ну, я был действительно... Это меня глубоко задело”.
Чувства описываются как объекты в настоящем
Например: “Чувство зависимости приводит меня в отчаяние, потому что оно означает, что сам по себе я беспомощен”.
Время от времени чувства выражаются в настоящем, иногда они вырываются против желания клиента.
Например, клиент после обсуждения сна, в котором видел свидетеля, наблюдавшего за его “преступлениями” и поэтому опасного, сказал терапевту: “О, понятно, я не доверяю вам”.
Существуют тенденция к переживанию чувств в непосредственной данности и недоверие и страх перед этой возможностью.
Например: “Я чувствую, что ограничен — чем-то или кем-то. Да ведь этот кто-то — я сам! Никто другой не должен меня ограничивать. Я не могу возлагать ответственность на кого-либо еще. Этот узелок — он где-то внутри меня... Это сводит меня с ума и заставляет... кричать... и бежать!”
Наблюдается небольшая открытость в принятии чувств, по крайней мере, демонстрируется некоторое принятие.
Два предыдущих примера показывают, что клиент демонстрирует достаточное принятие своего опыта для того, чтобы приблизиться к некоторым пугающим его чувствам. Но он осознает их только частично.
|
|
Переживания менее ограничены структурой прошлого, менее удалены и могут внезапно проявляться с небольшой отсрочкой.
И снова два предыдущих примера очень хорошо иллюстрируют это меньшее ограничение переживаний.
Опыт истолковывается клиентом более свободно. Совершаются некоторые открытия в области личностных конструктов, происходит определенное осознание их как конструктов, и начинают возникать вопросы об их валидности.
Например: “Это забавляет меня. Почему? О, потому что это немного глупо с моей стороны — и я чувствую небольшое напряжение по этому поводу или смущение и некоторую беспомощность. (Его голос понижается, и он выглядит печальным.) Юмор был моей защитой всю жизнь; может быть, попытка реально посмотреть на себя немного неуместна. Занавес должен упасть... Я чувствую, что, похоже, я проиграл. Где я был? Что я говорил? Я потерял то, с помощью чего себя поддерживал”. Здесь мы видим описание покачивания, сотрясения последствий сомнений по поводу базового конструкта, и в этом случае он использует юмор как защиту.
Возрастает различение чувств, конструктов, личностных смыслов, имеются некоторые тенденции в сторону поиска точности выражения чувств.
Например, это качество адекватно иллюстрируется любым примером, приводимым при описании этой стадии.
Наблюдается осознание беспокойства относительно противоречий и несовпадений между опытом и Я.
Например: “Я живу не так, как должна жить. Мне действительно надо делать больше, чем я делаю. Как же много времени я провела, сидя в позиции матери, которая говорила: “Не отвлекайся, пока не доделаешь!” Давай-давай!.. Это происходит по отношению ко многим вещам”.
Этот пример можно одновременно отнести к беспокойству о противоречиях и к сомнениям в способах, с помощью которых истолковывался опыт.
Имеется чувство собственной ответственности за проблемы, хотя в нем и проявляются некоторые колебания.
Несмотря на то что близкие отношения продолжают казаться клиенту опасными, он рискует, выражая свои чувства даже в малой степени.
Несколько предыдущих примеров иллюстрируют это, особенно тот, где клиент говорит: “О, понятно, я не доверяю вам”.
Нет сомнений в том, что именно эта и следующая стадия большей частью составляют содержание психотерапии, которая нам известна. Такое поведение является обычным для любой формы психотерапии.
Хорошо бы нам снова вспомнить, что человек никогда не находится полностью на одной или на другой стадии процесса. Прослушивание бесед и проверка записей заставили меня поверить, что выражения клиентов в беседах могут быть построены, к примеру, из высказываний и поведения, относящихся к третьей стадии, из частых примеров ригидности, относящихся ко второй стадии, или же из свободно меняющегося поведения, характерного для четвертой стадии. Хотя вряд ли кто-то найдет в этих беседах примеры, свойственные шестой стадии.
Вышесказанное относится к разнообразию, характерному для основной стадии процесса, на которой находится клиент. Если мы ограничимся какой-то определенной областью относительно личностных смыслов клиента, то я бы предположил определенную закономерность в последовательности стадий: третья стадия редко проявляется перед второй стадией; четвертая стадия редко следует за второй, пропуская третью. Это своего рода рабочая гипотеза, которую можно, безусловно, проверить эмпирически.
Пятая стадия. Продолжая двигаться по континууму мы можем попытаться отметить на нем следующую точку. Назовем ее пятой стадией. Если клиент чувствует себя принятым в своих высказываниях, поведении и переживаниях на четвертой стадии, то он продолжает двигаться по направлению к дальнейшему раскрепощению и увеличению свободы течения организмического потока. Здесь, я думаю, мы можем вновь приблизительно наметить характерные черты этой фазы процесса (Чем выше мы продвигаемся по шкале, тем менее адекватными становятся напечатанные примеры. Причина этого в том, что все более важными становятся качества переживаний на более высоких уров нях, а это может быть передано только с помощью транскрипции, которая, безусловно, не может быть дана здесь полностью. Скорее всего в свое время станут доступны и серии записанных примеров.)
Чувства выражаются свободно и в настоящем времени.
Например: “Я предполагал как бы получить суровое порицание... этого я ожидал все время... как бы я догадываюсь, я даже с вами это чувствовал... Тяжело об этом говорить, потому что я хочу быть лучше настолько, насколько это возможно, когда я с вами”. Здесь открыто выражаются чувства и эмоции, которые очень сложно обнаружить, они касаются терапевта и клиента по отношению к терапевту.
Чувства приближаются к тому, чтобы быть полностью пережиты. Они “охватывают”, “просачиваются”, несмотря на страх и недоверие, которые ощущает клиент по отношению к полному и непосредственному их переживанию.
Например: “Это, похоже, возникло, но я не понимаю этого. (Долгая пауза.) Я пытаюсь уловить, что значит этот страх”.
Например, клиент рассказывает о каком-то внешнем событии, но внезапно бросает страдальческий, обиженный взгляд.
Терапевт: “Что... что вас сейчас задело?”
Клиент: “Я не знаю.(Плачет.) Я стала ближе к чему-то, о чем не хочу говорить... что-то такое”. Здесь чувства ворвались в сознание, несмотря на ее сопротивление.
Например: “Я сейчас чувствую заторможенность. Почему мой мозг вдруг опустел? Я чувствую... я пытаюсь удержаться за что-то, а меня подталкивают к чему-то другому, а это что-то во мне говорит: “Что же еше я должна бросить?”
Начинает появляться тенденция к осознанию того, что при переживании чувства нужно обозначить.
Только что процитированных три примера это иллюстрируют. В каждом случае клиент знает, что он что-то переживает, знает, что он переживает что-то смутное. Однако здесь присутствует зарождение осознания того, что объект этого смутного познания лежит внутри него, в организмическом событии, с которым он может сверить свое понимание и сознательные формулировки. Зачастую это демонстрируется выражениями, которые показывают близость или отдаленность его чувств от этого объекта.
Например; “Я действительно не дотрагиваюсь, а, похоже, только описываю это”.
Здесь есть удивление и страх, а иногда и удовольствие от тех чувств, которые “охватывают”.
Например, клиент, разговаривая о прошлых семейных отношениях: “Это больше неважно. Хм. (Пауза.) Это как-то очень значительно... но у меня нет ни малейшей идеи почему... Да, именно так! Я могу забыть это сейчас же, и... почему это не является настолько важным. Здорово! Все это чушь и ерунда!”
Например, клиент выражает свое отчаяние: “Я до сих пор поражен силой этого. Мне кажется, что именно так я чувствую себя”.
Растет ощущение принадлежности собственных чувств и стремление быть ими, быть “реальным Я”
Например: “Сутью моей проблемы является то, что я не тот приятный парень, старик, каким хочу казаться. Меня многое раздражает. Мне хочется огрызаться на людей, иногда я чувствую себя эгоистом и не знаю, почему я должен притворяться, что я не такой”.
Это четкий пример огромнейшей степени принятия всех чувств.
Переживание течет свободнее, оно уже не отдалено, зачастую возникает с небольшой задержкой.
Существует небольшая задержка между организмичес-ким событием и полным субъективным переживанием его. Прекрасная и точная иллюстрация представленного процесса дана клиентом.
Например: "Мне до сих пор трудно понять, что значат эта печаль и тоска. Я знаю только, что я чувствую их, когда приближаюсь к определенным ощущениям, и обычно, когда я действительно плачу, это помогает мне как бы прорваться через стену, которую я построил, потому что возникли какие-то чувства. Мне больно от чего-то, и потом автоматически поднимается нечто похожее на щит, и затем я ощущаю, что не могу реально что-нибудь почувствовать или до чего-то дотронуться... а если я смогу чувствовать или смогу дать себе немедленно почувствовать свою боль, то я сразу же начну плакать, но я не могу”.
Здесь мы видим, что он относится к своим чувствам как к внутреннему объекту, к которому можно обратиться за разъяснением. По мере того как он ощущает тоску, он осознает, что это отсроченное и частичное переживание боли. Он также осознает, что его защиты таковы, что с ними он не может испытывать боль, как только она возникает.
Способы, с помощью которых истолковывается опыт, становятся гораздо более свободными.
Имеется большое количество новых открытий в области личностных конструктов как таковых и критическая проверка и сомнение в них.
Например, мужчина говорит: “Эта мысль о необходимости угождать... обязательно делать это... была одной из основ в моей жизни (тихо плачет). Это похоже на... вы знаете... на одну из аксиом, в которых не сомневаются, — я должен угождать. У меня нет выбора. Я просто должен”. Здесь он выяснил, что его основа была конструктом, который в конце приобрел статус утверждения, которое можно опровергнуть.
Присутствует сильная и явная тенденция к уточнению в различении чувств и смыслов.
Например: “...во мне растет некое напряжение, или некое отчаяние, или нечто незавершенное, и моя жизнь действительно очень несовершенна сейчас... я просто не знаю. Кажется, лучше всего здесь подходит слово “отчаяние”. Очевидно, он пытается подобрать точный термин, который сможет выразить его переживание.
Возрастает очевидность столкновения противоречий и несовпадений в опыте.
Например: “Мой сознательный ум говорит мне, что я представляю собой ценность. Но какая-то часть во мне не верит этому. Я думаю, я, как крыса... ни на что хорошее не способен. Я не верю в свою способность что-то сделать”.
Возрастают принятие собственной ответственности за возникающие проблемы и волнение о том, какой вклад он внес в ихрешение. Возрастает свобода во внутреннем диалоге, происходит изменение Я и уменьшается блокада внутренней коммуникации.
Иногда эти диалоги вербализуются.
Например: “Иногда во мне что-то говорит: “Что еще мне надо отдать? Вы уже и так много взяли у меня”. Это я говорю себе — Я внутри разговаривает с тем Я, которое всем заправляет. Сейчас оно жалуется и говорит: “Ты слишком близко подошел! Отодвинься!”
К примеру, часто эти диалоги происходят в форме прислушивания к себе, проверки когнитивных формулировок с объектом переживания. Таким образом, клиент говорит: “Неужели не забавно? Я никогда не смотрел так на это. Я пытаюсь это проверить. Мне все время казалось, что напряжение порождается чем-то внешним, а не так... это не было чем-то, что я использую таким образом. Но это правда... это действительно правда”.
Я верю, что примеры, данные мною в этой пятой фазе процесса становления, объяснят некоторые положения. Во-первых, эта фаза находится на сотни психологических миль от первой описанной стадии. Здесь многие присущие клиенту качества находятся в потоке — противоположно ригидности первой стадии. Человек приближается к своему организмическому бытию, которое представляет собой процесс. Он приближается к потоку своих чувств. Структуры его опыта стали более свободными и постоянно проверяются с помощью объективных доказательств изнутри и снаружи. Опыт лучше дифференцирован, и поэтому внутренняя коммуникация, также находящаяся в потоке, может быть более точной.