Бабушка Божена

Выбежав из дому вне себя, Нелли тут же свернула в переулок.

Она слышала за спиной отчаянный голос отца, но упрямо шла вперёд. Солнце припекало сильнее, зонтик Нелли забыла, хотелось пить, туго набитый саквояж оттягивал руку, и настроение было безнадёжным, хоть в столицу возвращайся.

Навстречу ей прямо по мостовой пожилая женщи­на толкала впереди себя тележку с пустыми корзи­нами – видимо, возвращалась с Городского рынка.

Колёса у тележки были не смазаны, и каждое, подпрыгивая на булыжниках, скрипело по-своему. Первое свистело, второе ойкало, третье икало, а четвёртое даже пробовало что-то напевать.

Вдруг раздался близкий цокот копыт: из-за угла выкатил экипаж, женщина с тележкой и подумать не успела: экипаж стукнул своим огромным колесом маленькую тележку, перевернул её, кони понеслись дальше, вывалившиеся на мостовую корзины покати­лись по переулку.

– Вас не ушибло?! – крикнула Нелли, подбегая к женщине.

– Пронесло, – ответила та, неловко пытаясь поста­вить тележку на колеса.

– Давайте помогу, – предложила девушка и, бросив саквояж на землю, сама быстро перевернула тележку.

– Спасибо тебе! – сказала женщина.

– Не за что! – отмахнулась Нелли и кинулась соби­рать убежавшие корзины. – Вот, бесстыдники! Так и убить можно! – Она поставила корзины на тележку. – Это чей же экипаж?..

– Нового мэра, – ответила женщина. – Хуже, ког­да бы шла на рынок. А теперь – невелики убытки: подумаешь! – две смятые корзины!

– Всё равно, бесстыдники! – убеждённо ответила Нелли.

– А ты, видно, не отсюда? Может, негде остановиться? – спросила женщина.

– Отсюда! – честно призналась Нелли и тут же соврала: – То есть, нет… Пригласили тут одни погос­тить, а сами укатили на свадьбу. – Ей не хотелось посвящать незнакомку в свои семейные неурядицы.

Она подняла саквояж и собралась, было, идти дальше.

– Едем ко мне! – не задумываясь, предложила женщина.

– Поехали! – так же без колебаний согласилась Нелли и только спросила: – Это куда?

– В Сосновый Хутор. Недалеко отсюда... Тебя как зовут?

– Нелли… – она решила больше не врать.

– А меня – бабушка Божена. Для одних я – зеленщица, а для лекарей да аптекарей – профессор по травам!.. Любую болезнь излечу! Клади свой саквояж в те­лежку!

И они тронулись в путь.

Сосновый Хутор и вправду был недалеко: сразу же за лугом по дороге через рощу за озером.

Они разговорились. Нелли стала рассказывать травнице о столице, о пансионе, где она проучилась целых восемь лет, о его нравах, об уроках бальных танцев и рисования, математики и умения правильно вести себя в любом обществе.

Нелли узнавала эти пригородные места и этот сосновый лес, куда она бегала в детстве за шишками,чтобы позолотить их к празднику, и эту речку, которую можно было во многих местах просто перепрыгнуть.

Дом бабушки Божены, обнесённый покосившейся огра­дой, появился сразу за пригорком. Подойдя к дому, хозяйка распахнула незапертые воротца и вкатила тележку в небольшой аккуратный двор. Двор был весь в цветах, и цветы были совершенно невиданные, а за домом зеленел огород, и овощи были совершенно обычные.

– Входи! – сказала бабушка Божена.

И они вошли в дом.

Дом был как дом, похожий только на себя и одно­временно на все дома в городе, только окна хуторско­го дома были маленькие, а в городе – большие, стены здесь были бревенчатые, а в городе – штукатуренные; мебель была древняя, прочная, простая, и не было ни одной лишней вещи. Разве только картины на стенах. Странные были картины.

Странным в них было то, что не хватало самого главного: небо, поля, лес, шляпа, кресло – все это было, а вот главных персонажей – будто кто-то снял с холста – и оставил пустое место, контур...

Нелли поставила саквояж на пол и перевелаудив­лённый взгляд на бабушку Божену, которая уже сновала между столом и печкой, суетясь с обедом.

– Ступай мыть руки, – сказала та, но завидев во­прос в глазах девушки, пояснила: – Жил у нас тут давно один художник Кристофер. Мы его Крисом звали. Рисовал то, чего не бывает на свете!.. Для тупиц, может, был и «с приветом», – усмехнулась бабушка Божена, – а для нас с мужем – веселый выдумщик!.. Рисовал сплошные чудеса! То – ёлку в яблоках вместо шишек, то – девчонку, летящую по небу. Руки в стороны, летит, словно ангел!.. И хохочет!.. А ещё летающую козу!

– Какие ж это выдумки, – удивилась Нелли, – если Коза давно живёт в этом городе?!.. Я только сегодня с ней говорила!

– Оттого и живёт! – ответила зеленщица. – Его выдумка!.. Руки вымыла? Обед стынет.

Так Нелли узнала, что Крис написал и много других картин. И все персонажи, которых он выдумал, неверо­ятным образом оживали. Оживали и исчезали, остав­ляя на холстах «свой лес», «своё облако», «свой стул» или «свою крышу» – всё то, что их окружало.

– Но однажды, – закончила удивительныйрассказ бабушка Божена, – за ним приехала чёрная карета из лечеб­ницы доктора Филина. Его связали и насильно увез­ли, признав сумасшедшим и очень опасным для спокойствия нашего города… С тех пор я так и не знаю, что с ним. Я ходила туда много раз – не пустили, и даже разговаривать не пожелали.

– Несчастный… – тихо промолвила Нелли.

– Не скажи! – вдруг рассмеялась зеленщица. – Гляди! Вот на этой ветке сидела Птица Счастья – его первая работа! Перья синие, хохолок золотой, а глаза, нет, очи – полны счастья!.. Только очень счастливый человек мог написать такое!.. – И улыбка тут же сошла с её лица. – Говорят, что Птицу поймал Рэнк – чучельник нашего города… Не к добру это ему обернется, скажу я тебе. Ох, не к добру! Многим рискует, глупец!

– Я её выпустила, – невольно призналась Нелли.

– Постой-постой! – воскликнула зеленщица. – Ты к Рэнку приезжала?! Не ты ли его дочь?

Нелли кивнула головой.

– Прогнал?..

– Сама ушла, – поспешно ответила она.

– Не горюй. Поживёшь у меня… Ещё прибежит за тобой… – И бабушка Божена ободряюще улыбнулась: – Он – добрый, только пьёт много… Мой тоже, Царствие ему Небесное, – пил-пил – и… – она безнадежно махнула рукой.

– Я помню его, – сказала вдруг Нелли и встала из-за стола.

– Кого? – не поняла зеленщица. – Криса?

– Нет. Вашего мужа.

– Господь с тобой! – перекрестилась бабушка Божена.

Нелли прошлась по комнате.

– У меня такое ощущение, что я здесь уже была… – призналась она. – Правда-правда! Только очень дав­но… Я узнаю каждую трещинку на стене, каждую щель в половицах… И вашего мужа отлично помню.

– Моего мужа!.. – недоумённо повторила бабушка Божена.

Нелли на мгновение прикрыла глаза, словно при­слушиваясь.

– В его имени… звенело лето… – прошептала она. – Его звали… – и выдохнула: – Августом!..

– Верно! – поразилась зеленщица. – Августином!.. – Она тоже поднялась из-за стола. – Чудеса! Может, что ещё припомнишь?.. Ну-ка, скажи, что за этой дверью? – она кивнула наодну из дверей в комнате.

– Чулан! – не задумываясь, произнесла Нелли.

– Верно! – подтвердила бабушка Божена. – А в чулане?

– Чей-то портрет… – мучительно вспоминая, произнесла Нелли. – Кажется… вашего художника…

– Точно! – вскричала зеленщица.

Она поспешила в чулан, и после грохотанья ста­рыми тазами вынесла на свет пыльный холст на подрамнике. Протерев его передником, бабушка Божена взволнованно сказала:

– Да, это он! Крис! Мальчишка-волшебник!..

На холсте Нелли увидела портрет неизвестного юноши.

– Подумать только, – сокрушалась зеленщица, – сколько лет прошло! Это была его единственная картина, которая не ожила.

– Почему? – спросила Нелли.

– Кто знает!.. – задумчиво сказала бабушка Божена. – Может, оттого, что два Криса не могут жить на одном свете… А может потому, – горько добавила она, – что первого уже нет в живых… Кто знает!..

– Он жив… – сказала Нелли.

– Откуда тебе известно?

– Сама не знаю, откуда! Чувствую… Иливспо­минаю… Не знаю!..

– О, Господи!.. – вдруг прошептала бабушка Божена и, обмякнув, опустилась на стул. – Глаза-то! Глаза!.. Как же я раньше в них не заглянула?!.. Ах ты, беглянка, летунья, шалунья! Здравствуй же!..

4. ФИРМА «СЧАСТЛИВОЕ ПЕРО»

Экипаж мэра Клариссы в несколько минут перекрыл расстояние от мэрии к дому Рэнка. Ни она, ни секретарь Филимон не заметили опрокинувшейся тележки бабушки Божены: во-первых, экипаж был закры­тым, а во-вторых, и мэр, и её секретарь в мечтах о Птице Счастья витали высоко над городской суетой.

Филимон выпрыгнул из экипажа и галантно подал руку Клариссе.

– Так я и знала!.. – с горечью сказала она, взглянув на бедный дом чучельника. – Такая Птица – и в такой развалюхе!..

Филимон беспомощно развёл руками, взбежал на крыльцо, поправил галстук и постучал в стеклянную дверь. Никто не отозвался. Тогда он толкнул её, и она открылась со звоном колокольчика.

– Прошу вас, – любезно сказал Филимон Клариссе, придерживая тугую дверь рукой.

Едва они очутились в мастерской, как с мансарды донёсся нетрезвый голос:

– Это ты, Нелька?!..

– Это мы, господин Рэнк! – крикнул Филимон.

– Кто там?!.. – рявкнул голос чучельника.

– Э-э-э, мы… по поводу счастливых перьев… – на­чал было объяснять Филимон, как с мансарды раз­далось:

– Пошли вон!.. Кончились перья!.. Были – да уле­тели!..

Гости переглянулись: они не привыкли к такому приёму.

– Эй вы, господин чучельник! – заорал Филимон. – Немедленно спускайтесь сюда!..

– Заткнись, болван! – продолжал буянить невидимый Рэнк. – Я не желаю никого видеть!..

– Если вы сейчас же, ух-ух, не спуститесь, – казённым голосом сказал Филимон, едва сдерживая себя, – то я собственноручно спущу вас оттуда и прикажу, ух-ух, арестовать за оскорбление городских властей!..

Из-за лестничных перил показалась голова Рэнка.

– А-а-а, это вы, господин Филимон!.. Прошу про­щенья!.. Спускаюсь!

– Наконец-то, – обернулся секретарь к Клариссе и крикнул, едва державшемуся на ногах, Рэнку: – Только не упадите раньше времени!

Наконец Рэнк благополучно достиг мастерской.

– Папра-а-ашу… садиться, господа!.. – и махнул рукой в сторону стульев.

Все присели.

– Чем могу… с-с-служить?! – браво спросил он.

– Знакомьтесь, Рэнк!.. – брезгливо начал было Фи­лимон.

– Рад познакомиться! Ваша жена? – умильно улыбнулся тот Филимону.

– Дурак… – тихо урезонил его секретарь. – Это наш новый мэр – госпожа Кларисса!

– О-оочень приятно!.. Не ожидал! – с пьяной ис­кренностью воскликнул Рэнк.

Кларисса собралась уходить:

– С ним сегодня невозможно разговаривать!

– Вы думаете, ух-ух, что завтра появится такая возможность? – сказал Филимон, с ненавистью глядя на чучельника.

– Как же быть?! – Кларисса тоже начала злить­ся. – Думайте, думайте, господин секретарь! Я при­ехала сюда по важному вопросу, оторвала себя от муниципальных дел, а вынуждена выслушивать чушь про улетевшие перья!

– Совершенно верно! – закивал головой Рэнк. – Как есть улетели! Вместе с Птицей…

– Как, с Птицей?! – воскликнула Кларисса.

– Да объ-яс-ни-те вы всё толком! – подскочил к нему Филимон, тряся Рэнка за плечи. – Вы что же её… выпустили?!

– Упустил, – покорно замотал головой Рэнк. – Это всё дочка моя, Нелька!.. А, собственно, в чём дело, госсспода?!.. – он принял позу собственника. – Почему вас так волнует моя Птица Счастья?!

– А потому, – зловеще зашипел на него Филимон, – что к нам из столицы прибывает, ух-ух, Королевская Зооло­гическая экспедиция по поводу вашей, тьфу, уже не вашей Птицы Счастья!

Рэнк с испугу плюхнулся в кресло:

– Меня что же, посадят?..

– Я бы вас посадил обязательно, – сказал Фили­мон. – Потому что вы – дуб, если упустили такую Птицу!

– Будет вам! – нервно сказала Кларисса, закури­вая трубку. – Надо срочно что-то решать! Думайте, думайте, господин секретарь!

– Амм… амм… – забубнил он. – Амм… может попытаться поймать Птицу еще разок?..

– Как же! – расхохоталась Кларисса. – Она только спит и видит эту вашу клетку!

– Верно! Ох, как верно! – проникновенно засопел Рэнк. – Такое счастье даётся в руки разв жизни...

– И кому?! – Кларисса презрительно взглянула на чучельника. – Только и осталось, что раскрасить под Птицу Счастья самую обыкновенную курицу!

– Браво! – захлопал в ладоши Рэнк. – Это – мысль! Поздравляю!..

– Молчать! – прикрикнул Филимон и обернулся к Клариссе. – Вы, ух-ух, серьезно?

– А что?! – остановилась перед ним Кларисса, пыхтя трубкой. – У вас есть другой вариант?

– Нет!.. – поспешно согласился Филимон. – Это то, что нам нужно! У меня, ух-ух, есть даже зна­комый художник. Не, Бог весть, какой гений: мастер вывесок. Но это он сможет.

– Тофер, что ли? – вступил в разговор Рэнк. – Так я его знаю. Это его вывеска над моей мастер­ской. Классный мастер! Только вы что же думаете, господа: размалевали курицу – и никто ничего не пой­мёт? Дудки! – он погрозил пальцем перед своим но­сом. – Расколют вас как орехи! Щёлк-щёлк! И – всё счастье!

– А мы к ней ученых и близко не подпустим, – сказал Филимон, обращаясь к Клариссе. – Посадим её, ух-ух, в золотую клетку и повесим табличку:

«АВИС БЕАТИТУДО»

– что в переводе с латыни означает: «Птица Счастья». А внизу –

«ОХРАНЯЕТСЯ ГОРОДСКИМИ ВЛАСТЯМИ!»

и – «РУКАМИ НЕ ТРОГАТЬ!»

А уж изобразит её Тофер, будьте покойны: точь-в-точь как в жизни! У этого художника, я вам скажу, – золотые руки! Нарисует колбасу над харчевней – так и хочется, ух-ух, отрезать к чаю! Я вам даже больше скажу: Птица Счастья, как и всякая птица, наверняка еще и несётся…

Кларисса заинтригованно застыла посреди мас­терской.

– И, значит, художник, – продолжил он, – сможет вдобавок ещё и раскрашивать куриные яйца «под счастливые»! – Он гордо посмотрел на присутству­ющих. – А?.. Каково?!..

– Замечательная мысль! – воскликнула Кларисса. – Я вижу большое будущее этой идеи!

– Не сомневаюсь в вашем предвидении, – подо­льстил Филимон.

Кларисса пропустила лесть мимо ушей:

– Эти перья и яйца можно будет продавать!

– Как, продавать?.. – икнул Рэнк.

– За деньги! Так же, как вы продавали прежние перья. Один золотой – одно перо!

– Но я продавал настоящие перья! – возмутился Рэнк. – А это уже, простите, жульничество!

– Что?! – заорал на него Филимон. – Выходит, мы с госпожой Клариссой – жулики?! – Рэнк уклонился от ответа. – Молчишь?!

– Я честный человек, господин Филимон!.. пьяница – да! Но честный пьяница!

– Господа, господа! – вмешалась Кларисса. – Не ссорьтесь! Продавать весь товар мы поручим вам, господин Рэнк!

– Никогда! – трезво ответил он.

– Значит, вы не хотите помочь горожанам?.. – удивилась она.

Филимон вытаращился на Клариссу, а Рэнк пе­респросил:

– Помочь кому?..

– Горожанам, господин чучельник! Если бы вы знали, сколько в городе больных, нищих, да просто неудачников, ждущих своего счастья! Они грезят им наяву, видят во сне!.. Сколько слёз и загубленных надежд! Сколько несбывшихся мечтаний! А вы!.. – и проникновенно добавила: – Вы будете продавать всем надежду!..

– Это прекрасный товар, ух-ух, смею вас заверить, – поддержал Клариссу Филимон (он сразу понял, куда она клонит). – Короче: предлагаю создать фирму «Счастливое перо»!

– Нет! – всё ещё упрямился Рэнк.

– Да! – не согласился с ним Филимон. – У вас, я знаю, взрослая дочь, а девицы, ух-ух, любят красивые наряды… Соглашайтесь же, любезный!

– А вы – практичный человек, господин Филимон! – одобрительно произнесла Кларисса. Рэнк был в замешательстве. – Ну же, смелей!.. – подбодрила его Кларисса.

– Ладно, – выдавил он из себя. – Я… попробую… Только ради дочери, господа! Только ради моей доче­ри Нелли, моей голубки!

– Исключительно ради неё! – подтвердил Фили­мон. Он подошёл к буфету, заметив початую бутылку вина. – У вас есть чистые стаканы, Рэнк?.. Выпьем за наше «Счаст­ливое перо»! – и со жгучей завистью в голосе добавил: – Ух-ух, счастливый же вы человек, как я погляжу!..