Индивидуальный субъект познания

В современной философии индивидуальный субъект — это пре­жде всего единичный, конкретный телесный индивид, существующий в пространстве и времени, включенный в определенную культуру, имеющий собственную биографию, находящийся в коммуникативных отношениях между людьми. Как индивид субъект осознает себя в ка­честве «Я» и, вступая во взаимоотношения с другими людьми, осозна­ет их в качестве «Другого». Вне контекста «Я» и «Другой» социальный индивид не существует. Субъект неотделим от объекта, т. е. от всей ре­альности — материальной и духовной, независимо от того, на что на­правлена его активность — на внешний мир или на самого себя. Объект всегда внеположен субъекту, не сливается с ним: и в том случае, если субъект пытается понять, познать самого себя, и если он, отождествляя себя с другим, пытается понять этого другого. Такая дистанция, не- тождественность субъекта и объекта, является предпосылкой успеш­ности его предметно-практической и духовной деятельности. Чтобы понять эту особенность человеческой деятельности, представим себе хирурга, полностью слившегося с оперируемым, либо, наоборот, тот редкий случай, когда хирург вынужден оперировать себя сам.

Понятие индивидуального субъекта раскрывается в философии че­рез категории «Я» и через понятие личностного знания. В Новой фи­лософской энциклопедии «Я» определяется как непосредственно мне данная целостность моей индивидуальной жизни: «Я» воспринимаю себя как центр моего сознания, как то, кому принадлежат мои мысли, желания, переживания. В то же время «Я» — это единство моей ин­дивидуальной биографии, это то, что гарантирует мою самоидентич­ность. Наконец «Я» — это то, что управляет моим телом, это инстан­ция, обеспечивающая свободное принятие моих решений и несущая ответственность за их осуществление и последствия» (Новая фило­софская энциклопедия. М., 2001. Т. 4. С. 497). В истории философии проблемой было единство уникальности и всеобщности человеческой природы, слитое в органическом синте­зе отдельного индивида. Эта проблема решалась на пути рассмотре­ния соотношения трансцендентального и эмпирического «Я». Анализ трансцендентального, осуществленный Кантом, показал зависимость моего «Я» от языка и культуры, т. е. от той понятийной сетки, которой мы все пользуемся в процессе познания и которая, как полагал Кант, делает мой опыт достоверным и значимым для всех участников позна­вательного процесса. Неклассическая эпистемология выделяет такие особенности «Я», как телесная воплощенность, неполная самоочевид­ность (многое в нашем «Я» скрыто и от нас, и от наблюдателей) и «Я» как продукт коммуникации. Коммуникация, предполагающая участие взаимодействующих в ней субъектов, осуществляется в пространстве и во времени посредством объективных средств. Она возможна благо­даря тому, что названные средства (язык, действия, вся система знаков культуры) обладают свойствами интерсубъективности, т. е. общезна­

чимости, поскольку объективное значение названных знаков языков культуры воплощает опыт жизнедеятельности человечества. В то же время объективные значения знаков языка не только допускают, но и предполагают субъективно-личностные смыслы, благодаря кото­рым коммуникация «Я» и «Другого» преодолевает барьер формально­логического отчуждения между людьми и наполняет общение взаимо­пониманием и непосредственным эмоциональным сопереживанием. Именно проблема коммуникации раскрывает особенности субъектно­объектных отношений в социально-гуманитарном познании. В ли­тературе последних лет стала хрестоматийной оценка М. М. Бахти­ным отношения человека к природному миру как монологичного. М. М. Бахтин писал по этому поводу: «Точные науки — это монологич- ная форма знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней. Здесь только один субъект - познающий (созерцающий) и говорящий (высказывающийся). Ему противостоит только безгласная вещь. Лю­бой объект знания (в том числе человек) может быть воспринят и по­знан как вещь. Но субъект как таковой не может изучаться как вещь, ибо как субъект он не может, оставаясь субъектом, стать безгласным, следовательно, познание его может быть только диалогическим» (Бах­тин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1980. С. 383).

Важнейшие особенности и значимость индивидуального субъекта в процессе познания были показаны в работе Майкла Полани «Лич­ностное знание. На пути к посткритической философии» (М., 1985). Полани утверждает, что все виды человеческого познания характеризу­ются принципиальной неустранимостью субъекта из всех возможных реконструкций познавательных процессов. Эпистемология неявного знания выявляет конструктивную роль субъекта науки, поскольку «в каждом акте познания присутствует страстный вклад познающей лич­ности, и... эта добавка — не свидетельство несовершенства, но насущ­но необходимый элемент знания» (Там же. С. 19). Главное в концеп­ции Полани — концепция неявного знания. Выделяя два типа взаимно дополняющих друг друга знания — явного и неявного, Полани отда­ет предпочтение второму как необходимому основанию логических форм познания. Полани показал, что личностный элемент содержит­ся во всех без исключения операциональных проявлениях познания. В чувственном познании неосознанные ощущения составляют эмпири­ческий базис, благодаря чему информация, получаемая через органы чувств, значительно богаче той, что проходит через сознание: «человек знает больше, чем может сказать». Полани отмечает влияние личност­ного коэффициента понимания дескриптивных терминов, заключен­ных в кавычки, т. е. употребленных в переносном смысле. Есть риск семантической неопределенности и в использовании терминов в их прямом значении, так как нет величин, чтобы логически соизмерять степень соответствия понятия его денотату, его предметному значе­нию. Поэтому любой термин нагружен неявным знанием, и необхо­димо раскрывать теоретический контекст его определения. Скрытое

знание проявляется и в процессе логического вывода. Полани считает, что важнейшим условием понимания является доверие тем концепту­альным средствам познания, которыми располагает научное сообще­ство. «Каждый ребенок, учась говорить, осваивает культуру, постро­енную на предпосылках традиционного истолкования Вселенной, коренящихся в диалекте той группы, в которой этот ребенок родился. И каждое интеллектуальное усилие образованного ума совершается и рамках этой системы отсчета. Вся интеллектуальная жизнь челове­ка обесценилась бы, если эта интерпретативная система оказалась бы всецело ложной. Человек рационален только в той мере, в какой ис­тинны концепции, к которым он привык» (Там же. С. 165).

Но, несмотря на личностный характер познания, субъект способен формировать адекватную картину мира. «Постижение не является ни произвольным актом, ни пассивным опытом, оно — ответственный акт, претендующий на всеобщность. Знание объективно, поскольку позволяет установить контакт, определяемый как условие предвиде­ния неопределенной области неизвестных (и, возможно, до сей поры непредставимых) подлинных сущностей» (Там же. С. 19). Поэтому приобщение к науке предполагает глубокую перестройку личности, готовность мыслить так, как это следует из рекомендаций научной •литы, авторитет которой в сознании субъекта непререкаем.

Полани анализирует особенности субъекта познания, независимо от того, исследует человек природу, общество или самого себя. Очевид­но, что специфика социально-гуманитарного познания многократно увеличивает коэффициент личностного участия субъекта познания, который выражает свое особое отношение к происходящим в обществе процессам, обосновывает свою оценку фактов общественной истории. Особо следует подчеркнуть роль неосознаваемых форм психической деятельности человека в социально-гуманитарном познании. Субъект социально-гуманитарного познания — не некая абстракция, а живой человек, он не только познает, но и переживает жизнь и, переживая ее, познает глубже. Поэтому в познавательный процесс включены не только рациональность субъекта, его разум и рассудок, но и эмоции и чувства, иррациональные, смутные образы, интуиции. Не случайно поэтому искусство и в особенности литература выступают как наибо­лее эффективные способы постижения социальной реальности. Ак­центируя внимание на роли эмоционально-интуитивных компонентов познавательного процесса, следует подчеркнуть, что субъект гумани­тарного познания ишет закономерности общественных процессов. жстраполирует тенденции сегодняшнего дня на будущее, в ыражаетстремление к лучшему и стремится определить пути реализации своих социально-политических и гуманитарных идеалов.

Субъект гуманитарного познания наделен талантом психолога, он широко образован, особенно в области мировой и отечественной истории, начитан, владеет огромной массой фактического материала, всесторонне информирован о происходящих в своей стране и мире

процессах. Он сравнивает, обобщает, анализирует и оценивает фак- ' ты с позиций гуманистических идеалов. Он по призванию — эксперт, научно оценивающий социальные проекты, политические действия власти и партий, он — совесть народа. Безусловно, портрет субъекта социально-гуманитарного познания идеализирован. Это скорее роле­вые ожидания общественности. Реальность же зачастую не соответ­ствует этим ожиданиям, поскольку ученый не свободен от власти, or работодателя и заказчика, от предрассудков общественного мнения, от сложившихся традиций и т. д. Вся его жизнь и деятельность сотка­ны из компромиссов.

Учитывая сказанное, закономерно поставить вопрос о достовер­ности социально-гуманитарного знания. Думается, что гарантии до­стоверности социально-гуманитарного знания есть и они определя­ются интерсубъективностью жизненного опыта людей, являющихся участниками социального процесса. Этот опыт получает свое выраже­ние в народном творчестве (фольклор, смеховая культура, процветаю­щая именно в условиях тотального запрета на свободомыслие). Этот опыт так или иначе выражается на праздниках и в ритуалах, в художе­ственном творчестве и религии. Вся история человечества, становясь предметом изучения, начиная со школы, получает интерпретацию, обусловленную контекстом современности, выступает как средство осознания не столько событий давно минувших дней, сколько по­нимания дней сегодняшних. И никакое словоблудие политиканов не заставит оценить положительно то, что очевидно положительным не является.

В качестве одного из вариантов доказательства познавательных возможностей субъекта является принцип презумпции доверия позна­ющему субъекту (Б. Пружинин, J1. Микешина). «Этот принцип заклю­чается в том, что анализ познания должен исходить из живой истори­ческой конкретности познающего, его участного мышления и строиться на доверии ему как ответственно поступающему в получении истинного знания и в преодолении его заблуждений. Устремленность субъекта по­знания к истине — это своего рода «презумпция», которая имеет се­рьезные онтологические основания в когнитивной, социокультурной и личностно-индивидуальной сферах его жизнедеятельности» (Ми­кешина Л. А. Философия познания. М., 2005. С. 38)..Человек — непо­средственный участник и создатель условий своего существования, его вовлеченность создает условия истинного познания этих условий. Принцип доверия познающему субъекту предполагает принятие зна­ния на веру, поскольку декартовский девиз «подвергай все сомнению» не имеет перспективы последовательного применения. Ведь только отступление отданного принципа, требующего признать в качестве са­моочевидной истины «я мыслю, следовательно, существую», позволя­ет выйти из тупиков тотального сомнения. В социально-гуманитарных науках становится очевидным, что познающий субъект неотделим от объекта, является его неотъемлемой частью и испытывает давление на

свое мировосприятие реальных фактов, реальной жизни, частью кото­рой является.

Познание есть творческий процесс, который предполагает вовле­ченность ученого, захваченность поисковой деятельностью, полную самоотдачу и самоотверженность. По мнению Мишеля Фуко, позна- иие предъявляет субъекту особые требования. Если философия, рас­суждает Фуко, задается вопросом, что позволяет субъекту постигать истину, то «духовностью можно назвать тот поиск, ту практическую деятельность, тот опыт, посредством которых субъект осуществляет в самом себе преобразования, необходимые для постижения исти­ны»... Духовность — «это совокупность поисков, практических навы­ков и опыта, которыми должны быть очищение, аскеза, отречение, обращение взгляда внутрь самого себя, изменение бытия, представля­ющие - не для сознания, а для самого субъекта, для его бытия ту цену, которую он должен заплатить за пбстижение истины» (Герменевтика субъекта. Курс лекций в Коллеж де Франс, 1982 // Социо-логос. М., 1991. Вып. 1. С. 286). Фуко выделяет три характеристики духовности:

а) обладание истиной не является неотъемлемым правом субъекта;

б) истина не может существовать без обращения или преобразования субъекта; в) результатом постижения истины является ее возвращение к субъекту. Истина — это то, что озаряет субъект.

Однако Мишель Фуко констатирует: «В современную эпоху истина уже не в состоянии более служить спасением субъекту. Знание нака­пливается в объективном социальном процессе. Субъект воздейству­ет на истину, однако истина не воздействует больше на субъект» (Там же. С. 286). Данное высказывание обязывает нас рассмотреть понятие коллективного субъекта и его форм.