Тщеславный

Пустослов

Городская жизнь

(Феофраст, Характеры, III, XXI, XXVI, XXX)

Феофраст (ок. 370 – 287 гг. до н.э.) из г. Эреса на острове Лесбос– греческий философ, ученик и верный друг Аристотеля. После смерти своего учителя Феофраст стал во главе школы перипатетиков в афинском Ликее и оставался на этом посту 34 года, до самой своей смерти. Лекции Феофраста, пользовавшиеся огромным успехом, привлекали в Ликей множество слушателей: среди его учеников были комедиограф Менандр, ученый и политик Деметрий Фалерский, философ Стратон из Лампсака и т.д. Феофраст был одним из самых разносторонних ученых античности. До нас дошли целиком его сочинения по ботаники – “О причинах растений”, т.е. физиология растений, и “История растений”, – а также фрагменты его трактатов по философии, метафизике, истории, этике, поэтике, риторике, музыке, минералогии и т. д. Однако самым знаменитым сочинением Феофраста вот уже много веков остаются его “Характеры”. Ученого интересует не “личность”, “индивид”, а “тип”. Его книга – это серия из зарисовок 30 типов человеческих характеров, в которых изображены носители определенных недостатков, отрицательных черт, – таких как болтливость, трусость, хвастовство, тщеславие, скупость и проч. Так как в основу книги легли личные впечатления и наблюдения автора за его реальными современниками, его сочинение дает яркую и веселую картину уличных типов, нравов и быта позднеклассических Афин.

Пустословие—это пристрастие к докучливо длинным и необдуманным речам. Вот какой человек пустослов. Усаживаясь рядом с незнакомцем, он принимается расхваливать собственную жену. Потом рассказывает, какой сон приснился ему прошлой ночью, затем подробно перечисляет блюда, которые ел за обедом. Дальше—больше. Он заводит речь о том, что люди ныне пошли гораздо хуже прежних, а пшеница на рынке дешева, и как много понаехало иностранцев, и море уже с Дионисий[113] снова судоходно; а если Зевс пошлет побольше дождя, то и хлеба поправятся и через год он возделает поле; и как жизнь-то стала тяжела, и что Дамипп поставил самый большой факел на мистериях[114] и сколько колонн в Одеоне[115] и что “вчера меня стошнило”, и “какой сегодня день”, и что в боэдромионе бывают мистерии, в пианепсионе—Апатурии[116] а в посидеоне—Сельские Дионисии[117]. И если терпеть его пустословие, то он так и не оставит в покое.

Тщеславие мы определим как низменное стремление к почету, а тщеславный – вот какой человек. В гостях за обедом он старается занять место за столом рядом с самим хозяином. Сына своего отправляет остричь волосы в Дельфы[118], причем обязательно позаботится, чтобы сопровождающий его слуга был эфиоп. Возвращая взятую в долг мину серебра, он старается отдать целиком новой монетой. Для галки, которую держит в доме, он обязательно купит лесенку и сделает маленький медный щит, чтобы она прыгала с ним по этой лесенке. Когда приносит в жертву быка, то уж непременно приколотит у себя перед входной дверью бычий лоб с рогами, обвитый огромным венком, чтобы входящие видели, что он принес в жертву быка. После торжественного шествия со всадниками он велит рабу отнести домой все вещи и снаряжение, а сам, накинув гражданский плащ, но в шпорах, красуется, прогуливаясь по рынку. Если у него околеет мелитская собачонка[119], он велит поставить надгробный памятник и сделать столбик с надписью: “Чистый отпрыск мелитской породы”. Посвятив в храм Асклепия медный палец[120] он принимается начищать его, украшает венками и ежедневно умащает благовониями. Когда ему случится исполнять должность притана[121], он обязательно потребует от коллегии пританов, чтобы ему дали объявить народу исход жертвоприношения, и тогда, облачившись в пышное одеяние, с венком на голове, выступает с такими словами: “О мужи афиняне! Мы, пританы, принесли жертвы Матери богов[122] и справили Галаксии. Жертвы благоприятны. И вы принимайте ее дары!”. После этого он возвращается домой и рассказывает жене о своем удивительном успехе.

Приверженный к олигархии [123]

Приверженность к олигархии — это, думается, стремление к господству, тесно связанное с корыстью. А приверженец олигархии вот какой человек. Когда народ решает, кого взять в помощь архонту распорядителями праздничной процессии он берет слово и предлагает облечь выборных[124] неограниченной властью. И даже если другие выставляют десять кандидатов, говорит: «Хватит и одного, но пусть это будет настоящий муж». Из всего Гомера он запомнил только один–единственный стих:

Нет в многовластии блага, да будет единый властитель

и больше ни одного не знает. Вот какие нравоучительные изречения он постоянно твердит: “Нужно нам собраться и между собой обсудить, как избавиться от черни и от рынка[125];надо отказываться от государственных должностей и не допускать для себя ни брани, ни почестей от этих людей”. Затем: “Или этим людям или нам жить в этом городе”. Около полудня[126] он выходит из дому, одетый в гиматий, умеренно подстриженный, с тщательно подрезанными ногтями, и провозглашает с трагическим пафосом: “Житья нет в нашем городе от сикофантов”, “В судах нам беда от подлых, которые нас судят”, “Дивлюсь я тем, кто еще занимается общественными делами! Чего им только надо? Ведь чернь неблагодарна и всегда благоволит лишь тому, кто устраивает раздачи и казенные подарки”. Говорит о том, как он стыдится, когда рядом с ним в народном собрании усаживается какой-то жалкий и грязный нищий. И твердит: “Когда же наконец нас перестанут донимать общественными повинностями и снаряжением кораблей[127]? И как же ненавистна нам эта порода народных вожаков!” Виновник всех этих бед, по его словам, прежде всего Тесей: “Это он собрал народ из двенадцати городов в один город и уничтожил царскую власть[128]. И по заслугам сам и получил: эти люди его первого и погубили”. И многое другое в таком же роде говорит он, обращаясь к иностранцам и согражданам одинакового с ним настроения и взглядов.