Отмена института ханской власти в Среднем жузе и Устав о сибирских казахах 1822 Г

Геополитическое местоположение Казахстана в случае завершения при­соединения его в состав и без того разросшейся империи, позволило бы, раздавив слабые в военном отношении Кокандское и Хивинское ханства, свести на нет проникновение первой колониальной империи — Англии в район Восточного Туркестана, чему преградой оставался Казахский край.¹ В журнале военно-топографического описания «Киргизской степи» за 1820 г. можно прочесть следующее: «Петр Великий, стремясь к расшире­нию активной торговли русских и, простирая свои виды широко, посмот­рел на Индию; желая в корне изменить обоюдные отношения, он думал не только расширить торговые сношения, решился сделать стратегический шаг с целью подчинить своей власти Хивинского, а затем и Бухарского владете­лей, а также г. Яркеть (китайский город Яркенд. -Ред.), где и надеялся най­ти богатые золотые россыпи».² Экономические интересы Российской им­перии наряду с глобальными политическими планами Петербурга, ускоря­ли постепенное продвижение ее вглубь Центральной Азии, придерживаясь при этом стратегических предначертаний царя.

Помимо отмеченных обстоятельств, отмена института ханства также ускорялась опасениями правительства, что приграничные районы юго-вос­точного Казахстана, сохранившие к тому времени политическую обособ­ленность, из-за колониальных захватов и открытого вытеснения автохтон­ного населения с веками насиженных мест могут «податься» в китайскую сторону и принять «богдыханекое подданство». О чем в свое время писала известный историк Н. Г. Аполлова: «Русское правительство, - отмеча­ла она, - контролируя дипломатические связи своих неустойчивых под­данных (казахов. - Ред.) пыталось всеми способами предупредить возмож­ности их перехода в другое подданство».³

Смерть Абылая в 1781 г., раздоры между его многочисленным потом­ством ослабили ханскую власть. Более того, в 1795 г. два султана, 19 стар­шин и 122 360 казахов направили на имя императрицы Екатерины II проше­ние об отстранении Уали с ханского престола.⁴ Правительство тогда сочло нецелесообразным ликвидировать ханскую власть, однако, с целью ее ос-

лабления несколько позднее назначило в Среднем жузе наряду со здрав­ствующим Уали второго хана - султана Бокея.

27 декабря 1810 г. Сибирская администрация разработала и разослала по всем крепостям Ишимской, Верхнеиртышской, Алтайской линий «клятвен­ное обещание на подданство». Оно обязывало казахов, принявших россий­ское подданство, строго придерживаться российской ориентации, и за «клят­вопреступления» предусматривались строгие взыскания. Подобные пред­писания, наоборот, усложняли обстановку в Среднем жузе и, несмотря на относительное затишье, наиболее дальновидные султаны, бии, старшины, множество казахских аулов, почувствовав надвигающуюся угрозу, «бежа­ли в чужие страны», особенно в Синьцзян, откочевывали в пределы средне­азиатских владений.⁵

Петербургский двор выжидал, искал поводов к бескровному смеще­нию соправителей: Бокея и Уали. И тот, и другой не обладали необхо­димыми инструментами для управления обширным краем. Россия, про­водя политику «разделяй и властвуй», натравливала их друг на друга, переманивая на свою сторону зажиточных султанов, по своим богат­ствам соперничавших с гордыми обедневшими ханами. Сведения А. И. Лев-шина, что немало казахов, в табунах которых «считают» по 8,9 или даже 10 тыс. лошадей, 400-500 верблюдов, до 20 тыс. овей,⁶ отражают состоя­ние наиболее богатых султанов-скотовладельцев. Богатство давало по­литический вес, обладало чуть ли не магическим свойством в притяги­вании к ним разорившихся из-за частых кочевок по землям чужих ро­дов аулов, лишившихся собственности и угодий вследствие активиза­ции военных функций крепостей и заселения плодородных районов ка­зачьим контингентом. К тому же значительная удаленность казахских сте­пей от центральных губерний и правительственных учреждений, корруп­ция, охватывавшая военно-чиновничье сословие западносибирской адми­нистрации, в подчинении которой оказались громадные районы Северо-Восточного Казахстана, уже вошедшие в состав империи, отдавали их, как и других местных «инородцев», почти под бесконтрольную власть местных колониальных властей и алчных чиновников.

Отсутствие внутренней, близкой к российской административно-терри­ториальной формы управления, сохранение ханской власти чингизидов как-то сдерживали действия правительства. В 1817 г. скончался хан Бокей, а через два года - Уали. Петербург решился на односторонний шаг - более ханов в Среднем жузе не назначать и, тем более, по древним обычаям, вос­ходящим ко времени «Великого потрясателя вселенной» - Чингиз-хана, их не избирать.

Наступил парадоксальный случай, когда районы, на которые не распро­странялась российская власть, оказались лишенными верховного сюзере­на, отсутствовала всякая форма реальной власти. Практически ханство было отменено сверху, без хотя бы видимого согласия или предварительных пе­реговоров с влиятельными султанами.

Разработку новой реформы царь возложил на графа М. М. Сперанско­го, известного в те годы либерально настроенного деятеля, одной из обра­зованнейших личностей своей эпохи. Стержнем его многогранной деятель­ности явился ввод новых законодательных актов, уничтоживших традици­онную ханскую государственность в Среднем жузе.

Для более подробного исследования и съемки малоизученных районок М. М. Сперанский предлагал «провести в известность сибирские земли».⁷ В составлении этой записки активное участие принимал будущий декабрист Г. С. Батюшков. Кроме того, к законопроектам об управлении Сибирью им был разработан ряд дополнительных, пояснительных разделов: сухопут­ные сообщения, учреждение этапов, ссыльные «инородцы», распростране­ние русской власти на «степь Средней Орды». Эти нововведения были приз­ваны свести на нет действие сохранявшейся местной системы управления и как-то приблизить устройство бескрайних степных просторов к российско­му губернскому правлению.

22 июня 1822 г. царем было утверждено 10 законов, составивших основу «Учреждения для сибирских губерний», Устава об управлении «инородца­ми», Устава об управлении «киргиз-кайсаками», Устава об этапах, Положе­ния о земельных повинностях, Положения о хлебных запасах, долговых обязательствах между крестьянами и «инородцами».⁸,

Согласно «Сибирскому учреждению...» азиатская Россия была разделе­на на 2 генерал-губернаторства: Западно-Сибирское с центром в Тобольс­ке, Восточно-Сибирское - в Иркутске. К первому были отнесены Тоболь­ская, Томская губернии и Омская область;⁹ в состав последней предполага­лось включить районы Среднего жуза, состоявшие в российском поддан­стве.

Отменив традиционную государственность в Среднем жузе, упразднив ханское звание как «совершенно излишнее»,¹⁰ правительство, опираясь на Устав о сибирских казахах, ввело новую форму правления. Согласно § 3 казахи, географически расселенные в Юго-Западной Сибири, были причис­лены к «сословию кочевых инородцев», и пользовались равными правами, а «страну сибирских киргизов» прежде всего составляли внешние округа, которые, до учреждения в 1838 г. Пограничного управления казахами За­падной Сибири, были подчинены Омской области.

Изменения касались административно-территориальных структур казах­ских родов: округ, волость, аул - новая степная триада практически долж­на была свести на нет прежнюю родовую систему управления. Параграфом 5 была определена новая структура: аул - от 50 до 70 кибиток, волость - от 10 до 12 аулов, округ-от 15 до 20 волостей.¹¹

Устав ввел разграничения в земельные владения, принадлежащие окру­гам: причем § 9 ограничивал своевольный переход кочевников из одного округа в другой, для чего требовалось «точное позволение местного началь­ства». Это означало ломку общинно-патриархальных традиций пользова­ния земельными угодиями. Теперь казахским аулам позволялось кочевать лишь в пределах своей окружной территории, не заходя в кочевья соседне­го округа.

§ 15 Устава установил новый порядок управления отдельными подраз­делениями округов: во главе аулов - аульный старшина, волостей - волос­тные султаны, округов - старшие султаны (ага султаны, ел билеуши). Эти перемены должны были ослабить влияние чингизидов, с древних времен обладавших административными привилегиями; в то же время султаны, не управлявшие волостями, сохраняли прежнюю сословную принадлежность, хотя им строго запрещалось «вмешиваться» в управление окружными под­разделениями.

Большими правами наделялись старшие султаны, под предводительством которых в окружном приказе на заседаниях должны были присутствовать два российских заседателя, назначаемых областным начальством, и два дру­гих - из «почетных киргизов» по выбору.

Старшие султаны, избиравшиеся из среды заслуживших доверие прави­тельства влиятельных чингизидов, два их заместителя - казахи, также про­ходившие малопонятную для них процедуру выборов, с двумя другими наз­начаемыми чиновниками, создавали видимость коллегиального управления; практически старшие султаны в скором времени становились послушными орудиями местной колониальной администрации. А вскоре, в ходе длитель­ного межродового противоборства за избрание на высшую должность в округе своих представителей, часть степной аристократии, добиваясь рас­положения омских чиновников, с целью сокрушить своих противников, заняла двойственную позицию, внешне выражая солидарность с правитель­ственной политикой, внутренне не теряя надежды на восстановление пре­жнего ханства. Ни пурпурные халаты, которые надевали на плечи новоис­печенных султанов, ни почетные звания — «ел билеупл» («правитель стра­ны»), ни серебряные и золотые медали не могли изжить дух преданности традициям родовой старины, кочевой вольности, не говоря о массе нома­дов, находившихся под властью биев, родоправителей.

Важным направлением в политике правительства в отношении местных номадов являлось желание побудить их к земледелию, перебороть «пасту­шескую жизнь», поощрить их к переходу к землепашеству. §§ 177,178 раз­решали отвод земельных участков — до 15 десятин для тех, кто переходил к оседлости, для султанов позволялось выделить «тройную», а старшинам «двойную порцию» земли. Этим путем колониальные власти стремились ис­коренить барымту, межродовые распри, ослаблявшие влияние России, затруднявшие борьбу с остатками ханской власти.

Устав вводил новые категории повинностей и налогов. Правда, при этом М. Сперанский и его окружение преднамеренно установили пятилетнюю льготу, или освобождали от всех податей все категории кочевого населе­ния; очевидно, такой поворот был обусловлен стремлением предупредить недовольство населения, привыкшего нести повинности по старой феодаль­ной системе: зякет и согым в кочевых районах, ушур - в земледельческих.

Реформа создавала положительные предпосылки для роста торгово-эко­номических процессов в Казахстане. Известную заинтересованность цариз­ма в этом следует объяснить, помимо экономических факторов, его побуж­дением укрепить среди кочевников свое политическое влияние.

Еще в самом начале XIX в., добиваясь прав для кочевок на территории, находящейся под контролем царских властей, реализовать возможности для широкого обмена в крепостях и других селениях продукции скотоводства, отдельные казахские султаны сами проявляли инициативу в развитии дву­сторонних торговых связей. В данной связи § 188 позволял казахам без ог­раничений сбывать свои товары свободно «как внутри своего округа, так и вне оного».¹²

В начале XIX в. заметно возрастает значение Бухтарминской, Усть-Ка­меногорской крепостей, Петропавловска, Семипалатинска.

Ряд параграфов Устава внес коррективы в судебную систему, в соот­ветствии с § 205 дифференцированной на три категории: уголовные, ис-

 

ковые и по жалобам на областное управление. К уголовным делам были отнесены государственная измена, грабеж, барымта, явное неповиновение установленной власти; причем все исковые дела теперь разбирались с участием биев в аулах и волостях, § 216 в целом сохранял значение традиционного бийского суда «по киргизским обычаям и законам»; бо­лее того, § 220 в случае «неосновательного решения» дел биями привле­кал их к ответственности, причем за кочевниками сохранялось право обжалования решений низших судебных инстанций,¹³ что несколько ог­раждало рядовых номадов от возможного произвола со стороны мест­ных толкователей шариата; положение допускало оформление жалоб ко­чевников и на султанов. В подобных случаях судебное разбирательство переносилось на заседание областного управления. Специальный пара­граф оговаривал выплату жалованья старшим султанам, заседателям ок­ружных приказов, султанам, управляющим волостями, переводя вчераш­них высокородных чингизидов в категорию государственных служащих, на которых распространялись действовавшие в ту пору законы импе­рии. Архивные документы позволяют с достаточной достоверностью оп­ределить и суммы оплаты за службу для каждой категории окружных чиновников: старший султан в год получал 1200 руб., каждому российс­кому заседателю - по 1000, заседателям казахам - по 200, переводчику -800, лекарю — 1000, волостным султанам - по 150, письмоводителям -по 300 руб. и т.д.¹⁴ Всего в каждом окружном приказе состояло до 15 штатных работников. Кроме того, Устав определял дополнительные ста­тьи расходов для содержания больницы — 500 руб, на ежегодные празд­ники - 3000, на «заведение» школ и училищ - 5000, для «поддержания» благотворительности - 500 руб. Всего ежегодные расходы не должны были превышать 31 000 руб.¹⁵

Реформа расширяла условия для просвещения населения Среднего жуза: семь параграфов (243-249) предусматривали распространение грамотнос­ти; § 250 Устава обязывал окружные приказы «всеми средствами заботить­ся, чтоб никто из вверенного им населения не терпел нищеты и не оставал­ся без призрения».¹⁶ В этом явно просматривается влияние графа М. Спе­ранского, сторонника широких преобразований обширного региона, иско­ренения злоупотреблений, имевших место по всей Сибири. Впоследствии старший султан Кунанбай Оскенбаев, руководствуясь данной статьей Ус­тава, добился от начальника Пограничного управления Западной Сибири согласия открыть школу и мечеть в Каркаралинском приказе. ¹⁷ Вводя в дей­ствие законодательный акт, правительство не исключало противодействия населения, а потому специальный параграф 284 рекомендовал претворять его в жизнь постепенно, начиная с тех волостей, которые «особенно напра­шивали себе покровительства», присягали на подданство; и лишь после пер­вых опытов предполагалось «пригласить прочие волости».

Более того, § 291 устанавливал последовательность в открытии округов «один после другого» по мере расходования средств, какими областное на­чальство располагает.¹⁸

Разъезды и пикеты, специально организуемые одновременно с ок­ружными приказами, наделенные военно-полицейскими функциями, были призваны «ограждать» вновь созданные административно-терри­ториальные центры от «беспорядков».

Переведенный на казахский язык текст Устава, состоящий из 329 пара­графов, вскоре был разослан по аулам. Выбрали регион для открытия пер­вых двух округов и приказов — кочевья покойного хана Уали в районе Кок-шетауских гор и аулы бывшего хана Бокея в Каркаралы.

Всего намечено было открыть 7 округов, в последующем доведя их чис­ло до 8-10, охватывая смежные районы и Старшего жуза, с дальней целью выйти на среднеазиатский рубеж.

Первый внешний округ - Каркаралинский был открыт 8 апреля 1S24 г. В составе волостей, вошедших во вновь учрежденный округ, оказалось около 20 тысяч кибиток - по приблизительным подсчетам, до 60 000 лиц мужско­го пола.

Как доносил полковник С. Б. Броневский генерал-губернатору Запад­ной Сибири П. М. Капцевичу, из старших сыновей покойного хана Бокея на должность старшего султана могли претендовать трое — султаны Батыр, Тауке и Турсун. Последний сразу же после смерти Бокея «заступил в здеш­них волостях» на ханский престол, хотя правительством в этом качестве не был утвержден.¹⁹ После его скоропостижной кончины царская грамота, выданная Бокею, а также «высочайшие подарки» достались старшему сыну султанаЧингиса, сына Абылай-хана - Турсуну. Несмотря на решительную поддержку кандидатуры Турсуна большей частью султанов, «величайшие интриги, скрытость и коварство»²⁰ других претендентов усложнили явку в приказ всех чингизидов, которым согласно Уставу, надлежало избрать пер­вого старшего султана.

Процедура выбора довольно высокого должностного лица с чином май­ора российской армии была обставлена чрезвычайно торжественно: при­сутствовала, кроме султанов, биев, старшин, большая масса кочевников. Была выстроена внутренняя стража из 250 казаков, поступивших в подчи­нение окружного приказа. Тут же произвели выбор старшинами и баями двух заседателей - Ульдабая Ордауова и Жаманбая Нуралина.²¹ Многие султаны, бии в знак протеста против учреждения округов демонстративно отказались от участия в пышных мероприятиях областного начальства.²²

22 августа 1824 г. последовало открытие подполковником А. Григоровс-ким Кокчетавского округа и приказа, сосредоточившего в своих пределах часть атыгаевских, кереевских, канжыгалинских и караульских родов; стар­шим султаном был избран султан Габайдулла, сын покойного Уали-хана, поддержанный разветвленным потомством Абылай-хана во главе с млад­шим из его сыновей Касым-торе; заседателями были избраны «почетней­шие старшины» Желкара Байтокин, Мукет Жаныбеков.²³

В дальнейшем был учрежден целый ряд внешних округов: Кусмурынс-кий - в 1825 г., Баянаульский - в 1826 г., Аягузский (Сергиопольский) - в 1831 г., Акмолинский — в 1832 г. Причем выборы, проходившие чаще всего в июле, августе, когда тучнеет скот, сопровождались ошеломляющими ко­чевников пышными празднествами: орудийные залпы, стрельба из ружей, позолоченные эполеты офицеров как бы завораживали степных обитате­лей, ослабляли их чувства восприятия происходящего; они оказались сви­детелями ликвидации своей государственности. Привлекательным для но­мадов явилось соблюдение древнего обычая вознесения избираемого на высокую должность на белую кошму. Вот как описывает эту процедуру Адольф Янушкевич, много лет спустя являвшийся очевидцем избрания старшим султаном Аягузского округа «тихого, бедного» Булена: «Киргизы, вер­ные обычаям предков, соблюдавшимся некогда при выборах своего земля­ка ханом, в мгновенье ока разодрали между собой на память скромный ха­лат нового президента волости, почетную утрату которого сразу же возме­стил Пограничный начальник, пожаловав ему от имени правительства пун­цовый халат, богато вышитый золотом... в честь его триумфа грянули ору­дия Аягузской крепости».²⁴ Однако окружные приказы контролировали лишь часть необъятной степи, административные функции округов рас­пространялись лишь на прилинейные аулы и кочевья старших султанов и их приверженцев на расстоянии 120-150 верст от вновь созданных приказов.²⁵

К 30-м годам XIX в. первоначальная цель правительства путем уст­ройства округов «добиться между киргизами спокойствия и правильно­го управления»²⁶ была достигнута лишь частично. Трудности на пути про­ведения реформы были обусловлены поверхностными знаниями прави­тельственными чиновниками местных условий, стремлением генерал-губернатора ускоренными темпами реализовать правительственные предначертания.

Отмена ханской государственности в Среднем жузе, торопливость в про­ведении административно-территориальных нововведении усиливали почву для оппозиционных настроений среди вчерашних, казалось бы дремавших, кочевников. «Свободный, вольный, как сама степь, дитя природы - киргиз (казах. - Ред.), — отмечалось в одной из поздних публикаций в местной прес­се, - бедно одаренный разнообразием впечатлений внешнего мира, видя­щий перед собой одни и те же картины однообразной местности, крепко привязан к степной стихии и условиям своего быта, а потому и дорожит всеми национальными привычками».²⁷

Поспешно создавая новую административную триаду - аул, волость и округ, граф М. Сперанский и его последователи не считались с местными факторами, рассчитывали, в конечном счете, на силовую тактику ее реали­зации, возможно, и не предполагали, что уже первые попытки осуществле­ния реформы повлекут за собой раскол в обществе и антиправительствен­ные настроения, вылившиеся в более чем 20-летнюю борьбу. «Действитель­но, этот устав полагал решительный конец тем своевольностям, которые вошли в общее обыкновение в степи, и которые влекли за собой самые па­губные последствия для целого народа», - справедливо отмечал барон Ус-лар, позднее несколько месяцев проживший в аулах как пленник Кенесары Касымова.²⁸

Таким образом, упразднение ханской, феодальной государственности в Среднем жузе произошло вследствие, с одной стороны, продолжавшихся в самом казахском обществе внутренних родовых раздоров, с другой - в ре­зультате военно-административных акций царизма.

Устав о сибирских казахах 1822 г., как первая царская реформа, разру­шил всю структуру традиционной власти, охватив все стороны социально-политической и хозяйственной жизни, углубив и без того острые противо­речия внутри казахского общества, прежде всего между прилинейными аула­ми, которые, в основном, безболезненно восприняли царские преобразова­ния, и между теми, которые, кочуя вольно в степных просторах, по науще­нию султанов, биев, как наиболее приверженных сторонников кочевой не-

зависимости, не мирились с царскими переменами, усиливая консолида­цию антиколониальной оппозиции на Кавказе, в приволжском тюркоязыч-ном регионе и, конечно, в Казахстане, природный степной ландшафт кото­рого s какой-то мере затруднял реализацию реформы.

2. РАЗВИТИЕ ВОЕННОЙ КОЛОНИЗАЦИИ. КАЗАЧЬИ ВОЙСКА В КАЗАХСТАНЕ ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX В.

 

Вторая четверть XIX в. стала решающим этапом военной колонизации Казахстана. Длившееся свыше ста лет наступление России в казахские сте­пи привело к тому, что почти вся территория края, за исключением южных регионов, была включена в состав империи. Это явилось следствием не толь­ко политической раздробленности, сложного внешнеполитического поло­жения Казахстана, но и безусловного военного превосходства России, ар­мия которой была в то время одной из наиболее мощных в Европе. Б 1825 году русская сухопутная армия насчитывала 526 тыс. человек.²⁹

В середине XIX в. вооруженные силы России в Казахстане были пред­ставлены регулярными и иррегулярными войсками, сведенными в два во­инских соединения. Отдельный Оренбургский корпус состоял из 23-й пе­хотной дивизии (в составе 10 линейных батальонов), Уральского и Орен­бургского казачьих войск, Башкиро-Мещеряцкого казачьего полка. Штаб корпуса находился в Оренбурге, его командиром по должности являлся военный губернатор края. Отдельный Сибирский корпус включал в себя 24-ю пехотную дивизию (в составе 15 линейных батальонов), два гарнизон­ных батальона и Сибирское линейное казачье войско. Штаб корпуса дис­лоцировался в Омске, его командиром был западносибирский военный гу­бернатор.³⁰

Почти вся территория Казахстана с запада на восток охватывалась не­прерывной цепью военных линий с крепостями, фортами, форпостами, кор­донами и пикетами. Так, Уральская линия тянулась от Гурьева до Илецкой защиты и состояла в начале XIX в. из 19 форпостов и 5 крепостей. На ниж­ней линии дислоцировалось 6 тыс, верхней - 7 тыс., в самом Уральске -17тыс. казаков. А к 1857 году на нижней -уже21 тыс., верхней -45 тыс.. в г. Уральске - 11 тысяч.³¹

Сильным оборонительным рубежом являлась Оренбургская погра­ничная линия, создание которой началось еще в 30-х годах XVIII в., со­стоявшая из Верхнеяиикой и Уйской линий. Верхнеяицкая линия тяну­лась от Оренбурга на восток, включая в себя 9 крепостей и 16 редутов и делилась на две дистанции: Красногорскую и Орскую. Красногорская дистанция состояла из 4 крепостей и 6 редутов, Орская - из 5 крепостей и 10 редутов. Уйская линия тянулась от крепости Верхнеяицкой до кре­пости Звериноголовской на Тоболе и состояла из 8 крепостей и 9 реду­тов, делилась на Верхнеуйскую и Нижнеуйскую дистанции. Верхнеуйс-кая дистанция состояла из 3 крепостей и 5 редутов, Нижнеуйская - из 5 крепостей и 4 редутов. ³²

В 1810-1822 гг. создается Ново-Илецкая военная линия. Она состояла из шести форпостов (Изобильный, Буранный, Новоилеикий, Линевский, Угольный и Ветлянский), редута Ханского и крепости Берлинской.

В 1835-1837 гг. создается Новая линия как часть Оренбургской военной линии. Она начиналась от Орской крепости и шла на северо-восток до ре­дута Березовский, при впадении реки Уй в Тогузак. Протяженность ее сос­тавляла 478 верст.

Все эти военные линии входили в состав Оренбургской военно-погра­ничной линии (от Гурьева до Алабугского отряда на границе с Западной Сибирью) протяженностью 1780 верст.

Главным укреплением на ней считалась Оренбургская крепость, отно­сившаяся к разряду крепостей 2-го класса и устроенная по системе фран­цузского инженера Вобана.³³ Она состояла из 11 бастионных фортов долго­временного профиля с каменными стенами, воротами и крепостным рвом. Вне крепости находилось три форштадта, защищавшие подступы к ней. Укрепление Орское относилось к крепости 3-го класса, было обнесено на­сыпью и рвом, с тыльной стороны было защищено рекой.

Крепости Оренбургская, Орская и Илецкая защита относились к Орен­бургскому инженерному округу, состоявшему из Оренбургской и Орской инженерных команд и военно-рабочей роты. Они входили также в состав Оренбургского артиллерийского гарнизонного округа, где дислоцировалась 14-я гарнизонная артиллерийская бригада. В крепостях на вооружении сто­яло 130 различных орудий, а в степных укреплениях (Ново-Петровском, форте Карабутак и др.) - 54 орудия (пушек и единорогов).³⁴ Сильное артил­лерийское вооружение имели Оренбургская и Орская крепости, укрепле­ние Ново-Петровское.

В военном отношении Оренбургская военная линия не имела большого значения, так как считалось, что слабые соседи, в том числе и казахи, «не­знакомые с военным делом и чуждые всякого устройства», не способны на какие-либо серьезные военные предприятия против России. Поэтому здесь ■ требовались не мощные крепости, а бдительное несение кордонной служ­бы, которая возлагалась на Уральское и Оренбургское казачьи войска.³⁵ Гарнизонную службу в городах и укреплениях несли пехотные батальоны Отдельного Оренбургского корпуса, инвалидные и этапные команды.

При Оренбургском военном губернаторе В. А. Обручеве началось стро­ительство укреплений внутри степи, в самом центре казахских кочевий, что позволяло держать под контролем отдаленные территории, выдвинуть ли­нии к границам среднеазиатских ханств.

Укрепление Оренбургское (г. Тургай) было заложено 7 сентября 1845 года на правом берегу реки Тургай, в 120 верстах от Орска, близ урочища Бес-копа. Укрепление было устроено в виде редута, с полукруглыми высту­пами. Гарнизон состоял из роты пехоты и команды артиллеристов для мес­тной обороны, всего 150 чел. Подвижной резерв включал две сотни орен­бургских казаков при двух орудиях, под командованием штаб-офицера. На вооружении гарнизона находилось 16 чугунных крепостных ружей и 100 зажигательных ракет на треножных станках, оставшихся от неудачного хи­винского похода 1839-1840 гг. Комендантом гарнизона являлся офицер в чине майора или подполковника.

В том же году в 120 верстах от Оренбурга и в 406 верстах от Орска в урочище Жармола, на высоком правом берегу Иргиза было выстроено Уральское укрепление. Гарнизон был тот же, что и в укреплении Оренбургс­ком. На вооружении находилось два орудия: одна 6-фунтовая пушка и один

3-фунтовый горный единорог, а также ракетные снаряды с дальностью стрельбы до трех верст.³⁶

В 1847 году у побережья Аральского моря, в урочище Раим, вблизи ус­тья Сырдарьи было основано Раимское укрепление. Гарнизон состоял из двух рот линейного Оренбургского 4-го батальона со штабом, всего 503 сол­дат и офицеров, трех сотен Уральского казачьего войска и 67 чинов 14-й гарнизонной артиллерийской бригады при 14 медных орудиях разного ка­либра.³⁷ В 1848 году были основаны форты Карабутак на Иргизе и Кос-Арал на берегу Аральского моря. Таким образом, Оренбург цепью фортов и ук­реплений был соединен с Аральским морем. В 1853 году на Сырдарье были заложены форт № 1 Казалы и форт № 2 Кармакчи. Россия вышла на под­ступы к Средней Азии, к границам Хивинского и Кокандского ханств.

Еще раньше, в 1833 году, на берегу Каспийского моря у залива Мертвый култук было основано Ново-Петровское укрепление. Гарнизон состоял из двух рот пехоты с артиллерийской командой, двух сотен уральских каза­ков, на вооружении находилось 31 медное и чугунное орудия разных ка­либров. Однако ввиду неудачного места расположения, плохой воды и кли­матических условий укрепление было перенесено к заливу Тюп-Караган, переименовано в Ново-Александровское и торжественно открыто 30 авгу­ста 1847 года.³⁸

В 1848-1853 гг., готовясь к завоеванию Средней Азии, царизм создает первую в центральноазиатском регионе военную флотилию на Аральском море. В 1847 году были опущены на воду две двухмачтовые шхуны «Нико­лай» и «Михаил», а в 1848 году в Оренбурге было построено судно «Кон­стантин», которое по частям доставили к морю и собрали в Раимском ук­реплении. В 1852-1853 гг. доставили построенные по заказу в Швеции во­енные пароходы «Перовский» и «Обручев». Оба корабля летом 1853 года участвовали в штурме и взятии кокандской крепости Ак-Мечеть.³⁹

Военными опорными пунктами царизма в степи являлись и ставки вер­ных ему султанов - правителей Младшего жуза, которым придавались две-три сотни казаков с офицером для несения полицейской службы и охраны самих султанов с членами семей. Эти подвижные казачьи отряды были со­зданы по решениям Азиатского департамента МИДа от 5 и 17января 1825г. и 2 июля 1827 г. и действовали на основе специальных инструкций.⁴⁰

В распоряжении султанов - правителей трех частей Младшего жуза в летнее время находилось 100-200 казаков, в зимнее время - один офицер, один урядник и 20 казаков.⁴¹

Царская Россия настолько усилилась в военном отношении, что при­ступила к решению стратегических задач. Так, весной 1839-1840 гг. орен­бургский генерал-губернатор Перовский совершил поход с целью завоева­ния Хивы. В состав экспедиционного корпуса вошли 2-й, 4-й, 6-й линейные Оренбургские батальоны, две роты 1-го батальона, 4-й Уральский казачий полк под командованием полковника Бизянова и 5-й Уральский казачий полк войскового старшины Назарова, 1-й Оренбургский казачий полк, а также 250 жигитов султана-правителя западной части Младшего жуза под­полковника Баймухамеда Айшуакова. Отряд имел мощное артиллерийское вооружение: два чугунных 12-фунтовых и два 6-фунтовых орудия, два 14-пудовых конных и восемь 3-фунтовых горных единорогов, шесть 6-фун­товых мортир, два чугунных фальконета, всего 22 орудия, а также несколько ракетных станков. На пути маршрута были заранее выстроены Эмбенское и Акбулакское укрепления с запасами провианта и фуража. Однако это гран­диозное военное мероприятие, в котором участвовало свыше 5 тыс. солдат, закончилось полной неудачей ввиду незнания условий длительного зимне­го похода. Отряд, выступив 14 ноября 1839 года, потеряв в пути тысячу сол­дат еще до сражений с хивинцами, был вынужден 11 апреля 1840 года вер­нуться в Оренбург.⁴²

Укреплялась военная линия и на территории Западно-Сибирского гене­рал-губернаторства. Ее протяженность составляла от крепости Звериного-ловской на Тоболе до Алтая почти 2 тыс. верст. Она состояла из четырех военных линий: Ново-Ишимской (Пресногорьковской или просто Горькой линии), Иртышской, Бухтарминской, Бийской. Горькая линия была созда­на еще в середине XVI11 в., включала в себя 11 крепостей с 16 редутами, входила в состав инженерного управления Сибирского корпуса. Главным укреплением считалась 6-угольная Петропавловская крепость. На востоке от нее располагались четыре крепости: Полуденная, Лебяжья, Николаевс­кая, Покровская, между ними 9 редутов; на западе — шесть крепостей: Ско-пинская, Становская, Пресновская, Кабанья, Пресногорьковская и Звери-ноголовская.⁴³ Петропавловская крепость являлась главным артиллерийс­ким арсеналом линии. Здесь дислоцировались Сибирский драгунский полк, пехотный батальон, отряды казаков и башкир. В крепости Лебяжьей и на Тарской дистанции находился Ширванский мушкетерский полк.⁴⁴

Иртышская военная линия создавалась еще с начала XVIII века. В Ямы-шевской крепости находился гарнизон из 303 чел. при 18 орудиях, Семипа­латинской - 204 чел. при 9 орудиях, Усть-Каменогорской - 141 чел. при 9 орудиях, Железинской — 72 чел. при 6 орудиях, Омской - 267 чел. при 20 орудиях. Гарнизоны располагались также в форпостах Коряковский, Семиярский, Убинский, Черлаковский и др. Всего на Сибирских погра­ничных линиях стояли 18 крепостей, 31 редут, 13 форпостов, 23 стан­ции, 35 маяков.⁴⁵

В 20-х годах XIX в. начинается выдвижение военных линий и укрепле­ний в глубь степи для прикрытия внешних округов. Так, в июле 1822 года основываются первые укрепления - Актауское в 300 верстах южнее Акмо­линского в горах Актау, на реке Сарысу и Жаркаинское на реке Ишим. В апреле 1824 года был открыт Каркаралинский приказ, старшим султаном был назначен майор Турсун Чингисов. В его ставке располагалось 300 каза­ков 6-го и 7-го Сибирских полков под командованием полковника Бронев-ского. 29 апреля 1824 года был заложен Кокчетавский приказ, его гарнизон также состоял из 300 казаков 2-го и 4-го Сибирских полков во главе с вой­сковым старшиной Лукиным.

Затем открываются Баян-Аульский (1826 г.), Акмолинский и Кокпек-тинский (1827 г.), Атбасарский (1846 г.), Аягузский, Кушмурунский прика­зы, укрепления Улутау (1846 г.), Капальское (1847 г.).⁴⁶ В них размещались подвижные казачьи отряды для несения караульной службы. Так, в 1826 году в новых степных, укреплениях Кокчетавском и Каркаралинском на­ходилось два отряда из 452 строевых казаков, в 1836 году - семь отрядов из 860 казаков. К 1853 году их численность выросла до 2 тыс. казаков, а в 1863 году в 20 степных укреплениях располагалось 2,5 тыс. строевых казаков.⁴⁷

Таким образом, в середине XIX в. вся территория Казахстана была окружена различными укрепленными линиями: Ново-Узеньской, Илецкой, Уйской, Новой, Ново-Ишимской (т.н. Горькой), Иртышской, Эмбинской, Акмолинск-Кокчетавской и Сырдарьинской военными и пограничными линиями. В них располагались постоянные и сменяемые гарнизоны из пе­хотных батальонов и рот, драгунских полков, подвижных казачьих отрядов, с сильным артиллерийским и ракетным вооружением, конно-артиллерийс-кими батареями. Имелась Аральская военная флотилия из пяти боевых вымпелов для морских и речных операций на Сырдарье. Все это обеспечи­вало военное превосходство России над казахскими ополчениями, служило надежным плацдармом для дальнейшего наступления и завоевания новых территорий.

Для дислокации на восточных рубежах России со степью царизм создал отлаженную систему казачьих войск, которые, располагаясь на этнической границе России и покоренных народов, использовались для наступательно­го движения в глубь Азии и подавления национально-освободительных дви­жений, заменяя здесь регулярные войска.

К середине XIX в. на территории края существовало три казачьих войс­ка, хорошо вооруженных и обученных, опиравшихся на широкую сеть во­енных линий и укреплений. Они представляли из себя грозную военную силу в вековой борьбе с казахскими кочевниками.

Уральское (до 1775 г. Яицкое) казачье войско было создано еще в 1591 году. Историк А. Рябинин писал, что у яииких казаков был один смертель­ный враг — это киргизы (т.е. казахи). Они «были враги неутомимые, настой­чивые, не знающие ни страха, ни усталости. Яицкие казаки вели против них войну настоящую и ожесточенную».⁴⁸

26 декабря 1803 года царем утверждается Положение об Уральском ка­зачьем войске в составе десяти конных полков, каждый из них имел пяти­сотенный состав. В 1819 году к войску были причислены казаки Илецкой и Сакмарской станиц и число полков выросло еще на два, образованных из новопричисленных казаков.⁴⁹ В 12 конных полках насчитывалось 10 тыс. войсковых чинов, в 1840 году - 50 тыс., а в 1856 году в составе войска было 73 тыс. казаков.⁵⁰

Оренбургское казачье войско было сформировано царским правитель­ством в середине XVIII в. с началом вхождения части казахских земель в состав России. Создание его «явилось прямым следствием военной колони­зации, предпринятой правительством. Цель ее заключалась в том, чтобы закрепить за Московским государством Поволжье, Приуралье, Урал, соз­дать здесь цепь военных крепостей».⁵¹

12 декабря 1840 года император Николай I издал высочайший рес­крипт - «Положение об Оренбургском казачьем войске*. Все войско дели­лось на два военных округа и десять полковых отрядов, в каждом полку по 870 казаков. Одна конно-артиллерийская бригада состояла из трех батарей, всего 774 чел. и войсковой сотни мастеровых из 250 чел. Всего войско мог­ло выставить до 63 тыс. строевых казаков. Войсковой атаман приравнивал­ся по должности к командиру кавалерийской дивизии.⁵²

В 1842 году в состав войска было включено Ставропольское калмыцкое войско (всего 3336 чел.). На 1 января 1847 года в войске насчитывалось 158 тыс. человек. Состоявшее из 10 конных полков, шести пехотных батальо­нов, конно-артиллерийской бригады, башкиро-мещеряцкого и калмыцкого Ставропольского казачьих полков, других вспомогательных частей, Орен­бургское казачье войско играло активную роль в реализации наступатель­ных планов царской России.

19 августа 1808 года император Александр I издал указ о создании ли­нейного Сибирского казачьего войска. Штат войска определялся в 10 кон­ных полков, каждый имел пятисотенный состав, четыре резервных эскад­рона н две конно-артиллерийские роты с 12 орудиями в каждой, всего 5950 казаков.⁵³

Штаб войска находился в Омске, во главе его стоял наказной атаман, он же являлся военным губернатором области и командиром Отдельного Си­бирского корпуса. В состав войска входили Горькая, Иртышская, Бухтар-минская и Бийская военные линии с многочисленными станицами, форпо­стами, пикетами, маяками и др. укреплениями.

Сибирское казачество принимало самое активное участие в борьбе с на­ционально-освободительным движением казахов Среднего жуза в 20—40-е годы XIX в.⁵⁴ В 1825 году в его штате насчитывалось 3466 строевых казаков, а общее число жителей казачьего сословия выросло до 36 тыс. человек,

5 декабря 1846 года утверждается новый штат Сибирского линейного казачьего войска из девяти конных полков, трех конных батарей и девяти резервных команд. Все конные полки были сведены в три бригады. В 1848 году чины войска были приравнены к армейским чинам, а в 1850 году был сформирован десятый конный полк.⁵⁵

В состав войска зачислялись 6 тыс. казенных крестьян, затем еще 4 тыс. переселенцев из внутренних губерний. Положение 1846 года разрешало принимать в свой состав «киргизов Сибирского ведомства».⁵⁶

Рост рядов Сибирского войска привел к основанию в степи новых ста­ниц и поселений.

В Кокчетаве дислоцировались штаб-квартира 1-й бригады и штаб 1-го конного полка, сотни полка размещались в станицах Кокчетавской, Ко-тыркольской, Чалкарской, Лобановской, Арыкбалыкской и Нижнебурлык-ской. В Атбасаре находился штаб 2-го полка, сотни его стояли в укреплени­ях Акмолинском, Улутавском; штаб 10-го полка находился в укреплении Канальском, сотни и конно-артиллерийские батареи полка дислоцирова­лись в Аягузе, Кокпектах и Канале.⁵⁷

Соединения Сибирского казачьего войска также находились в других степных укреплениях, несли охрану почтовых станций, противостояли ко-кандским укреплениям на Сарысу, Чу и Кенгире.

Таким образом, территория Казахстана на протяжении XVШ и пер­вой половины XIX веков использовалась как место дислокации регу­лярных и иррегулярных (казачьих) частей российской армии. Создава­лось это не только по всему периметру российско-казахской границы, но и в глубине казахских степей. Все эти многочисленные воинские и казачьи подразделения обеспечивали безопасность южных границ Рос­сийской империи. Солдаты и казаки выполняли многочисленные воен­ные и строительные обязанности. Царское правительство предоставля­ло им лучшие земли, казачество и солдаты широко использовались как рабочая сила при строительстве укреплений, станиц и городов. Однако политический смысл всех этих огромных и дорогостоящих мероприя­тий лежал совершенно в иной плоскости.

По замыслу российских идеологов, царизм закреплялся по окраинам и в глубине казахских степей прочно и навсегда. Не считаясь с финансовыми издержками и целесообразностью, имперские идеи преобладали над всеми иными соображениями. И это не все. Расквартировывая войска на террито­рии Казахстана, царизм готовил плацдарм для продвижения в Среднюю Азию, И последнее, пожалуй, самое главное - регулярные части и казачьи войска предназначались для подавления самосознания казахского народа и разгрома сил национально-освободительного движения. Так было при по­давлении восстания под предводительством Исатая Тайманова и Махамбе-та Утемисова, так было в годы борьбы казахского народа под предводитель­ством Кенесары Касымова и во множестве других случаев.