Феликс Мендельсон-Бартольди — Фанни Гензель

 

Лейпциг, сего 6 октября 1835

 

(В Лейпциг Шопен заезжал на обратном пути из Карлсбада; тут он встретился с Р. Шуманом и его будущей женой Кларой Вик и ее отцом Фридрихом Виком (о пребывании Шопена в Лейпциге Шуман писал в редактируемом им «Neue Zeitschrift für Musik»: «Тут был Шопен. Он провел лишь несколько часов в узком кругу. Он играет так же, как сочиняет, то есть в этом он единственный в своем роде»).)

 

[...] В тот самый день, когда я проводил Гензелей в Делич, тут был Шопен. Он не хотел задержаться больше чем на один день, так что мы провели его вместе, не расставаясь, — и музицировали. Не стану скрывать от Тебя, дорогая Фанни (Фанни Гензель (1805—1847) — сестра Ф. Мендельсона-Бартольди, пианистка и композитор.), что недавно я пришел к выводу, что Ты несправедлива в своих суждениях о нем. Может быть, в тот раз, когда Ты его слушала, он не был в соответствующем для игры настроении, что с ним наверняка часто случается, — меня же его игра вновь восхитила, и я убежден, что если бы Ты, а также отец (Авраам Мендельсон (род. в 1776 г.) — немецкий банкир, отец Ф. Мендельсона-Бартольди.) прослушали некоторые из его лучших сочинений так, как он сыграл их мне, то вы сказали бы то же самое.

Его фортепианная игра содержит в себе что-то столь глубоко самобытное, а одновременно с этим она столь совершенна, что его смело можно назвать подлинно совершенным виртуозом. А так как я люблю всякое совершенство и оно переполняет меня радостью, то этот день был для меня в высшей степени приятным, хоть он и столь отличался от тех дней, которые я перед этим провел с вами, с Гензелями.

Мне было необычайно приятно снова общаться с настоящим музыкантом, не с этими полувиртуозами и полуклассиками, которые хотели бы сочетать в музыке 1еs honneurs de la vertu et les plaisirs du vice [почести, выпадающие на долю добродетели, с удовольствиями, доставляемыми пороком], но с таким [музыкантом], у которого свое собственное, ясно намеченное направление. И хотя его направление в корне отличается от моего, — с ним я прекрасно могу договориться. Только не с этими полулюдьми. Этот воскресный вечер был поистине необыкновенным: по его просьбе я сыграл свою Ораторию; несколько любопытных лейпцигцев потихоньку пробралось в комнату, чтобы увидеть Шопена. А когда между первой и второй частями [оратории] он в молниеносном темпе сыграл удивленным лейпцигцам свои новые Этюды (Вероятно, Этюды из ор. 25.) и свой новый Концерт (Скорей всего Allegro de Concert op. 46.), а потом я продолжал играть своего Paulus’a («Paulus» — «Павел» — оратория Ф. Мендельсона, впервые исполненная в 1836 г.), то это выглядело, словно встретились и беседовали друг с другом ирокез с кафром.

У него также прекрасный новый Ноктюрн (По-видимому, Ноктюрн cis-moll или Des-dur из ор. 27.), из которого я постарался как можно больше запомнить, чтобы потом сыграть его Паулю (Пауль Мендельсон — младший брат Феликса, виолончелист, издатель корреспонденции брата.) и доставить ему удовольствие. Мы так весело провели этот день, что он вполне серьезно обещал мне, если я сочиню новую симфонию и исполню ее в честь его приезда, то он в течение зимы снова выберется сюда. Мы обменялись этими обещаниями в присутствии трех свидетелей и посмотрим, сдержим ли мы слово.

Еще до его отъезда мне прислали произведения Генделя (Речь идет о 32-томном собрании сочинений Г. Генделя.), которые доставили Шопену подлинно детскую радость; они, и правда, столь прекрасны, что и я просто не мог на них нарадоваться [...].

 

 

МИКОЛАЙ ШОПЕН — Ф. ШОПЕНУ В ПАРИЖ

 

Варшава, сего 15 декабря 1835

 

Мое дорогое Дитя.

Письмо от 2 ноября, законченное 19 [-го], мы получили, и оно застало нас всех в добром здоровье. Маленькое путешествие, которое мы совершили, было нам необходимо. Твои сестры и их мужья очень сожалеют, что не смогли принять в нем участия, чтобы разделить радость и удовольствие, которое оно нам доставило после столь долгой разлуки. Все здесь восхищаются вниманием, которое Ты проявил по отношению к нам, сделав нам столь приятный сюрприз, присоединившись к нам в Карлсбаде, — это место, которое мы никогда не забудем, так как само его название приводит на память столько приятных воспоминаний! Мы довольны, что Ты возобновил свои занятия [...]. Как я вижу из Твоих писем, пребывание в Дрездене было Тебе приятно, — раз Ты намерен поехать туда в будущем году, но надо бы сделать так, чтобы подобное путешествие не поглотило с трудом собранных за зиму плодов Твоей работы. Концертное турне могло бы, мне кажется, покрыть путевые издержки. [...] Ты хорошо поступил, стараясь ввести Липиньского повсюду, куда только мог. [...]

Ш.

 

Отрывок.

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Париж, 1835/36]

 

Посылаю Тебе кресло на Мюзара (Филипп Мюзар (1793—1859) — французский скрипач, дирижер и композитор танцевальной музыки, «король кадрилей и галопов»; дирижер в парижских Varietes, в Комической опере и Большой опере.), но, будь добр, не садись на него, так как мне его дали мои знакомые, с которыми я обещал быть, а быть не смогу.

Любящий Тебя Ф. Ш.

 

ЮЛЬЯНУ ФОНТАНЕ В ПАРИЖ

 

[Париж, 1836 (?)]

 

Приходи сам и силой приведи ко мне вечером Венгерца (Речь идет о Ф. Листе.). Будет петь Фреппа (Лина Фреппа, певица и преподаватель пения, у которой, согласно воспоминаниям Ф. Гиллера, Шопен в первые годы пребывания в Париже часто проводил вечера вместе с В. Беллини; ей посвящены Мазурки ор. 17 Шопена.), и, может быть, попляшем. Поймай там Садовского за [...], но чтобы был непременно. Иди в клуб (Польский клуб был основан в 1836 г. в Париже польскими эмигрантами; помещался на rue Godot de Mauroy.) и завербуй генерала Скаржиньского (Валерий Скаржиньский.).