Проведите дискурс-анализ следующего текста

 

Одним из главных богатств сегодняшнего мира стала информация. Глушилка с цензурой – изобретение диктатур, а право на равную осведомленность – одна из примет демократии. Многие помнят, что у большевиков информация была поэтажной: одна для народа, другая для его слуг, одна для партийных, другая для рядовых. Ситуация вроде бы изменилась с распадом бывшей нашей страны, но, как и множеством других возможностей, мы пользоваться этим ещё не всегда умеем. Право на знания и желание знать далеко не одно и то же.

Лет 100 назад наша интеллигенция была частью европейской, государственную границу было легко пересечь. Гоголь писал «Мертвые души» в Риме, а Достоевский объезжал знаменитые казино Европы, проигрывая гонорары за ещё не сочиненные романы. Пушкин и Тургенев одинаково хорошо владели родным и французским языком. Иван Франко спокойно общался с коллегами в Варшаве, Львове и Вене, и никого не удивляло, что Каменяр может говорить и писать на трёх-четырёх языках. Это позже, когда нас вырвали из нормальной истории и из человечества, у нас появились могучие цензурные фильтры, не пускавшие в страну ни чужестранных газет, ни даже иностранного радио, на глушение которого расходовались миллиарды долларов.

Интеллигенция росла своеобразная. Знание других наречий она утеряла если не поголовно, то довольно массово. Напрямую не запрещалось учить языки, но престижность и смысл такого учения в закупоренной стране потерялись. Забылось, что полиглотом стать не так трудно. Диссиденты Владимир Буковский и Иосиф Бродский, например, отлично выучили английский, один – в зоне, другой – в ссылке, но далеко не многие из оставшихся на свободе следовали такому примеру. А зачем?..

Мы живем в другом мире. Объединенная Европа, по меньшей мере, двуязычна. Каждый третий европеец, кроме родного языка, владеет английским, 10-12 процентов опрошенных назвали вторым языком английский или французский, а пять процентов поровну – владеют дополнительно испанским или русским. Конечно же, в Евросоюзе далеко не все обожают Англию, Россию или Германию, усваивая их словари, но стремление к общению, информации расширяет поле зрения и направляет любопытство.

У нас многие до сих пор оправдывают своё незнание и политизируют его, утверждая, что истинный патриот обязан читать и разговаривать исключительно на языке своих колыбельных песен и никак не иначе. Нет смысла декламировать этой публике русские стихи и прозу Тараса Шевченко, зачитывать французское начало «Войны и мира» или рассказывать им, что уже в ХХ веке, недавно, Владимир Набоков и Иосиф Бродский стали одновременно классиками своей родной и англоязычной литературы, а нобелевские лауреаты Беккет и Элиот писали по-английски и по-французски.

Сегодня почти все заметные европейские и – понемногу – американские политики уже владеют несколькими языками, считая это совершенно необходимым. Иногда вспоминаю о своём общении с американским политиком польского происхождения Збигневом Бжезинским, который явно не принадлежит к числу русофилов. Но пан Збигнев сразу попросил говорить с ним по-русски, потому что считал необходимым упражняться в этом языке, нужном ему для получения информации и повседневной работы. Если вы наблюдали новостные сюжеты о встречах европейских руководителей, то обязательно обратили внимание на тот факт, что они живо переговариваются, а переводчиков с ними нет. Разве что в моменты принятия решений, согласования точных формулировок президенты и премьеры надевают наушники, обходясь без них все остальное время.

Мы хотим в Европу? Значит, надо общаться с нею на равных. Шевченковское «свого не цурайтесь» сочеталось с его же «чужому научайтесь». А как же еще?

 

Виталий КОРОТИЧ

 

 

ТЕКСТ

 

Текст не есть нечто внешнее по отношению к тебе.

Он есть ты, твое поведение,

 твои действия в нем,

 как в пространстве игры

С. Соловьев

    ТЕКСТ - лат. textum – ткань, связь, соединение, слог, стиль.

Лингвисты давно пришли к идее о «первичности» текста как произведения речи. Исследователь языка в качестве материала для анализа использует именно текст, ибо текст представляет собой сферу функционирования языковых единиц, и только в тексте слово получает свое основное значение и осмысление. Спонтанными речевыми текстами говорят носители языка в процессе общения. Текст сохраняет отпечаток невербального поведения участников коммуникации. В тексте проявляется языковая личность, владеющая системой языка, и образ мира в осознании этой языковой личности.

Термин «текст» в языкознании связан с появлением и становлением лингвистики текста и ее компонентов и не получил пока однозначного определения. Можно выделить несколько полюсов в его толковании.

1. По отношению к системе языка и речи.

Текст – единица высшего уровня системы языка (фонема – морфема – словосочетание – предложение – текст) и, следовательно, билатеральный знак, имеющий план выражения и план содержания.

 Текст – только речевое произведение, а высшей единицей языковой системы признается предложение.

2. По отношению к коммуникативным средствам.

2.1. Текстом считается только речевое произведение, зафиксированное в письменной форме.

2.2.Противоположная точка зрения: текст является формой состояния языка – возможного для восприятия или воспринятого. А коммуникативное средство или субстанция реализации (звуковая, графическая, жестовая и любая другая) – вторичный признак текста.

3. В зависимости от того, дается ли дефиниция текст в коммуникативном или структурно-системном контексте, текст определяется как результат последовательности речевых актов или как когерентная (связная) последовательность предложений.

4. По отношению к степени завершенности, самостоятельности различается узкое и широкое понимание текста.

4.1. В узком понимании текст – это высказывание – сверхфразовое единство, обладающее относительной законченностью в рамках целого речевого произведения. Это сверхфразовое единство (СФЕ), или сложное синтаксическое целое (ССЦ), или, согласно О.И.Москальской, микротекст – высшая единица синтаксиса и основной объект грамматики [16].

4.2. В широком понимании текст – это законченное речевое произведение. В плане протяженности такой текст (или макротекст) может совпадать с микротекстом, если речь идет о жанрах и типах текстов малых форм, таких, как афоризм, пословица, реклама, объявление, короткая газетная заметка и т.д. Но макротекст – это и многотомное произведение, монография и под.

Текст в узком и в широком понимании обладает общей и специфической проблематикой, общими и специфическими категориями. Вопросы интонационного оформления, формы и виды «сцепления» между предложениями, модели тематической прогрессии, категории актуального членения, структура – специфические проблемы микротекста. А типология текста, стилистика, композиция текста, категории информативности, интеграции, ретроспекции, завершенности и т.д. (по И.Р.Гальперину) более привязаны к проблемам макротекста [3].

Вместе с тем, имеется широкий спектр проблем и категорий, в равной степени затрагивающих текст в узком и широком значении. Прежде всего это проблема «текстовости» и текстообразующих категорий, то есть признаков и условий, наличие и выполнение которых дает право идентифицировать некую последовательность предложений или высказываний как текст – макро- или микротекст.

Главная категория текстообразования, безусловно, когерентность, или целостность. Когерентность текста не есть явление только смысловое. Она проявляется одновременно в виде структурной, смысловой и коммуникативной целостности, которые соотносятся между собой как форма, содержание и функция.

 Р. Де Богранд и В.Дресслер выдвинули положение, согласно которому последовательность предложений может называться текстом, если она отвечает требованиям семи критериев текстуальности:

1. Когезия (формальная связность),

2. Когерентность (цельность),

3. Интенциональность (реализация определенного коммуникативного намерения),

4. Акцептабельность (приемлемость),

5. Информативность,

6. Ситуативность,

7. Интертекстуальность.

 

Общим признаком текста является его линейность, его сукцессивность, то есть постепенная развертываемость. Формальная линейность сочетается с ее нарушениями в плане содержания – «прорывами» в прошлое и будущее. Всякий текст соотнесен с действительностью – реальной или воображаемой, что определяет категорию референции – отнесенность элементов текста к одному и тому же факту действительности, обеспечивающую тематическую определенность текста. Всякий текст имеет темпорально-локальную ось. Каждый текст характеризуется определенным коммуникативным заданием, адресованностью к определенному реципиенту или к неопределенному множеству их, но автор речи всегда, создавая текст, «примеряет» его к потенциальному адресату с определенными социальными и интеллектуальными параметрами, фоновыми знаниями.

В таком понимании каждый текст диалогичен.         

Большое количество текстообразующих категорий находим в дефиниции текста (макротекста) у И.Р.Гальперина: «Текст – это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в виде письменного документа, произведение, состоящее из названия(заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» (Гальперин 1981, 18). Многие признаки текста охарактеризованы в работах М.М.Бахтина. Текст здесь понимается широко, как «первичная данность (реальность) и исходная точка всякой гуманитарной дисциплины» (Бахтин 1997, 306).

 Психолингвистика рассматривает текст как сложное семанти­ческое образование, обладающее рядом специфических харак­теристик, которые отсутствуют у слова, словосочетания или фра­зы. К ним следует отнести цельность, формальную (части текста имеют соотносящиеся между собой языковые элементы) и се­мантическую (части текста имеют общие содержательные компоненты) связность, эмотивность (текст отражает отношение автора к действительности). Важными свойствами текста являются также креолизованность (текст содержит или может содержать элемен­ты других семиотических систем) и прецедентность (понимаемая как наличие в тексте элементов предшествующих текстов). Тексту может быть присуще такое свойство, как скважность (связать по смыслу лексические значения двух или нескольких смежных предложений текста иногда возможно только при помощи сле­дующего за ними предложения). Текст обладает внутренней структурой синтаксической (на уровне сложного синтаксического целого и предложения), композиционной и логической, и опреде­ленной прагматической установкой. Текст несет в себе представ­ление о своей референтной основе (затексте) и содержит неяв­ный смысл (подтекст) (Белянин 2001, 114). Сущность психолин­гвистического подхода к тексту состоит в рассмотрении его как единицы коммуникации. Текст это «феномен реальной действи­тельности и способ отражения действительности, построенный с помощью элементов системы языка», это продукт речи, «детер­минированной потребностями общения» (Белянин 1988, 9). Тео­рия речевых актов и теория массовой коммуникации в определе­ниях текста также подчеркивают, что он должен удовлетворять коммуникативную потребность собеседников и, по существу, яв­ляется основной коммуникативной единицей, которой человек пользуется в процессе речевой деятельности.

С точки зрения лингвистики текста текст понимается как «не­которая (законченная) последовательность предложений, свя­занных по смыслу друг с другом в рамках общего замысла авто­ра» (Николаева 1978, 6). В этом определении главными крите­риями характеризуемого объекта выступают законченность, связ­ность и наличие авторского замысла. Лингвистика текста акцен­тирует аспекты порождения и восприятия текста. Текст опреде­ляется как «продукт, порожденный языковой личностью и адре­сованный языковой личности», который «мертв без акта позна­ния» (Тураева 1994, 106-107). Текст не обязательно отражает реальные события. «Произвольный характер языковых символов делает язык в высшей степени гибким и допускает коммуникацию и мышление об отсутствующих, прошлых, будущих и вымышлен­ных событиях» (Звегинцев 1967, 66).

И.Я.Чернухина понимает под текстом «речевое произведение определенного стиля в единстве формы и содержания, являю­щееся средством непосредственной или опосредованной коммуникации, цель которой есть полное раскрытие темы, и состоящее из самостоятельных единиц, выполняющих коммуникативную функцию» (Чернухина 1986, 16). Стилистический и содержатель­ный аспекты текста позволяют определить его как художествен­ный либо нехудожественный.

 Художественный текст обладает всеми перечисленными выше особенностями, свойственными тексту вообще. Однако он имеет и специфические признаки, от­личающие его от текстов нехудожественных. Художественный текст выполняет особую функцию — эстетическую, которая в сложном взаимодействии с коммуникативной является опреде­ляющим моментом его особой организации. Художественный текст понимается как «эстетическое средство опосредованной коммуникации, цель которой есть изобразительно-выразительное раскрытие темы, представленное в единстве формы и содержа­ния и состоящее из речевых единиц, выполняющих коммуника­тивную функцию» (Чернухина 1986, 24). Художественный текст — это произведение поэтического языка как системы правил, от­личных от соответствующих правил обиходного языка даже при совпадении лексикона, грамматики и фонетики. Другими словами, определение художественного текста отличается от определения текста вообще указанием на эстетический аспект в противовес экспрессивному и коммуникативному. Организации художествен­ного текста присущи особая сложность и многофункциональ­ность, в нем активно используются те аспекты и ярусы, которые в других видах речевой коммуникации остаются ненагруженными. В результате структура художественного текста приобретает многослойность, причем между слоями существуют специфические неиерархические отношения.

Нам представляется важным утверждение В.А. Кухаренко, что важное отличие художественного текста от нехудожественного состоит в том, что художественный текст — результат «творения» мира этого текста. Большинство нехудожественных текстов — научный труд, информационное сообщение - основаны на реаль­ных событиях реального мира и появляются обычно после свер­шения этих событий. Предметный мир художественного текста не существует до возникновения этого текста, он появляется си-мультанно с возникновением текста. Кроме того, художественный текст триедин: в нем неотделимо друг от друга присутствуют форма, содержание и создатель (Кухаренко 1988, 4-9). В художе­ственном тексте «строятся несуществующие миры, которые яв­ляются плодом авторских представлений о действительности и даже сочетаний в реальности несочетаемого. В этом случае ког­нитивная и эмоциональная структурация «возможного мира» подчиняется закономерностям авторского сознания, в том числе языкового» (Белянин 2001, 66). Несмотря на это, художествен­ный текст не является ложью. Художник может стремиться к сходству жизненного материала и его творческого осмысления, но не требует признания его произведения за действительность, как бы велико ни было сходство между объектом и его отображе­нием.

А.А. Брудный, рассматривая текст как механизм управления процессом понимания, предлагает выделить три группы текстов:

1) тексты, не содержащие в своей структуре элементов управления восприятием и допускающие безграничную интерпре­тацию содержания,

2) тексты, жестко кодифицирующие восприятие и допускаю­щие однозначное понимание,

3) тексты, содержащие направляющие «семантические ли­нии», переплетение которых, с одной стороны, поддерживает ин­терпретацию, с другой, — порождает варианты понимания (Бруд­ный 1998, 136).

Художественный текст относится к третьей группе и обладает свойством интерпретативности, или поливариантности смыслово­го восприятия, т.е. реципиенты (адресаты) могут извлечь из него множество смыслов. Таким образом, художественный текст отли­чается от других видов текста особыми свойствами: он выполняет эстетическую функцию, обладает свойством поливариантности восприятия и может рассказывать о несуществующих событиях.

Границы «художественности» текста могут меняться в зависи­мости, например, от сферы функционирования текста или типо­логических характеристик его читателей. Как отмечает Д. Б. Гуд­ков, в межкультурном общении всегда следует иметь в виду, что текст, имеющий статус эталонного художественного в одном лингвокультурном сообществе, может не иметь его в другом. В каче­стве примера автор приводит негативное отношение представи­теля восточной культуры к рассказу «Муму», мотивированное тем, что героями последнего являются немой (урод) и собака (грязное животное) (Гудков 1999, 97).

Текст выполняет самые разнообразные функции: отражения действительности, коммуникации, хранения и передачи инфор­мации, выражения психической жизни индивида. В.А. Маслова, размышляя о связи текста как лингвистического явления с культурой, приходит к выводу, что не язык, а текст есть истинный хра­нитель культуры. Единица языка - слово — является сигналом, его функция — активизировать соответствующие концепты, хра­нящиеся в сознании языковой личности. «Именно текст напрямую связан с культурой, ибо он пронизан множеством культурных ко­дов, именно текст хранит информацию об истории, этнографии, национальной психологии, национальном поведении, т.е. обо всем, что составляет содержание культуры» (Маслова 2001, 87).

В семиотике под текстом понимается осмысленная последо­вательность любых знаков, любая форма коммуникации, в том числе обряд, танец, ритуал и т.п. (БЭС 1998, 507). Знак здесь — материально выраженная замена предметов, явлений, понятий в процессе обмена информацией в коллективе (Лотман 1973, 4). Другими словами, текст культуры может быть выражен как на ес­тественном языке, так и на языках различных видов искусств. Текстом в широком смысле может считаться любой материаль­ный предмет, в генезисе которого принимала участие человече­ская субъективность: одежда, живописное полотно, произведение архитектуры. Кроме того, исследователи отмеча­ют семиотическую неоднородность текста, его составляющими могут являться невербальные элементы (в том числе изображе­ние), вовлеченные в вербальный текст с целью интенсификации процесса передачи смысла (Реформатский, 1933; Зильберт, 1991; Козлов, 2002).