Глава 2: Гражданское равенство

Доцент, кандидат исторических наук

Федосова Е. И.

2013

 

Оглавление

 

 

Введение. 3

 

Историография. 5

 

Обзор источника. 9

 

Глава 1: «Равенство». 11

 

Глава 2: Гражданское равенство. 17

 

Глава 3: Имущественное равенство. 27

 

Заключение. 35

 

Библиография. 37

 

 

Liberté, Égalité, Fraternité

(фр. Свобода, равенство, братство)

Введение

 

Имя Максимилиана Робеспьера прекрасно знакомо русскому, а еще лучше советскому образованному человеку. Действительно Великий вождь Великой Французской Революции, известный современникам как Неподкупный (фр. L'Incorruptible) или Бешеная Гиена (у своих врагов) — глава, возможно, самого радикального революционного движения — якобинцев. Личность прекрасно вписывающаяся в советскую историографию, заслуживающая внимания и почитания. Русские большевики весьма почитали своего предтечу; набережная Робеспьера есть в Петербурге, есть улицы его имени и в других городах. Однако, в данной работе речь пойдет не о его биографии, а о его взглядах на равенство. Как видно из эпиграфа составную часть, пожалуй, наиболее известного и светлого левого лозунга, являющегося государственным девизом Франции и Гаити. Автор на основе источников попытается проследить эволюцию его взглядов по данному вопросу, посмотреть, как он реализовывал свои идеи, посмотреть, на основе чего они были сформированы и на кого повлияли. Что же нового предложил он в этом вопросе? Был ли он в своих взглядах на равенство человеком Просвещения?

Актуальность вопроса равенства в наше время не может быть занижена, достаточно проехать от ЦУМа до МКАДа: в нашем современном обществе имущественная и социальная дифференциация может быть сопоставима со Старым Порядком во Франции, и не известно в чью пользу будет сравнение. Наше общество активно нуждается в изменениях, а опыт Великой Французской Революции и опыты Робеспьера, проведенные над французским народом, по истине будут очень полезны.

Хронологические рамки данной работы будут охватывать взгляды Робеспьера с начала революции 14 июля 1789 года и до его смерти на Гревской площади 28 июля. Таким образом, источником к данному произведению послужат речи и письма, вошедшие в трехтомный сборник его избранных произведений[1].

Работа с источником будет дополнена мнениями авторитетных историков как отечественной, так и зарубежной школы, что позволит сделать работу более многогранной. Так или иначе, в начале, необходимо дать обзор историографии.

 

Историография

 

Споры о Робеспьере велись и ведутся с непрекращающимся ожесточением вот уже почти два века. Однако нас интересуют мнения ученых не о деятельности Робеспьера в целом, а о его взглядах на равенство.

В Советское время личность Максимилиана Робеспьера идеализировалась и модернизировалась. Его часто называли социалистом, что не удивительно, ведь социализм предполагает равенство, но равенство не всегда предполагает социализм. Эта модернизация Робеспьера отлично вписывалась в мифологемы Советского строя.

Обзор историографии хотелось бы начать с книги Манфреда А.З. «Три портрета эпохи Великой французской революции»[2]. Третью часть этой книги — расцвет и закат революции — историк, естественно, связал с именем Максимилиана Робеспьера, деятельность которого он так долго и с таким глубоким пониманием изучал. Надо сказать, что Манфред А.З. является программным исследователем советского периода по вопросам Великой Французской Революции. Считал, что революция отвечала национальным интересам Франции, сделала гигантский шаг вперёд в раскрепощении человека, защите его прав и свобод, возводил к 1789 истоки современной демократии, был солидарен с точкой зрения М. Робеспьера о том, что революционное насилие — «справедливое и необходимое средство борьбы народа»[3]. Считал Французскую революцию истинно народной, неоднократно ссылаясь на Маркса и Ленина. Относясь с уважением к якобинским лидерам революции, осуждал политику террора на том этапе, когда она превратилась в «инструмент расправы с неугодными лицами, грабежа, личного обогащения и бесчестных злоупотреблений[4]». В то же время считал, что сам террор в принципе был лишь «необходимостью, средством самозащиты республики против контрреволюционного террора внутренних и внешних врагов революции».

Горячо сочувствовал М. Робеспьеру («человеку действия, человеку железной воли и неукротимой энергии») и Ж. П. Марату («великому патриоту»). Автор единственной в советской историографии биографической работы о Мирабо — деятеле умеренного крыла революционеров (в вышеназванной книге «Три портрета эпохи Великой французской революции»).

Однако Робеспьера он выделял особо: «Разница между Мирабо, Лафайетом, Ламетами, Барнавом и другими с одной стороны, и Робеспьером с другой, была в том, что первые […]были либералами, Робеспьер был демократом[5]. Не даром вступительную статью к Избранному собранию сочиненийРобеспьера в 3-х томах, которое является источником к данной работе, писал Манфред А.З. Отсюда и такое большое внимание к нему со стороны автора доклада.

Далее, хотелось бы сказать несколько слов о книге Левандовского А.П. «Максимилиан Робеспьер»[6], вышедшей в серии «Жизнь Замечательных Людей». Автор придерживается типичного «соцреалистического» нарратива, где Робеспьер буквально предстает перед нами, как герой телефильма, где он ест, «поднимает усталый взгляд на Петиона»[7], где Дантон плюхается на диван и ужасно храпит. Прекрасное, очень интересное чтение. Однако даже сам автор пишет: «Точно ли так произошло все в этот вечер 1788 года, как здесь рассказано? Поручиться за достоверность в деталях нельзя»[8]. Д. Ю. Бовыкин в полемических заметках «О современной российской историографии Французской революции XVIII века»[9] пишет, что, несмотря на обилие советских идеологических штампов, эта книга переиздавалась в постсовесткое время и в целом может быть признана объективной.

Если в советское время образ Робеспьера идеализировался, то теперь для ряда авторов Робеспьер неразрывно связан с Террором и наделяется воистину демоническими чертами: «Во Франции была установлена диктатура якобинцев, и страна погрузилась в пучину кровавой резни. Максимильян Робеспьер мог удержать власть и управлять французами, только поставив их под угрозу немедленной смертной казни в случае малейшего неповиновения словом или делом»; в ответ на убийство Марата «Робеспьер потопил французов в их собственной крови».Но все эти впечатляющие картины никак не проясняют того, кем же был Робеспьер и что с ним стало. В самом деле, что можно подчерпнуть из фразы: «Робеспьер стал орудием грандиозных исторических сил?» или из яркого образа: «маховик террора обрушился на Робеспьера?»[10]

Велась полемика по поводу социалистических взглядов Робеспьера, особенно актуален это вопрос был в советской историографии. Вернее, в советской историографии Робеспьер был социалистом, что являлось знаком качества по отношению к историческому пресонажу. Автор доклада так же попытается ответить на вопрос о «социалистичности» взглядов Робеспьера на равенство в следующих главах.

Еще одной проблемой историографии советского периода является мифологизация истории Великой Французской Революции. Само слово «Великая» указывает нам на некую тенденциозность. Поэтому необходимо отделять реальные факты, от домыслов, и речь идет не только, и даже не столько об идеологизации. Речь идет о выводах сделанных на основе слухов, ненадежных источников. Попытку их деконструкции проводит Чудинов А.В. в своей книге «Французская Революция: история и мифы»[11].

Действительно, ни одна из вышеназванных работ детально не освещает именно взглядов Робеспьера, все они носят биографический характер (кроме работы Чудинова А.В.), и вопрос равенства по большей части оговаривается лишь общими фразами.

Когда мы говорим о личности и взглядах Робеспьера нельзя не упомянуть работу Олара «Ораторы революции»[12]. Французского историка отличает скрупулезное внимание к деталям. Книга А.Олара «Политическая история французской революции», вышедшая впервые в 1901 году, — плод долголетнего и кропотливого изучения огромного архивного материала и прессы той эпохи. Олар поставил своей целью оправдать право на существование буржуазной демократии и республики.

В предисловии автор указывает, что в политической истории французской революции задавался целью показать, как применялись на практике принципы декларации прав в период от 1789 до 1804 г., как осуществлялись они в учреждениях, в действиях различных партий, в тех или других проявлениях общественного мнения.

Автор стремился рассказать политическую историю французской революции с точки зрения происхождения и развития демократии и республики.

Книга тематически разделена на главы: Происхождение демократии и республики (1789-1792), Демократическая республика (1792-1795), Буржуазная республика (1795-1799), Плесбицианская республика (1799-1804).

Прекрасным материалом для изучения теоретических вопросов, связанных с проблемой равенства во время Французской революции, а в особенности в период, когда взгляды Робеспьера формировались, является исторический словарь двух итальянских историков «Мир Просвещения»[13]. Статьи, посвященные различным понятиям эпохи Просвещения, прекрасно вводят читателя в мыслительный дискурс восемнадцатого столетия. Так статья о равенстве очень прогрессивно рассказывает о процессе трансформации понимания данного вопроса.

Обзор источника

 

Источником к данной работе послужили выступления Максимилиана Робеспьера, как в государственных органах и прессе, так и в якобинском клубе. По своему характеру это прекрасно составленные речи, логически выверенные, с отличной доказательной базой. Насыщенные демократической (а порой и демагогической) риторикой выступления принесли Робеспьеру широкую популярность в народе и прозвище «Неподкупный». Выступления эмоциональные аппелирующие к чувственной стороне человека, к его национальной и исторической памяти. Олар писал, что вдохновителем Робеспьера и по форме и по содержанию был Руссо.

Датировка выступлений не составляла какой-либо проблемы, так это все официальные стенограммы или отчеты, следовательно, в начале стоит дата и место выступления. Они были рассмотрены автором в соответствие с изданием 1965 года «Избранные произведения. Максимилиан Робеспьер» в хронологическом порядке. Первая публикация на русском языке избранных сочинений (статьи, речи, письма) виднейшего деятеля Великой Французской революции. Составитель всех трех томов - Альберт Захарович Манфред (1906—1976)..

 

В том 1 вошли сочинения периода от начала Революции до свержения монархии. В том 2 вошли сочинения периода от Свержения монархии до падения Жиронды (1792-1793).В том 3 вошли сочинения периода Якобинской диктатуры (1793-1794).

 

Основная часть.

Глава 1: «Равенство»

 

В этой главе предлагается задуматься над тем, что есть равенство. Ведь, без фундаментального теоретического понимания данного понятия, нельзя разбираться в практических воззрениях Робеспьера, о чем пойдет речь в следующих двух главах.

Итак, если мы посмотрим в словари, то не увидим сколько-нибудь единообразного толкования этого слова в гуманитарном смысле. С математической точки зрения – это наиболее логически сильная разновидность отношений эквивалентности. Это определение дает некое понимание того, что такое есть равенство, однако если мы говорим о равенстве в отношение социума, то равенство намного более многогранное понятие, чем просто эквивалентность.

Статья 19 Конституции РФ гласит: «Все равны перед законом и судом»[14]. Следовательно, здесь закон и суд является знаменателем, по отношению к которому определяется равенство человека. В этой статье речь идет о равенстве граждан перед законом или равноправии — важнейшем принципе демократии и классического либерализма, согласно которому все граждане равны перед законом независимо от их расы, национальности, пола, сексуальной ориентации, места жительства, положения в обществе, религиозных и политических убеждений. Нарушение этого принципа обычно называется дискриминацией.

Это один из вариантов понимания равенства в его гуманитарном смысле. Так сказать, начальная минима для создания светлого общества. Однако есть и другое понимание этого слова, понимание равенства, как эгалитаризма. Эгалитаризм (фр. égalitarisme, от égalité — равенство) — концепция, предполагающая создание общества с равными возможностями по управлению и доступу к материальным благам всем его членам. Противоположность элитаризму. Дальше более подробно будет рассмотрен процесс развития идеи равенства в непосредственной привязке к Великой Французской Революции, а так же автор попытается ответить на вопрос: «Почему Робеспьера нельзя назвать социалистом, как это не раз делали марксистские ученые?» Иначе говоря, в чем различие между эгалитаризмом и социализмом?

Надо сказать, что идея равенства в 18 веке не была столь популярной, как нам кажется сейчас. До середины восемнадцатого века равенство оставалось в тени свое старшей сестры «Свободы», люди в основном придерживались взглядов традиционных, где социальная иерархия, предстает в виде Божественного устроения. Наилучшим образом эту мысль сформулировал Шарль Луазо: «Надо, чтобы во всем был порядок […]. Мы не можем жить в равенстве состояний, поскольку необходимо, чтобы одни повелевали, а другие подчинялись.»[15] Такие взгляды являются олицетворением «Старого порядка». Абсолютизм выступал олицетворением «несвободы», сословные привилегии или «социальный феодализм» — «неравенства». Именно эта двухчленная формула — «соединение социального феодализма средних веков с абсолютной монархией нового времени» — и выражала, согласно Н.И. Карееву, суть Старого порядка[16].

Задолго до того, как революция началась на деле, он уже совершалась в умах. Просвещение выработало новую концепцию равенства, опираясь на Христианские ценности, на воспоминания о эгалитарной пасторали античного мифа о «золотом веке», наконец на исторические примеры обществ равенства. Так Руссо и Мабли восхищались афинской демократией и добродетельной республикой Спарты, всем обязанной законам Ликурга о роскоши, о разделе имущества[17]. Просветители выработали концепцию о естественных правах, которая является широкоизвестным фундаментальным принципом либерализма. Куда интереснее другая мысль Монтескье: «В природном состоянии люди рождаются равными, но они не могут сохранить этого равенства; общество отнимает его у них, и они вновь становятся равными лишь благодаря законам»[18]. Здесь мы видим классическое положение конституционалистов.

Интересно посмотреть, как преломились взгляды просветителей в революционных условиях во Франции. Во-первых, Революция ввела понятие равенства в сферу права[19]. В эссе «О привилегиях» Эммануэля Жозефа Сийеса автор проводит мост от неравенства, как ментального опасного предрассудка, к привелегированности, как понятию юридическому. Он говорит о равенстве перед законом: «Если закон хорош, то он должен быть обязательным для всех»[20]. Он судит привилегии, как в последствии Робеспьер будет судить избирательные цензы.

Во-вторых, воздействую на общественное мнение самыми разнообразными способами коммуникации, Революция сумела популяризовать понятие равенства, которое в эпоху Просвещения являлась считалась, скорее, элитистким[21]. В качестве иллюстрации, того, что понятие, которым до революции оперировали лишь интеллектуалы, стало народным можно привести Гимн Равенству, написанный в 1792 году и популярный в то время:

«Тебе, о Равенство, благая
Опора вольности и прав,
Поем мы этот гимн, слагая
Его средь празднеств и забав.

Сей день, для родины священный,

Принес благодеяний рой,
В сей день твой голос драгоценный
Сплотил Французов меж собой.

Стремясь к бессметрию ревниво,
И воины, и мудрецы
В горах Гельвеции счастливой
Тебе кадили, как жрецы…»[22]

В этом гимне упоминается мудрец из гор Гельвеции, которым безусловно, является Жан-Жак Руссо, один из наиболее радикальных представителей континентального Просвещения.

Что касается радикализации и политизации понятия равенства, то это как раз являются оставшимися пунктами трансформации, совершенными Революцией с пониманием равенства. Именно Великая Французская Революция породила такое понятие как «плебейскийэгалитаризм», приверженцем которого считают Робеспьера. Неподкупный защищал интересы санкюлотов, которые помимо равенства политического, требовали равенства социального, т.е. выражаясь терминологией Кондорсе «равенства богатства, равенства статуса и равенства образования». Безусловно, Робеспьер был эгалитаристом и защищал интересы народа. Но как далеко он шел в своих обещаниях и взглядах, а самое главное, что было сделано на практике? Об этом речь пойдет далее.

Революция день за днем левела, роялистов, сменили конституционалисты, их в свою очередь сменили республиканцы-демократы, тех сменили радикалы и так далее, до Термидора. Как пишет Альфонс Олар: «Коллеги [Робеспьера] были под влиянием Монтескье, его же вдохновителем как в содержание, так и в форме был Руссо»[23]. Поэтому целесообразно более подробно остановиться на взглядах Руссо, которого Максимилиан Робеспьер считал своим учителем.

Монтескьё, желая водворить в своём отечестве политическую свободу, набросал отвлечённую схему конституционной монархии и заимствовал её очертания из Англии, родины парламентаризма. Pуссо проводил в политическую жизнь принципы народовластия и равенства, они ему были внушены традициями его родины, женевской республики.

Руссо впервые в политической философии попытался объяснить причины социального неравенства и его виды, иначе осмыслить договорный способ происхождения государства. Он полагал, что государство возникает в результате общественного договора. Согласно общественному договору верховная власть в государстве принадлежит всему народу. Суверенитет народа неотчуждаем, неделим, непогрешим и абсолютен. Равенство людей определяется самой природой. Первоначальной же причиной существующего неравенства Руссо считал установление частной собственности: тот, кто первый оградил свой участок земли, является, по мнению Руссо, истинным основателем гражданского общества.

По мысли Руссо, личность как частное лицо и личность как субъект общественных отношений имеют существенные различные характеристики Высшим суверенитетом в обществе обладает народ. Законы, которые Руссо определяет как то общее, что весь народ постановляет о всем народе, лишь тогда обладают высшим юридическим статусом, когда они приняты непосредственно народом на собрании или посредством плебисцита. Однако народ как простая совокупность частных лиц отнюдь не может быть творцом законов. Личность может быть субъектом законотворчества, только вступив в систематические связи с другими членами общества, которое в таком случае выступало бы как внутренне дифференцированное целое, обладающее более или менее сложной, однако же ярко выраженной структурой. При этом соглашение между членами общества – это не соглашение высшего с низшим, но соглашение целого с каждым из его членов. «Если искать, в чем именно состоит самое большое благо […], то приходишь к тому, что оно сводится к двум основным требованиям: Свободы и Равенства»[24], - такая риторика Жан-Жака Руссо не могла не привлекать молодого Робеспьера.

Из-за предложенного Руссо разделения личности, как субъекта правотворчества и как частного лица, Робеспьер в начале и занимается вопросом политического равенства, чтобы создать обстановку, подходящую для законотворчества, а только потом переходит к равенству социальному, то есть имеющему непосредственное отношение к личным правам и свободам граждан. Об этом красноречиво свидетельствуют названия его речей, если мы их посмотрим в хронологическом порядке.

Вслед, за учителем Робеспьер в начале своей политической карьеры огромное внимание уделяет суверенитету народа. Именно в нем он определял добродетель государства. Именно народ Робеспьер, вслед за Руссо, рассматривает как единственный законный и правомерный носитель верховной власти или как источник государственного суверенитета. Народный суверенитет является антагонистом суверенитета монарха, при котором монарх рассматривается не как член народа, а как индивидуальная личность — носитель суверенной (абсолютистской, самодержавной) государственной власти.

«Каждый человек по природе своей обладает правом управлять собою по своей воле. Объединенные в политический организм, то есть в нацию, люди обладают, следовательно, тем же правом. Это право общей воли, образованное индивидуальными правами, или законодательная власть, неотъемлемо, суверенно и независимо в каждом отдельно взятом человеке», - этот отрывок из речи в Национальном Собрание является одним из многих выступлений Робеспьера, где он выражал подобные взгляды[25].

Добившись снятия избирательных цензов, начиная с 1793 года Робеспьер больше внимания начинает уделять имущественному равенству, равенству социальному, равенству различных групп населений. Что касается имущественного равенства, следует сразу сказать, что Максимилиан заявлял: «Конечно, не нужно было Революции, чтобы мир узнал, что крайнее неравенство имуществ есть источник многих бед и многих преступлений. И тем не менее мы убеждены в том, что имущественное равенство — химера. Что до меня, я считаю, что оно ещё менее необходимо для личного счастья, чем для общественного благоденствия»[26]. Поэтому называть его социалистом, и предвестником коммунистической революции некорректно. Это модернизация его взглядов, пускай левых, но не стоит забывать, что Робеспьер был человеком восемнадцатого столетия и собой являл продолжение взглядов Руссо.

Более подробно о взглядах Робеспьера, его борьбе за равенство политическое и социальное, будет изложено в соответствующих главах данной работы.

Глава 2: Гражданское равенство

 

Максимилиан Робеспьер, адвокат, тридцати лет, в апреле 1789 года приехал в Версаль и поселился в маленьком отеле на улице Святой Елизаветы. У него были все основания смотреть в будущее с надеждой. Миновало лишь восемь лет с тех пор, как бедным, никому не ведомым лиценциатом прав он оставил Париж. И вот он снова вернулся в резиденцию короля и Генеральных штатов полноправным представителем французского народа, призванным вместе с другими коллегами найти спасительные для судеб Франции решения.[27]

Однако он тут же попадает в атмосферу жесточайшего неравенства. Он оказывается одним из шестисот депутатов третьего сословия, которые должны заседать отдельно от первых двух. Такое вот жесткое сословное разграничение. В своем письме Бюиссару Максимилиан возмущается: «На следующий день после открытия Генеральных штатов, эти два сословия уединились в разных помещениях, чтобы отдельно проверить свои мандаты и совещаться. Депутаты коммун […] считали, что Национальное собрание должно быть единым, и что все депутаты нации, к какому бы сословию они не принадлежали, должны обладать равным влиянием в обсуждениях, затрагивающих их судьбу»[28].

Однако до начала революции Робеспьера никто не слушает, на авансцене Эмануэль-Жозеф Сийес, который предлагает третьему сословию провозгласить себя Национальным собранием и остальным сословиям присоединиться к нему. Тем самым уничтожить архаичное куриальное разделение. Национальное собрание дало знаменитую клятву в зале для игры в мяч (20 июня) о том, что не будет расзодиться до выработки конституции, тем самым собрание стало Учредительным. Дальше идет взятие Бастилии, ночь чудес (4 августа) и наконец 26 августа 1789 г. Учредительное собрание приняло «Декларацию прав человека и гражданина» — один из первых документов демократического конституционализма. «Старому режиму», основанному на сословных привилегиях и произволе властей, были противопоставлены равенство всех перед законом, неотчуждаемость «естественных» прав человека, народный суверенитет, свобода взглядов, принцип «дозволено всё, что не запрещено законом» и другие демократические установки революционного просветительства, ставшие отныне требованиями права и действующего законодательства. Декларация также утверждала право частной собственности в качестве естественного права.

Главной своей задачей в это время и при обсуждение статей будущей Конституции и при определение задач революции Робеспьер считал защиту интересов народа. Во время обсуждения Декларации прав Максимилиана занимает вопрос о сути налогообложения. Он справедливо полагает, что раз народ отдает часть своей собственности, то он вправе требовать отчета у государства. Безусловно, пока речи о равенстве нет, необходимо принять Конституцию, чтобы было на основе чего о равенстве говорить. Неподкупный активно поддерживает антифеодальное законодательство, принимаемое Народным Собранием, особенно Декларацию прав. Это естественно, ведь первая статья Декларации: «Люди рождаются и остаются свободными и равными в правах. Общественные различия могут основываться лишь на общей пользе».«Такова была знаменитая Декларация прав человека и гражданина — документ большого революционного значения, сильнее, чем какой-либо другой, отразивший могучий революционный порыв народных масс, поднявшихся на борьбу против феодализма»[29] - такого мнения историка Манфреда А.З. Необходимо сказать, что в ней Робеспьер видел только начало, он многократно противопоставлял реакционным предложениям принципы Декларации. Однако проблема равенства на этом этапе еще не стоит так остро. Пока Робеспьер поддерживает любые антифеодальные законопроекты и требует как можно скорее принять конституцию, которая закрепила была завоевания революции: «Главное, это иметь конституцию. Никакая человеческая власть не может сопротивляться воле нации. Следовательно, выработанная вами конституция не может быть отклонена исполнительной властью»[30].

Таким образом мы видим, что в 1789 году Робеспьер идет скорее в течение либеральных деятелей, нежели сам задает движение. Действительно, пока главный враг это старая исполнительная власть, но не за горами конфликт внутри самого Народного Собрания. Бои разгорятся вокруг избирательного права: декреты принятые в октябре-декабре 1789 года, лишали избирательных и иных политических прав всю массу неимущего и малоимущего населения страны, которое произвольно зачислялось в категорию так называемых пассивных граждан. Активными гражданами была признана лишь верхушка налогоплательщиков, составлявшая около одной шестой всего населения страны[31]. Тут-то Робеспьер впервые по-серьезному проявил себя «защитником народа».

М. Булуазо подсчитал: в 1789 году газеты отметили шестьдесят девять выступлений Робеспьера в Учредительном собрании, в 1790 году — сто двадцать пять, в 1791 году — триста двадцать восемь выступлений за девять месяцев его деятельности91. Эти сухие цифры поразительны. За ними скрываются непрерывно усиливающийся нажим, громадное напряжение воли, преодолевающей сопротивление[32].

22 октября 1789 года и 25 января 1790 года Максимилиан последовательно выступает с речами против избирательного ценза. «Все граждане, кто бы они ни были, имеют право на все степени представительства»[33], — так Робеспьер начинает свою речь. Однако, многие в своих речах просто говорят такие фразы, ради популярности, но Максимилиан разворачивает прекрасную доказательную базу. Он очень справедливо посчитал, что если тот, кто платит ценз равный трем рабочим дням имеет избирательное право, следовательно, тот, кто платит сумму, равную десяти рабочим дням, должен иметь больше избирательного права, чем тот, кто платит ценз в три дня, а тот, кто платит сумму, равную тысячи рабочих дней, должен иметь преимущество над тем, кто платит налог в десять рабочих дней. Эту цепочку можно продолжать до бесконечности, довести до абсурда, что Робеспьер и сделал.

Цензовая конституция, разделение граждан на «активных» и «пассивных» являются прямым опровержением первого и важнейшего права, записанного в Декларации (см. выше).

Но как осуществить это непререкаемое право на практике? Первым и необходимым условием для этого является всеобщее избирательное право. Во множестве выступлений — устных и печатных — Робеспьер отстаивал принцип всеобщего избирательного права. Народ — труженики, крестьяне, ремесленники — это самая ценная часть нации, тогда как богатые несут с собою порок и преступления. В критике проектов цензовой избирательной системы Робеспьер развертывает руссоистскую аргументацию: бедность — добродетельна, богатство — преступно. «…Где, собственно, источник крайнего неравенства имуществ, сосредоточивающего все богатства в немногих руках? Не находится ли он в дурных законах, в дурных правительствах, наконец, во всех пороках испорченных обществ?»[34].

Как пишет Левандовский: «Положение аррасского депутата было весьма сложным, так как поддерживали его точку зрения очень немногие; даже его верный соратник Петион расходился с ним по вопросу о цензе. И тем не менее, борясь иногда почти в полном одиночестве, Робеспьер продолжал бороться»[35]. Действительно, если мы посмотрим стенограммы его речей, то увидим, что Робеспьера постоянно перебивают, требуют доказательств. На что Максимилиан отвечал: «Дело, которое я защищаю, так близко касается интересов народа, что я имею право на все ваше внимание[36].

Наиболее сжато свою позицию Робеспьер сформулировал свою позицию в речи в защиту политических прав неимущих 23 октября 1790 года: «Я считаю, что никто, не имеет права устанавливать границы, за которыми нельзя уже быть гражданином. Человек – гражданин по природе. Никто не может вырвать у него это право, неотделимое от права на существование на земле»[37].

Следует заметить, что пока Робеспьер не критикует богатство, как таковое. Он еще не аппелирует к социальному и имущественному равенству, это будет позже. Однако безусловно идеи имущественного и социального равенства уже не раз посещали Неподкупного. Пока же вышеприведенная цитата является лишь инструментом риторики в борьбе против неравенства избирательной системы Конституции 1791 года, в борьбе против аристократии богатства. Богатые хотят захватить власть и на практике этому служит имущественный ценз не только и даже возможно не столько при выборах, а при формирование гвардии. Ведь, как известно, тот у власти, за кем силовой аппарат насилия: «Если он не является наиболее твердой опорой свободы, он становится самым страшным орудием деспотизма»[38]. Учредительное собрание провело декрет, по которому в национальную гвардию допускались только активные граждане. Вот чего боится Максимилиан и на что направлены его яростные речи об организации национальной гвардии и требует признать «в качестве фундаментального принципа организации отрядов национальной гвардии, что все домицилированные граждане имеют право быть допущенными в число национальных гвардейцев; и декретируйтеЮ что они смогут записаться в качестве таковых в регистрах общины, где они проживают»[39]. Он в руссоистском ключе говорит о том, что «лишить права на оружие одну часть граждан и в то же время вооружить другую – это значит нарушить принцип равенства, основу нового общественного договора, нарушить священнейшие законы природы»[40]. В национальном гвардейце солдат должен быть слит с гражданином, ибо основная задача его – защищать свободы, а не основы нового буржуазного «порядка», установленные кастой крупных собственников.

Надо сказать, что в ситуации сложившейся во Франции ничего нет нового. Французский историк Фюстель де Кюлланж в своей книге «Гражданская община древнего Рима»[41], пишет о том, что после третьего переворота, когда плебеи входят в гражданскую общину и размывается родовая аристократия, происходит попытка установления аристократии богатства. Таким образом, политические права, которые в предшествующую эпоху были нераздельны с происхождением, стали на некоторое время нераздельны с богатством. Имущественную стратификацию видно на примере Кум: «В Кумах, например, политические права сперва даны были только тем, кто, владея лошадьми, составлял нечто вроде всадников; потом тем, кто следовал за ними по размерам своего имущества; дарование политических прав этим последним увеличило число граждан всего на тысячу»[42]. Греки никогда не умели примирить гражданского равенства с политическим неравенством. Политических прав добивались не для того, чтобы обладать истинной свободой, но чтобы получить по крайней мере то, что могло ее заменить.

Наверное, наиболее радикальным и опережающим время было выступление в Национальном собрание 12 мая 1791 года. Речь Робеспьера касалась положения цветных людей и в начале вызвала ропот со стороны слушателей. Вопрос шел о том предоставлять ли цветным людям политические права. Необходимо сказать, что Робеспьер говорил не о всех подряд черных, нет, он имел в виду только свободных цветных колоний, обладающих, хоть какой-нибудь собственностью. Робеспьер пытается развеять опасения собрания о том, что предоставление политических прав цветным приведет к потере колоний. Он ведет свое доказательство с того, что нет различия между белым и цветным жителем колонии. Что права у черных были все время, таким образом их необходимо им просто вернуть. А что касается опасений по поводу отделения колоний, то как раз таки политика сегрегации и является наиболее взрывоопасной: «Если вы произведете раскол между белыми и цветными людьми, вы, естественно, сблизите между собою всех цветных людей, у которых не будет тех же прав и интересов, что и у белых; вы всех их сближаете с неграми»[43].

Мы видим, что Робеспьер ни в одном из областей гражданского общества не допускал никакой дискриминации, хотя на этом этапе и оставался сторонником конституционной монархии. Однако дальше происходит ряд событий, который подталкивает его на новый виток революционной борьбы. 20 июня 1791 года король попытался сбежать из страны, но был узнан на границе в Варенне почтовым служащим, возвращён в Париж, где фактически оказался под стражей в собственном дворце (так называемый «Вареннский кризис»).

«Куда, Людовик, скрылись вы?
Париж покинули – увы! -
И стали дезертиром» (отрывок из революционной песни)[44].

17 июля 1791 года произошел Расстрел демонстрации на Марсовом поле национальными гвардейцами под руководством Жильбера Лафайета. Расстрел 17 июля 1791 г. на Марсовом поле имел большое политическое значение. Впервые с началом революции одна часть бывшего третьего сословия с оружием в руках выступила против другой. Это был открытый раскол третьего сословия. Правобуржуазное большинство Учредительного собрания перешло в наступление.

Противоречивость позиции Робеспьера в дни Варенского кризиса очевидна. «Робеспьер в своих колебаниях по отношению к республике исходил из своих опасений, что республика может стать формой господства буржуазной аристократии»[45]. Он говорил: «Недостаточно свергнуть деспота, если потом попадешь под гнет другого деспотизма…»[46]. Он боялся деспотизма богатых, олигархии денежного мешка, тирании реакционных элементов Учредительного собрания. Отсюда и приоритет в решение вопросов социального и имущественного равенства после этих событий (о чем речь и пойдет в следующей главе).

После Варенского кризиса началась война и о вопросах равенства надо было забыть под влиянием неотложных обстоятельств. Однако, чтобы вести войну успешно, нужно было сплотить нацию, о чем Максимилиан говорит в статье о недугах и ресурсах государства: в ней он подвергает резкой критике Учредительное собрание. «Главная причина наших недугов заключается и в исполнительной, и в законодательной власти; в исполнительной, стремящейся погубить государство, и в законодательной, которая не может, или не хочет, спасти его. Представьте себе законодательное собрание твердое, чистое и просвещенное»[47]. Неподкупного возмущает несправедливость государства по отношению к своим жителям (пока еще не гражданам): «Как это случилось, что единственные верные друзья конституции и подлинные опоры свободы это как раз тот трудолюбивый и великодушный класс, который первым Национальным собранием лишен права гражданства? Искупите же это преступление против нации и против человечества, сотрите эти оскорбительные различия, измеряющие добродетели и права человека по размерам уплачиваемых им налогов»[48]. Нужно создать подлинно национальное правительство, все будут иметь равный доступ и Робеспьер выдвигает идею Конвента, как эталона политического равенства: «Пусть все французы, проживающие в округе данного первичного собрания в течение срока, достаточного для установления домицилия, например в течение одного года, будут допущены к голосованию в этом округе. Все граждане должны иметь право быть избранными на все государственные должности, в соответствие с самыми священными статьями конституции, без каких-либо иных привилегий, кроме обусловленных добродетелями и талантами. Уже одной этой мерой вы поддержите и воодушевите патриотизм и энергию народа, бесконечно умножите ресурсы родины, уничтожите влияние аристократии и интриге и подготовите созыв подлинного Национального конвента, единственного законного, единственно полного за все время существования Франции»[49].

20 сентября 1792 года – избран Конвент на основе всеобщего избирательного права. Конвент возник как учредительное собрание, созванное для решения вопроса о новой форме правления для Франции, после объявления «отечества в опасности» и приостановки действия исполнительной власти (то есть власти короля), провозглашенной 10 августа 1792 г. Первичные выборы в Конвент, при участии всех мужчин, достигших совершеннолетия (25 лет, а затем — 21 год), состоялись 26 августа 1792 г., департаментские — 2 сентября. На своем первом заседании Конвент, 21 сентября 1792 года, декретировал отмену королевской власти и провозглашение республики. Таким образом, были воплощены принципы, за которые боролся Робеспьер в годы работы Национального собрания.

Из всего вышесказанного вытекает, что Робеспьер был в политическом плане демократически ориентирован в первые годы революции. Он искренне боролся за равенство граждан перед законом и законодательное равенство граждан между собой. Равенство в политическом плане Максимилиан понимал, как отсутствие имущественного ценза при выборах и принятие законов. Дальше необходимо было делать социальные преобразования, об этом речь и пойдет в следующей главе.