Он ворвался в комнату и застыл в дверях, глядя на парня, который сидел на койке с совершенно убитым видом и с силой сжимал в руке мобильный

Арэю стало не по себе. Он не знал, почему так случилось, но в этот момент свет словно померк, стал тусклым, таким же тусклым, как взгляд Мартина, обращенный на него.

- Что такое? - спросил он парня немного испуганно и захлопнул за собой дверь. - Мартин, что-то случилось?

Ты должен это сделать.

Слова барабанным ритмом стучали в висках. Погребальным набатом звучали в воздухе. Визжали в звоне разбившейся вазы, усеявшей пол комнаты своими острыми осколками.

Ты должен это сделать.

Как странно слышать о долге от человека, которого не знал почти всю свою жизнь. Как дико осознавать, что именно от блудливого выблядка зависит жизнь слишком важного для тебя человека. Как больно понимать, что исправить или изменить что-либо уже невозможно.

Ласковый голос пробился сквозь шум в ушах отдаленным отголоском эха. Такой тихий. Такой родной и взволнованный не на шутку. В огромных глазах застыла тревога. Сияющие звезды миллиардов вселенных гасли под порывами черных ветров беспокойства.

Такой красивый... как же ему идет это волнение. Как же оно его красит. До боли в сердце...

- Надо поговорить. - Слова сухими колючками сыпались с губ, раздирая язык в кровь. Осознание того, что волшебная сказка, которую он так опрометчиво позволил себе, подошла к концу, ранила больнее ножа. Но затягивать разговор было бессмысленно и... несправедливо. - Все паршиво, приятель. Все очень паршиво.

- Что, совсем-совсем паршиво? - Арэй сделал несколько шагов вперед и посмотрел на Мартина, который почему-то отвел от него взгляд. Сердце отчаянно забилось в груди, предчувствуя беду. И стало очень жарко. - Что с тобой? Ты уже недели две как на иголках, а тут еще эти крики. Что происходит, объясни мне.

Глубокий вдох. Горький воздух обжигает легкие. Мысли отравляют разум. А сердце скулит, забившись в угол. Мартин повернулся к Арэю и всмотрелся в его глаза, стараясь почерпнуть в его душе немного отваги и силы.

- Я должен уехать. - Тихо сказал он. - Не на день или два. Дольше. И... - Слова как битое стекло. Царапают, ранят, крошатся с каждым звуком, превращаясь в песок. Но не сказать было подло. - Я не вернусь сюда.

- То есть, ты хочешь сказать, что... вообще не вернешься? - Арэй все никак не мог понять. Эти крики, это хмурое настроение, все это... куда же он едет? Не на Луну же? Если не на Луну, то все поправимо. Наверное. - А куда?

- Ебучая Канада станет моим последним пристанищем, чтоб ее снесло к чертям вместе с теми, кто там живет. - В сердцах выпалил Мартин и, саданув кулаком по колену, закрыл лицо руками, стараясь сдержать свой гнев. Вот только получалось хреново.

- Канада?! - Изумился Арэй. Мартин был в таком отчаянии, словно уезжал в Заполярье, а тут... - Но Канада близко. Совсем близко. На машине можно доехать. И самолеты туда летают. И поезда. Это же не Луна... просто Канада.

- Арэй... это ведь не на неделю. - Мартин отнял руки от лица и посмотрел на мальчишку. - Даже не на месяц. Это... это навсегда.

- Навсегда? - парень нахмурился, еще не до конца осознавая весь масштаб разворачивающейся драмы. - То есть... совсем навсегда или... но почему? Зачем ехать в Канаду навсегда? Тут разве плохо? Тут хорошо... ну ты подумай, здесь всё... город больше и... люди... Мартин! - из груди вырвался какой-то жалкий умоляющий стон. - Скажи, что не совсем навсегда. Скажи, что... скажи хоть что-то...

Вот так и звучит отчаяние. Дрожью в голосе. Звоном в словах. Хриплым сипом в отравленном воздухе. А в глазах столько непонимания, что становится тошно от себя самого, но врать ему... обещать, что приедет... обещать, что все будет хорошо... несправедливо и нечестно.

- Подойди ко мне, пожалуйста. - Попросил Мартин и поднялся с кровати, делая шаг навстречу мальчишке. - Прошу тебя.

- Ну что? - Арэй не стал противиться. Наоборот, подошел к парню очень быстро и обнял его, прижимаясь всем телом. - Канада же близко... можно приехать... я могу... ты можешь... это не страшно. Почему сразу навсегда?

- Потому что так и есть. - Мартин уткнулся носом в макушку мальчишки и глубоко втянул в себя полюбившийся аромат его волос. Он крепко обнял Арэя, проводя ладонями по его спине, и смял пальцами его свитер. - Моя мать лежит в больнице уже несколько лет. Она пьет, ест, дышит... но она мертва. Уже очень и очень давно она мертва. Врачи не позволяют сделать афтаназию, говорят, что это не гуманно, но... разве это жизнь?.. Я не могу оплатить ее лечение. Поэтому этим занимается человек, который зовется моим отцом. Он редкостный ублюдок и требует, чтобы в благодарность... вернее, в уплату за это, я досмотрел его престарелую мать. Условия не просто жесткие, они отвратительные. Я должен оборвать все контакты. Все до единого. Я должен... стать другим человеком, иначе... блять! Это ведь все поправимо. Я могу бросить все и... - Голос замер на миг, а следующие слова были больше похожи на предсмертный хрип: - Не могу.