2017-12-14
157
Анника вышла из автобуса на Авенида-де-Эспанья, достала блокнот, телефон и набрала номер.
Вильма ответила на первый же звонок, как будто она все утро в ожидании просидела с телефоном в руке. Девушка с восторгом согласилась «поговорить для газеты», как она выразилась.
Они договорились встретиться в прибрежном ресторане недалеко от автобусной остановки.
– Анника Бенгтзон?
Анника оторвала взгляд от меню, подняла голову и поняла, что серия статей спасена.
Вильма выглядела просто фантастически. Она идеально соответствовала представлениям Патрика: молодая блондинка, чрезмерно накрашенная и с превосходной силиконовой грудью.
Анника встала и протянула Вильме руку.
– Как это приятно, что нам удалось так быстро договориться с тобой о встрече, – сказала она.
– Я считаю, что хорошим людям надо помогать, – улыбнулась Вильма и села за стол напротив Анники.
Все мужчины в ресторане отвлеклись от тарелок и уставились на знойную красавицу.
– Что будешь есть? – спросила Анника. – Заказывай что хочешь, не стесняйся.
|
|
|
– Ты пробовала альмехос? Это моллюски, которых ловят здесь. Или мехильонес? Они немного больше. Здесь есть такие моллюски, которых ты не пробовала никогда в жизни.
Вильма со знанием дела принялась перелистывать меню.
– Можно я закажу обед для тебя? – спросила она, не ожидая протестов. Она откинулась на спинку стула и жестом подозвала официанта. Соски просто выпирали из-под туго натянутой на груди футболки.
– Camarero, queremos mariscos a la plancha, con mucho ajo y hierbas. Y una botella de vino blanco de la casa, por favor! [10]
– Вот это да! – воскликнула Анника. – Где ты так хорошо научилась говорить по-испански?
Девушка удивленно посмотрела на журналистку:
– Как где? В школе, а что?
Анника достала блокнот и ручку.
– Сколько тебе лет? – спросила она.
– В июле исполнится двадцать.
– Ты знаешь, что мне рассказал о тебе Никлас Линде? Он говорил, что ты готова рассказать о жизни здесь, на Солнечном Берегу…
– Я хочу предостеречь других, – сказала Вильма и ослепительно улыбнулась официанту, когда он поставил на стол бутылку заказанного белого вина и два бокала. – Спасибо, но я хочу попробовать, – произнесла она по-испански.
Она попробовала вино на вкус и только после этого одобрительно кивнула. Официант наполнил бокалы и отошел от стола.
– Может сложиться впечатление, что здесь есть только бары и дискотеки, парни на мощных машинах, но есть и другая сторона медали. – Вильма пригубила вина. – Торговцы наркотиками будут зубами держаться за Солнечный Берег, держаться до последней возможности, – продолжила она. – Они мирятся с проблемами доставки и с потерями, отсюда они развозят отраву по всей Европе. Ты не пьешь вина?
|
|
|
Анника недоуменно оторвалась от блокнота. Девочка обладала врожденной способностью давать интервью. Аннике оставалось просто сидеть и записывать. Теперь вся серия вырисовывалась очень отчетливо.
– Знаешь, я не очень хочу пить.
Она сделала символический глоток. Вино показалось ей чересчур кислым.
– Это твой каприз, – заметила Вильма. – Вино пьют не потому, что испытывают жажду. Молоденькие девочки, попадая сюда, очаровываются опрятными здешними парнями. Они такие приятные, такие загорелые, они владеют мощными лодками и гоночными машинами, но к девочкам относятся как к расходному материалу. Я наблюдаю такие истории раз за разом. Сюда приезжают шведские девочки, мечтающие выйти замуж за миллионеров и вести шикарную жизнь в Новой Андалусии, но в конце концов они подсаживаются на кокс и кончают нервным срывом.
– С тобой это тоже произошло? – спросила Анника. – Ты пробовала кокаин?
Вильма кивнула и посерьезнела.
– Да, – сказала она, – и страшно в этом раскаиваюсь. Я попала в полицейскую облаву в феврале, и это было мое спасение. Я услышала звонок. Меня допрашивал Никлас Линде, и именно он наставил меня на путь истинный. Он просто фантастический человек! Ты ведь с ним знакома?
Анника взяла со стола бокал и сделала большой глоток.
– Не слишком близко. Я несколько раз брала у него интервью.
– Можно быть спокойным за будущее, если в шведской полиции такие компетентные сотрудники.
– Ты можешь рассказать об облаве?
– Здесь, в Пуэрто-Банусе, был частный праздник, дискотека в одном местном кабаке. Полиция явилась в половине третьего ночи с собаками, обыскала всех. Это было так жутко, но одновременно и хорошо.
– Тебя привлекли к ответственности?
Девушка покачала головой:
– Нет, у меня было всего несколько граммов для собственного употребления.
Да-да, подумала Анника. Хранение кокаина для собственного употребления не наказуемо.
– Зачем ты пошла на этот праздник? Что тебя туда привлекло?
Пришел официант с заказом, с огромным блюдом с зажаренными моллюсками в горячем масле с зеленью и луком.
– Великолепно! – восторженно воскликнула Вильма, всплеснула руками и принялась за еду.
Анника с большим подозрением смотрела на всех этих моллюсков и ракообразных. Она не особенно любила морепродукты. Предпочитала мясо с брусничным соусом, которое всегда и заказывала. Она осторожно подцепила одну креветку.
– Я чувствовала себя избранной и особенной, – заговорила Вильма. – Подумай, я, маленькая девочка, нахожусь в одной компании с такими красивыми и знаменитыми людьми. Там бывала принцесса Мадлен, она была членом клуба Марбельи. Я с ней, естественно, не знакома, но зато была знакома с другими знаменитостями.
– Ты была знакома с Себастианом Сёдерстрёмом? – спросила Анника, стараясь не выказать чрезмерной заинтересованности.
Вильма запихнула в рот половину омара и восхищенно закивала.
– Как это ужасно – то, что с ним произошло. Кто бы мог подумать! Знаешь, мы же были на дне рождения у его дочери всего за несколько дней до их смерти.
Анника положила креветку в тарелку.
– Ты общалась с такими малютками? – с сомнением в голосе спросила Анника. Она не могла себе представить Вильму поглощающей торт в комнате Мю.
– Нет, день рождения был не у малышей, а у Сюзетты.
Анника во все глаза уставилась на Вильму:
– Ты была на дне рождения у Сюзетты? Когда, где?
– Это было практически в том самом кабаке, где потом нас накрыли с облавой. Этот ресторан находится немного выше, у гавани. Тот, кто заказывает четыре ящика водки, автоматически оккупирует весь ресторан. Это очень популярное место.
– И там Сюзетта устроила праздник по поводу своего дня рождения?
– Нет, праздник устроил ее отец. Он хотел, чтобы Сюзетта пригласила своих подруг, и она пригласила всех нас, кто помоложе. Себе всегда был фантастически щедр, бар был для нас бесплатным, а шампанское просто лилось рекой.
|
|
|
– Ты там познакомилась с Сюзеттой?
Вильма тяжело вздохнула:
– Знаешь, эта девочка совсем не хотела там находиться. Она сидела в углу и ни с кем не общалась. Я не знаю, когда она пошла домой. Она просто ушла, и все.
– Когда это произошло?
– Сразу после Рождества. Кажется, на следующий день. В доме было несколько девочек, которые укололись у них в туалете, и Себе просто обезумел. Он всегда был против наркотиков. Он вышвырнул девчонок из дома…
– Ты знаешь, что Сюзетта пропала?
Вильма кивнула и подцепила последнюю раковину.
– Я читала об этом, это страшно, – сказала она.
– Ты не догадываешься, где она может быть?
– Нет.
– У нее были подруги?
– Не знаю. Я видела ее только один раз, в тот день рождения.
– Она никогда не ходила в гавань на вечеринки?
Вильма уверенно покачала головой:
– Может быть, изредка и бывала там, но она не любила вечеринки. Я бы знала об этом.
Она допила вино и вновь наполнила бокал.
– Чем ты теперь занимаешься? – спросила Анника. – Работаешь, учишься?
– Работаю, – ответила Вильма. – Я – консультант. Помогаю шведским предприятиям начинать работу здесь, на Солнечном Берегу.
Анника удивленно посмотрела на молодую женщину.
– Ты? – спросила она. – Помогаешь скандинавским предпринимателям. Но чем?
– Финансированием и внедрением, – ответила Вильма.
Анника взяла себя в руки.
– Дела идут хорошо?
– Ты шутишь? Я знаю всех богачей на Солнечном Берегу.
Вильма наклонилась к Аннике так, что та невольно заглянула в огромный вырез футболки.
– Есть один простой фокус, – сказала она, понизив голос. – С ними нельзя спать, они сразу теряют к тебе уважение.
Анника допила то, что оставалось в бокале, и заказала минеральную воду. Вильма прикончила содержимое бутылки.
Потом Анника задала дежурные вопросы о семье и детстве. (Вильма родилась и росла в Викингсхилле близ Стокгольма; родители – специалисты по консалтингу; в Швеции живут два младших брата.) Анника спросила и о том, какой совет может Вильма дать молодым женщинам, ищущим счастья за границей; как они должны себя вести и какие жизненные цели ставить перед собой. За ответами на эти вопросы вино было допито, а морепродукты съедены.
|
|
|
– Я сделаю несколько фотографий? – спросила Анника. – Может быть, на пляже?
Вильма просияла:
– Отличная идея! Как раз у меня с собой купальник!
Она извлекла из сумки крошечное бикини и потрясла им перед самым носом Анники.
– Замечательно! Я сфотографирую тебя и в купальнике, и в платье, это понравится нашей стокгольмской редакции.
Она расплатилась наличными. Снаружи ресторан производил впечатление простенькой забегаловки – крыша, крытая соломой, обшарпанные стены, но счет оказался нешуточным. Блюда стоили дороже, чем билет до Стокгольма.
Они спустились на пляж. Вильма захотела для начала сфотографироваться в бикини, и Анника не стала возражать. Вильма сняла футболку, и Анника заметила послеоперационные рубцы под мышками. Вильма натянула бюстгальтер и поменяла трусы.
Потом она принялась позировать – под зонтом на фоне Эстепоны. Некоторые из этих снимков не пригодятся, но зато доставят удовольствие Патрику.
– Надо сделать несколько серьезных фотографий, – предложила Анника.
Вильма тотчас напустила на себя серьезный вид, насколько он может быть серьезным у модели в леопардовом бикини.
– Так, теперь в одежде…
Анника сказала Вильме, как надо идти вдоль кромки берега с туфлями в руках. Как стоять и с задумчивым видом смотреть на море. Снимки вышли на редкость удачные. Солнце ярко светило и немилосердно пекло. Вильма стояла одна на огромном пустом пляже.
Анника была просто очарована своей новой камерой. Это была не игрушка, но и не суперпрофессиональный аппарат.
Они расстались на автобусной остановке, и Анника села на скамейку в ожидании следующего автобуса до Пуэрто-Бануса.
В вестибюле отеля не было никаких следов Лотты. Аннике не хотелось продолжать ссору с фотографом, поэтому она подошла к девушке за стойкой, взяла ключи и поднялась к себе в номер.
Часы показывали четверть седьмого.
Анника поставила сумку на пол и беспокойно прошлась по комнате.
Через час сорок пять минут она встретится с Томасом.
От этой мысли у нее заболел живот.
Она забралась в кровать и укрылась с головой одеялом. Под одеялом было темно и тихо. Она лежала и слушала отдававшиеся в ушах удары сердца. Потом ей стало жарко, и она откинула одеяло.
После развода они с Томасом ни разу серьезно и обстоятельно не разговаривали. Он совершенно случайно зашел к ней на квартиру в воскресный вечер, после того как она в прошлый раз вернулась из Испании. Та встреча прошла относительно спокойно. Анника держалась в рамках, а Томас изо всех сил старался сохранить хладнокровие. Дети как угорелые носились по комнатам, радовались и смеялись до тех пор, пока Томас на них не прикрикнул.
Он посчитал квартиру «приличной».
Анника сказала, что квартира, конечно, «забавна, если на нее смотреть со стороны».
В тот вечер она много плакала, и вот теперь снова должна с ним встретиться.
Она посмотрела на часы. До встречи оставалось еще полтора часа.
Анника встала с кровати, села за компьютер, подключилась к сети отеля и принялась читать шведские новостные сайты. Первая полоса «Квельспрессен» открывалась сногсшибательной новостью «Десять лучших сортов вина для счастливой Вальпургиевой ночи».
«А я-то думала, что для счастливой Вальпургиевой ночи нужна хорошая компания», – подумала она.
Под винной новостью размещались две экономические статьи. Автор первой сетовал на скаредность основателя IKEA Ингвара Кампрада. Автор второй ужасался тому, что победитель конкурса шлягеров потратил немыслимые деньги, отправившись в турне на частном самолете. Из статей не следовало, какой из двух пороков хуже.
Конкуренты разродились двумя передовицами: «Зарплаты скакнули до солнца!» и «Так выбираются из капкана роскоши». На этом Анника сдалась. Она покинула новостные сайты и перешла на свою страничку в Фейсбуке. Давно она на ней не была. Ее ожидали восемь новых сообщений, все от Полли Сандман, лучшей подруги Сюзетты из Блакеберга.
Полли писала длинные обстоятельные сообщения о жизни, смерти и любви. Но попадались и короткие письма, когда ей просто хотелось что-то сообщить или получить ответ на какой-то вопрос.
Анника начала с верхней части списка, то есть сначала прочла самое последнее сообщение. Оно содержало короткий и категорический вопрос: «Можно ли во всем мире одновременно наблюдать полную луну?»
Анника, моргая, уставилась на экран.
Ответ на этот вопрос она не знала. Возможно ли такое вообще или нет?
Она задумалась, чтобы разобраться.
Следующее сообщение содержало длинный рассказ о звезде документальных сериалов, ставшей астронавтом.
Третье сообщение состояло из трех предложений: «Мама Сюзетты продала квартиру. Она выбросила в мусорный контейнер все вещи Сюзетты. Я не знаю, куда она переехала».
Это сообщение Анника перечитала дважды, чувствуя, как к горлу подступает комок.
Сюзетта для нее ничего не значила. Мать решила целиком стереть все воспоминания о ней. Все ее бытие, чувства и знания были выброшены; все это больше не интересовало ее мать.
Сообщение было датировано 16 апреля.
«Мне надо чаще интересоваться моим почтовым ящиком», – подумала Анника.
Следующие три сообщения содержали тяжеловесные стихи о пропавших друзьях.
Предпоследнее сообщение было самым коротким и состояло из двух предложений: «Я получила странное сообщение. Думаю, что оно от Сюзетты».
Сердце Анники забилось так сильно, что она ощутила в ушах его биение. Ей стало трудно дышать.
Думаю, что оно от Сюзетты.
Она быстро посмотрела страничку Полли. Она была онлайн. Анника перешла в чат и написала: «Привет, Полли, это Анника Бенгтзон! Что за странное сообщение ты получила? Почему ты думаешь, что оно от Сюзетты?»
Она отослала вопрос и, посмотрев на экран, увидела, что получила новый запрос.
Какой-то Ролле из Меллёзы спрашивал, может ли он добавить ее в свои друзья.
Аннике потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что Ролле из Меллёзы – это безнадежно влюбленный в нее Роланд Ларссон, ее одноклассник и двоюродный брат Джимми Халениуса.
Она еще раз посмотрела на экран и удивилась: неужели он это серьезно? Как могут взрослые люди добровольно тратить на такую ерунду свое время?
Впрочем, есть люди, которые тратят всю свою профессиональную жизнь, помогая несерьезным предпринимателям уходить от налогов, как некоторые конторы в Гибралтаре. Она подтвердила свое согласие на дружбу с Роландом и взглянула на часы. Может быть, Полли сейчас не у компьютера? Он работает, а она вышла или пьет кофе с подругами?
В следующую секунду чат ожил: «Ты веришь в сообщения с того света? Раньше мертвые разговаривали с живыми, а теперь присылают сообщения?»
Анника ответила без промедления, коротко и убедительно: «Это абсолютно невозможно. Что она пишет?»
На ответ у Полли ушла минута.
«Сообщение пришло от Гуннара Ларссона. В сообщении ничего нет».
Анника внимательно прочла сообщение и успокоилась. Что это за вздор?
«Гуннар Ларссон? Кто это?»
Ответ пришел с быстротой молнии: «Это тайна».
Анника решила впасть в патетику: «Полли, если это может иметь какое-то отношение к Сюзетте, ты просто должна об этом рассказать. Вопрос может идти о жизни и смерти».
На этот раз ответ пришел через несколько минут: «Гуннар Ларссон был нашим учителем математики в девятом классе. Он был такой придурковатый и старый, что мы с Сюзеттой немного над ним потешались. Мы создали его электронный адрес, herr-gunnar-larsson@hotmail.com, и стали посылать с этого адреса всякие непристойные письма девочкам из класса. Мы не знаем, что случилось, но Гуннара Ларссона уволили из школы»
Анника дважды прочитала и это сообщение, прежде чем ответить: «Значит, его выгнали из-за того, что вы писали какие-то глупые письма?»
«Я не знаю. Он работал по совместительству, поэтому, может быть, его бы в любом случае уволили. Но мы страшно перепугались и поклялись никому в мире не рассказывать о господине Гуннаре Ларссоне».
«Но теперь господин Гуннар Ларссон сам дал о себе знать?»
Ответа она дожидалась восемь минут. За это время Анника до основания сгрызла ноготь на большом пальце.
«Пароль от почты Гуннара Ларссона знали только мы с Сюзеттой. Мне пора идти. Пока!»
Девочка покинула страничку.
Анника продолжала тупо смотреть на экран, слыша в ушах жужжащий шум.
Пустое сообщение с фиктивной почты. Что бы это могло значить?
То, что оно пришло от hotmail, означало, что отправитель имел доступ к паролю адресата.
То, что сообщение было пустое, можно объяснить спешкой.
Оно могло ничего не значить, но, возможно, это был признак жизни.
Анника открыла последнее сообщение, в котором Полли писала о герое фильма – астронавте.
Посидев перед экраном несколько минут, она написала короткий ответ:
«У тебя должен быть номер моего мобильного телефона. Если Гуннар Ларссон напишет еще одно сообщение, позвони мне».
Она написала номер своего мобильного телефона, посмотрела на часы, отослала сообщение и выключила компьютер.
Надо поторопиться и успеть принять душ.
Он стоял в вестибюле спиной к лифтам.
На нем был тот же итальянский, с искрой, костюм, что и на пресс-конференции, отлично на нем сидевший.
Она подошла к нему сзади и вдохнула запах дорогой туалетной воды.
Он тоже принял душ и еще побрился.
– Привет, – тихо сказала она.
Он обернулся и окинул ее взглядом – не то чтобы оценивающим, но и не отчужденным.
– Привет, – ответил он. – Идем?
Анника прошла мимо него к выходу.
Для этой встречи она надела джинсы и немного свалявшийся свитер. На плече висела большая сумка. Короче, все как обычно. Правда, такая простота имела простое объяснение: она уже уложила все остальные вещи – например, красную безрукавку, которую зачем-то купила на рождественской распродаже. Она взяла ее сюда с мыслью не о Томасе, а о Никласе Линде. Сначала она даже ее надела, но потом решила, что будет выглядеть в ней глупо и неуместно.
Перед входом в отель стоял взятый Томасом напрокат автомобиль. Томас открыл Аннике дверцу.
– Куда поедем? – спросила она.
– Я заказал столик в одном заведении.
– Не в Истане?
– Где? – сказал он и удивленно посмотрел на Аннику.
– Да это я так, – невнятно произнесла она и села в машину.
Он сел рядом с ней точно так же, как садился всегда, сотни раз до этого: поиграл ключами, проверил коробку передач и вздохнул, прежде чем повернуть ключ. Потом он выдохнул, слегка надавил педаль газа, посмотрел в зеркала, опустил ручной тормоз и тронул машину.
Он поехал в сторону Новой Андалусии. Анника смотрела прямо перед собой, остро ощущая его близость: длинные руки и ноги, тонкие пальцы и широкие плечи. Чтобы не дрожать, Анника скрестила руки на груди.
– Ресторан мне порекомендовал портье в отеле. Сказал, что коронное блюдо там – мясо на гриле. Я помню, что ты не любитель рыбы и креветок.
Анника промолчала.
Они проехали мимо арены.
Анника зажмурилась. Вот так они вели себя всегда. Обходили важные вещи, произносили массу ничего не значащих слов.
– Да, спасибо, – сказала она. – Знаешь, мне хронически не хватает времени, да еще попался ленивый фотограф, не успеваю выполнить предварительную работу, но все равно все будет нормально. Что у тебя?
Он облегченно вздохнул.
– Дано поручение согласовать экономическое законодательство разных европейских стран. Это оказалось труднее, чем я себе раньше представлял. Несколько раз я сообщал об этом в министерство юстиции и теперь получил полномочия заниматься этим вопросом до полного его прояснения. Это большое доверие со стороны руководства.
Анника посмотрела в боковое стекло.
Подумать только, с какой натугой он всегда говорит о том, насколько хорошо справляется со своей важной работой.
Некоторое время они ехали молча. Они ехали теперь другим путем, не так, как с Никласом, а значит, не в Ла-Кампану. Солнце садилось, окрашивая стены в красноватый цвет. Бугенвиллеи кострами горели на фоне заборов и крыш.
– Я очень много думала в последнее время, – заговорила Анника. – Нам надо больше общаться – хотя бы ради детей.
Он посмотрел на бывшую жену, но ничего не сказал.
– Вчера я брала интервью у одного парня. Ему двадцать шесть лет, и он сейчас сидит в камере без окон в Малаге.
Ему повезет, если он выберется оттуда к тридцати годам, но он мог бы туда и не попасть.
Томас ничего не ответил, свернув на большую парковку перед рестораном «Манеж».
– Портье рассказал, что в этом здании когда-то была конюшня, – сказал он. – Всего несколько лет назад здесь держали лошадей. Думаю, тебе здесь понравится.
Ресторан располагался в низком, но обширном здании под ярко-желтой крышей, окруженном по периметру террасой. Из-под крыши лили свет затейливые фонари.
– Не хочешь сесть на террасе?
Она кивнула.
Вдали от входа они нашли столик на двоих.
– Я тоже об этом думал, – сказал Томас, когда они устроились и заказали вино и воду. Он мял в руках салфетку и переставлял под столом ноги, что делал всегда, когда его что-то сильно задевало или он нервничал. – Это была моя ошибка, что я ничего не сказал тебе о Софии. Ты все знала, и мне хотелось, чтобы ты все сказала первой. Но это не твоя ошибка. Потом все сложилось как сложилось.
Анника, опустив глаза, внимательно изучала скатерть. Она поняла, что он имел в виду и что ему было тяжело признаться в своей ошибке. Но не это было главной причиной.
Он не высказался до конца, это было видно по тому, что он продолжал нервно искать место для ног.
– Поэтому нам надо быть честными друг перед другом.
Анника кивнула. Да, она и сама так думала.
– Ты же тоже можешь сказать…
Она недоуменно взглянула на Томаса.
– О том, что у тебя кто-то был, – продолжил он.
Она снова опустила глаза.
– У меня никогда никого не было, ни единого раза.
Пришел официант с напитками. Томас попробовал вино.
Анника жадно выпила минеральную воду.
– И после развода тоже? – спросил он, когда официант ушел.
Она окинула взглядом парковку. Единственный, кто у нее был, – это Никлас Линде.
– Может быть, тот полицейский или Халениус?
Бешенство, тлевшее под спудом ночных кошмаров, вырвалось наружу, разбрасывая удушливые угли. Анника встала так резко, что ударила спинкой своего стула стул сидевшего за соседним столом посетителя.
– Как у тебя хватает наглости устраивать мне перекрестный допрос? Первое, о чем ты подумал, – это о том, с кем я сплю.
«Надо вернуться в отель, – пронеслось у нее в голове. – Я спрошу дорогу. Здесь недалеко, не больше полумили».
Она огляделась. Посетители удивленно смотрели на нее. Господин, которого она толкнула, с недовольным видом отодвинул свой стул на сантиметр.
Она едва снова это не сделала, чтобы убежать от ссоры и опять сунуть голову в песок.
Покраснев, Анника села.
– Прости.
Томас явно смутился.
– Здесь полно шведов, – сказал он и кивнул в сторону входа. – Тебя услышали все, даже глухие.
– Прости, – повторила она.
К их столику подошел официант и спросил, готовы ли они сделать заказ. Они принялись торопливо листать меню.
– Здесь надо есть мясо, – сказал Томас. – Его здесь готовят на раскаленных каменных плитах. Должно быть очень вкусно.
Анника, не ответив, закрыла меню.
Томас сделал заказ.
Официант ушел.
– Главное – дети, – сказала Анника. – Мы должны прекратить все эти дрязги, научиться говорить друг с другом спокойно, а не ругаться. Ради детей.
Он кивнул:
– Я тоже думал об этом. Какая, собственно, теперь разница. Мы же разделили детей, и теперь я за них отвечаю.
Она подняла голову и посмотрела на него.
– Нет, Томас, – возразила она. – Пока мы были женаты, я занималась детьми, а ты занимался своей карьерой. Ты стал заниматься ими не сначала, а только после той истории с террористом. Теперь мы делим ответственность – ты и я.
Он удивленно уставился на бывшую жену.
Анника не отвела взгляд. На висках Томаса появилась седина. Стало больше морщин вокруг глаз. Он немного раздался. Эта София Потаскуха Гренборг, наверное, печет вкусности к кофе. Томас всегда проявлял слабость к мучному.
Наступило молчание. Где-то в траве рядом с рестораном застрекотали цикады. В отдалении залаяла собака.
Пришел официант с закусками – тонко порезанной ветчиной, сыром и грецкими орехами.
– Можем ли мы ее разделить? – спросил Томас. – Ты это не пробовала? Jamon iberico bellota – лучшее в мире блюдо.
Они молча принялись за еду. Начав есть, Анника не могла остановиться. Она поглощала ветчину и сыр queso man-chego, завернутые в листья грецкие орехи в сладком креме до тех пор, пока не насытилась. После этого она покончила с минеральной водой и выпила целый стакан вина.
Темнота стеной обступила ресторан.
– Я не рассказывала тебе, что сказала Эллен, когда мы с ней в последний раз шли в садик? – спросила Анника. – «Когда я состарюсь, ты умрешь, а потом снова вернешься».
Томас рассмеялся:
– Наша девочка верит в перевоплощение.
– Именно, – сказала Анника.
– Хотелось бы знать, кем она была в прошлой жизни. Интересно, кем она была?
– Махатмой Ганди? – предположила Анника.
– Во всяком случае, не Иосифом Сталиным, – заключил Томас. – Для этого она слишком боится крови.
Они рассмеялись.
В этот момент зазвонил его мобильный телефон. Томас достал его из внутреннего кармана, долго смотрел на дисплей, поколебался, потом встал и повернулся к Аннике спиной.
– Привет, Калле, – сказал он, выйдя на парковку.
Анника смотрела ему вслед, чувствуя, что ей не хватает воздуха.
Ему звонит их сын, но он не хочет, чтобы мальчик знал, что отец ужинает с мамой, чтобы не наживать сложностей с Софией.
Анника встала и положила салфетку на стул. Он решил ее унизить. Она должна сидеть и рассказывать ему, с кем спит, а у него даже не хватает духу признаться, с кем он жрет в ресторане.
Она вышла на парковку и подошла к Томасу, прежде чем он успел ее заметить.
– Я тоже по тебе скучаю, Калле, – сказал он. – Знаешь, кто сейчас подойдет? Думаю, этот человек с удовольствием с тобой поговорит.
Анника застыла на месте. Он с расстояния четыре-пять метров протянул ей телефон.
Она почти прыгнула к нему и схватила трубку.
– Калле? – выдохнула она.
– Мама?
Аннику словно обдало теплой волной, на глазах выступили слезы.
– Привет, Калле, как твои дела?
– Мама, знаешь, у меня выпал зуб!
– Вот как! Еще один! Сколько же их у тебя выпало?
– Ой, много!
– Положи его в стакан с водой, и завтра утром он превратится в золотую монетку.
– Мама?
– Да?
– Когда ты вернешься?
– Завтра, а в понедельник мы встретимся, когда я заберу тебя с прогулки.
– Я буду тебя ждать, мама.
Она зажмурила глаза и притворно закашляла.
– Я тоже. Где Эллен?
– Она спит, эта козявка.
– Тебе тоже пора спать. Спокойной ночи. Я люблю тебя.
Она улыбнулась, ожидая, что мальчик сейчас скажет то, что он всегда говорил, заканчивая разговор: «Я люблю тебя мама, потому что ты самая лучшая мама в мииииире!» Но сейчас он сказал другое:
– Мама?
– Да?
– Ты не хочешь снова выйти замуж за папу?
Анника открыла глаза и увидела, как Томас кругами ходит по парковке. Он всегда начинал так ходить, когда нервничал.
– Нет, старичок, я не выйду за него замуж. Сейчас папа подойдет, и ты тоже скажешь ему «спокойной ночи».
Отдав Томасу трубку, Анника вернулась на свое место и уставилась в ночь. Стало совсем темно. Дневное тепло рассеялось, усилился ветер. Томас закончил разговор и положил телефон в карман.
Официант тем временем забрал пустую тарелку и принес раскаленную плиту, которую поставил на стол. Рядом он положил толстые куски мяса, зелень и три соуса, а потом объяснил, как налить жир на плиту и положить на нее мясо. Мясо шипело, подпрыгивало и дымилось.
Анника как зачарованная смотрела на потрескивавший под плитой огонь.
– Знаешь, иногда мне тебя не хватает, – признался Томас.
