Направления и подходы в дискурсивном анализе

Дискурсивный анализ, будучи молодой дисциплиной, весьма неоднороден, и ника­кого единого подхода, разделяемого всеми специалистами по дискурсу, в нем не сущест­вует. Однако можно выделить наиболее популярные на сегодняшний день подходы.

На первом месте следует указать направление, известное как анализ бытового диа­лога. Другие ведущие направления дискурсивного анализа в основном группируются во­круг исследований отдельных ученых и их непосредственных последователей. Следует упомянуть такие школы, как исследование информационного потока (information flow) У.Чейфа, исследования связей между грамматикой и межличностным взаимодействием в диалоге (С.Томпсон, Б.Фокс, С.Форд), когнитивную теорию связи дискурса и граммати­ки Т.Гивона, экспериментальные дискурсивные исследования Р.Томлина, «грамматику дискурса» Р.Лонгейкра, «системно-функциональную грамматику» М.Хэллидея, исследо­вание стратегий понимания Т. ван Дейка и У.Кинча, общую модель структуры дискурса Л.Поланьи, социолингвистические подходы У. Лабова и Дж.Хамперса, психолингвисти­ческую «модель построения структур» М.Гернсбакер, а в несколько более ранний пери­од также дискурсивные штудии Дж.Граймса и Дж.Хайндса. Разумеется, этот перечень далеко не полон - дискурсивный анализ представляет собой конгломерат разрозненных (хотя и не антагонистических) направлений. Ниже более или менее подробно охаракте­ризованы лишь некоторые из перечисленных подходов к исследованию дискурса.

Анализ бытового диалога. Это направление (иногда называемое также анализом разговора или конверсационным анализом, англ. conversation analysis) было основано в начале 1970-х годов группой американских социологов на базе так называемой «этнометодологии». Этнометодология - течение, возникшее в 1960-х годах в американской со­циологии под лозунгами отказа от излишнего теоретизирования и априорных схем и приверженности эмпирическому материалу. Согласно заявленной цели этнометодологии, аналитику при анализе материала следует имитировать процедуры, выполняемые рядовыми представителями культурно-этнической группы» пытаться понять процедуры социального взаимодействия с позиций такого «обычного человека». Анализ бытового диалога - приложение этих общих принципов этнометодологии к языковому взаимодей­ствию. Одной из ключевых работ, положивших начало анализу бытового диалога как четко очерченному направлению, стала статья Дж. Сакса, Э.Шеглоффа и Г.Джефферсон Простейшая систематика чередования реплик в разговоре ( 1974). Изначально разрабо­танный социологами, анализ бытового диалога приобрел популярность среди лингвис­тов. Иногда его противопоставляют дискурсивному анализу, но для этого нет серьезных оснований, так что анализ бытового диалога следует считать одним из направлений дис­курсивного анализа.

В работах по анализу бытового диалога было уделено внимание ряду вопросов, ко­торые были мало исследованы лингвистами. В первую очередь, это правила чередова­ния реплик в диалоге, или правила перехода «права говорить» от одного собеседника к другому. В соответствии с такими правилами, которые в основном сводятся к вопросу о том, «назначает» ли текущий говорящий следующего говорящего, выявляются несколь­ко видов пауз в диалоге, таких, как заминка, пауза при смене темы, значимое молчание (отказ говорить).

Другое явление, которому было уделено большое внимание, - смежные пары (adjacency pairs), т.е. типовые последовательности реплик, например вопрос - ответ, приветствие - приветствие, приглашение - принятие приглашения и т.д. Внутрь смеж­ной пары может вкладываться другая смежная пара, как в следующем диалоге: Вопрос 1:
Не подскажете, где здесь почта? - [Вопрос 2: Видите тот киоск! - Ответ 2: Да.] - От­вет 1: Там надо повернуть направо. Такого рода вложения могут быть многоступенча­тыми. В смежных парах реакции (т.е. вторые части) могут быть предпочтительными и непредпочтительными. Например, предпочтительной реакцией на приглашение является принятие приглашения. Непредпочтительные реакции - такие, как отказ от приглаше­ния, - характеризуются тем, что им обычно предшествует пауза-заминка, а сами они бо­лее длинные и включают преамбулу и мотивировку.

Еще одно явление, подробно исследованное в работах по анализу бытового диалога,- поправки, или уточнения (repairs), т.е. реплики, которые корректируют сказанное ранее данным говорящим или его собеседником. Также в анализе бытового диалога значитель­ное внимание уделяется глобальной организации (макроструктуре) диалога, невербаль­ным и невокальным действиям (ритму, смеху, жестам, фиксации взгляда на собеседни­ке).

Подходу, представленному анализом бытового диалога, весьма близки положения так называемой «школы языкового существования», сложившейся в Японии в 1940-1950-е годы под влиянием идей М.Токиэда. Его последователями был накоплен огромный эмпирический материал, однако сколь-нибудь серьезного влияния на развитие лингвистической науки за пределами Японии «школа языкового существования» не

оказала.

Ряд ученых, в первую очередь американский лингвист С.Томпсон и ее ученики, по­пытались применить методы анализа бытового диалога в собственно лингвистических исследованиях. В этих работах исследовались в дискурсивной перспективе такие тради­ционные проблемы английской грамматики, как свойства прилагательного, зависимые предикации, предикатные имена. В книге С.Форд Грамматика во взаимодействии (1993) исследуются принципы употребления обстоятельственных придаточных - в пер­вую очередь временных, условных и причинных - в разговоре. Форд противопоставляет расположение придаточных перед главным предложением и после него, причем в по­следнем случае различается непрерывная и завершающая интонация в главном предло­жении. Опираясь на методологию анализа бытового диалога, Форд объясняет функцио­нальные различия между этими тремя типами. В частности, препозитивные (стоящие пе­ред главным) придаточные выполняют функцию структурирования дискурса, а постпозитивные имеют более узкую область действия, распространяющуюся на глав­ное предложение. Форд также предлагает объяснения для неравномерного распределе­ния семантически различных придаточных по позициям относительно главного предло­жения. Так, причинные придаточные никогда не бывают в препозиции, а условные ока­зываются в препозиции более чем в половине случаев.

Исследование информационного потока. Это необщепринятое название связано главным образом с именем американского лингвиста У. Чейфа. Еще в 1976 Чейф опубли­ковал получившую широкую известность статью о категориях данного, определенного, подлежащего, темы/топика и др., в которой эти понятия были переосмыслены в когни­тивных терминах, в связи со структурами человеческого сознания и памяти. В коллек­тивной монографии (1980) «Рассказы о грушах». Когнитивные, культурные и языковые ас­пекты порождения повествования описывалось проведенное под руководством Чейфа
исследование, в котором в методологию теоретической лингвистики были включены элементы психологического эксперимента. Авторы демонстрировали испытуемым спе­циально снятый небольшой фильм (о мальчике, собирающем груши), а затем записывали и транскрибировали пересказы этого фильма. Эксперимент варьировался с испытуе­мыми разных возрастов, с носителями разных языков и с различными временными ин­тервалами между просмотром фильма и записью пересказа. Анализ всего многообразия
полученных материалов позволил сделать множество выводов о дискурсивных процес­сах, в частности о динамике сознания говорящего во времени, о языковых коррелятах движущихся «фокусов сознания», о культурных различиях между носителями разных языков в отношении выбора релевантной информации и построения дискурса, о когни­тивных мотивациях синтаксических выборов - таких, как употребление местоимений, именных групп, выбор подлежащего. Последняя по времени книга Чейфа «Дискурс, соз­нание и время». Эта работа Чейфа основана на очень большом эмпирическом материале – корпусе разговорного английского языка.

Центральный феномен, контролирующий использование языка, - это, по Чейфу,
сознание (англ. consciousness; другие исследователи для обозначения того же самого фе­номена используют такие более технические термины, как оперативная или активная память, центральный процессор, буфер и т.д.). Сознание, согласно Чейфу, по своей при­роде фокусируется в каждый момент на каком-то фрагменте мира, и этот фокус постоян­но перемещается. Сфокусированность сознания на некоторой информации означает, что данная информация активирована. Чейф придерживается трехчленной классификации состояний активации: активная информация, полуактивная и инактивная. Полуактивной является информация, которая недавно вышла из активного состояния или каким-то об­разом связана с информацией, активной в данный момент. На базе этих понятий опреде­ляется тройка «данное — доступное — новое». Это трехчленное противопоставление име­ет целый ряд отражений в языке. Так, референты, имеющие статус «данное», обычно
обозначаются слабоакцентированными местоимениями или нулем, а имеющие статус ) «доступное» или «новое» - ударными полными именными группами.

Фундаментальное эмпирическое наблюдение Чейфа состоит в том, что устный дис­курс порождается не как плавный поток, а толчками, квантами. Эти кванты, чаще всего соизмеримые по объему с одной предикацией, именуются интонационными единицами (ИЕ). Каждая ИЕ отражает текущий фокус сознания, а паузы иди другие просодические границы между ИЕ соответствуют переходам сознания говорящего от одного фокуса к другому. Средняя длина ИЕ для английского языка - 4 слова. Прототипическая ИЕ, сов­падающая с клаузой, вербализует таким образом событие или состояние. Наряду с прототипическими ИЕ достаточно часты и маргинальные виды ИЕ - незавершенные, оши­бочные начала, наложения речи двух или более собеседников и т.д.

В работе Чейфа содержится целый ряд открытий, проливающих новый свет на структуру человеческого дискурса. Во-первых, Чейфом сформулировано ограничение «один элемент новой информации в ИЕ». В соответствии с этим ограничением в ИЕ обычно содержится не более и не менее, чем один новый референт или одно событие. Когнитивная причина подобного ограничения - невозможность активации (перевода го инактивного состояния в активное) более одного элемента информации в рамках одного фокуса сознания. Данное обобщение может претендовать на статус одного из наиболее важных результатов, полученных в дискурсивном анализе. Еще одно интересное обоб­щение, формулируемое Чейфом, касается вопроса о том, какой референт говорящий вы­бирает в качестве подлежащего. Чейф предполагает, что таковым выбирается так назы­ваемая «легкая» информация, которая объединяет данное (в 81% случаев в использован­ной текстовой выборке), доступное (в 16% случаев) и несущественное новое.

Среди исходных понятий концепции Чейфа отсутствует понятие предложения. В рамках устного дискурса - основного вида использования языка - статус этого понятия неочевиден. Предложение традиционно считается столь базисным феноменом лишь в силу гипертрофированной роли письменной формы языка в лингвистике. В устном же языке несомненны лишь такие составляющие, как дискурс и ИЕ, а предложение - это нечто промежуточное. Чейф высказал догадку, что предложение - это, с когнитивной точки зрения, «суперфокус сознания», т.е. объем информации, превосходящий обычный фокус сознания (последний, напомним, соответствует одной ИЕ), являющийся макси­мальным объемом информации, доступным для одновременного удержания в сознании человека, и не способным содержать более одной новой идеи. Суперфокусы сознания и предложения возникли в результате эволюционного развития мыслительных способно­стей человека (в отличие от обычного фокуса сознания, который задан нейропсихологи-ческими свойствами человеческого мозга). В процессе порождения дискурса человек мысленно просматривает, сканирует текущий суперфокус и разбивает его на отдельные фокусы, соизмеримые с объемом сознания. Характерная интонация конца предложения имеет место тогда, когда заканчивается процесс такого сканирования.

Еще одно важный элемент в концепции Чейфа - понятие топика. Топик, по Чейфу (существуют и другие понимания этого термина), — это комплекс взаимосвязанных идей (референтов, событий, состояний), находящихся в полуактивном сознании. Проще гово­ря, к топику дискурса относится все то, о чем говорится в этом дискурсе, но не все эле­менты топика активны в каждый момент дискурса. Такой подход к понятию топика по­зволяет объяснить феномен целостности дискурса. Чейф рассматривает несколько про­цедур развития топика - главным образом, диалогическую и нарративную, а также усе­ченные и второстепенные топики. На языковом уровне топики задают фрагменты дис­курса, существенно большие, чем ИЕ, - а именно эпизоды. Предложения же являются промежуточными составляющими между этими двумя уровнями.

Когнитивная функциональная грамматика. Явления информационного потока исследуются также в работах американского когнитивного лингвиста Р.Томлина. Томлин исследует классические «информационные» категории, в первую очередь тему (то­пик) иданное/новое. Он предлагает радикально переопределить эти теоретически неяс­ные понятия в когнитивных терминах, опираясь на факты, независимо установленные в когнитивной психологии. В частности, Томлин предлагает заменить понятия темы (то­пика) на фокусное внимание, а понятие данного на активированное в памяти (что анало­гично гипотезе Чейфа). Экспериментально манипулируя состояниями внимания и памя­ти говорящего, можно проверить, как когнитивные характеристики реализуются в грам­матической структуре. В одной из работ Томлин описывает изощренную эксперимен­тальную методику, которая была создана для выяснения когнитивных оснований грам­матических выборов, совершаемых говорящим. Томлин создал мультфильм, состоящий из серии эпизодов, в каждом из которых две рыбы плывут навстречу друг другу, а потом одна из них съедает другую. Испытуемые, описывающие (на английском и ряде других языков) акт съедания в реальном времени, последовательно трактуют рыбу, на которой экспериментатор фокусирует их внимание, как подлежащее используемого ими предложения, причем залог соответствующего предиката оказывается активным или пассивным в зависимости от того, была ли эта рыба агенсом или пациентом в акте съедания (т.е. съедала она другую рыбу или была ею съедена). В другой работе описывается экспериментальное манипулирование активной памятью говорящего, строящего дискурс на китайском языке. Референты, которые испытуемый считает активированными для адресата, кодируются местоименными именными группами, а те, которые не активированы, - полными именными группами. В серии последних работ Томлин заявил о более обширной исследовательской программе, которую он называет когнитивной функциональной грамматикой. Ее компоненты – модель представления событий и их отображения на языковую структуру, модель когнитивной системы говорящего и методология экспериментальной верификации каузальных связей между когнитивными и языковыми явлениями.  

В настоящее время дискурсивный анализ вполне институционализировался как особое (хотя и междисциплинарное) научное направление. Издаются специализированные журналы, посвященные анализу дискурса - «Text» и «Discourse Processes». Наиболее из­вестные центры дискурсивных исследований находятся в США - это университет Кали­форнии в Санта-Барбаре (где работают У.Чейф, С.Томпсон, М.Митун, Дж. Дюбуа, П. Клэнси, С.Камминг и др.), университет Калифорнии в Лос-Анджелесе (там работает Э. Шеглофф, один из основателей анализа бытового диалога), университет Орегона в Юджине (там работают Т. Гивон, Р.Томлин, Д. Пэйн, Т.Пэйн), Джорджтаунский универ­ситет (давний центр социолингвистических исследований, среди сотрудников которого -Д.Шиффрин). В Европе следует указать Амстердамский университет, где работаетклассик дискурсивного анализа Т. ван Дейк.

Исследования дискурса в русистике. В русистике дискурсивные явления (хотя и без употребления данной терминологии) активно исследовались в 1970-1980-е годы в рамках проекта Института русского языка Академии наук по изучению русской разго­ворной речи (Е.А.Земская и группа ее соавторов), а также некоторыми другими исследо­вателями  (Б.М. Гаспаров, О.А.Лаптева, О.Б.Сиротинина). Был записан и затранскрибиро­ван большой массив устных диалогов и монологов, которые затем подверглись деталь­ному исследованию. В этом проекте разговорная речь рассматривалась на фоне более привычного для лингвистического анализа письменного языка (точнее, кодифицирован­ного литературного языка). На русском материале Земская и ее соавторы открыли и опи­сали многие особенности разговорной речи - такие, как ее творческий характер (в том числе в словообразовании) и одновременно клишированность, ак­тивное использование просодии и жестов. Впервые были описаны многие принципиаль­но важные явления устного русского языка - например, тенденция к помещению рема­тических компонентов в начало синтагмы. Е.Н.Ширяевым было проведено сопоставле­ние устного диалога и монолога (повествовательного). О.АЛаптева указала на дискрет­ность устной речи, ее порождение в виде последовательности сегментов, а также на не­применимость стандартного понятия предложения к устной речи.

В конце 20 – начале 21 века начался серьёзный научный разговор о совокупности проблем, связанных с дискурсом и дискурсивным анализом. В основном действовала и действует установка на суммирование опыта (в основном зарубежного) и рассматриваются вопросы типологии дискурса и его единиц.

Анализируются разные модели общения в контексте психологических и социокультурных факторов. Акцент делается на интеракционном понимании общения.

Термин «дискурс», как он понимается в современной лингвистике, близок по смыслу к понятию «текст», однако подчеркивает динамический, разворачивающийся во времени характер языкового общения; в противоположность этому, текст мыслится преимущественно как статический объект, результат языковой деятельности. Иногда «дискурс» понимается как включающий одновременно два компонента: и динамический процесс языковой деятельности, вписанной в её социальный контекст, и её результат (т.е. текст); именно такое понимание является предпочтительным. Иногда встречающиеся попытки заменить понятие дискурса словосочетанием «связный текст» не слишком удачны, так как любой нормальный текст является связным.  

Интеракционное понимание общения развивает идеи диалогизма. В общении происходит смена коммуникативных ролей, реализуется стратегия говорящих, проявляется их коммуникативная инициатива. Дискурс по своей организации интерактивен, это процесс живого вербализуемого общения. Вот почему понятие «диалог» особенно близок к понятию «дискурс».

Дискурс, как и любой коммуникативный акт, предполагает наличие двух фундаментальных ролей – говорящего (автора) и адресата. При этом роли говорящего и адресата могут поочерёдно перераспределяться между лицами – участниками дискурса; в этом случае говорят о диалоге. Если же на протяжении дискурса (или значительной части дискурса) роль говорящего закреплена за одним и тем же лицом, такой дискурс называют монологом. Неверно считать, что монолог – это дискурс с единственным участником: при монологе адресат также необходим. В сущности, монолог – это просто частный случай диалога, хотя традиционно диалог и монолог резко противопоставлялись.

Вообще говоря, термины «текст» и «диалог» как более традиционные обросли большим количеством коннотаций, которые мешают их свободному употреблению. Поэтому термин «дискурс» удобен как родовой термин, объединяющий все виды использования языка.

Поскольку структура дискурса предполагает наличие двух коренным  образом противопоставленных ролей – говорящего и адресата, постольку сам процесс языкового общения может рассматриваться в этих двух перспективах. Моделирование процессов построения (порождения, синтеза) дискурса – не то же самое, что моделирование процессов понимания (анализа) дискурса. В науке о дискурсе выделяются две различные группы работ – те, которые исследуют построение дискурса (например, выбор лексического средства при назывании некоторого объекта), и те, которые исследуют понимание дискурса адресатом (например, вопрос о том, как слушающий понимает редуцированные лексические средства типа местоимения он и соотносит их с теми или иными объектами). Кроме того, есть еще третья перспектива – рассмотрение процесса языкового общения с позиций самого текста, возникающего в процессе дискурса (например, местоимения в тексте можно рассматривать безотносительно к процессам их порождения говорящим и понимания адресатом, просто как структурные сущности, находящиеся в некоторых отношениях с другими частями текста).

Дискурс, как и другие языковые сущности (морфемы, слова, предложения) устроен по определённым правилам, характерным для данного языка. Факт существования языковых правил и ограничений часто демонстрируется с помощью негативного материала – экспериментальных языковых образований, в которых правила или ограничения нарушаются. В качестве примера небольшого образца дискурса, в котором есть такие нарушения, рассмотрим рассказ Даниила Хармса Встреча из цикла «Случаи».

«Вот однажды один человек пошел на службу, да по дороге встретил другого человека, который, купив польский батон, направлялся к себе восвояси.

Вот собственно и все».

«Погруженность в жизнь» этого текста, превращающая его в некоторый дискурс, заключается в том, что он предложен читателям в виде рассказа; между тем ряд важных принципов построения рассказа, которые обычно не осознаются носителями языка, но которыми они хорошо владеют, в этой миниатюре Хармса нарушены (в порядке особого художественного приёма, разумеется). Во-первых, в нормальном рассказе должен быть фрагмент, который именуется кульминацией. В рассказе же Хармса есть только завязка, за которой сразу следует заключительная фраза (кода). Во-вторых, адресат рассказа должен понимать, какова была коммуникативная цель рассказчика, для чего он рассказывал свой рассказ (для того, чтобы проиллюстрировать некоторую истину, или для того, чтобы сообщить интересную информацию и т.д.). Ничего этого из рассказа Хармса не ясно. В-третьих, участники повествования обычно должны упоминаться многократно и выполнять некоторую последовательность действий; такие участники называются протагонистами рассказов. В данном случае рассказ завершается, едва только рассказчик успел ввести участников.

Принципы построения рассказа, нарушенные здесь, не являются абсолютно жесткими – напротив, это мягкие ограничения. Поэтому, когда они нарушаются, в результате возникает не непонятный текст, а комический эффект. Однако именно наличие комического эффекта показывает, что существуют некоторые глубинные принципы построения дискурса. Обнаружение этих принципов и составляет цель дискурсивного анализа.

 

Литература к теме «Дискурс»

Ван Дейк Т.А. Язык. Познание. Коммуникация. – М., 1989.

Арутюнова Н.Д. Дискурс // Лингвистический энциклопедический словарь. – М., 1990.

Филипс Л., Йоргенсен М.В. Дискурс-анализ. Теория и метод. – Харьков, 2004.

Серажим К.  Дискурс як соціолінгвальне явище: методологія, архітектоніка, варіативність. – Киев, 2002.

Макаров М. Основы теории дискурса. – М., 2003.

Карасик В. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. – М., 2004.