Развития капитализма в России?

В исторической науке на протяжении многих лет господ­ствовала концепция однолинейного прогрессизма или стадиального развития, лежавшая в основе формационно-го подхода к оценке исторического процесса. Согласно этой концепции, все страны, в том числе и Россия, проходят, хотя и в разное время, общие стадии в своем развитии на пути к высшей коммунистической формации. Этой концеп­ции отдали дань все русские марксисты начиная с Г. В. Пле­ханова. В последних работах П. Волобуева, К. Тарновского, А. Лубского и других ученых все большее распространение получает теория различных эшелонов капиталистического развития, согласно которой для России была характерна «до­гоняющая» модель развития, его другая типология, когда внешние причины заставляли государство активно «насаж­дать» капитализм, вторгаясь в хозяйственную жизнь стра­ны. Это и определило специфику российской капиталис­тической эволюции.

.Для капиталистического развития России по сравнению с Западом были характерны не только быстрые темпы, сжатые сроки, но и резкое смещение стадий складывания системы фабричного производства, особенно в отраслях тяжелой ин­дустрии, а также иная последовательность аграрпо-капита-листического и промышленного переворотов. В развитых странах железные дороги явились результатом промышлен­ного переворота, в России железнодорожное строительство развернулось до промышленного переворота, явившись мощным стимулом, с одной стороны, индустриального раз­вития страны, а с другой — капиталистической эволюции всего народного хозяйства. Система российского фабрич­ного производства во многих отраслях промышленности складывалась без прохождения предшествующих стадий — ремесла и мануфактуры.

В странах Запада в ходе буржуазных революций происхо­дил вначале аграрно-капиталистический, а только затем промышленный переворот. В России, наоборот, промыш­ленный переворот, завершившийся в 80-х гг. XIX в., пред­шествовал и буржуазно-демократической революции, и аг-рарно-кагшталистическому перевороту.

В другой последовательности в России происходило и оформление кредитной системы. К началу XX в. эта систе­ма была представлена прежде всего крупными и крупней­шими акционерными коммерческими банками, а бурный рост средних и мелких кредитных учреждений приходился лишь на время предвоенного промышленного подъема.

Особенностью экономического развития России был так­же быстрый рост различных форм экономической организа­ции производства— мелкотоварной частнокапиталистичес­кой, акционерной, государственно-капиталистической, монополистической, а затем — государственно-монополисти­ческой.

Одновременность, а не последовательность стадий капи­талистической эволюции привела к переплетению в экономике докапиталистических, раннекапиталистических и собственно капиталистических отношений. В связи с этим П. Волобуев подчеркивает неразвитость и придавлен­ность последних первыми в сельском хозяйстве, высокий, хотя и очаговый, уровень развития крупно-промышленно­го производства, занявшего господствующие позиции в экономике страны.

В целом экономика России в пореформенные годы име­ла отчетливо выраженные черты многоукладное™.

Важная особенность капиталистической эволюции Рос­сии состояла в том, что огромную роль в экономической жизни, становлении базисных элементов новых отношений играла политическая надстройка, т. е. самодержавное госу­дарство. Царизм, вынужденный с начала 60-х гг. XIX в. на­чать процесс модернизации страны, своей экономической политикой форсировал развитие крупной промышленнос­ти и железных дорог. Этой же цели было подчинено и ши­рокое привлечение иностранных инвестиций.

Активное, целенаправленное и широкомасштабное вмешательство государства в экономическую жизнь позво­лило не только ускорить, но и как бы «спрямить» путь бур­жуазного развития России, сократив фазу свободного про­мышленного капитализма.

Однако самодержавие в России было не только «толка­чом», но и тормозом капиталистической модернизации, ко­торая проводилась царизмом для укрепления собственно­го политического положения и в интересах прежде всего класса помещиков. Российский государственный капита-

История России в вопросах и ответах

лизм, осуществляя выборочное заимствование некоторых базисных (технико-организационных) элементов капитали­стической эволюции, стремился к максимально возможной консервации традиционных докапиталистических структур не только в политике, но и в экономике. Это выражалось в сохранении таких сильнейших остатков крепостничества, как помещичьи латифундии российского дворянства и по­луфеодальные формы эксплуатации крестьянства. Харак­терной особенностью пореформенной России являлось наличие мощного бюрократического капитала, представ­лявшего собой громадное государствен кое хозяйство — колоссальный земельный и лесной фонды, шахты и метал­лургические заводы на Урале, Алтае, в Сибири, военные заводы, железные дороги, государственный банк, предпри­ятия связи, которые принадлежали казне и управлялись не буржуазными, а феодально-бюрократическими методами. В результате в России на рубеже XIX—XX вв. сложилась такая историческая ситуация, которая в современном обще­ствоведении получила название «наложение исторических эпох». Переплетение различных противоречий означало, что в стране имело место не обычное противостояние клас­сов буржуазного общества, а завязался сложнейший узел социальных и национальных отношений и конфликтов. Следовательно, «наложение исторических эпох» неизбеж­но порождало и «наложение различных общественных дви­жений», что, в свою очередь, во многом определило драма­тизм ситуаций первых десятилетий XX в.

Я. А. Переход

5.16. Каковы были основные

направления внешней политики России в XIX в.?

Задачи и характер внешней политики России в XIX в. вытекали из внутренних социально-экономических и политических условий развития страны и определялись прежде всего защитой ее национальных интересов. Боль­шое влияние на выработку основных направлений внешней политики оказывали интересы дворянско-помещичьих кру­гов и торгово-промышленной буржуазии. Методы и сред-

I

Раздел 5- Расцвет и кризис Российской империи...

ства, с помощью которых достигались поставленные зада­чи, были военными и мирными. Если для первой полови­ны XIX в. характерны преимущественно военные средства, то для второй — ведущая роль в решении внешнеполити­ческих вопросов в Европе принадлежала дипломатии.

Во внешней политике России первой половины XIX в. отечественная историография выделяет два главных этапа. Первый хронологически охватывает время с конца XVIII в. до заключительного акта Венского конгресса и создания Священного союза, а второй — до Крымской войны вклю­чительно.

Главной линией внешней политики России в первые пятнадцать лет XIX в. было решение западноевропейских проблем, в основе которых лежала борьба с наполеоновской агрессией.

Большинство историков считает, что победа в Отече­ственной войне 1812 г. и разгром наполеоновской империи в результате заграничных походов русской армии и дей­ствий союзников по антифранцузской коалиции привели к росту международного влияния России, что нередко ис­пользовалось самодержавием для подавления революцион­ного и национально-освободительного движения в Европе.

Одновременно с западноевропейским направлением важное место занимал «восточный вопрос». Отечественные историки не были свободны от влияния общественного мнения, борьбы идейных течений XIX в. Теории славяно­филов и западников, споры о путях развития России, о ее месте в мировом истерическом процессе и ее исторической миссии непосредственно преломлялись во внешнеполити­ческих концепциях. Ученые, исследовавшие историю ближ­невосточной политики России, испытали, в частности, воз­действие взглядов славянофилов, видевших в действиях царизма на Балканах прежде всего «общий долг» по отно­шению к «братьям-славянам». Религиозная распря между христианством и мусульманством, по мнению ряда истори­ков (С. Татищев), являлась основным источником конф­ликтов между Россией и Турцией. С. Соловьев включал «во­сточный вопрос» в общую схему борьбы между «степью и морем», отождествляя его для России со стремлением к Черноморскому побережью и проливам. Современные уче­ные трактуют «восточный вопрос» как международную про­блему конца XVIII — начала XX в.

10. Зэк. 430

История России в вопросах и ответах

Раздел 5. Расцвет и кризис Российской империи.

Составными элементами ее были внутренний кризис Османской империи, грозящий ее распадом, вопрос об освобождении нетурецких народов от османского владыче­ства и противоречия великих держав, борюшихся за преоб­ладающее влияние на Ближнем Востоке. В связи с этим взаимоотношения России с балканскими народами, по­мощь их национально-освободительному движению стали важным элементом ее политики в «восточном вопросе». До 40-х гг. XIX в. российское правительство считало, что сохра­нение Османской империи для России выгоднее, чем ее распад. Однако в 40—50-х гг. Россия, терявшая по ряду при­чин свои политические позиции на Ближнем Востоке, все более склонялась к политическому курсу на раздел Осман­ской империи. Этот курс в условиях экономической и во­енно-технической отсталости и внешнеполитической изо­ляции России привел к поражению в Крымской войне.

Во внешней политике России 11 половины XIX в. в исто­рической литературе выделяется период от заключения Па­рижского мира до Лондонского протокола 1871 г. Но име­ет место объединение этапа 1856—1878 гг. (до Берлинского трактата 1878 г.) и 1878—1894 гг.

На первом этапе, несмотря на поражение в Крымской пойне, Россия сохранила положение великой державы в си­стеме европейских отношений, хотя и была изолирована и ослаблена. Воспользовавшись благоприятной для страны международной конъюнктурой, российская дипломатия до­билась в 1871 г. по Лондонскому протоколу отмены ограни­чительных статей Парижского договора 1856 г. В результате русско-турецкой войны 1877—1878 гг. от османского господ­ства были освобождены народы Балканского полуострова. Отечественными историками доказано, что русское прави­тельство в 1875—1877 гг. (до объявления им войны Турции) предпочитало решать кризисные вопросы путем дипломати­ческих переговоров, что опровергает точку зрения ряда за­рубежных авторов об изначальной агрессивности России, стремящейся к захвату Константинополя и проливов.

На втором этапе внешней политики России происходит постепенное сближение с Францией, которое завершилось в начале 90-х гг. образованием русско-французского союза. В историографию вошло представление 6 том, что главной причиной союза было военно-политическое сближение обеих держав перед угрозой войны с Тройственным союзом

во главе с Германией. Помимо политических мотивов в этом сближении значительную роль играли и экономичес­кие факторы. Однако французские займы России имели хотя и немаловажное, но все же второстепенное значение (А. Манфред). Тем самым отечественными историками до­казывается необоснованность тезиса о выгодности союза только для одной России, выдвигавшегося некоторыми французскими историками.

Э, Г. Алавердов

5.1 7. Феномен российской

интеллигенции: исторический казус или социальный слой, обусловленный особенностями российской истории?

Взаимоотношения политической власти и интеллиген­ции в любом обществе складываются непросто, поскольку в последней сосредоточивается наиболее образованная, творческая часть населения, нацеленная на инновацион­ную деятельность, выходящую, как правило, за рамки офи­циальной идеологической доктрины.

В Западной Европе массовый слой интеллектуалов скла­дывается в период промышленного переворота (XVIII— XIX вв.) в основном из представителей «третьего сословия», у которого не было необходимости в особом групповом са­мосознании. Они разделяли мировоззренческие ориентиры восходящей буржуазии. В 40—50 гг. XIX в. это слово в ряде западноевропейских стран стало использоваться для обо­значения различных социальных групп: не только в каче­стве престижной самооценки элитарных образованных сло­ев, но и для определения личностей, выступавших с пропагандой революционно-демократических идей 1848 г.

В России слой образованных людей начинает формиро­ваться в эпоху Петра I, становясь массовым лишь во II половине XIX в. В 50—60-х гг. прошлого столетия понятие «интеллигенция» появляется в российском лексиконе. Вначале его содержание существенно не отличалось от западноевропейского аналога: им выделялись люди, отно­сящиеся к высшим слоям общества, прежде всего, — обра-Ю*

История России в вопросах и ответах

Раздел 5. Расцвет и кризис Российской империи...

зованное чиновничество. Но в 70—80 гг. в России, стране «догоняющей модернизации», понятие «интеллигенция» насыщается специфическим содержанием. В пореформен­ный период, когда дворянство, ведущий класс общества, теряет способность выражать назревшие потребности по­ступательного развития страны, а поднимающаяся буржу­азия в силу особенностей российской истории вплоть до начала XX в. не обрела своего классового самосознания, должен был выдвинуться слой люд-зй, который взял на себя выражение общественных потребностей в политической, экономической, социальной и культурной модернизации российского общества.

В отличие от западных интеллектуалов, для которых главным критерием их отнесения к этому слою было профессиональное занятие умственным трудом, в России интеллигенцией стали называть людей, отличающихся прежде всего двумя характерными признаками: стремлени­ем самоотверженно служить народу, выражать и защищать его интересы и непримиримой оппозиционностью по от­ношению к политической власти.

Народолюбие, ставшее характерной чертой российской интеллигенции с 70—80 гг. XIX в., не случайно совпало по времени с существенным изменением социальной базы ее формирования: если раньше она рекрутировалась в основ­ном из дворянской среды, то в пореформенный период в условиях промышленного переворота все заметнее стала пополняться разночинцами, представителями этой чисто российской социальной группы, объединявшей образован­ных людей, выпавших из существовавших тогда сословий — купцов, священнослужителей, крестьян. Выходцы, как пра­вило, из низов общества, они привили интеллигенции чув­ство долга перед народом, потребность защищать его инте­ресы. Другая ее специфическая черта — оппозиционность по отношению к политической власти — обусловливалась тем, что самодержавный политический режим уже с нача­ла XIX в. воспринимался демократической общественнос­тью страны как средневековый реликт, как главное препят­ствие на пути модернизации российского общества. Таким образом, старая российская интеллигенция — не истори­ческий казус, а социальный слой, сформировавшийся в органическом контексте российской истории и культуры.

В российском понятии «интеллигенция» было не толь­ко специфическое, но и общечеловеческое содержа! ше. Ряд качеств лучшей части старой отечественной интеллиген­ции: демократизм устремлений, последовательное отстаи­вание своей независимости от политической власти, само­стоятельность мышления, тщательно оберегаемый «кодекс чести», забота не столько о своем благоденствии, но преж­де всего о благе тех слоев населения, которые в силу недо­статка образования и культуры имели ограниченные воз­можности сознательно отнестись к своему историческому творчеству, — имеющие непосредственное отношение к осуществлению ею в любой стране своей родовой функции, имеют общечеловеческое значение. Это и получило миро­вое признание в качестве феномена российской интелли­генции.

Вместе с тем необходимо отметить и «прискорбные чер­ты» российской интеллигенции (Н. К. Михайловский). Она была чрезвычайно тонким общественным слоем, составляв­шим в конце XIX в. менее 1% населения страны, отделена от народа, которому стремилась самоотверженно служить, культурными и социальными барьерами. Слабость ее за­ключалась и в отсутствии в России развитого среднего клас­са, на который она могла бы опереться. Это и обусловило в дальнейшем трагическую судьбу старой российской интел­лигенции.

Г. А. Матвеев

5.18. Почему марксизм прижился в России?

При своем возникновении в середине прошлого века уче­ние К. Маркса обладало большой притягательной силой. Оно вобрало в себя много справедливого в оценках общественного уклада своей эпохи, подвергло критике по­роки капитализма и противоречия зарождающегося индуст­риального общества. Однако марксизм как целостная теория общественно-исторического процесса и революционного действия на Западе претерпел существенную ревизию и вылился в XX в. в различного рода реформистские социал-демократические доктрины.

История России в вопросах и ответах

Раздел 5. Расцвет и кризис Российской империи...

Другая судьба ждала марксизм в России, где на его базе вырос русский большевизм, где он материализовался в революционных потрясениях, в катаклизмах строительства социализма, в практике тоталитарного режима и перестрой­ки, приведших теорию марксизма и идею коммунизма к кризису.

Почему «призрак коммунизма», долго бродивший по Ев­ропе, остановил свой выбор на России? Почему в широких кругах российской интеллигенции марксизм первоначально утверждался вполне добровольно, а затем «по привычке»?

В западной историографии преобладают две версии объяснения этого феномена. Согласно одной из них, в Рос­сии «прижился» не марксизм, а его ленинская интерпрета­ция, сохранившая значительное идейное и духовное род­ство с русским народничеством, прежде всего с его радикальной субъективно-революционаристской практи­кой. Сторонники другой версии благодатную почву для рас­пространения марксизма видят в «особом складе души рус­ского человека», в «ментальности русского народа», склонной ко всякого рода мифам и утопиям.

В советской историографии господствовала официаль­ная точка зрения на причины распространения марксизма в России. Согласно ей, в России к началу 80-х гг XIX в. ут­вердился капитализм. В социальной структуре общества произошли существенные формационные сдвиги: пролета­риат оформился как класс капиталистического общества, что повлекло за собой коренное изменение соотношения сил в российском освободительном движении. Для того чтобы стать его гегемоном, пролетариату необходима была цельная революционная теория, которая бы не только адек­ватно объясняла ситуацию в стране и мире, но и обосно­вывала бы его задачи по завоеванию власти и освобожде­нию всех трудящихся в новых условиях. Таким образом, развитие капитализма и возникновение рабочего движения, а также признание пролетариата силой, способной решать задачи демократической и социалистической революции, рассматривались в качестве объективных причин и субъек­тивных предпосылок для распространения марксизма в России.

Специально вопросу о причинах распространения марк­сизма в России посвятил свои работы Н. Бердяев, который считал, что «первоначально марксизм на русской почве был

крайней формой русского западничества», рассматривавше­го социализм как результат экономической необходимос­ти. В этом смысле возникновение русского марксизма яв­лялось серьезным кризисом русской интеллигенции, прежде всего ее народнического миросозерцания.

Н. Бердяев полагал, что «душае- марксизма не в экономи­ческом детерминизме, а в учении о мессианском призвании пролетариата, о грядущем совершенном обществе, в кото­ром человек не будет уже зависеть от экономики; о мощи и победе человека над иррациональными силами природы и общества. В связи с этим «научный социализм», с одной стороны, стал предметом веры русских марксистов, а с дру­гой — наложился на мессианские идеи, содержащиеся в православии.

В работе «Истоки и смысл русского коммунизма» Бер­дяев связывает распространение марксизма в России с менталитетом русского народа, с русской идеей, «с пейза­жем русской души». Мессианская идея русского народа, по Бердяеву, готова была принять форму революции. «Про­изошло то, — пишет Бердяев, — чего Маркс и западные марксисты не могли предвидеть, произошло как бы отож­дествление двух мессианизмов, мессианизма русского на­рода и мессианизма пролетариата».

В настоящее время ученые пытаются осмыслить россий­скую историю как непрерывный социокультурный процесс. Поэтому при объяснении феномена распространения марк­сизма на русской почве можно исходить и из специфики ци-вилизац ионного развития России, которая определяется го­сударственностью как доминантной формой социальной интеграции, мобилизационным типом развития и особенно­стями русского культурного архетипа.

Специфика исторического развития России была в значительной степени обусловлена своеобразием сложив­шегося в ней «вотчинного государства». Московские кня­зья, русские цари, а затем и советские правители, обладав­шие огромной властью и престижем, были убеждены, что страна является их «собственностью», ибо строится она и создается по их повелению.

Для России характерен был мобилизационный путь развития, который осуществляется за счет сознательного и «насильственного» вмешательства государства в механизмы функционирования общества и систематического обраще-

История России в вопросах и ответах

Раздел 5. Расцвет и кризис Российской империи...

ния к чрезвычайным мерам для достижения экстраординар­ных целей, представляющих собой выраженные в крайних формах условия выживания общества и его институтов.

Поэтому одной из особенностей мобилизационного раз­вития России было доминирование политических факторов и, как следствие, гипертрофированная роль государства в лице центральной власти. Это нашло выражение в том, что правительство, ставя определенные цели и решая пробле­мы развития, постоянно брало инициативу на себя, систе­матически используя при этом различные меры принужде­ния, опеки, контроля и прочих регламентации.

Другая особенность состояла в том, что особая роль вне­шних факторов вынуждала правительство выбирать такие пели развития, которые постоянно опережали социально-экономические возможности страны. Поскольку эти цели не вырастали органическим образом из внутренних тенден­ций ее развития, то государство, действуя в рамках старых общественно-экономических укладов, для достижения «прогрессивных* результатов прибегало в институциональ­ной сфере к политике «насаждения сверху» и к методам форсированного развития экономического и военного по­тенциала.

Все это также вполне согласовывалось с марксистской доктриной, предполагавшей возможность строительства нового общества по заранее разработанным проектам и со­циальным технологиям.

Марксизм органически вписывался в «горизонт» куль­турных ожиданий русского человека, основу культурного архетипа которого составляло православие.

В православии очень сильно выражена эсхатологическая сторона христианства. Поэтому русский человек, четко раз­личая добро и зло, никогда не удовлетворяясь настоящим и не переставая искать совершенное добро, хочет действо­вать всегда во имя чего-то абсолютного. Устремленность в будущее, постоянный поиск лучшего общественного устрой­ства как способ социального прогресса, неукротимая вера в возможность его достижения постоянно доминируют в его культуре. Вместе с тем вечный поиск идеального обществен­ного устройства, постоянное конструирование идеального общественного человека является благодатной основой воз­никновения различного рода социальных утопий.

Наличие в православном культурном архетипе преклоне­ния перед книжным авторитетом сочеталось с прагматичес­ким подходом к разного рода философским концепциям, в особенности к социальным доктринам: определенная те­ория обычно интересовала русского человека постольку, по­скольку необходимым и возможным было ее практическое воплощение в жизнь.

В культурном русском архетипе устойчивым является не­гативное отношение к частной собственности. Марксизм в России распространялся интеллигенцией, в которой мож­но выделить два слоя. Это, во-первых, «западническая» интеллигенция, считавшая служение России гражданской обязанностью, которая использовала марксизм для аполо­гии развития капитализма в России, и поэтому марксизм в такой интерпретации не находил отклика в сознании и культурном архетипе русского народа. Другая интеллиген­ция, «почвенническая», высшей добродетелью считавшая служение народу, наоборот, использовала марксизм для то­тальной критики как частной собственности вообще, так и политического режима в России, что вполне соответство­вало ожиданиям «безмолвствующего» большинства.

Социоцентристское общество, сложившееся в России, обусловило доминирование в нем человеческого устремле­ния «быть как все», способом реализации которого стала самоидентификация через посредство «ведущих», обще­признанных ценностей. Так, в период «великой маргинали­зации» основной массы населения России — крестьян­ства, — связанной с индустриализацией, урбанизацией и строительством социализма, базой такой самоидентифика­ции становились передовые «пролетарские» ценности, ак­тивно культивируемые коммунистической партией, а рефе­рентной группой для маргиналов оказался рабочий класс как ведущий класс советского общества. Такая форма само­идентификации в качестве способа приобщения к передо­вому, исторически фундаментальному, хотя и была замеша­на на прогрессистских иллюзиях и утопиях, порождала не только чувства социальной сплоченности, солидарности, защищенности и, следовательно, комфорта, но и приобще­ния к великому, к мессианской исключительности.

Обширность территорий требовала огромного государ­ственного аппарата власти и активного контроля им всех сфер жизни общества, и прежде всего в области хозяйствен-

История России в вопросах и ответах

Раздел 5. Расцвет и кризис Российской империи...

ных отношений, при минимальной эффективности обрат­ной связи со стороны общества. Огромная роль государства, его постоянное вмешательство в приватную сферу соци­альных отношений сдерживало формирование в России гражданского общества и формировало особый тип автори­тарно-этатистского сознания.

Авторитарное общественное начало всегда, даже в самых мягких его формах, подавляло, подчиняло себе личность, подрывало ее способность к самостоятельности, приучало к духовному и практическому иждивенчеству. Склонность воспринимать на веру самые простые решения, привычка к догме для такого сознания более приемлемы, чем расчет и доказательства.

Давно замечено, что общественная мысль, менталитет той или иной социальной общности заимствует только те элементы чужих идей, к восприятию которых эта общность уже подготовлена собственным ходом развития. Кроме того, существует некий горизонт культурных ожиданий, благодаря которым человек с радостью открывает в чужих идеях те стороны, которые отвечают его чаяниям, игнори­руя при этом другие, не менее важные для самих идей.

В силу этого русская версия марксизма по своему транс­цендентному содержанию оказалась особенно близкой по отношению не только к «вестернизаторским» иллюзиям космополитического слоя русской интеллигенции, но и — авторитарно-этатистскому сознанию «безмолвствующего большинства». Русский культурный архетип в начале XX столетия был готов к встрече с марксизмом, «ожидал» по­лучить от него такие ценности, которые, не противореча сложившейся национальной психологии и освященным традицией обычаям, удовлетворяли назревшие социальные потребности русского народа.

Марксизм «прижился» в России еще и потому, что уже в советское время он в процессе экономической модерни­зации функционально выполнял ту роль, какую на Западе играла в свое время протестантская этика. В связи с этим представляет интерес наблюдение А. Дж. Тойнби, который отмечал, что коммунистическая Россия была первой неза­падной страной, признавшей возможность полного отделе­ния сферы промышлеиного производства от западной куль­туры, заменяя ее эффективной социальной идеологией. Русский национал-большевизм, объявив себя единственной

марксистской ортодоксией, предполагал, что теория и практика марксизма могут быть выражены в понятиях толь­ко русского опыта.

Таким образом, марксизм, обусловивший приоритет России в социальной революции, вновь дал ей возможность заявить о своей уникальной судьбе, возродив идею, кото­рая корнями уходит в русскую культурную традицию. Пос­лереволюционная Россия в этом плане представляла собой парадоксальную картину общества, которое получило ино­странную идеологию, чтобы использовать ее как движущую силу в проведении политики культурной самодостаточно­сти.

А. В. Лубский, Я. А. Перехов

Литература

1. Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма.
М., 1990.

2. Волобуев П. В. Выбор путей общественного развития:
теория, история, современность. М., 1988.

3. Великие реформы в России: 1856— 1874 гг. М., 1992.

4. Г^сев К. В. Рыцари террора. М., 1992.

5. Ерофеев Н. А. Промышленный переворот: содержа­
ние и границы понятия// Новая и новейшая история.
1984, №2.

6. Киняпина Н. С. Внешняя политика России первой по­
ловины XIX в. М., 1963.

7. Киняпина Н. С. Внешняя политика России второй по­
ловины XIX в. М., 1974.

8. Литвак Б. Г. Переворот 1861 г. в России: почему не реа­
лизовалась реформаторская альтернатива? М., 1991.

9. Лубский А. В. Введение в изучение истории России
периода империализма. М., 1991.

10. Медушсвский А. Н. Реформы и контрреформы в исто­рии России ХУ1П— XIX вв. // Вестник высшей школы. 1990, № 4.

Раздел 6. Россия в начале XX в....

Раздел 6