2018-01-21
260
Соч.: Кант И. Соч. В 6 т. Т.6. М., 1966; Клакхон К.К.М. Зеркало для человека. Введение в антропологию / Пер. с англ. СПб., 1998; Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985; Рэдклифф-Браун А.Р. Метод социальной антропологии. М., 2001; Саймон Г. Науки об искусственном / Пер. с англ. М., 1972. Лит.: Белик А.А., Резник Ю.М. Социокультурная антропология (историко-теоретическое введение). Учеб. пособие. М., 1998; Дридзе Т.М., Орлова Э.А. Основы социокультур- ного проектирования. М., 1995; Ионин Л.Г. Социология культуры: Учебное пособие. М., 1996; Кравченко А.И. Прикладная социология и менеджмент: Учеб. пособие. М., 1995; Никишенков А.А. Из истории английской этнографии. Критика функционализма. М., 1986; Резник Ю.М. Социальная инженерия: предметная область и границы приме- нения // Социол. исслед. 1994. № 2. С. 87–95; Резник Ю.М. Социальная инженерия в системе социологического образования // Социол. исслед. 1994. № 5. С. 14–21; Рез- ник Ю.М. Формирование институтов гражданского общества: социоинженерный под- ход // Социол. исслед. М., 1994. № 10. С.21–30; Резник Ю.М. Социальная инженерия как средство обеспечения управления: Учебно-методическое пособие. М., 1996; Рез- ник Ю.М. Прикладная антропология организаций // Наука о культуре и социальная практика: антропологическая перспектива. Труды научных чтений / Отв. ред. Ю.М. Резник. М., 1999. С. 134–147; Резник Ю.М. Введение в социальную теорию. Социальная онтология. М., 1999; Резник Ю.М. Прикладная социальная антропология организаций: научный статус и специфика // Социол. исслед.1999. № 6; Романов П.В. Социальная ан- тропология организаций (теоретико-методологические аспекты исследования) // Со- циальная антропология на пороге XXI века. М., 1998; Романов П.В. Социальная антро- пология организаций: Учебное пособие. Саратов, 1999; Романов П.В. Формальные орга- низации и неформальные отношения: кейс-стади практик управления в современной России. Саратов, 2000; Романов П.В. Социологические интерпретации менеджмента: исследования управления, контроля и организаций в современном обществе. Саратов,
|
|
|
p`gdek II. Šenph“ h leŠndnknch“ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh
2000; Романов П. Власть, управление и контроль в организациях: антропологические исследования современного общества. Саратов: Изд-во Саратовского университета, 2003; Романов П. Процедуры, стратегии, подходы «социальной этнографии» // Социо- логический журнал. 1996. №. 3/4. C.138–149; Современная американская социология. Сбор. ст. / Под ред. В.И. Добренькова. М., 1994; Современная западная социология: Словарь. М., 1990; Социальная инженерия: Часть. 1. Теоретико-методологические про- блемы: Курс лекций / Под ред. Ю.М. Резника и В.В. Щербины. М., 1994; Социальная инженерия: Сборник трудов семинара / под ред. Ю.М. Резника и В.В. Щербины. М., 1996; Социальное проектирование в сфере культуры: методологические проблемы. Сбор. науч. трудов. М., 1986; Социальное проектирование в сфере культуры: Игровые методы. Сбор. науч. трудов. М., 1987. Ю.М. Резник
|
|
|
r!K=…,“2,че“*= =…2!%C%л%г,
Урбанистическая антропология — отрасль современной социокультурной ан- тропологии, занимающаяся изучением городов и городских поселений и их влияния на природную и социокультурную среду существования человека.
Становление урбанистической антропологии
Ускорение урбанизации в мировом масштабе приобрело беспрецедентную в истории социальную значимость. Это побудило историков, политологов, градострои- телей признать важность сравнительно-культурного изучения динамики городов. Целый ряд социологов — приверженцев урбанистических исследований и антропо- логов, посвятивших себя сравнительному изучению народов мира, обращаются к современным процессам все усложняющейся городской жизни. С конца 1960-х — начала 1970-х гг. XX в. в культурной антропологии происходит существенный сдвиг: на смену почти полной погруженности в описание «примитив- ных» и бесписьменных культур приходит интерес к сложным современным обществам с их преимущественно городским образом жизни и способом социальной организа- ции. Отчасти причина этого состояла в том, что сообщества, которые были предметом преимущественного внимания антропологов, уходят с мировой сцены, а сельская культура находится под постоянным влиянием городской. Однако у большинства антропологов поворот в сторону изучения современных сложных обществ произошел благодаря пониманию того, что область интересов их науки стала слишком ограни- ченной и настало время обратиться к тщательному рассмотрению современных способов социальной организации. Формирование У. а. явилось значительным вкладом в развитие не только соци- альной и культурной антропологии, но и социальных наук в целом. В ее был рамках собран значительный объем информации относительно миграции населения из сел в города, функций родства в городе, адаптации и приспособления людей в условиях высокой плотности населения, городской жизни как стимула для культурной плюра- лизации и социального расслоения. И, что особенно важно, такая переориентация укрепила претензии ранних антропологов на охват всех типов человеческих культур и обществ — от «примитивных» до современных. Обращаясь к сложной урбанистической культуре, антропологи вынуждены были пересмотреть свою традиционную методологию с точки зрения ее ограничений и преимуществ. В прошлом работа этнографов состояла в получении как можно более подробных сведений от относительно немногих информаторов. Материал точно фик- сировался, и на его основе предпринимались попытки описать «культуру в целом». Такой подход, как стало понятно сегодня, не отвечал поставленным задачам даже в прошлом — при изучении сообществ величиной от сотен до нескольких тысяч че- ловек. Ситуация многократно усложнилась, когда исследовательским полем стали города с населением в десятки тысяч и даже миллионов человек.
p`gdek II. Šenph“ h leŠndnknch“ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh
Многие из антропологов-урбанистов продолжали пользоваться этнографически- ми техниками наблюдателя-участника. В этом случае они вынуждены были отказы- ваться от попыток охватить целостность города и ограничиваться описанием только отдельных групп горожан. Другие пытались путем сравнения изучать конкретные проблемы, такие как межэтнические отношения или бедность, в различных типах городов. Со временем стало очевидным, что изучение урбанистических проблем не следует осуществлять с помощью какого-то одного подхода, но важно найти возмож- ности их синтеза. Антропологи, работающие над проблемами современных обществ и городов, на- чали осваивать дополнительные навыки контент-анализа, семантического анализа, интеракционистские техники. Они научились использовать весь набор анализа пись- менных материалов, включая результаты массовых опросов, местную статистику, исторические описания, художественную литературу, сообщения средств массовой информации. Однако, изучая эти материалы, антропологи в то же время продолжали принимать непосредственное участие в жизни исследуемых ими людей, сохраняя характерное для своей науки стремление понять значение и смысл происходящих событий. В этом и состоял вызов антропологам, отстаивающим специфику собственного подхода и его преимущества по отношению к другим социальным наукам. Они долж- ны были доказать свою способность охватить культуру совокупности горожан, порой состоящей из миллионов людей, не жертвуя при этом живостью описаний, характер- ной для лучших классических этнографических работ.
|
|
|
Урбанистическая социология и антропология города
Обращение к социологическим исследованиям в У. а. объясняется тем, что со- циологи и антропологи имеют сходные интересы и всегда оказывали друг на друга заметное взаимное влияние. Социологические исследования часто ассоциируются с использованием техники массовых опросов. Предполагается, что таким образом до- стигается возможность глубокого изучения отдельной социально значимой проблемы. Отличительной чертой антропологического подхода является интенсивное этногра- фическое описание поведения небольших групп людей или фиксирование ответов нескольких информантов с целью понять конкретную культурную тему (черту) или определенный культурный паттерн как целое. Социология предполагает обращение ко множеству респондентов, чтобы выявить их типическое отношение к какому-то конкретному феномену, тогда как в рамках антропологии существует ориентация на проведение глубинных интервью с неболь- шой группой людей, чтобы изучить их индивидуальные черты и образ жизни в целом. Однако для интерпретации полученных данных социологам необходимо знание о культурном контексте жизни респондентов, а антропологам — знание о массовых процессах. И хотя представители обеих социальных наук до сих пор настаивают на специфичности и самодостаточности собственных подходов, нередки случаи их методологического смешения, когда социологи ведут себя как антропологи, и на- оборот. Социологи первыми обратились к систематическому анализу урбанизированных обществ. Различие, проведенное Ф. Теннисом между паттернами взаимодействия, характерными для общества и общины, концепции механической и органической солидарности, а также аномии, разработанные Э. Дюркгеймом, составляют исходные допущения, различающие городской и сельский типы социальной организации и об- раза жизни. В то же время М. Вебер предпринял историко-социологический анализ античных и средневековых городов, относящихся к разным типам культур, пытаясь проследить их эволюцию. Таким образом, под современные урбанистические исследования (как социоло- гические, так и социально-антропологические) была подведена социокультурная и историческая база.
|
|
|
p`gdek II. Šenph“ h leŠndnknch“ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh
Особую значимость для более позднего развития У. а. имело классическое эссе Л. Вирта «Урбанизм как образ жизни» (1938). Он полагал, что городскую культуру следует рассматривать в трех взаимосвязанных измерениях: – как структуру физического пространства жизни людей; – как систему социальной организации; – как набор установок, идей, как «констелляцию личностей». Причем, основное внимание он уделил влиянию городской жизни на формы со- циальной организации и содержание установок. Вирт утверждал, что она обусловли- вает безличность, инструментальность человеческих контактов, освобождающих индивидов от жесткого контроля первичных групп, в первую очередь семьи. Но такая свобода достигается ценой потери чувства коллективной безопасности. Эти идеи были развиты Р. Редфилдом применительно к его континууму «город- ской — сельский» образ жизни, культурный контекст. Полюс «городской» он описал в терминах Вирта, а полюс «сельский», как противоположный, представил через ма- лые, изолированные, гомогенные традиционные сообщества, экономически самодо- статочные и с зачаточным разделением труда. Эта шкала с некоторыми поправками до сих пор используется социологами и антропологами при изучении транзитивных модернизационных процессов, принимая во внимание, что и Вирт, и Редфилд счита- ли свои концепции не более чем рабочими гипотезами, т. е. придавали им инструмен- тальное, а не субстанциональное значение. Развитию У. а. и городской социологии способствовали исследования, выполнен- ные в рамках социальной экологии (Чикагская школа), изучение городских общностей, а также интеракционизм. Если Чикагскую школу принято связывать с классическими социологическими подходами, то изучение общностей и интеракционизм значитель- но ближе к культурно-антропологическим взглядам на совместную жизнь людей. Основным вкладом в урбанистическую социологию стали «экологические» ис- следования Р. Парка и его студентов (Чикагский университет). Чикагская школа ха- рактеризовалась не столько теоретическими построениями, сколько изучением де- мографических, статистических, исторических данных, а также результатами специ- ально проводимых опросов. Парк обнаружил тенденцию формирования в городах таких «естественных» анклавов, как этнические соседства, криминогенные зоны, трущобы, а также районы эксклюзивного заселения. В сборнике статей «Город» (под редакцией Р. Парка и И. Бержисса) лидеры Чикагской школы предложили рассматривать города как эко- системы, которым для поддержания их структур необходима энергия и которые раз- делены на «естественные» зоны, образующиеся по законам последовательности за- селения. Наилучшим образом концепцию последовательности заселения для объяснения паттернов городских соседств изложили О. Дункан и Б. Дункан в работе «Негритянская популяция Чикаго» (1957). Изучая миграционные процессы в период после I Мировой войны, авторы установили следующую закономерность: как только определенную городскую зону заполняет критическая доля черного населения (десять или более процентов), его количество почти всегда начинает возрастать в такой последователь- ности: – проникновение, когда черные начинают перемещаться в зону, до этого засе- ленную только белыми; – заполнение, когда пропорция черных возрастает настолько, что они утверж- даются в зоне как особая группа; – консолидация, когда эта группа превращается в полностью черное соседство; – приращение, когда плотность соседства возрастает по мере того, как к нему присоединяется все большее количество черных. Под эгидой Чикагской школы появился значительный объем литературы, посвя- щенной городским проблемам. Некоторые из исследований, такие как «Гетто» Л. Вир- та (1928) и «Шайка» Ф. Трешера (1963), и сегодня остаются эталонами изучения в урбанистике.
p`gdek II. Šenph“ h leŠndnknch“ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh
Реакцией на социологический эмпиризм Чикагской школы стали многочисленные исследования локальных общностей, осуществляемые в традиционном антропологи- ческом ключе. Одной из ранних успешных попыток такого рода была работа антро- полога У. Уорнера, посвященная изучению жизни и работе людей в одном из городов Новой Англии (Янки Сити) и составившая основу теории социальной стратифи- кации. Это крупномасштабное исследование потребовало большой группы участников и значительных финансовых затрат, недоступных большинству социологов и антро- пологов. Соответственно урбанистические социологи последовали классической модели этнографического исследования, от которой уже стали отходить антропологи, и ограничивались либо относительно небольшими поселениями с населением от сотен до нескольких тысяч человек, либо гетто, либо четко очерченными сообществами в крупных городах. Из всех урбанистических социологических исследований концептуально и ме- тодологически антропологам ближе всего работа У. Уайта «Общество на углу улицы» (1943), представляющая собой этнографическое описание жизни итальянского квар- тала. Прожив здесь несколько лет в качестве наблюдателя-участника и изучая конт- растные группы «уличных парней» и учащихся колледжа, он определил строение групповых иерархий и механизмы их поддержания на уровне повседневной жизни. Эта работа до сих пор сохраняет ценность и для социологов, и для антропологов, из- учающих современную городскую жизнь. Что касается интеракционизма, то наиболее заметное влияние на антропологов оказала работа И. Гофмана «Представление себя другим в повседневной жизни» (1956). Значимость его «социальной драматургии» для У. а. заключается в том, что были про- демонстрированы тонкости исполнения ролей в разных ситуациях взаимодействия. Как известно, горожане, участвуя в многочисленных группах принадлежности, всег- да представляют себя в каждой из них лишь фрагментарно, как того требуют типич- ные ситуации. Изучая ролевые ожидания и способы исполнения ролей, исследователь приходит к пониманию корней структурных отношений между горожанами.
Социально-антропологические исследования города
Изменения, которые произошли в мире после II Мировой войны, оказали глубо- кое влияние практически на все человеческие сообщества. Соответственно начали меняться и «базовые правила» их изучения. Антропологи отдавали себе отчет, что нельзя относиться к любым сообществам как к изолированным единицам, что необ- ходимо принимать во внимание социокультурный контекст их существования, влия- ние которого обязательно следует учитывать в ходе исследований. В течение 1950–1960-х гг. антропологи обратились к реалиям современной жиз- ни и признали, что города играют в ее динамике ключевую роль. У. а., или, как ее еще называют, «антропология сложных обществ», начала быстро дополнять собой область классических антропологических знаний, относящихся к бесписьменным и традици- онным обществам. Поэтому антропологи стали активно заниматься своими, т. е. за- падными современными городами, изучая их субкультуры с той же интенсивностью, с какой они изучали культуры чужих народов. Начиная со второй половины ХХ в., в рамках У. а. был накоплен значительный объем информации, которая до сих пор еще должным образом не систематизирована. Проблема упорядочения и, следовательно, четкого определения предметной области отрасли изучения осложняется тем, что многие ценные исследования городской жиз- ни выполнялись социологами, географами, политологами, историками, экономистами. Междисциплинарные границы урбанистики часто оказываются столь размытыми, что их четкое отнесение к конкретной социальной науке становится весьма затруд- нительным. В то же время У. а. вовсе не так фрагментарна, как считают некоторые исследо- ватели, и определяется во многом традиционной тематикой антропологических ис-
p`gdek II. Šenph“ h leŠndnknch“ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh
следований. Так, начиная с ранних антропологических текстов Я. Бахофена, Л. Мор- гана, Э. Тайлора, и до настоящего времени в центре внимания остаются исследования систем родства. Столь же важным для развития этой области познания было изучение адаптации людей к требованиям их культуры, отмеченное такими именами, как М. Мид, Р. Бенедикт, А. Кардинер, К. Дю Буа. Следует также отметить значимость темы социальной организации, которая в традиционных обществах была тесно связана как со структурой родства, так и с осу- ществляемыми в них процессами социализации. Наконец, вопрос о наиболее точных показателях, необходимых для сравнения культур, до сих пор остается в центре ан- тропологических дебатов. Урбанистическая тематика не повлияла на направленность основных интересов антропологов. Такие традиционные сюжеты, как семейные отношения, место инди- вида в обществе, аккультурация при межкультурных контактах, способы фиксиро- вания информации при кросс-культурных исследованиях, сохранились, хотя и были модифицированы применительно к современным городским условиям. К настоящему времени в рамках У. а. сложились следующие наиболее заметные направления: Происхождение и эволюция городов. Это направление, связанное с изучением ранних форм урбанизма, содержит две основных ориентации: – выявление экологических и культурных факторов, обусловивших объединение людей в постоянные поселения, которые далее развивались в более масштабные, внутренне дифференцированные сообщества, или города; изучение происхождения города как культурной формы с точки зрения решения дилеммы Галтона — Тайлора (независимое происхождение или распространение диффузионным путем). В рамках этого направления изучаются такие основные темы, как определение понятия «город» (Г. Чайлд, А. Саусхолл, П. Ллойд); развитие городов в ранние исто- рические периоды (Р. Адамс, К. Поланьи, Г. Сьоберг, К. Витфогель, Р. Карнейро); диффузия городского образа жизни (Г. Сьоберг, В. Эберхард, Р. Редфилд и др.); ти- пология доиндустриальных и индустриальных городов (М. Вебер, Р. Редфилд, Г. Сьо- берг, Э. Саусхолл и др.). В настоящее время ранние исторические города принято определять через набор признаков, разработанных и обоснованных Г. Чайлдом: большие площадь и плотность популяции, чем в предыдущих типах поселений; заселенность специалистами (ремес- ленниками, торговцами, чиновниками, священнослужителями и пр.); поддержание за счет дани и налогов с первичных производителей; монументальность публичных зданий; наличие правящего класса священнослужителей и гражданских чиновников; наличие центров письменности и социального слоя, воспроизводящего грамотность и мастерство; установление регулярной торговли, импортирование сырья для местных нужд; обеспечение безопасности, основанное на принадлежности к поселению, а не на системе родства. Миграция из сел в города и рост городов. В рамках этого направления осущест- вляется поиск ответов на следующие вопросы: – притягиваются ли люди урбанистическими центрами из-за наличия здесь благоприятных возможностей, или же выталкиваются из привлекательных для них сел и малых городов из-за недостатка ресурсов жизнеобеспечения; – почему так много людей избирают городской образ жизни и что стоит за по- стоянным ростом урбанизации. В центре исследовательского внимания находятся следующие темы: первичная и вторичная урбанизация (концепцию разработали Р. Редфилд и М. Зингер); миграция в города: выталкивающие факторы (Х. Эверс, М. Уайтфорд, Дж. Уотсон и др.) и при- тягивающие факторы (Р. Редфилд, Л. Плотников, П. Чаткинд, Р. Кемпер и др.); соци- альная напряженность в селах и малых городах (Р. Редфилд, О. Льюис, Дж. Фостер, Д. Филлипс, Р. Эдгертон); миграция в города как многомерный феномен (У. Равенстейн, Р. Хакенберг, К. Уилсон, Р. Шоу, Д. Баттеруорт, Д. Филлинг, В. Перселл и др.).
p`gdek II. Šenph“ h leŠndnknch“ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh
Общая позиция, разделяемая исследователями этой тематики, состоит в том, что рост городов, обусловленный миграцией из меньших типов поселений, — это процесс, который не следует считать ни слишком простым, объясняемым действием факторов либо выталкивания, либо притягивания, ни слишком сложным, чтобы нельзя было выявить кросс-культурные сходства, закономерности, универсалии. Следует при- нимать во внимание, что люди мигрируют, исходя из собственных культурных или личных оснований в поисках, как им кажется, лучшей жизни. При этом они плохо понимают собственные позиции и будущее, что сильно мешает исследователям объ- яснять их поведение. Воздействие урбанизации и индустриализации на систему родства. Это направ- ление определяется попытками ответить на следующие вопросы: – является ли историческое изменение семейных паттернов реальностью или результатом неправильной интерпретации прошлого; – если допустить, что исторический сдвиг в семейных отношениях произошел, каковы доказательства, что это результат урбанизации, индустриализации или мо- дернизации; – если урбанизация, индустриализация или модернизация действительно при- вели к изменению функций родства, является это универсальным процессом или результатом конкретных культурных тенденций. Поиск ответов на эти вопросы породил целый ряд региональных и сравнительно- культурных исследований. В изучении влияния западной урбанизации и индустриа- лизации на структуру семьи приняли участие такие исследователи, как М. Аксельрод, Б. Адамс, Ю. Литвак, М. Стросс, П. Ласлетт, К. Лэш, М. Андерсон, Ф. Фюрстенберг, Т. Парсонс, Р. Линтон и др. Влияние различных культур на последствия урбанизации и индустриализации для расширенной сети родства было прослежено в целом ряде стран: Французская Канада (М. Риу, К. Коллард); Югославия (Ю. Хаммель, Л. Барич, А. Симич); Индия (М. Эймс, С. Фрид, У. Роу, С. Ватук); Юго-восточная и Восточная Азия (Г. Филлипс, Р. Текстор, Д. Уилмотт, М. Фридман, Э. Брунер, Т. Язаки, Е. Масуо- ка, Э. Фогель); Латинская Америка (Дж. Гуд, Ю. Хеммель, Э. Либоу, Н. Гонзалес, У. Мангин, О. Льюис, А. Угальде); Африка (Б. Олдос, К. Литтл, Э. Шильдкраут, Э. Саут- холл, Р. Клинэ, Д. Мак Колл, А. Коэн). Результаты исследований свидетельствуют о том, что культурная специфика обусловливает особенности влияния урбанизации и индустриализации на форму семейных отношений. В то же время были выявлены следующие тенденции глобаль- ного масштаба: – на первых стадиях урбанизации общества родовые узы часто укрепляются из-за неопределенности норм и ценностей в рамках городской культуры и неразви- тости социальных служб. – со временем при длительном проживании людей в городах и с развитием со- циальных служб появляются связанные с ними внесемейные связи (образование, медицинское обслуживание, заключение браков, ритуальные услуги). – жилищные условия в городах рассматривается как фактор, способствующий снижению авторитета расширенных групп родства и укреплению нуклеарной с емьи. – ослабление влияния линиджей как корпоративных групп стимулирует била- теральную форму родства, когда дети поддерживают связи с родственниками как отца, так и матери. – родственные связи за пределами нуклеарной семьи утрачивают родовую фор- му и приобретают характер дружеских. Проблемы личностной и групповой адаптации в городских условиях. Исследова- ния, относящиеся к этому направлению, ориентированы главным образом на соци- ально неблагополучные группы горожан. Здесь устойчиво сохраняются следующие исследовательские ориентации: – проблемы адаптации мигрантов в городах; – особенности образа жизни маргинальных групп городского населения.
p`gdek II. Šenph“ h leŠndnknch“ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh
К настоящему времени наиболее разработанными являются следующие темы: группы риска — психопатология, ювенальная делинквентность, проституция, пре- ступность (Р. Текстор, Н. Скотч, Дж. Кэмбелл, Р. Наролл, К. Девис, С. Плог, А. Лейтон, Д. Хук, М. Фрид, С. Уинберг и др.); попрошайничество (М. Клайнард, В. Гаттерджен, М. Мурти, Л. Чан, С. Калаф); «культура бедности» (О. Льюис, Р. Райт, У. Менджин, К. Таира и др.); скученность (К. Таира, Э. Шорр, П. Прабху, Дж. Бульсара, Дж. Джек- сон, Ю. Андерсон); маргинальные анклавы (Г. Хагмюллер, Т. Мак Джи, Дж. Бриз, А. Лиде, Ф. Бонилла, Д. Эпстейн, У. Манджин, А. Портес и др.); социальная городская политика (Р. Морзе, Л. Патти, У. Манджин, О. Льюис, Н. Савани, Дж. Харрис и др.). Результаты исследований свидетельствуют о том, что города как самый сложный уровень организации совместной жизни людей предполагают суровые требования к индивидам, пытающимся в целях адаптации объединиться и образовать свои «эколо- гические ниши». Оказалось, что для многих — как мигрантов, так и потомственных горожан, — городские условия стали ареной личных неудач. Именно они составляют маргинальные субкультуры, которые с удивительным постоянством воспроизводятся в историческом времени (например, «культура бедности», нищенство, проституция и т. п.). Однако для других, имеющих преимущества в виде личностных способностей, нужных социальных связей, счастливого случая, городская жизнь полна беспрецен- дентных возможностей. И еще: то, что политики и градостроители рассматривают как социальные проблемы, представители маргинальных групп считают способом адаптации, отвечающим требованиям городской жизни. Социальная стратификация и плюрализм. Это направление включает в себя следующие исследовательские ориентации: – динамика социального неравенства и социальной дифференциации в контек- сте урбанизации; – дифференциация статусов, власти и богатства; культурные различия; – этническая дифференциация. Разрабатываемые в рамках этого направления темы определяются региональной спецификой социальной дифференциации: – Африка: трайбализм, этничность, класс (Р. Коэн, Дж. Миглтон, Э. Саутхолл, У. Ханна, Л. Плотников, Л. Майр, Э. Майер, А. Эпстейн, У. Шарк, Л. Нкази, Э. Валлер- стайн, Э. Шильдкраут, Ф. Кхури, Р. О’Брейн и др.); – Индия: каста и класс (А. Басхам, Г. Гури, М. Шринивас, Дж. Берреман, У. Роу, М. Эймс, Д. Шекки, Д. Розенталь и др.); – Юго-Восточная и Восточная Азия: этничность и класс (Э. Брунер, В. Перселл, Л. Комбер, М. Фридман, У. Уилмотт, А. Бадар, П. Боонсанонг, Х. Эверс, Дж. Де Во, Э. Фогель, Ч. Накан и др.); Латинская Америка: раса, этничность, класс (Дж. Джиллин, Х. Чопик, Н. Хэмфри, Р. Адамс, Э. Фразье, Х. Сафа, Ч. Вагли, М. Харрис, Б. Хатинсон, Э. Уайтфорд, Р. Уильям- сон, Х. Хоторн и др.); Северная Америка и Западная Европа: раса, этничность, класс (М. Спиро, И. Сан- дерс, Э. Моравска, С. Томази, У. Корнблюм, Э. Хакер, Д. Уолкер, С. Сью, Р. Де Во, Ф. Хью, Э. Сандмейер, С. Миллер, А. Фуджитолм, Д. Вонг, У. Уорнер, П. Уилмотт, А. Кардинер и др.). Результаты исследований свидетельствуют о том, что развитие и распространение городской жизни связано с общей тенденцией смены основ воспроизведения соци- ального порядка: от аскриптивных (принадлежность к определенному роду) к дости- гаемым (результаты индивидуальных усилий). По сравнению с сельским городское социальное расслоение существенно диф- ференцировалось. Соотношения статусов, богатства и власти с появлением гильдий и ассоциаций свободных ремесленников и торговцев, а затем формированием групп интересов также претерпели радикальные изменения. Кроме того, было доказано, что классовые системы являются производной индустриализации, хотя предпосыл- ки для их формирования сложились в городах в предшествующие исторические периоды.
p`gdek II. Šenph“ h leŠndnknch“ qn0hnjrk|Šrpmni `mŠpnonknchh
Итак, будучи относительно новой областью познания, У. а., тем не менее, уже внесла значительный вклад в социально-научное изучение городов. Благодаря ей в рамках урбанистики прочно утвердилось направление сравнительно-культурных ис- следований. Теперь в антропологии существует общее согласие относительно того, что город как относительно недавнюю форму социетальной организации (в контексте эволюции человечества) следует рассматривать не только в исторической перспек- тиве (как это было раньше), но и в кросс-культурном плане.
Перспективы
В рамках У. а. к настоящему времени накоплен обширный объем фактических данных и выделены некоторые эмпирические закономерности. Однако, как известно, целью любой области науки является построение обоснованных объяснительных теорий. У. а. достигла такой стадии развития, когда следует начинать работу в этом на- правлении. Тем не менее, в ее рамках существует ряд совершенно очевидных проблем, решение которых может сформировать необходимые предпосылки для плодотворных теоретических обобщений. Так, до сих пор отсутствуют объяснения возникновения самого процесса урба- низации и причин миграции из сельских местностей в города. Необъяснимым оста- ется также тот факт, что при общей тенденции к росту численности, укрупнению и усложнению городов сохраняется вся урбанистическая шкала — от мегаполисов до малых городов. Далее, стало очевидным, что традиционный «системный подход» оказывается неэвристичным для понимания городской культуры. Сегодня не вызывает сомнения, что она отличается разветвленной институциональной дифференциацией, сложной социальной стратификацией, множеством несходных друг с другом субкультур, на- личием закрытых анклавов с непроницаемыми для посторонних границами. Соот- ветственно встает вопрос о разработке новых парадигматических оснований, позво- ляющих теоретически осмыслить городскую культуру, не упуская из виду всей ее сложности, многообразия и динамизма. Ориентация на построение теоретических обобщений привела также антропо- логов к осознанию необходимости изучения механизмов и изменения внутригруп- повых и межгрупповых отношений в рамках городской жизни как на институцио- нальном, так и на обыденном уровне. Это предполагает переход от макровременного (исторического) и макросоциального (общесоциологического) взгляда на происходя- щие здесь процессы — к их микроанализу. Именно контекст У. а. позволяет совершить такой переход, как в структурно-функциональном, так и в динамическом плане. Наконец, имеются все основания полагать, что существующая длительное время тенденция к систематическому объединению социологического и культурно- антропологического подходов к изучению совместной жизни людей оказывается вполне реальной при современном развитии У. а. Если раньше она спонтанно фор- мировалась на границах этих наук, то сегодня речь уже идет о рефлексивном и обо- снованном объединении внутри нее собственно антропологических и социологиче- ских подходов как взаимосвязанных теоретических и методологических оснований. Следовательно, У. а. представляет собой область познания, развитие которой поможет решить ряд фундаментальных проблем, существующих сегодня в рамках социологии и антропологии. См. также статьи: Культурная (социальная) антропология: предмет и теорети- ческие основания; Общество; Организационная антропология; Организационная экология; Прикладная антропология; Прикладная антропология и социальная инже- нерия; Экологическая антропология.
