2013-12-31
680
110.ГАОО. Ф.Р-1. Оп.1. Д.162. Л.170.
111.ЦДНИОО.,Ф.1. Оп.1. Д.181. Л.1 об.
112.ЦДНИОО. Ф.1. Оп.1. Д.123. Л.69; Д.174. Л.5; Д.234. Л.162 об.; Ф.7924. Оп.1. Д.105. Л.1 об.; ГАОО. Ф.Р-636. Оп.1. Д.104. Л.108.
113.Коваль И.И. Переход к нэпу в уральской деревне // "История Советской России, новые идеи, суждения". Тезисы докладов второй респ.науч.конф. - Ч.II. - Тюмень: ТГУ, 1993. - С.13.
114.ЦДНИОО. Ф.1. Оп.1. Д.172.
115.ЦДНИЧО. Ф.77. Оп.1. Д.344. Л.40.
116.ЦДНИОО. Ф.1. Оп.1. Д.178. Л.3; ЦДНИЧО. Ф.77. Оп.1. Д.127. Л.5.
117.ЦДНИЧО. Ф.77. Оп.1. Д.344. Л.100.
118.ГАЧО. Ф.96. Оп.2. Д.464; ГАОО. Ф.Р-41. Оп.1. Д.2. Л.238.
119.ЦДНИОО. Ф.1. Оп.1. Д.181. Л.1 об.
120.ГАОО. Ф.Р-841. Оп.1. Д.47.
121.ЦДНИЧО. Ф.77. Оп.1. Д.127. Л.59, 80; ГАОО. Ф.Р-841. Оп.3. Д.161. Л.39.
122.ЦДНИОО. Ф.1. Оп.1. Д.181. Л.1 об.; Д.229. Л.123; ГАОО. Ф.Р-1319. Оп.1. Д.11. Л.25; ЦДНИЧО. Ф.77. Оп.1. Д.507. Л.2.
123.ЦДНИЧО. Ф.77. Оп.1. Д.344. Л.32, 100, 123; ЦДНИОО. Ф.1. Оп.1. Д.234. Л.101 об.
124.ЦДНИОО. Ф.1. Оп.1. Д.234. Л.101 об.
125.ЦГАОО РБ. Ф.1. Оп.1. Д.551. Л.5.
126.Скотт Джини Г. Способы разрешения конфликтов - 2. - Киев, 1991. - С.130-131. См. также: Дэна Д. Преодоление разногласий. - Спб., 1994; Корнелиус Хелена, Фейр Шошана. Выиграть может каждый. Как разрешать конфликты. - М., 1992. и др.
127.Так, в мае 1920 г. в Илецкой Защите было устроено собрание крестьян по поводу польской войны. Собравшимся было предложено "принять заранее заготовленную резолюцию: "Мы, крестьяне города Илецкой Защиты, желаем поддержать фронт, объединиться и дать отпор зарвавшейся шляхте".Однако крестьяне отказались от этого и попытались поставить на обсуждение интересующие их вопросы о разверстке, небрежно определенные представителем губкома, как "чисто шкурного характера". [ЦДНИОО. Ф.1. Оп.1. Д.181. Л.1 об.- 2.] "Хныканьем и преувеличенными жалобами на несправедливое отношение к крестьянам продармейцев и представителей Красной Армии" определил выступления крестьян на Уфимском уездном съезде Советов А.Бибиков, командированный в губернию отделом работы в деревне при ЦК, столь же небрежно отмечая, что там он "имел возможность ознакомиться с физиономией уфимского крестьянина". [РЦХИДНИ. Ф,17. Оп.5. Д.226. Л.1.]
Вооруженная борьба с повстанчеством была основной, но не единственной формой противодействия ему. Важным элементом было ведение агитационной работы. Коммунисты исходили с позиций силы - они не предлагали, но требовали. Вся агитация сводилась к двум моментам - попытке доказать бесполезность сопротивления и потому неотвратимость наказания и утверждению, что "бандиты" стремятся восстановить старые порядки. Последний тезис повторялся с удивительным упорством. В 1921 г. в обращениях властей появляется новый элемент - повстанцев - "бандитов" - начинают активно упрекать в том, что именно они виновны в усиливающемся голоде: "Голод, охвативший много губерний Советских республик, в том числе и Киргизской, ставит перед Советской властью задачу спасения от голода миллионов людей. Нет ни одного честного труженика в Советских Республиках, кто бы не помог в этом Советской власти, только вы, обманутые рабочие и крестьяне, трудовые казаки и киргизы, попавшие под влияние и обман гнусных бандитов, прежних поручиков, генералов и всякой иной белой кости и проходимцев... рыщете, как волки по лесам и степям Киргизской республики, сами не сознавая, какое черное дело творится вами. Словно иуды предатели вы темною ночью нападаете на голодное население, превращая села, деревни, аулы в безлюдные кладбища. " (1) О результативности подобного рода обращений данных нет. Большие результаты давало силовое решение.
Повстанчество и борьба с ним привели общество к расколу. Коммунистическая власть фактически могла опираться только на членов своей партии. Коммунистическая пропаганда в отношении "своих" - рядовых партийцев, рабочих, красноармейцев делала акцент на том, что повстанчество ("бандитизм") есть часть действий контрреволюции, направленных на срыв мероприятий по ликвидации разрухи: "Бандиты несомненно создают значительные затруднения Советской власти, затрудняют ее работу, обрекают рабочих на голодание, промышленность на застой." Идейного протеста за крестьянами не признавалось, таковой признавался лишь за очень немногими, идущими под эсеровским руководством и лозунгами. А для "9/10" бандитов главным стремлением было "побольше награбить". "Бандитизм для этих групп становится своего рода профессией. Он как чесоточный клещ, расползается по зараженным местностям и разъедает хозяйственную жизнь. Против чесотки есть только одно радикальное средство - серная мазь, против же бандитизма - его уничтожение... "Неисправимые" профессиональные бандиты должны быть стерты с лица земли, ибо она хочет родить хлеб для трудящихся, а не для паразитов-грабителей." (2)
Поначалу военные действия против повстанцев велись частями ВНУС Красной Армии совместно с отрядами из местных коммунистов, создаваемых по мере необходимости. Последние, как правило, были плохо вооружены и в их задачу входило лишь "задержание банды" до прихода хорошо вооруженных частей. Поначалу ставка в борьбе с "бандитизмом" делалась именно на местные партийные ячейки - членов партии в селах ставили перед жесткой дилеммой: либо принимать сторону односельчан, не отсоединяться от коллектива и тогда разделять его вину, либо поступать "по-коммунистически". Крестьяне с партийными билетами оказывались перед тяжелейшим выбором. Кое-где партячейки проявили себя - так, например, отряд казака Землина был ликвидирован исключительно силами ячеек уезда. Однако деформация крестьянского сознания продолжалась. Постепенно разрозненные указания о том, каковы обязанности сельских ячеек и сельских коммунистов в итоге были сведены воедино. В апреле 1922 г. увидела свет специальная инструкция "осведомителю и агенту агентурной разведки", утвержденная комЧОН Оренгуба. Она определяла, что товарищи "привлекаются к данным обязанностям в порядке партийной дисциплины". Коммунист-осведомитель обязывался "держать на особом учете всех подозрительных лиц, не отпуская из вида и следя за каждым движением". При этом всех граждан полагалось разделить на 4 категории: "1. крепко стоящих на платформе соввласти, 2. безразлично относящихся к соввласти, 3. могущих пошатнуться в ту или иную сторону при агитации, 4. совершенно неблагонадежных. Отдельных личностей более подозрительных держать на анкетном учете." От осведомителя требовалось соблюдение "полной тайны": "не должен никому открываться, что он выполняет такую-то работу, хотя бы даже своему лучшему другу, а держаться в совершенном секрете". Как бы над осведомителями находились т.н. "совершенно секретные агенты", которые должны были следить за правильностью работы осведомителей, перепроверяя их информацию. (3)
Одновременно организовывалась агентурная разведка "в отдельных взводах, взводах отдельных рот и в ротах отдельных батальонов ЧОН". Инструкция следующим образом объясняла причины создания таковой: "Каждый должен помнить, что Советская республика переживает тяжелый момент, когда контрреволюция старается подсосать устои советской власти, играя на стихийном бедствии и переворачивая всякие животрепещущие вопросы в свою сторону, чем может влиять на несознательную массу для предупреждения и пресечения в корне тех или иных контрреволюционных явлений." Агентурная разведка создавалась в районе дислокации частей ЧОН, для чего приказывалось "подобрать специальных осведомителей из хорошо воспитанных и стойких товарищей коммунаров". Для того, чтобы подобрать их, полагалось сначала "на намеченного товарища собрать сведения от парторганов и отдельных членов РКП о его способностях, честности и преданности партии, после чего назначить и давать задания." А вообще каждый член партии объявлялся "временно политическим разведчиком". При этом осведомители друг друга знать были не должны. Над этими осведомителями также ставились еще более засекреченные "агенты" - "для наблюдения за правильностью работы осведомителей, проверки донесений и усиления надзора за опасными районами". Отчеты по агентурной разведке собирались регулярно "за каждую неделю по субботам, обязательно в совершенно секретном виде". (4)
Ни один из подобных отчетов до нас не дошел, хотя достаточно легко предположить, что считалось показателем качественной работы. В мае 1922 г. в Бирском уезде добровольно сдались властям 23 чел. из отряда Х.Реянова. При помощи агентуры были установлены "сочувствующие и оказывавшие помощь в окрестных селах", в результате чего было арестовано 119 чел. и 26 из них сразу расстреляно. (5)
В 1921 г. начинается создание специальных коммунистических частей по милиционной системе - т.н. войска ЧОН (части особого назначения). Они были созданы непосредственно для борьбы с "политическим бандитизмом". Положение о них громко именовало таковые "боевой силой пролетарской революции", формирующейся из "из членов РКП, кандидатов РКП и членов РКСМ в границах губерний, городов и республики". Части ОН формировались "в порядке мобилизации". Деятельность ЧОН не "отягчалась" задачами политического воспитания и контроля, а ограничивалась только боевыми действиями. Они вели настоящую войну на территории своего же государства и против своего же народа. (6) Отряды ЧОН располагались в важных стратегических районах - только в Оренбургской губ. в июле 1921 г. они находились: в Оренбурге - 1239 чел., Орске - 1150 чел., Шарлыке - 640. А также отдельный батальон в Исаево-Дедово: 180 - в Исаево, 107 - Александровка, 85 - Дмитриевка, 140 - Буланово. 199 чел. были дислоцированы в 9 пунктах Петровского района, в Покровском - 190 чел., в Краснохолме - 198 в 5 пунктах, в Кувандыке - рота, в Илекском районе - 4 взвода в 4-х поселках. (7)
Параллельно с боевыми операциями предпринимались и иные действия. Едва ли не обязательной была ликвидация Советской власти в районах, где прошли повстанцы, или еще только могли пройти - разгонялись избранные крестьянами Советы, а вместо них коммунистической властью назначались ревкомы. Ревкомам передавалась чрезвычайная власть на местах. Широко применялось использование факта наличия повстанцев для усиления требований по исполнению разверстки. Под этим предлогом на районы накладывалась повышенная хлебная, сенная и др. контрибуции. Важным элементом профилактики была кампания изъятия у сельского населения оружия. Еще накануне восстания "Черного Орла" местные ячейки имели оружие, и за их счет потом вооружались повстанцы. Однако позже запрет на оружие стал всеобщим. Трудно объяснить, что послужило причиной - опасение, что оружие вновь придет к повстанцам, или же недоверие крестьянам вообще. Нам неоднократно встречались в архивных депах просьбы с мест от партийных и советских работников вооружить их, но таковые оставались без ответа. Теперь обладание оружием оценивалось однозначно. Так, Илецкий ревком в своем приказе №3 от 16.9.1921 г. объявлял: "данный семидневный срок для сдачи холодного и огнестрельного оружия истекает, а потому впредь всякий задержанный с незаконным оружием должен быть предан суду Ревтрибунала как обвиняемый в пособничестве бандитам". (8) Не доверяя массам, власти при поддержке отрядов губмилиции проводили в селах повальные обыски на предмет поиска оружия, и надо сказать, безрезультатными они никогда не оказывались. (9)
Боевые действия против восставших велись очень жестко - красные части вели себя как на завоеванной враждебной территории. Деревни занимались по всем правилам военной науки - поджигаемые с четырех сторон. Становится ясно, что целью ставилось не столько освобождение села от "мятежников", сколько уничтожение его: в огне гибли запасы хлеба, расхищалось имущество. (10)
Широко использовался институт заложников. Так, при подавлении Западно-Сибирского восстания для сохранности железнодорожных линий путь был поделен на участки, ответственность за каждый была возложена на население ближайшего села, откуда взяты заложники. Было объявлено, что в случае нападения на дорогу они будут расстреляны. [7, С.59.] Брались заложники из "подозрительных" станиц - Александровской, Катенинской, Полтавской, Елизаветпольской, Наследницкой Троицкого уезда. (11) Когда в Куртамышском у. действовал отряд казака Землина, насчитывавший несколько десятков человек, то в ближайших станицах - Прорывной, Озерной, Луговской, Усть-Уйской - было взято заложниками около 200 чел. (12) Принцип, по которому отбирались заложники, установить трудно. В этих случаях он не был классовым. Скажем, когда в апреле 1921 г. в Кривинской и Лопатинской волостях Челябинского уезда было убито соответственно 8 и 19 совработников, были взяты заложники: "так или иначе участвовавшие и помогавшие бандитам" (Кривенская вол. - 3 чел.), "внушающие к себе недоверие и активные участники" (Лопатинская вол. - 33 чел.). Курганский уездный исполком, проводивший акцию, разъяснял, что отбор проводился "путем собирания материала на месте на каждого в отдельности заложника и в согласии с местными комячейками".
Заслуживает внимания и судьба заложников. Так, в упомянутом выше случае на закрытом заседании президиума Курганского уездного исполкома было принято решение "предложить тройке тов.Кайгородцева совместно с Политбюро из числа привезенных 36 человек выбрать, сообразуясь с материалом и обязательно придерживаясь классового принципа пролетарского правосознания, самых активных соучастников бандитов и в течение 24-х часов представить Президиуму поименной список на утверждение на предмет расстреливания таковых на основании приказа №11 от 18 апреля." Остальных было решено направить в работы через Укомтруд "до полного успокоения". (13)
Не смягчались действия красных и после прекращения боевых действий. Совершенно неучитываемыми остаются людские потери в боях. Выше мы уже приводили примеры явного сокрытия авторами сводок и отчетов реальных данных с намеренным завышением потерь противника и занижением собственных. Столь же скупы на подробности коммунистические сводки в отношении пленных "бандитов". И.Бикбаев, в своих воспоминаниях о борьбе с отрядами Серова и его союзников летом 1921 г. рассказывал о ситуации, когда для для большей мобильности ему было приказано отказаться от обозов, отправив их в Гурьев. С пленнными повстанцами поступили иначе. Как о само собой разумеющемся, мемуарист упоминал о приказе командира "пленных вывести в расход". (14)
О судьбах пленных источники вообще предпочитали молчать. Только изредка, как бы случайно, проскальзывали отдельные фразы. Так, сводка ЧК, сообщая о захвате под д.Лелехиной повстанческого штаба Булыгина, о последствиях говорила кратко: ""много побито и потоплено в реке". (15) Здесь же можно припомнить о судьбе сотен бойцов "Первой народной революционной армии" Охранюка, сдавшихся в районе Орска и там же безжалостно вырубленных победителями.
В мае 1921 г. Президиум ЦИК начал расследование жалобы, где утверждалось, что в феврале в д.Куртамыш Челябинской губ. местными властями безвинно было расстреляно 11 крестьян. Речь шла об участниках группы Землина. Все они были допрошены, причем, как установило расследование, "на допросах агент Данилин бил в морду кулаками, нагайкой", и почти сразу же расстреляны. На второй день после этого застрелился уполномоченный губЧК Казарминов. В жалобе утверждалось, что совершил он это из-за угрызений совести. Собственно расследование проводилось именно из-за самоубийства. Местные партийные власти встали на защиту чекистов, что называется "горой". Секретарь укома писал: "они далеко не просто крестьяне, как это заявляет Черепанов в своем заявлении. 2-3 из этих одиннадцати (Жуков и др.) офицеры-бандиты, захваченные с оружием в руках при боевой обстановке, часть других также бандиты и остальные люди типа кулачествующих крестьян, активно помогавших бандитскому движению, как-то: укрыватели, заговорщики и люди, снабжавшие бандитов продовольствием, оружием, патронами и др." Общий смысл длинного заявления секретаря сводился к тому, что нет оснований долго разбираться о случившемся с "кучкой" людей "явно паразитических и с оружием в руках". (16)
Еще "до следствия" пленные повстанцы заключались в концентрационные лагеря - в частности в марте 1921 г. в Челябинском лагере принудительных работ таковых содержалось 379 чел. (17)
Да и само "следствие" чаще всего было номинальным. "Расследование", если это только можно называть таковым, велось не столько на основании фактов и улик, сколько на основании классового подхода, сообщений осведомителей, местных партийцев. Очень характерен пример расследования случая гибели в ст.Наследницкой в сентябре 1920 зав. Троицким политбюро Гербанова, по неосмотрительности заехавшего без охраны в станицу, уже занятую "зелеными". Он попытался бежать и погиб на окраине села. Через некоторое время красные заняли поселок. Дадим слово документу, чекистской сводке: "Взяты в плен трое убийц добровольцев тов.Гербанова, т.к. у одного нашли револьвер, у другого бумажник, убийцы расстреляны. В Бреды (!) выехала следственная комиссия под председательством тов.Моисеева, нач. Троицкой милиции, который на месте установил до 40 чел. кулачья, причастных к убийству Гербанова." (18)
В литературе авторы старательно стремились доказать гуманность суда красных (19), умалчивая о существовании внесудебной расправы политбюро, которое фактически предопределяло судьбу арестованных еще до суда. Вот типичный образчик такого документа: "Заключение. Рассмотрев следственный материал и характеристику дела вооруженных бандитов в числе 40 человек, принимая во внимание тяжелое положение Советской власти в период трехлетней борьбы на фронтах с хищниками мирового капитала и тяжелое экономическое положение Республики, когда все силы Республики должны приступить к поднятию промышленности и транспорта, а темные реакционные силы, которые мешают строительству нового социалистического отечества, пошли против власти трудящихся, играя на инстинктах темной массы - "долой коммунистов, да здравствует власть советов" - и на эту удочку темная масса крестьян с оружием в руках пошла громить советы, для того, чтобы реакция снова мешала мирному строительству власти рабочих и крестьян, а потому дело передаю выездной сессии Челябинского губревтрибунала. Полагал бы и настаивал, к бандитам в числе 21 человека 1-й категории и группы как неисправимых предателей власти Советов применить высшую меру наказания - расстрелять. А группе 2-й - в числе 19 человек на усмотрение суда. Уполномоченный политбюро Ильин." (20)
Крестьяне-участники восстания в Челябинской губернии, преданные суду революционного трибунала, осуждались со следующей общей формулировкой: "все вышепоименованные граждане своими преступными деяниями, совершенными в момент напряженной борьбы трудящихся рабоче-крестьянской республики на трудовом фронте, и усиленные работы по проведению посевной кампании, от которой зависят все судьбы рабочего класса, крестьянства и пролетарской революции, нанесли непоправимый ущерб работе в строительстве социалистического хозяйства. Посягая на срыв посевной кампании, обрекали миллионы трудящихся масс центра на голодную смерть, чем выявили себя непримиримыми врагами рабочих и крестьян, стоящих на страже пролетарской революции." (21) Приговоры над "мятежниками" размножались типографским способом в виде листовок и широко распространялись. В вину ставилось почти все - в мае 1922 г. перед революционным трибуналом предстал Журавлев Василий, чье "преступление" было сформулировано так: "в знак преданности бандитам при занятии таковыми деревни Мартино собственноручно сорвал со стены плакат по продразверстке". (22)
Причастность, хотя бы и косвенная, к крестьянским восстаниям, оставляла клеймо на всю оставшуюся жизнь. Вплоть до начала 30-х гг. шли методичные поиски скрывшихся повстанцев, а обвинение кого-либо из селян в участии в событиях 1920-22 гг. оставалось самым серьезным и неизбежно влекло репрессии. Такие обвинения, сделанные неважно как - публично на собрании или в письменном доносе - немедленно вызывали нужную реакцию властей. Только один пример: инструктор народного образования Бирского у. А.Михеева в конце 1921 г. сделала донос на крестьянина д.Викентьевка Федоровской вол. Уфимского у. П.Сажина, как "ярого контрреволюционера". Доказательством тому она считала то, что Сажин "пьет кумышку", говоря при этом, что "он пьет как коммунист", а также заявление его на сходе, что "вывести надо всех большевиков, чтобы и духу вашего не было в деревне". Самым же главным обвинением было то, что брат его, Архип, в восстание Черного Орла был "председателем собрания бунтовщиков" в с.Надеждино Уфимского у. Трибунал взял донос в производство, но позже дело было прекращено за недоказанностью последнего факта. (23)
Да, жестокость была обоюдна. Однако, в действиях повстанцев - подчеркнем, по признанию их политических противников, поскольку мы же пользуемся в основном чекистскими данными - никогда не наблюдалось такой обезличенности карательных мер. Напротив, налицо дифференциация - кого карают, а кого и милуют. Не было ни одного случая расправ с партийными или советскими работниками, что называется, "скопом". В самом деле, даже если поверить отдельным чекистским заявлениям, что "бандиты" вырезали партийные ячейки, то это как-то трудно состыкуется с их же заявлениями, что после прихода коммунистических сил сведения для следствия получались преимущественно от ячеек - значит, таковые не были истреблены. А вот коммунистические отряды нарочито карали в массовом масштабе.
Причина их жестокости не только в слабости и отсутствии опоры и поддержки в крестьянских массах. Замирения как такового быть и не могло. Коммунистическая власть просто не могла предложить ничего конструктивного. Партийная пропаганда могла только грозить разного рода карами да повторять, что любое восстание бессмысленно. По логике идеи великого противостояния все противоборствующие коммунистам силы должны быть уничтожены. Коммунистические лидеры воспринимали себя своеобразными "санитарами истории". И нам кажется не случайным употребление в разное время, в разных районах одной и той же терминологии. Как уже отмечалось ранее, в оперсводках войск, подавлявших восстание "Черного Орла" район восстания именовался "зараженным районом". Во время Западно-Сибирского восстания повстанцы отказали серьезное сопротивление в районах Макушино и Лебяжьего. Это побудило чекистов сделать вывод, что районы "заражены бандитизмом", и поэтому "для оздоровления и прекращения заразы" предлагались "радикальные меры" - а именно: "несколько сел и деревень стереть с лица земли артиллерией". (24)
Вполне естественно постараться найти ответ на вопрос, почему крестьянская война вновь потерпела поражение. Собственно говоря, по тем же причинам, по которым это происходило и ранее. Конечно же, повлияли жестокие карательные меры. Несомненно, повлиял голод. Но все же помимо них, сказались те факторы, которые предопределяли поражение прежних войн. Как и ранее, крестьянской войне была свойственна массовость и неорганизованность.
Прежде всего, нужно уточнить вопрос о массовом участии крестьян в этой войне. Действительно, налицо были отряды, объединявшие до десятков сотен человек. Но важно указать, насколько боеспособны они были - в основном все же комплектуемые по мобилизации. Один из красных командиров сообщал о подобной ситуации: "мобилизация производилась крайне безалаберно, неорганизованно и с чрезвычайной спешностью; собирались подводы и вооружались у кого что было под рукой, садились на подводы и ехали дальше до тех пор, пока в дер.Барашково не встретились с отрядом Красной Армии. При первой же стычке банда обратилась в бегство, часть участников этого набега была захвачена в плен... " (25) Выходило, что группа крестьян уже квалифицировалась как банда, а их передвижение - как набег. Для крестьянских отрядов, как и в прежние времена, была свойственна слабая организованность.
Протест преимущественно был локальным. Речь идет не только о выступлениях крестьян, не выходящих за пределы своих селений, в лучшем случае, волостей, но и об отдельных повстанческих отрядах. Достаточно посмотреть на карту, чтобы убедиться в этом. Особенно хорошо это видно на примерах "армий" в Челябинской губернии, в основном состоявших из казаков. Эти отряды буквально кружили в определенных районах, не желая уходить далеко от родных станиц. Исключение составляли восставшие красноармейские части, проходившие значительные расстояния. Но и они, встречая сильное сопротивление красных, в итоге старались вернуться в те районы, где эти части когда-то формировались, в родные места большинства.
Ранее уже говорилось о слабой вооруженности крестьянских отрядов. В с.Никольском Оренбургского уезда в октябре 1920 г. пришедшая "зеленая банда" провела мобилизацию. В числе прочих отказался находившийся дома по болезни красноармеец И. Бакулин. Он был также мобилизован. Позже, привлеченный за "причастность" к банде к суду ревтрибунала (и оправданный), он показал, в частности, что на караул вокруг деревни повстанцы ходили с палками. (26) Как и 150 лет назад, южноуральские крестьяне вооружались вилами и топорами. Многочисленны свидетельства о массовой ковке пик во время Западно-Сибирского восстания. Пожалуй, решающим было отсутствие боеприпасов. Начальник частей особого назначения Оренгуба М.Бобешков в своем докладе в губком партии особо отмечал: "Опыт показал, что у банд или недостает вооружения, или же боеприпасов", полагая это одним из важнейших факторов. (27)
Насколько огневая мощь теперь определяла исход сражений, хорошо видно на примере восставших красноармейских частей. Пока Сапожков мог снабжаться с военных складов, он одерживал победы. Войска Серова, израсходовав почти все боеприпасы, вынуждены прекратить штурм города, когда, как казалось, победа была близка. И наоборот, даже малочисленные, но хорошо снаряженные патронами и гранатами отряды красных добиваются значительного успеха.
Серьезным фактором является стихийность крестьянского протеста. В самом деле, участие основной массы крестьян в восстании было достаточно стихийно. Агитация повстанцев и слухи об их успехах обеспечивали приток крестьян в ряды повстанцев, и наоборот - неудачи сразу же отражались на крестьянских настроениях.
Не будет преувеличением, если сказать, что бóльшая часть крестьянского населения занимало выжидательную позицию. В этом плане показательна история, имевшая место в д.Сукмень (Сухмень) Лопатинской волости. Когда в деревню в феврале 1921 г. пришли повстанцы и стали требовать организации новых органов власти, то крестьяне собрали общее собрание, которое обязало ряд сельских активистов и членов сельсовета принять на себя новые обязанности. Кандидат в члены РКП(б) Г.Третьяков стал начальником гарнизона. Когда повстанцы ушли, односельчане избрали его членом сельсовета. При вторичном наступлении восставших в апреле 1921 г. он вновь приступил к исполнению своих прежних функций. Член сельсовета Алпеев стал помощником начальника гарнизона. В его обязанности входила отправка в отряд мобилизованных людей и лошадей, а также продовольствия и фуража. Секретарем при управлении начальника гарнизона стал местный учитель В.Казаков. После ухода восставших он стал членом местной ячейки, записался кандидатом РКП(б). Еще одному односельчанину, Домрачеву, "волей собрания" было поручено воглавить отряд, созданный из жителей деревни. (28)
Лишь незначительная часть земледельцев однозначно и бесповоротно приняло одну сторону в этом противостоянии. Немало было таких, кто переходил из одного лагеря в другой. Так, в марте 1924 г. суду ревтрибунала был предан крестьянин Яков Перелыгин, 28 лет. В 1290 г. он был красноармейцем, затем дезертировал, вернулся домой и принял активное участие в произошедшем "на почве продразверстки восстании крестьян" в с.Парадееве Романовской вол. После того, как выступление было подавлено, он вновь вернулся в Красную Армию, где прослужил до 1922 г. (29)
Не без удивления обнаружил курсант Ташкентских пехотных командных курсов им.В.И.Ленина В.П.Матвеев, побывавший дома в станице Нижне-Павловской, что самым активным на собрании, выступавшим против разверстки, был некто Д.Сарычев, ранее служивший и в Красной гвардии и в Красной Армии. (30)
Ожидание перемен вовсе не означало "нейтральности". Симпатии населения определялись все тем же принципом "полезности", который всегда ложился в основу позиции крестьян по любому вопросу. Когда в августе 1921 г. через Покровскую волость Оренбургской губернии несколько раз прошли вооруженные группы и отряды повстанцев, то встречены они были местным населением доброжелательно. И это произошло потому, что все, что захватывалось повстанцами, тут же распределялось среди местных крестьян "без всякой пропорциональности". (31)
Сходные действия дезертиров в Троицком уезде настолько сделали их популярными, что красные части вынуждены были прибегать к тому, что заявлять себя таковыми, чтобы добиться от крестьян продовольственной помощи. Так, прибывшая в пос.Верхне-Увельский разведка 4-й роты полка бригады 265 стрелковой бригады Красной Армии, объявила себя дезертирским отрядом, после чего население стало им охотно жертвовать хлеб, мясо, теплые вещи и проч. (32) В Петровской волости в декабре 1920 г. ревком был даже издать особый приказ, где говорилось, что "крестьяне почти прекратили подвоз хлеба на государственные ссыпные пункты, а зато дают хлеб отрядам бандитов, восставших против Советской власти." (33)
