2013-12-28
677
Билет 2
2.1.Религиозно-философские оды Л-ва
Религиозно-философские оды. Для ранней рус. поэзии XVIII в. «ода» (греч. «песнь») - родовое понятие, обознач. лирич. произв-е вообще. Поэтому, хотя «торж.» («похвальная»), дух., анакреонтическая оды назыв. «одами», их жанровые признаки весьма различны. В отличие от ораторской природы торжественной оды, духовная ода – лирич. жанр (важна автор. позиция). Если в торж. оде Лом. часто подменяет личное авт. «я» на «мы», то это свид-ет о том, что для торж. оды значима только одна грань авторской личности – та, что сближает его с ост. людьми. В религ.-филос. одах авторское «я» становится лирич. воплощением индив-ной авторской эмоции. Дух. ода – форма выраж-я высокой лирической страсти. Дух. одами в XVIII в. назыв. стих-ные переложения псалмов – молитв. лирических текстов из Псалтири. Любой грамотный человек знал Псалтирь наизусть, по текстам этой книги учили читать = > популяр-ть переложений псалмов. Личн. лирич. мотивы дух. од Лом-ва очевидны в принципах отбора псалмодических текстов – выбирает те, кот. могли бы передать его личн. эмоции. Все его дух. оды напис. в 1743 и 1751 гг. Это время, когда Лом-ву пришлось утверждать свои научные взгляды в Петерб. Ак. Наук, где были, гл. обр., немцы. Для человека низкого сословия с хар-ром процесс самоутверждения проходил не просто. => в переводах псалмов Л-ва мотивы враждебности окр. мира к человеку, уповающему только на Бога: П. 26 «Во злобе плоть мою пожрать /Противны, устремились; /Но злой совет хотя начать, /Упадши, сокрушились. /Хоть полк против меня восстань: /Но я не ужасаюсь. /Пускай враги воздвигнут брань: /На Бога полагаюсь». П. 143 «Меня объял чужой народ, /В пучине я погряз глубокой, /Ты с тверди длань простри высокой, /Спаси меня от многих вод. /Вещает ложь язык врагов, /Десница их сильна враждою, /Уста обильны суетою; /Скрывают в сердце злобный ков». Мотив взаимоотношений человека и властителя в духовной оде имеет более непосредств. эмоц. характер, нежели в торжеств. оде: П. 145 «Никто не уповай во веки /На тщетну власть князей земных: /Их те ж родили человеки, /И нет спасения от них». Другим критерием отбора псалмодич. текстов стала насыщ-ть библ. текста лирич. эмоцией человека, восхищенного величием, обширностью и разнообразием мироздания. 1743 - 1751 гг. - это время особенно интенс. научн. занятий Л-ва. => библ. картины божеств. гармонии мироздания особенно близки Л-ву-натурфилософу. В таких дух. одах, как «Преложение псалма 103» и «Ода, выбранная из Иова», Л-в во всю мощь своего энциклопедического научного мышления создает грандиозные космические картины, в описании кот. сливаются лирич. эмоции чел-го восторга перед стройностью бож-го творения, а также ощущение неисповедимое божественного Промысла и непознаваемости глубинных связей, конечных причин, лежащих в основе мироздания: П. 103 «Да хвалит дух мой и язык /Всесильного Творца державу, /Великолепие и славу. /О, Боже мой, сколь ты велик! /Одеян чудной красотой, /Зарей божественного света, /Ты звезды распростер без счета /Шатру подобно пред тобой». Из Иова: «Сбери свои все силы ныне, /Мужайся, стой и дай ответ. /Где был ты, как Я в стройном чине /Прекрасный сей устроил свет; /Когда Я твердь земли поставил /И сонм небесных сил прославил /Величество и власть Мою? /Яви премудрость ты свою!» Именно этот эмоц. диссонанс порождает в дух. одах Л-ва сложную двойную интонацию. Они - гимн и элегиея одновременно. 2 оригин. оды не имеют библ. источника и навеяны научными занятиями поэта астрономией и физикой. «Утреннее размышление о Божием величестве» и «Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния» (1743) – характерн. порождения Л-вского научно-эстетического сознания, это опыты создания науч. картины мира поэтич. ср-вами. В «Утреннем размышлении...» преобладает утвердительная интонация гимна, соединяющаяся с научно-достоверной, как ее себе представляли в XVIII в., картиной солнечной поверхности: «Тогда б со всех открылся стран /Горящий вечно Океан. /Там огненны валы стремятся /И не находят берегов; /Там вихри пламенны крутятся, /Борющись множество веков; /Там камни, как вода, кипят, /Горящи там дожди шумят».
Ведущая лирич. эмоция этой дух. оды - восторг, в равной мере порожденный грандиозностью божественного творения и ясностью знания. «Вечернее размышление...» - научн. гипотеза об электр. природе северного сияния. И с гипотетическим характером научной мысли органично сливаются и вопросительная интонация духовной оды («Что зыблет ясный ночью луч? // Что тонкий пламень в твердь разит? // Как молния без грозных туч // Стремится от земли в зенит?»), и элегический характер лирической эмоции, выражающей смятение перед непознаваемостью законов мироздания: «Открылась бездна, звезд полна, /Звездам числа нет, бездне дна». Из совокупности текстов духовных (религ.-филос.) од Л-ва вырисовывается несравненно более индивид-ный и более конкр., чем в торж-ных одах, облик личности их автора.
2.2. Основные искания русской прозы 20 гг. Проблемы сказа и стилизации
Новаторские искания молодой прозы 20 гг. связаны с поисками форм и средств изображения нового героя, отдельной личности. Повествования о судьбах крестьянства: Лидия Сейфуллина написала в 1924 году «Виринею». Народ в гражданской войне: «Донские рассказы» Михаила Шолохова. Пути русской интеллигенции и революции: «Белая гвардия» М. Булгакова, «Сестры» А. Толстого. Героика труда: «Цемент» Ф. Гладкова. Была тяга к созданию словесно-звукового рисунка. Молодые писатели, приходившие в литературу с фронтов гражданской войны: Леонид Леонов, Борис Лавренев. Среди них авторы первых повестей о революции («Сорок первый» Лавренева, «Донские рассказы» Шолохова). 20 годы - время напряженного поиска нового творческого метода. Часто чуть ли не основным условием отражения революционной эпохи провозглашался разрыв со старым реализмом. Реализму противоп-сь произв-я Пильняка, как бытописателя революции. Поэтизация и романтизация стихийных сил революции. Приход нового героя – созидателя революции. Эпохальность революционных событий заставляла искать писателей объемные формы изображения. Иногда это были повести, иногда цикл рассказов, как например, «Конармия» Бабеля.
Характерные стилевые приемы прозы 20 гг. – рубленая проза, сказ, «поток сознания». Повесть Лидии Сефуллиной «Четыре главы» – яркий образец рубленой прозы – открывалась программным заявлением: «Жизнь большая. Надо томы писать о ней. А кругом бурлит. Некогда долго читать и рассказывать. Лучше отрывки». Текст «4-ех глав» = мелкая мозаика. Небольш. разрозненные куски фраз, по мысли писательницы, должны были силой воображения читателя сливаться в цельную картину. Стремл-е к краткости реализ-лось не только за счет фрагментарной композиции. Видоизм-сь конструкция предложения. Из него выбрасывались иногда вопреки логике и грамматике различные члены, даже подлежащее. Нарушался естественный порядок слов. В начале 20 гг. рубленая проза была весьма распространена. Например, роман Бориса Пильняка «Голый год» завершается так: «Россия. Революция. Метель». Широко использовался сказ, что мотивировалось необходимостью усилить достоверность описываемых событий и лиц. Ритм. организация повеств-я придавала ему повышенную эмоц. экспрессию. Это несло в себе своеобразное эпическое начало, кот. позволяло выявить истор. значит-ть и героику рев-ции, ее особый ритм. Было столкн-е противопол. позиций. В романах и повестях А. Ремизова и Е. Замятина шел процесс модернизации сказа, насыщения его символич. аллегориями, словесным орнаментом. С др. стороны сказовое повествование в реалист. повести этих лет уходило корнями в народную первооснову, обращалось к традициям устной поэзии. К речевым формам сказа обращались: Л. Сейфуллина, А. Яковлев, А. Веселый. Авторы повестей нередко передавали повествование народному сказителю, не вводя его в текст, а воспроизводя его интонацию, сказовую манеру. => вторжение народной лексики в повесть.Слово предоставлялось непосредственно самому герою. Большим мастером сказа был Михаил Зощенко. (см. вопрос о Зощенко). Но некоторая однообразность сказа уводила повесть в сторону стилизаторства, этногр-кой колоритности. Перегрузка образами, нарочитая ритмизация текста, увлечение фонетикой, перенос центра тяжести в организации повествования на стилевые ассоциации => «заумное» письмо. Наряду со словесными эксперим-ми наблюдается установка на заним-ть действия. Романтич. приключ-я героя часто заслоняли его внутр. харак-ку. Такой метод изобр-я назыв. «авантюрным ром-змом». Ориентация на европ. авантюру сюжета вела к насаждению авантюрной сюжетности (Эренбург). Перенос приемов западного приключ. романа в повеств-е о рус. действ-ти. Это было далеко от поисков хар-ра истинного героя революции. Споры о судьбах прозы, поиски нового творческого метода достигли особого напряжения в год издания романа А. Фадеева «Разгром». Вокруг романа развернулась дискуссия. Творч. искания тех лет шли в русле развития традиций реализма. Проблема нового человека в романе Юрия Олеши «Зависть». 30 годы. Задачи широкого эпич. отображения револ. действ-ти и строит-ва социализма. Ведущая тема – соц. строит-во. М. Горький. Малые виды прозы: нравственно-философские темы. Рассказы Андрея Платонова. Тяготение его к жанру рассказа-притчи. Событийный момент в таком рассказе ослаблен, а внимание писателя сосредоточено на духовной эволюции персонажа, изображенной с тонким психологическим мастерством (Фро, В прекрасном и яростном мире и т.д.) Творчество Зощенко 30 гг. (См. вопрос о нем). В 20 гг. советский исторический роман делает первые шаги. Количество произведений на исторические темы еще невелико. С начала 30 гг. исторический роман вступает в новую полосу развития. Появляется ряд прекрасных романов о прошлом. Например, «Петр Первый» А.Н. Толстого. («Цусима» Новикова-Прибоя, «Пушкин» Тынянова, «Севастопольская страда» Сергеева-Ценского). Расшир. диапазон тем, разрабатываемых мастерами исторической прозы. Это обогащение происходит не только за счет хронологически большего охвата разл. эпох истории, но меняется и сам подход лит-ры к ист. действ-ти. В 20 гг. – писали в основном о классовой борьбе. В 30 гг. писатели все чаще обращаются к истории борьбы рус. народа за незав-ть, освещ. важн. этапы формир-я нац. госуд-ности, воплощают темы русской воинской славы, истории нац. культуры, народ. характера. Истор. роман 20 гг. был за отрицание старого мира, критиковал прошлое. В 30 гг. этот односторонний взгляд преодолевался.
Пролеткульт (пролетарск. культ.-просветет. организации) явл-ся самой крупной организац. 1917-1920. Журн. «Пролетарск. культура», «Грядущее», «Горн», «Гудки». Теоретиком П. был Александр Богданов. Представители: Ал. Гастев, В.Александровский, В.Кириллов, Н. Полетаев. Из Пролеткульта в 1920 выдел-ся группа «Кузница». Крупнейш. представители: Казин, В.Александровский, Санников. Остатки К. и других объед-й составили ВОАП (позднее это РАПП). Серапионовы братья, идеолог Лев Лунц, разнородная групп-ка. В состав С.бр. входили: Ник. Никитин, М.Зощенко, Вс. Иванов, Ник. Тихонов, В. Каверин, Мих. Слонимский, К.Федин и др. «Мы с пустынником Серапионом. Пишем не для пропаганды». РАПП. Остатки «Кузницы», группа «Октябрь и др. объед-я преобраз-ся в ВАПП, который затем назыв-ся РАПП. Теор. орган – журнал «На посту». Идеолог Л. Овербах, всех, кто не с ними – попутчики, в т.ч. Маяк., Горький. Ввели понятие соцреализм. ЛЕФ (левый фронт иск-ва). Крупнейш. представители: Маяковский, Пастернак, Асеев. 1) отказ от реалистич. разработки материала; 2) обнажение приема; 3) языком лит-ры необходимо сделать язык логики; 4) идея отображения мира в иск-ве сводится к идее иллюстрации; 5) отрицание вымысла. 2 лозунга - «соц. заказ» и «лит-ра факта». Группа ЛЦК (левый центр конструктивистов). Представители: К.Зелинский, И.Сервинский, Вера Инбер, Борис Агапов, Владимир Луговской, Эд. Багрицкий. Стиль эпохи – стиль техники. «Грузофикация» - повышение смысл. нагрузки на ед-цу лит. материала. Группа Перевал и перевальцы – противники лефовского подхода. Перевал возник. в 1924 вокруг журнала «Красная новь» (ред. А.Воронский). Предст-ли: Пришвин, Малышкин, М. Светлов, Л. Сейфуллина и др. Проповедовали моцартианство, интуитивность иск-ва, подавл-е сознания в творч-ве. Имажинизм. 10.02.1919 в газете «Советск. страна» появл-ся деклар.,подпис. Есениным, Шершеневичем, Ивлевым и др. Главное – бессодержательность, образ как самоцель, отрицание грамматики. ОБЭРИУ. Возник. осенью 1927. Д.Хармс (Ювачев), Александр Введенский, Н.Заболоцкий, Игорь Бахтырев создают «Объединение реального иск-ва» («у» в аббревиатуре – для красоты). ЛОКАФ (Лит. объедин-е Кр.армии и флота). Созд. в июле 1930 с целью творч. освоения жизни и истории армии и флота. 3 журнала: «ЛОКАФ» (нынешнее «Знамя»), в Ленинграде – «Залп», на Украине «Червоный боець». Петр Павленко (сценарий к/фильмов «Александра Невского», «Падение Берлина», романы «Счастье», «На востоке», «Пустыня»), Виссарион Саянов, Борис Лавренев, Александр Сурков.
В 1934 проходит 1й съезд советск. писателей. Все группы и объед-я прекращ. в это время свое существование, образ-ся единый Союз писателей.
2.3. Образ автора и «авторское я». Образ автора и лирический герой Выражение: авторское «я». «Я» как непосредственное выражение авторской личности может употребляться в письме, автобиографии, объяснительной записке, заявлении. В худ. текстах – нет, т.к. всякое «я» в худ произведении есть образ. М. Пришвин: «Я знаю, что для творчества надо выходить из себя и там вне себя забывать свои лишние мысли до того, что потом если и напишется о себе, то это уже будет «я» сотворенное». Сотворенное «я» не тождественно образу автора. От образа автора следует отличать образ «я» в разных жанрах литературы. Повествовательное «я» указывает на образ рассказчика.
«Я» лирического произведения тоже не тождественно. Брюсов: критики любят судить о личности поэта по его стихам. Если поэт говорит «я», то они относят это к самому поэту. Но в каждом лирическом стихотворении у истинного поэта новое «я». Лирик во всех своих созданиях говорит разными голосами». Образ лирического «я» - тот психологический центр, куда влекутся рассеянные лучи человеческих эмоций, образ часто изменчивый, часто скрывающий в одноформенной многозначности своей лики разных героев. Нет грубее ошибки как непосредственное наложение на это лирическое «я» психического «я» автора.
Образ лирического «я» часто называют образом лирического героя или просто лирическим героем. Образ лирического героя между образом рассказчика и образом автора, но все же в силу своей организующей сущности ближе к образу автора.
Понятие образа автора. Образ автора и языковая композиция текста
Учение об образе автора возникло, было разработано и стало применяться в практике стилистического анализа не сразу. Филологи 20 гг. и Виноградов писали об авторе, а в связи с проблемой сказа – о рассказчике. Но слова автор и рассказчик не могли стать спец. терминами филологии, т.к. обозначали прежде всего конкретных людей вне текста. Очевидно, что нельзя было смешивать отражение личности автора с самой личностью.
Виноградов. Образ автора – та цементирующая сила, которая связывает все стилевые ср-ва в цельную словесно-художественную систему. Это внутренний стержень, вокруг которого группируется вся стилистическая система произведения. Образ автора в художественном произведении есть всегда. Образ автора – не лицо реального писателя, а его актерский своеобразный лик. Отметаются биографические сведения. Образ автора реконструируется на основе его произведений. Выдвигается вопрос о приемах этой реконструкции.
В многочисленных высказываниях Виноградова подчеркивается связь образа автора с композицией текста и его объединяющая, организующая роль. Образ автора – средоточие целого. Это концентрированное воплощение сути произведения, объединяющее всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем рассказчиком или рассказчиками. Образ автора может быть скрыт в глубинах композиции и стиля. Скрыт, как простой субъект речи, но обнаруживается в особенностях словесного построения произведения.
Бахтин. Автора мы находим во всяком произведении искусства. Мы чувствуем его как чисто изображающее начало, а не как изображенный образ. Это противоречие между определяемым и определением. Если В. к категории образа автора идет от текста, то Бахтин от понятий эстетики и философии, стремясь привязать их к образу автора.
В каждом произведении – образ автора. И в публицистике присутствие образа автора очевидно. В научной литературе тоже есть особенности, восходящие к своеобразию образа автора. В официально-деловом стиле усмотреть образа автора трудно, но отрицать категорически саму возможность такого проявления неправильно.
Билет 3
3.1. Проза Пушкина
П.- основопол-к реалистической прозы. «Точность и краткость – вот 1-е достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей – без них блестящие выражения ни к чему не служат» («О прозе»). Есть сведения, что еще в Лицее П. пробовал свои силы в прозе. К 1819 г. относится первый дошедший до нас прозаич. опыт П. – небольшой отрывок «Наденька», примечат. характерными чертами будущего пушкинского прозаич. стиля – точностью, лаконичностью и простотой слога. В годы ссылки П. обращается к критич., публицистич. («Заметки по рус. истории XVIII века») и мемуарной («Автобиографические записки») прозе. Однако в области худ. прозы он начинает работать более настойчиво лишь во 2-й полов. 20-х гг.. К этому времени относится целый ряд замыслов и начинаний П.-прозаика.
Летом 1827 г. П. начинает писать историч. роман «Арап Петра Великого». Эпоха Петра раскрывается П. со стороны «образа правления», культуры и нравов русского народа. Показать петровское время в столкновении нового со старым (семья боярина Ржевского), в противоречивом и порой комич. сочетании освященных веками привычек и новых порядков, вводимых Петром. Облик Петра I П. освещает в духе идеала просвещенного, любящего науку и искусство, понимающего свой народ правителя, черты рус. нац. хар-ра. Позднее, в «Истории Петра», П. более критически подошел к личности и деят-ти Петра I. Пафосом же «Арапа Петра Великого» является прославл-е преобразовательной, созидательной деят-ти Петра I и его сподвижников. «Арап П. В.» остался незаверш. Одновременно П. ищет тему для романа о соврем-ти. В 1829 г. он начинает писать «Роман в письмах», время действия которого совпадало с временем его написания. Это был смелый замысел. В романе П. сопост. светские нравы конца 20-х гг. с идеалами и понятиями предшеств. периода в развитии рус. общ-ва. П. беспокоят мысли о старой и новой рус. аристократии, об обязанностях дворянина. Он развивает их в «Разговоре о критике», в заметках о русском дворянстве, в «Истории села Горюхина». Некоторые мотивы «Романа в письмах» П. использовал в «Повестях Белкина». Для своего замысла прозаич. романа о соврем-ти П. избирает старую, восходящую еще к «Новой Элоизе» Руссо эпистолярную форму. В годы ссылки он в совершенстве овладел эпистол. иск-вом. Можно предположить, что эпист. форма показалась затем П. недостаточно свободной для широкого и объект. изображ-я действит-ти; кроме того, она напоминала манеру сентименталистов; он не стал продолжать роман в письмах. Вступление П. в прозу начинается с повести. Осенью 1830 г. в Болдино он пишет пять повестей: «Гробовщик», «Станционный смотритель», «Барышня-крестьянка», «Выстрел», «Метель», объед. в цикл «Повести Белкина». П. публикует их анонимно, не надеясь на успех, настолько они отличались от популярной тогда романтич. и дидактич. прозы.
В конце октября 1831 г. повести вышли в свет, по свидетельству Белинского, «холодно принятые публикою и еще холоднее журналами». П. все это не смутило. Сохранился рассказ о разговоре поэта с одним его знакомым – П. И. Миллером. На вопрос Миллера: «Кто этот Белкин?» – П. отвечал: «Кто бы он там ни был, а писать повести надо вот этак: просто, коротко и ясно». Наряду с традиц. тематикой из дворянско-усадебного быта («Барышня-крестьянка») П. выдвигает в них демократич. тему маленького человека (повесть «Станционный смотритель»). Правдивостью изображения, глубоким проникнов-ем в хар-р человека, отсутствием всякого дидактизма «Станционный смотритель» П. полож. конец влиянию сентимент.-дидактич. повести о маленьком человеке типа «Бедной Лизы» Карамзина. В «П-х Белкина» П. выступ. и против романтич. шаблона в повествоват. прозе конца 20-х гг. В «Выстреле» и «Метели» необычные приключения и эффективные романтические ситуации и коллизии разрешаются просто и счастливо, в реальной обстановке, не оставляя места никаким загадкам, без мелодраматич. концовок, которые были так популярны в произведениях романтизма. В «Барышне-крестьянке» казавшийся романтическим герой, носивший даже перстень с изображением черепа, оказывается простым и добрым малым, находящим свое счастье с милой, но обыкновенной девушкой, а ссора их отцов, не породив ничего трагич., разрешается добрым миром. Вместе с тем П. привлекают и сильные личности. В 1834 г. он пишет повесть «Кирджали», об одном из участников греческого восстания 1821 г. Еще более полемична повесть «Гробовщик». Всевозможные чудесные и таинств. ситуации романтич. баллад и повестей, связанные с загробным миром, сведены к сновидениям подвыпившего Адрияна. Гробы именуются здесь просто «деревянными ящиками», а их хозяин оказывается обыкновенным человеком, не обладающим никакими сверхъестеств. свойствами. Таинств. становится комическим, теряя весь свой романтич. ореол. В реалистич. изображении быта ремесленника, проживающего у Никитских ворот в Москве, в прозаич. облике самого Адрияна с его профессиональными словечками уже содержится зародыш худож. манеры будущей «натуральной школы».
В «Повестях Белкина» рельефно выявились все особенности поэтики и стилистики пушкинской художественной прозы. П. выступает в них как превосходный новеллист, которому равно доступны и трогательная повесть, и острая по сюжету и перипетиям новелла, и реалистич. очерк нравов и быта. Худож. требования к прозе, которые были сформулиров. П. в нач. 20-х гг., он реализует теперь в своей собственной творч. практике. Ничего ненужного, одно необходимое в повествовании, точность в определениях, лаконичность и сжатость слога.
Все стороны жизненного содержания: нравы, быт, психология персонажей, описания, бытовые детали, – все дается с тонким чувством меры. П. не углубляется в психологич. анализ, играющий столь существ. роль в прозе Лермонтова. Не увлекается он и бытовыми описаниями. В 1835 г., воспользовавшись материалами своего путеш-я в Закавказье, П. в противовес сентимент. путеш-ям и экзотич. описаниям, которыми увлекались писатели-романтики, создает реалистич. очерки «Путешествие в Арзрум», где дает лаконич. и точное изображ-е всего виденного. Он всегда сдержан и избегает всего, что могло бы показаться поэзией в прозе. В 1831.г. Пушкин снова обращается к историческому роману. П. высоко ценил романы В. Скотта. Теперь П. обращается к более близкой эпохе; летом 1831 г. он начинает писать исторический роман «Рославлев» на тему об Отечественной войне 1812 г.. Замысел пушкинского «Рославлева» был связан ис давним и глубоким интересом поэта к войне 1812 г. Работа над «Рославлевым» – важный этап в развитии пушкинского историч. романа.
В 1833 г. во вторую Болдинскую осень П. пишет повесть «Пиковая дама». В повести звучит тема большого города. «Пиковая дама» – это типично «петербургская повесть». С огромной силой выявились в «Пиковой даме» глубина и вместе с тем сжатость и строгость пушкинского психологич. анализа, стройность и логичность фабулы, драматизм без всяких нарочитых эффектов, точность и лаконичность стиля. Еще в Болдине он начинает «Историю села Горюхина», сатирическое повествование, в котором намеревается показать постепенный упадок крепостной деревни. В 1832 г. П. начинает писать роман «Дубровский», в котором с большой остротой ставится вопрос о взаимоотношениях крестьянства и дворянства. В основу сюжета «Дубровского» положен сообщенный П. его другом П. В. Нащокиным эпизод из жизни одного «белорусского небогатого дворянина по фамилии Островский (как и назывался сперва роман), который имел процесс с соседом за землю, был вытеснен из имения и, оставшись с одними крестьянами, стал грабить сначала подьячих, а потом и других. Нащокин видел этого Островского в остроге». Время действия романа относится, по-видимому, к 10-м гг. XIX в. «Дубровский» замечателен прежде всего широкой картиной помещичьего провинц. быта и нравов. Исторически Троекуров – типичный представит. «екатерининского» поколения. Его карьера началась после переворота 1762 г., приведшего Екатерину II к власти. Противопоставляя Троекурову бедного, но гордого старика Дубровского, П. раскрывает в романе судьбу той группы родовитого, но обедневш. дворянства, к которой по рождению принадлежал и он сам. Новое поколение провинциальной поместной аристократии представлено образом «европейца» Верейского. Герой романа – отщепенец в помещичьей среде. Когда Дубровский узнает, что Маша замужем за Верейским, он покидает своих товарищей, заявляя им: «Вы все мошенники». П. задумывает писать «Историю Пугачева» (1833 – 1834). Одновременно еще в процессе работы над «Дубровским» у П. возник замысел худож. произв-я о пугачевском восстании. В январе 1833 г. П. набрасывает план «Капитанской дочки» (1836).
В «Капитанской дочке» П. нарисовал яркую картину стихийного крест. восстания. «Весь черный народ был за Пугачева», – отмечает Пушкин и в «Замечаниях о бунте» («История Пугачева»). Пушкин рисует образ народа социально дифференцированным. В «Капит. дочке» крепостное крестьянство изображено в различных своих группах, в различных отношениях к помещику: от преданного своим господам Савельича до Пугачева. Добродушие и простосердечие Пугачева – также черты хар-ра народного, хотя П. не скрывает и пугачевской жестокости в отношении к «царским супротивникам». В одной-двух сценах образ Пугачева окрашивается Пушкиным в юмористические тона. Вместе с тем символич. образом орла из пугачевской сказки П. раскрывает трагическое величие судьбы Пугачева. Поэтич. синтез истории и вымысла в «Капитанской дочке» отражен в самом ее сюжете о судьбе дворянской семьи в обстановке крестьянского восстания. В «Капитанской дочке», говоря словами П., «романическая история без насилия входит в раму обширнейшую происшествия исторического». При сжатости и концентрированности повествования в «Капитанской дочке» все мотивировано, все вытекает из взаимодействия обстоятельств и хар-ров героев как определенных типов рус. жизни данной эпохи. Искусство историч. романа П. и состоит как раз в его крайней безыскусственности. Национально-историч. принцип был привнесен П. и в сферу языка. Особенно наглядна речь Пугачева, подлинно народная по энергичности выражений, по «живописному способу выражаться», в чем П. видел одну из черт рус. нар. типа.
«Капитанская дочка» явилась первым завершенным реалистич. историч. романом в рус. лит-ре. В основе содерж-я историч. романа П. всегда лежит подлинно историч. конфликт, такие противоречия и столкновения, которые являются для данной эпохи действительно значительными, исторически определяющими. И в «Арапе Петра Великого», и в «Рославлеве», и в «Капитанской дочке» П. раскрывает существенные стороны историч. жизни нации В конце жизни П. задумал и начал писать роман «Русский Пелам», в котором обращался ко времени декабристов. П. стремился к синтетич. познанию действит-ти в ее непрерывном развитии, к отображению этой дейст-ти в обширном цикле картин, охватывающих прошлое и современность.
3.2.Общие тенденции развития русской литературы в 40-е – 90-е годы 20 века.
Рус. лит-ра в годы ВОВ. С самого начала войны писатели по¬чувствовали себя «мобилизованными и призван¬ными». Ок. 2 тыс. писателей ушли на фронт, более 400 из них не вернулись. Это А. Гайдар, Е. Петров, Ю. Крымов, М. Джалиль; совсем молодыми погибли М. Кульчицкий, В. Багрицкий, П. Коган. Рус. лит-ра периода ВОВ стала лит-рой одной темы – темы войны, темы Родины. Писатели чувствовали себя «окопными поэтами» (А. Сурков), а вся лит-ра в целом была «голосом героич. души народа» (Толстой). Лозунг «Все силы – на разгром врага!» непоср. относился и к писателям. 1-е слово сказали лирики и публицисты.
Поэзия. Стихи публиков. центр. и фронтов. печатью, транслиров. по радио наряду с информацией о важн. военных и полит. событиях, звучали с многочисл. импровиз. сцен на фронте и в тылу. Многие стихи переписывались в фронтовые блокноты, заучивались наизусть. Стихи «Жди меня» Константина Симонова, «Землянка» Александра Суркова, «Огонек» Исаковского породили многочисл. стихотв. ответы. В годы войны между поэтами и народом установился невиданный в истории нашей поэзии сердечный контакт. Душевная близость с народом является самой примечательной и исключительной особенностью лирики 1941-1945 годов. В стихах Тихонова, Суркова, Исаковского, Твардовского слышится тревога за отечество и беспощадная ненависть к врагу, горечь утрат и сознание жестокой необходимости войны. Оторванные от любимых занятий и родных мест миллионы советских людей как бы по-новому взглянули на привычные родные края, на самих себя, на свой народ. Появись проникновенные стихи о Москве Суркова и Гусева, о Ленинграде Тихонова, Ольги Берггольц, о Смоленщине Исаковского. Видоизменился в лирике военных лет и характер лирического героя: он стал более земным, близким, чем в лирике предшествующего периода. Поэзия как бы вошла в войну, а война со всеми её батальными и бытовыми подробностями в поэзию. «Приземление» лирики не помешало поэтам передавать грандиозность событий и красоту подвига нашего народа. Герои часто терпят тяжелые, подчас нечеловеч. лишения и страд-я: «Впору поднять десяти поколеньям // Тяжесть, которую подняли мы». (А. Сурков) В поэзии военных лет можно выделить три основные жанровые группы стихов: лирическую (ода, элегия, песня), сатирическую и лирико-эпическую (баллады, поэмы). Цитаты. 1. Мы знаем, что ныне лежит на весах // И что совершается ныне. // Час мужества пробил на наших часах,// И мужество нас не покинет. («Мужество». Ахматова) 2. В грязи, во мраке, в голоде, в печали, // где смерть, как тень, тащилась по пятам, // такими мы счастливыми бывали, // такой свободой бурною дышали, // что внуки позавидовали б нам. («Февральский дневник». Берггольц) 3. Что-то очень большое и страшное, — // На штыках принесенное временем, // Не дает нам увидеть вчерашнего. // Нашим гневным сегодняшним зрением. («Словно смотришь в бинокль перевернутый...». Симонов)
4. Но в час, когда последняя граната // Уже занесена в твоей руке // И в краткий миг припомнить разом надо // Все, что у нас осталось вдалеке, // Ты вспоминаешь не страну большую, // Какую ты изъездил и узнал. // Ты вспоминаешь родину — такую, // Какой ее ты в детстве увидал. // Клочок земли, припавший к трем березам, // Далекую дорогу за леском, // Речонку со скрипучим перевозом, // Песчаный берег с низким ивняком. («Родина». Симонов) 5. Она была в линялой гимнастерке, // И ноги были до крови натерты. // Она пришла и постучалась в дом. // Открыла мать. Был стол накрыт к обеду. // «Твой сын служил со мной в полку одном, // И я пришла. Меня зовут Победа». // Был черный хлеб белее белых дней, // И слезы были соли солоней. // Все сто столиц кричали вдалеке, // В ладоши хлопали и танцевали. // И только в тихом русском городке // Две женщины, как мертвые, молчали. («9 мая 1945». Эренбург)
Проза. В годы ВОВ получили развитие не только стихотв. жанры, но и проза. Она представлена публиц. и очерков. жанрами, военным рассказом и героич. повестью. Война диктовала и новые ритмы писат. работы. Со страниц книжных изданий литература перемещалась на газетные полосы, в радиопередачи. Писатели стремились на фронт, в гущу событий, чтобы оказаться среди тех, кто вступил в смертельный бой с гитлеровскими захватчиками. Весьма разнообразны публиц. жанры: статьи, очерки, фельетоны, воззвания, письма, листовки. Статьи писали: Леонов, Алексей Толстой, Михаил Шолохов, Вс. Вишневский, Николай Тихонов. В сатирич. статьях беспощадному высмеиванию подвергались фашисты. Излюбл. жанром сатирич. публицистики стал памфлет. Статьи, обращенные к родине и народу, были весьма разнообразны по жанру: статьи - обращения, призывы, воззвания, письма, дневники. Очень распростр. в 1943-1945 годах был очерк о подвиге большой группы людей. Так появл-ся очерки о ночной авиации «У-2» (К. Симонов), о героическом комсомоле (Вишневский), и многих других. Наиболее часто о людях тыла писали Мариетта Шагинян, Кононенко, Караваева, Колосов. Оборона Ленинграда и битва под Москвой явились причиной создания ряда событийных очерков, которые представляют собой худож. летопись боевых операций. Об этом свидетельствуют очерки: «Москва. Ноябрь 1941 года» Лидина, «Июль – Декабрь» Симонова. В годы ВОВ создавались и такие произв-я, в которых главное внимание обращалось на судьбу человека на войне. Человеч. счастье и война – так можно сформулировать основной принцип таких произв-й, как «Просто любовь» В. Василевской, «Это было в Ленинграде» А. Чаковского, «Третья палата» Леонидова.
Алексей Толстой после ярких публицистических статей создает худ. цикл «Рассказы Ивана Сударева». Общественная атмосфера и лит. процесс послевоенного 10-летия (1946 – 1956 гг.). Постановление ВКП(б) о журналах «Звезда» и «Ленинград» и его роль в дальнейшем развитии лит-ры. Послевоен. 10-летие – время позднего сталинизма. Оконч-е войны не привело к торж-ву свободы и раскрепощ. личности. Знач. возд-е на обществ.-лит жизнь оказыв. постановл-я и доклады Жданова, особенно – постановл-е о журналах «Звезда» и «Ленинград». Постановление было направл. против журналов «Звезда» и «Ленинград» (ленинградск. журналы), повод – публикация рассказа Зощенко «Приключения обезьяны», причина – недовольство руков-ва тем, что в журналах регулярно публик. произв-я Ахматовой и Зощенко. Результат – травля Зощенко и Ахматовой, закрыт «Ленинград» (Ленинграду хватит и одного лит. журнала), в «Звезде», «Знамени», «Новом мире» неоднокр. сменяли гл. редакторов, новая волна арестов, борьбы с космополитами, ликвидир-ся неугодные печатные органы, ужесточ. цензура, негативн. рецензии на неугодных авторов и проч. Начало холодной войны усугубл. ситуацию: публикац. произв-й за границей приравн. к гос. измене. Следоват. 2 основн. тенденции в лит-ре: 1) тенденция «соответствовать» (более 200 Сталинских премий в обл. лит-ры; Бубеннов «Белая береза», Полевой «Повесть о настоящем человеке», Павленко «Счастье», дважды переписанная «Молодая гвардия» Фадеева и др., основн. общая черта – присутствие партичн. руководителя/вдохновителя, рассужд-я о долге, Родине и проч.; поэтич. произв-я тоже «соответствовали»); 2) тенденция сохранить свой голос. Но с другой стороны, несмотря на жестк. цензуру, начин-ся поворот в лит. ситуации. Публик-ся повесть Некрасова «В окопах Сталинграда» (1946г., «Знамя»), первое произв-е из т.наз. «прозы лейтенантов», Твардовский заканч. поэму «Дом у дороги» (1942 – 1946). Еще при жизни Сталина В. Овечкин выводит отрицат. тип парт. руководителя в повести «Районные будни». Повесть взял к печати Твардовский – тогда редактор «Нового мира». Но это единичные случаи. Произв-я подлинно художественные критикуются, более того, проводятся собр-я писателей, на которых все должны «громить» и «клеймить» провинившегося, требовать публичн. покаяния (как с Зощенко было), а неподчинивш-ся также подвергались осуждению.
Заверш-ся начатый в 30-е гг. процесс формиров-я единого принципа изображ-я героев, единого подхода к конфликтам, нивелировки языка. процветает соцреализм в «правильной» лит-ре.
Основные черты и вехи лит.-общественного процесса 56 – 80-х гг. Начало нового периода связ. с разоблач. культа личности. Это полит. соб-е отраз. на культурн. и обществ. жизни. Открыв-ся новые журналы («Юность», «Лит. учеба», «Нева»), на стр. «Нового мира» публик-ся произв-я Солженицына, Домбровского; выход. альманахи «Лит. Москва», «Тарусские страницы» со стихами Цветаевой, Слуцкого, Пастернака, Волошина (правда, альманахи скоро прикрыли). Готовились изд-я Бабеля, Заболоцкого, Зощенко.
Проза. Самое сильное читательск. потрясение было связ. с публикац. в 1962г. в «Новом мире» повести Солженицына «1 день Ивана Денисовича» (первонач. назв-е «Щ-282»). Новый материал (начало «лагерной» темы), новый язык (жаргон зеков) и новые принципы изображ-я нар. хар-ра, худ. емкость, точность, выразит-ть авторск. речи и языка персонажей. Повесть будет запрещ. в 70-х гг.
Деревенск. проза. Замечат. худож. достиж-я связ. с «деревенск.» прозой (Ф. Абрамов, В. Овечкин, С. Залыгин, В. Шукшин; позднее – В. Распутин, В. Белов, В. Астафьев). Но и критики на них нападали изрядно. Дер. проза ведет свое начало с 50-х гг. У истоков – очерки В. Овечкина («Районные будни», «Трудная весна»). Как направл. в лит-ре сформиров. в период оттепели, просуществов. ок. 30 лет. прибегала к разным жанрам: очерк (Овечкин, Дорош), рассказы (Яшин, Тендряков, Троепольский, Шукшин), повести и романы (Абрамов, Астафьев, Белов, Распутин). Проверку временем выдерж. те произв-я, где преоблад. общечеловеч. проблемы. Круг проблем. Неблагополуч. жизни деревни (нищета, разобщенность, бездумные директивы, галочная система). Деревенщики 50 – 60-х не сомнев. в необх-ти колхозов. Но показ.: дутые отчеты, приказное руководство. Культурн. уровень жителей низок, у молодежи – потребит. отнош-е к жизни. Проблема раскрестьянивания (уход в город). У кажд. писат. – личная, кровная связь с деревней. при этом одни обращ. к соврем-ти, незаметным людям, другие обращ. к прошлому, в истории искали способ решить проблемы. Новый этап в разв. дер. прозы – тв-во Астафьева и Распутина (их даже назыв. «новой дер. прозой», серед. 70-х). Ввод-ся новые проблемы: экологии, бережного отнош-я к челов., его дому, многолетним традициям («Прощ-е с Матёрой» Распутина, «Царь-рыба» Астафьева).
Военная проза. В военной прозе: почти одноврем. пришли в лит-ру Г. Бакланов, Ю. Бондарев, В. Быков, К. Воробьев и др. («лейтенантск. проза). «Окопная» правда, психология человека на войне, острота восприятия жизни, чувство ответственности за тех, кто рядом и пр. Но продолж. писать зубры типа Симонова. Произведения: К. Симонов, роман-эпопея «Живые и мертвые» (1 кн. 1955-1959, 2 кн. 1960-1964, 3 кн. 1965-1970); Борис Балтер, повесть «До свиданья, мальчики» (1962); Василь Быков, повесть «Круглянский мост» (1968); Борис Васильев, повесть «А зори здесь тихие» (1969), Вяч. Кондратьев, повесть «Сашка» (1979) и др.
Исповедальн. лирич. проза. Возник. такое явл-е как исповедальная, лирич. проза (Аксенов, Гладилин, Войнович). И Аксенов, и Войнович впоследств. эмигрируют.
Поэзия. 1950 – 1-й альманах «День поэзии» со стихами Цветаевой, Васильева, Слуцкого, чьи имена не принято было даже упоминать. Для этих лет характерны устные выступл-я поэтов в больших залах, на стадионах, в Политех. музее Москвы, политех. ин-те Ленинграда. Это была «громкая» поэзия с подчеркнут. социальн. звуч-ем, публицистичностью (Евтушенко, Вознесенский, Рождественский). Форсиров. публицистичность нередко вела к декларативности. Ленинградск. поэтич. молодежь тех лет объед. в группе Глеба Семенова при Горном ин-те (Кушнер, Городницкий и др.). Долго поэзия не могла держаться на высок. ноте. Отказ от «громкости» происх. в серед 60-х («Тишины хочу, тишины… Нервы, что ли, обожжены?» - Вознесенский). Наряду с молодежью продолж. творить Твардовский, Заболоцкий, Ахматова, Маршак и др. Но не все так радужно, разумеется. В результате критич. «дискуссий» очернителями и клеветниками называли Абрамова, Быкова и других. Закрыли «Литерат. Москву», травили Пастернака за издание в Италии «Д-ра Живаго» и за присужд-е ему Нобелевск. премии (принятие ее приравняли к гос. измене). В «либеральные» же годы прошли суды над поэтами: за «тунеядство» судили Бродского, за публикации на Западе, антисоветск. деят-ть арестовали Ю. Даниэля и А. Синявского. В современной критике продолжает бытовать мнение, отождествляющее два неравнозначных понятия: поэты-шестидесятники и «эстрадная поэзия». Вместе с тем эти два понятия соотносятся как общее и частное, ибо, как правило, второе определение приложимо лишь к поэзии, причем к тому ее руслу середины 50 х – начала 60 х годов, которое было востребовано «оттепельным» временем. Едва возникнув, термин «эстрадная» поэзия (поэты-«эстрадники») приобрел негативную окраску, которая постепенно усиливалась. По мере того как поэты, заклейменные эпитетом «эстрадники», входили в зрелую пору, укрепляя свои идейно-художественные позиции. Одни отходили от эстрадного опыта (А. Вознесенский), другие – отвергали его почти полностью, как пройденный этап своей творческой эволюции (Б. Ахмадулина, Ю. Мориц), для третьих эстрада, сцена становилась единственной формой самовыражения (Б. Окуджава, В. Высоцкий, Н. Матвеева). Е. Евтушенко, Р. Рождественский, Р. Казакова, прокляв эстраду как невыносимую долю, остались ей верны навсегда. В конце 60 х в употреблении термина начинает ощущаться некий акцент, который заключался пока лишь в том, что «эстрадная» поэзия начинает явственно противопоставляться «тихой» лирике. Характерный для большинства послевоенных поэтов ярко выраженный стиль призван был, с одной стороны, прикрыть, затушевать заданность идей и, с другой стороны, продемонстрировать индивидуальное своеобразие. Но сейчас отчетливо видно, что в большинстве стихотворений этого рода есть мысль, есть плоть, но нет души. И вместо самобытности лица перед нами только оригинальная манера, лишенная живой поэтической свободы. Широкую популярность обрел жанр авторской песни, в которой автором текста, музыки и исполнителем являлся, как правило, один человек. Официальная культура относилась к самодеятельной песне настороженно, издание пластинки или выступление по радио или на телевидении было редкостью. Широкую доступность произведения бардов обрели в магнитофонных записях, которые тысячами расходились по стране. Настоящими властителями дум молодежи 60–70-х гг. стали Б. Ш. Окуждава, А. Галич, В. С. Высоцкий.
Период «застоя». Суд над Ю. Даниэлем и А. Синявским (1966, за публикацию произв-й за рубежом, хоть и под псевдонимами)– начало периода, который принято назыв. застоем. Судили их за антисов. деят-ть, агит. и пропаганду. Так назыв. их не только чиновники, но и писатели, даже Шолохов. Но были и противники офиц. позиции: письмо Лидии Чуковской Шолохову, послание съезду союза писателей, под которым подпис. 62 челов. – тому подтверждение. 1 из примет времени – уход молодежи после вузов на работу кочегарами и дворниками, отъезд в экспедиции – начало диссидентства. В нач. 70-х покид. страну Солженицын, за причастность к изданию альманаха «Метрополь» пострад. целая группа талантл. поэтов и писателей. «Добровольно» покид. страну Войнович, Аксенов, Довлатов, Алешковский, Некрасов и др.
Проза. Лит-ра этого периода крайне разнообр. по конфликтн. ситуациям. Трифонов, Казаков, Белов, Абрамов (затем и Маканин, и Петрушевская) при всей сюжетн. разнице произв-й предпочит. проверять своих героев повседневностью. причем, чаще всего герои этого испыт-я не выдерживают. Читат. открыв-ся сложн. мир человеч. души. Обнаруж-ся значимость мелочей, трудность взаимопонимания. Писатель сквозь быт пробив-ся к смыслу бытия.
Быков, Распутин, Астафьев, Воробьев, Домбровский в повестях о прошлом, о войне, мирной жизни чаще помещали героев в неординарн. ситуации, исследуя возм-ти человека, силу и слабость личного начала. Особое знач-е придавалось факту памяти. Память о войне возвращала героев Быкова к соб-ям военного времени, заставл. переосмысл. поступки, движ-я души, устанавливала связь между прошлым и настоящим (Астафьев «Пастух и пастушка» - несовместимость любви и войны, необратимость нравств. потерь). Особ. ярко отраж. кризисн. состояние соврем. челов. в тв-ве 3 рано ушедш. из жизни талантл. писателей: Шукшина, Вампилова, Высоцкого. Лит-ра этого периода представила разл. типы хар-ров. Колоритны хар-ры деревенск. жителей, солдат, разнообразны хар-ры интеллигентов и др. Писатели старались отраз. атмосф. страха, для чего требов. соотв. форма, эзопов язык, это помогало обойти многие запреты: ирония, иносказание, сказка, аллегория и пр. В этот же период были созд. (но опублик. позднее) книги Шаламова, Солженицына и т.д.
Драматургия. Перелом в драмат. начался в пер. оттепели: пьесы Вампилова, Шукшина. На смену теории бесконфликтности приходит сатира, анекдотич. ситуации, бытов. условия, объективность и бесстрастность автора по отнош. к героям. Место действ. более разнообр.: гостиница, вагон поезда, зал суда и проч. Финал не разреш. и не снимал конфликта. на смену публицистичн-ти приходит исповедальность. Этому способств. и сужение простр-ва и времени, вариативность восприятия судьбы героя зрителем, возможность выбора у героя (пьесы Розова, Володина, Зорина). Но почти не меняется ситуация с производств. драмой: герои борются без борьбы, их борьба не встреч. сопротивления, конфликт сводится к назидат. полемике.
Состояние рус. лит-ры в конце 80-х – начале 90-х гг. 1985-1990. 2-я полов. 80-х – перестройка. Смена власти и полит. курса отраз. во всех сферах жизни. Снимаются запреты на темы и имена => обнаж-ся проблемы, которых раньше не касались: преступность, проституция, наркомания, ГУЛАГ, насильств. коллективизация, война в Афганистане. Возвращаются и печатаются задержанные, замолчанные книги (т.наз. «Возвр. лит-ра» - процесс, когда вновь начинали печат. запрещ. произв-я, публиковали новые произв-я опальных авторов. В советск. лит-ре было 2 большие волны «возвращения»: 1956-1964 (оттепель) и 1985-1990-е гг. (перестройка)). Публик-ся новые произв-я на актуальн. темы («Пожар» Распутина, «Плаха» Айтматова, «Печальн. детектив» Астафьева – многие произв-я потом потеряли свою остроту). Лавина изданий полузапрещ. и запрещ. писателей (Платонов, Булгаков, Гроссман, Замятин, мемуары Пришвина, Чуковского, Пастернака, Твардовского и др.). Масса антисталинск. публикаций (причем, до нач. 90-х больш-во разоблач. Сталина строилось на противопост. его Ленину, Ленин оставался еще идеалом). Еще в годы застоя формир-ся такое явл-е как постмодернизм (Пелевин, Саша Соколов) и «другая проза» (Толстая, Петрушевская, Вен. Ерофеев). Т.е. резко мен-ся картина лит-ры. Множ-во литературоведч. книг – исслед. судьбы писателей и проч.
1990-е. Взлет публицистики на рубеже 90-х оказ. влияние на лит-ру. Распад системы Госиздата => появл-ся огромн. кол-во частн. коммерч. издат-в. => На разв-е лит-ры оказ. влияние не политика, а рынок. Огромн. внимание по-прежнему удел-ся Солженицыну, Шаламову, но сейчас меньше. Развив-ся такое явл-е как «женская проза» (Петрушевская, Толстая, Улицкая, Щербакова и др.). Можно упомян. Кима, Пелевина и кого угодно. Возвращ-е к теме ВОВ (Астафьев «Прокляты и убиты»). Показат. особ-ть соврем. прозы – ирония, гротеск.
Поэзия. Поэты-прозревшие (Левитанский, Дудин). Авторская поэзия перех. в рок-поэзию (Цой и проч.). В поэзии относительно молодых 2 крайности: 1) погруж. в личностн. мир, филос. лирика «сугубой серьезности» (И. Жданов, К. Кедров); 2) антилирика, антипоэзия (Пригов, Рубинштейн). Для соврем. молодежи (совсем молодых) характ. тревожн. интонации, мотив незнания, потерянности. Худ. мастерство испытывается соседством со свободно издающимися книгами Гумилева, Ходасевича, Иванова, Бродского и др.
Драматургия. «Размытый» герой, отсутств. логики в диалогах, внутрисемейн. конфликты, почти исчез. действие, косноязычны персонажи, много иронии. Имена драматургов: Н. Садур, Н. Коляда, М. Арбатова.
