Войцеху Гжимале в Париж

Лондон, суббота, 13 [мая 1848]

Мой Дорогой.

Даже не лень, а попусту истраченное время — причина того, что Ты ничего не получал от меня. Раньше восьми не могу вылезти из постели. Мой итальянец, который только печется о себе и своих счетах, отнимает у меня время утром, а после 10-ти начинаются всякие напасти, не приносящие денег; около часу — несколько уроков. А так как я не могу ни ходить, ни много двигаться, стало быть, не забочусь о своих делах, однако замечаю, что дела как-то сами собой налаживаются, и если бы season [сезон] (Светский сезон в Лондоне длился с апреля по август. В это время были открыты театры, опера, происходили сессии палат, высших судов и т. д..) длился 6 месяцев, то я, может быть, немножко и заработал бы. Но пока я еще ничего не знаю. Только послезавтра герцогиня Сатерлендская представит меня королеве. Королева будет у нее in gratiam [по случаю] крестин. Если королеве и принцу Альберту (Альберт, принц Саксен-Кобургский (1819—1861) — с 1840 г. муж английской королевы Виктории.), которые слышали обо мне, понравится, то это будет хорошо — так как тогда я начну с верхов. Мне предложили играть в Филармонии (Основанное в 1813 г. лондонское Филармоническое общество придерживалось строго классического направления.), но я не хочу, потому что это с оркестром. Я был там и наблюдал. Прюдан играл свой Концерт и потерпел фиаско. Там нужно играть Моцарта, Бетховена или Мендельсона, и хотя директора и некоторые другие говорят мне, что мои Концерты там тоже игрались (Оба Концерта Шопена (e-moll и f-moll) уже вошли в то время в постоянный репертуар Королевской академии. Концерт e-moll играли английские пианисты Холмс, Джюсон, Ричардс, Банет и др.; Концерт f-moll исполняла пианистка Софи Борер.), и с успехом, но я предпочитаю воздержаться, потому что может ничего не получиться. Оркестр, — как их ростбиф или черепаший суп, — мощный, сильный, да и только; всё то, что я написал Тебе, не является препятствием для осуществления этого намерения, — но у них есть одно невероятное обыкновение: они никогда не репетируют, потому что время дорого теперь каждому; репетируют только один раз, да и то на публике.

Я еще не смог отдать писем: всех надо застать в одно время — от 1 до 2-х.

В газетах тут пишут обо мне прекрасные статьи (За несколько недель до приезда Шопена в Англию во влиятельном английском органе «Athenaeum» появилось сообщение о его ожидаемом приезде, а 29 апреля сообщалось о его прибытии в Лондон.). А вчера на концерте в Ковент-Гард [ен] Виардо пела мои мазурки, которые просили повторить. По приезде она была у меня с мужем. Я отдал визит, но не застал. Она была совсем не такая, как в Париже, и пела мои вещи без просьбы с моей стороны. Она выступала в Сомнамбуле в театре, где Гризи, Персиани, Альбони (Мариэтта Альбони (1823—1894) — итальянская певица (контральто), ученица Дж. Россини.), Марио и т. д.. Этот театр (Ковент-Гард[ен]) соперничает с театром королевы (Hay Market (Hay Market — улица в Лондоне, где находилась Итальянская опера.)), где Линд и Лаблаш. Пани Линд тоже первый раз выступала в Сомнамбуле. Посылаю Тебе статейку, написанную две недели назад. Пани Виардо имела меньший успех: королевы не было, и ее смущало, что с нею пел не Марио, а лишь Флавио. Она была у меня, когда меня не было дома, но в воскресенье я должен их увидеть. — Вчера я был на обеде с Ж [енни] Линд, которая потом до полуночи пела мне шведские песни. Они такие же своеобразные, как и наши. У нас славянский колорит, у них — скандинавский, — совершенно разные, но мы друг другу ближе, чем итальянец испанцу.

Все ужасные новости о Княжестве Познаньском (В апреле 1848 г. прусские войска начали подавление восстания в княжестве Познаньском.) я знаю от Станислава Козьмяна (Станислав Козьмян был представителем познаньского Национального комитета в Лондоне.) и Шульчевского, к которому Залеский дал мне записочку. Горе и горе; в душе мне уже ничего не хочется. У меня 3 фортепиано. Кроме плейелевского, одно Бродвуда, другое Эрара, но до сих пор я могу играть только на своем. Наконец-то у меня хорошая квартира, но едва я к ней привык, как хозяин хочет заставить меня платить вдвое дороже или взять другую комнату (я и так плачу 26 гиней в месяц). Правда, большая, великолепная гостиная, и я могу давать уроки (пока у меня 5 человек), но я еще не знаю, как поступлю. Вероятно, останусь, так как другая комната и не такая большая, и не такая хорошая, и чтобы не менять адреса, раз он уже дан. Предлог для перемены условий тот, что письменно ничего не было обусловлено, значит — может повысить.

Что касается Соль, то у меня сердце болит. Бедные они все: не может нам быть всегда хорошо. Меня удивляет, что Б. (Виктор Бори.) плачет, Только бы маленькие и мать не плакали.

Плейелю я еще не писал. Не знаю, когда [напишу].

Обнимаю Тебя от всего сердца.

Твой Ш.

Здесь английские газеты нехорошо пишут о п [ани] С [анд]. Так, напр [имер], что в каком-то саду (вероятно, Люксембургском) можно было видеть лежащего Ледрю Р[оллена] (Александр Огюст Ледрю-Роллен (1807—1874) — французский адвокат и Мелкобуржуазный политический деятель, в годы Июльской монархии возглавлял республиканскую оппозицию; в 1848 г. влиятельный член Временного правительства, автор проекта о всеобщем избирательном праве; французская реакционная пресса распространяла слухи о его злоупотреблениях и «оргиях», устраиваемых на государственный счет; с 1843 г. возглавлял газету «La Reforme». Жорж Санд принадлежала к числу его ближайших сотрудников.), а рядом с ним стояла п[ани] С [анд], и они вели разговор.