На современном этапе в российском обществе можно наблюдать несколько мощных, отличающихся в идейном отношении групп. Первая — это люди, не видящие для себя перспектив в новом государственном устройстве и, как следствие, ностальгирующие по старым советским временам. Вторая группа, отрицая повторение прошлого, весьма слабо представляет себе, что и каким образом необходимо предпринимать, дабы двигаться в сторону цивилизованного рынка и демократии. Будучи не в состоянии самостоятельно формулировать для себя шаги в этом направлении, этот многочисленный слой наших граждан препоручает данную почетную обязанность власти. И, наконец, третья группа представляет собой людей, абсолютно сознательно сделавших выбор в пользу идеалов свободного общества. Именно они представляют собой наиболее активную и наиболее продвинутую в интеллектуальном отношении часть российского общества, поэтому не вызывает сомнения их ключевая роль в решении тех проблем, которые постоянно возникают при попытках привить новые либеральные ценности русским людям. В истории нашей страны определенное число раз мыслящей части общества предоставлялась возможность осуществить свободный выбор в пользу той или иной модели своего социального поведения. Такое происходило, когда государственная власть вольно или невольно ослабляла железную хватку, и рядовой обыватель, не опасаясь за свою судьбу, не проявляя героизма, мог собственным поведением влиять на будущее развитие общества. Такая ситуация в двадцатом веке складывалась дважды — в 1917-м и в 1991-м го-
|
|
Глава 4. Конституционные основы гражданского общества /119
дах, и оба раза лучшие представители России в своем большинстве оказывались не на уровне тех задач, которые им преподносила история. Однако если семнадцатый год привел к катастрофе, то девяносто первый оставил шансы на преодоление собственных недостатков, но при условии полного их осознания и способности профессионально грамотно реализовывать заявленные цели на политическом уровне.
Современные российские приверженцы демократии в массе своей весьма неоднородны. Некоторая их часть кровно заинтересована в возможностях рынка вследствие того, что только лишь благодаря новой экономической формации они смогли реализоваться и добиться жизненного успеха. Деятельные личности, практики в период полного слома старой системы вынуждены были работать в условиях отсутствия правовой системы регулирования отношений и, как следствие, им не оставалось ничего другого, как порой заполнять правовой вакуум использованием недемократических процедур. Они представляют собой демократов-прагматиков. Крайним проявлением такого подхода, если говорить о его реализации на самом высоком уровне, являлась политика Гайдара-Чубайса. Демократическая по форме, по духу она оставалась тоталитарной, когда цель оправдывает средства, когда насущные интересы конкретного индивидуума приносятся в жертву высокой идее, в данном случае — необходимости скорейшего построения капитализма любой ценой.
|
|
Второй отряд российских демократов, по численности, по-видимому, примерно равный первому, составляют те, чья приверженность идее свободного развития личности и общества в целом определяется достаточно высоким духовным потенциалом. Это те, кого в прежние годы называли трудовой интеллигенцией. Они являются демократами-идеалистами, в подавляющем большинстве не получившими от новой власти ничего материального и ценящими нынешнюю свободу в значительной степени за потенциальные возможности.
Есть еще и третий демократический отряд. Состоит он из тех, кого привлекают либеральные ценности не только, а может быть, и не столько в силу глубокой внутренней убежденности, сколько благодаря тому воздействию, которое оказывает западный образ жизни на сознание современного человека. Конечно, в эту группу входит в основном молодежь.
Конституционное право Российской Федерации
Понятие гражданского общества относится к числу совсем недавно вошедших в наш обиход — отчасти этим можно объяснить его малую укорененность.
Можно проследить историю употребления термина «гражданское общество» в России за годы с начала перестройки. На первых порах это делали с оглядкой, сопровождая обязательным эпитетом «социалистическое». Потом стали понимать как свободное, самоуправляющееся и «самонастраивающееся» общество, но без сколько-нибудь ясного понимания о чем идет речь. Определения гражданского общества той поры часто походили больше на описание «неформальной экономики» («гражданское общество есть желание и способность людей жить вне решений властей»)[23]. Можно было услышать, что заменой гражданскому обществу может служить нация, т.е. ту полноту человеческих отношений, которые индивид ищет в гражданском обществе, ему способно дать окружение соотечественников, и т.д. Вероятно, это и было одной из причин, по которым публицистическая мода на гражданское общество довольно скоро пошла на убыль.
В сознании «верхов» гражданское общество ассоциировалось с представлениями о неуправляемой социальной стихии, если не прямо с бунтом.
Можно выделить примерно такие варианты объяснения
этому явлению:
— в процессе осмысления и освоения традиционной, т.е. западной, «модели» гражданского общества на постсоветской почве были совершены ошибки и допущены отклонения, которые исказили конечный результат;
— гражданское общество, т.е. его единственно известное, западное воплощение, в принципе не подходит России, ибо является плодом, выросшим на совершенно иной, чуждой почве, в результате совсем иного, чем наше, многовекового — постепенного и стихийного — развития;
— гражданское общество есть лишь идеалтипическая конструкция, можно сказать, миф;
— облик, структуры, природа гражданского общества стали совсем иными, чем прежде.
Возможны также комбинации этих вариантов или их частей.