Внутри оборонительных стен

 Выше мы остановились в основном на том, что происходило за пределами оборонительных стен. Настало время поближе познакомиться с событиями, происходившими непосредственно в полисах. 

Постоянные межполисные столкновения сопровождались противоречиями граждан, более того, открытой борьбой различных группировок. Показательны события в Коринфе во время его войны со Спартой.

В 392 г. до н.э. олигархи, не желавшие враждовать со спартанцами, составили заговор с целью передачи города, захватили цитадель - Акрокоринф. Заговор был подавлен. А когда после поражения заговорщики бежали в Спарту, народ разграбил дома знатных и тех, кого заподозрил в сочувствии к ним. Нарушая традиции и убивая даже тех, кто искал защиты у алтарей, демос - народ - превращался в охлос - толпу. Толпа, занятая грабежами, не заметила, как открылись ворота города, и в него вступили спартанцы. Пришедшие в себя граждане оказали сопротивление, неприятель и олигархи отступили, но коринфяне потеряли один из чрезвычайно важных для них портов - Лехейон, что отразилось на регулярном поступлении продовольствия, прежде всего хлеба, привело к спекуляции.

 О спекуляции хлебом, существовавшей и в других греческих центрах, сохранились многочисленные свидетельства источников.

В самой Спарте, ставшей на некоторое время гегемоном Эллады, тоже не было спокойствия: военная добыча и персидское золото разрушали «общину равных». Ксенофонт отметил, что Лисандра после его возвращения на родину сопровождал обоз с золотом, полученным от союзников афинян - плата за освобождение от их гегемонии. Кроме того, у него осталось 470 талантов серебра от субсидий персов (сравним с размерами собираемого афинянами фороса). Результатом появления неравенства стало принятие закона в 400 г. до н.э. о «разрешении дарения и наследования клеров». Ксенофонт, освещая события 395 г. до н.э., писал, что из числа собравшихся на Народном собрании 4 тыс. спартанцев только 40 могли считаться полноправными (владеющими полным клером). И как результат поляризации общества - возникновение социальных движений. В 397 г. до н.э. был раскрыт заговор Кинадона, не «принадлежащего к общине равных». Заговорщики считали всех полноправных своими врагами и надеялись на победу над ними, поскольку в каждой усадьбе находятся те, кто их ненавидит - илоты. Опасаясь, что арест Кинадона вызовет взрыв, эфоры отправили его с поручением за пределы страны и арестовали.

В Афинах после свержения олигархов введены раздачи за посещение народного собрания, возвращена раздача пособий гражданам и изменены правила формирования гелиэи: каждый желающий участвовать в суде присяжных мог записаться в судьи. Если на него падал жребий выбора, гражданин после завершения заседания получал 3 обола. Афинский оратор Исократ писал, что граждане толпятся в судах в надежде вытянуть жребий, отмечая при этом: быть богатым стало опаснее, чем совершить уголовное преступление. Прежде неподкупный суд, которым гордились афиняне, стал подкупаемым обстоятельствами: виновным признавался чаще состоятельный, поскольку это давало средства, из которых получали свои 3 обола гелиасты.

При опустевшей казне средства для раздач взимались с имущих граждан. Они же путем литургий несли бремя и других государственных расходов.

Как показатель новой обстановки многие историки приводят слова афинянина Хармида: «Когда я был богат, я боялся, чтобы кто-нибудь не подкопал стены в моем доме и не забрал деньги, а мне самому не причинил какого-нибудь вреда. Затем мне приходилось ублажать сикофантов: я знал, что они мне могут принести больше зла, чем я им. Кроме того, город всегда налагал на меня какие-нибудь повинности, а отказаться от этого не было никакой возможности. А теперь, когда я лишился источников дохода за границей, а от земель, расположенных в этой области, не получаю ничего, распродав свое имущество, я сладко сплю, город мне доверяет; никто мне больше не грозит, а я уже грожу другим… передо мной встают с мест и уступают дорогу богатые».

Свидетельствами кризиса гражданского коллектива являются судебные преследования стратегов и развитие сикофантства. В Афинах, как и в других полисах, не было специальных институтов, которые бы следили за соблюдением закона. Каждый гражданин мог обратиться с иском в суд на нарушителя. Если доносчик (сикофант) выигрывал дело, он получал часть конфискованного у признанного виновным. В IV в. до н.э. сикофантство стало для некоторых разорившихся граждан промыслом.

Критикуя установившиеся в родном полисе порядки, один из лидеров афинян времени борьбы с Македонией говорил: «Сикофант - это собака демоса, которая тех, кого выдает за волков, не кусает, а, наоборот, овец, которых будто бы защищает, сама пожирает. Его ум не направлен ни на одно доброе государственное дело. Сикофант не занимается ни искусством, ни земледелием, ни ремеслом, ни с кем не вступает в дружеское общение. Он ходит по площади, как ехидна или скорпион, подняв жало, устремляясь то туда, то сюда, высматривая, кому бы причинить беду, поношение, зло, и, нагнав на него страх, взять с него денег» (Демосфен. XXV, 40,51).

Военный налог – эйсфора, литургии приводили к разорению состоятельных граждан. Как следствие, распространяется уклонение от исполнения литургий: обмен имуществом и сокрытие доходов - превращение видимого, недвижимого имущества (земельного участка) в «движимое - невидимое». Земля перестала быть единственным источником существования. Разорившиеся граждане продавали свои участки или сдавали их в аренду. Арендаторами выступали метеки. Поскольку аренда приводила к зависимости, для гражданина это означало утрату свободы. Недаром позднее в римском полисе возникло выражение: получать плату за труд означает быть рабом. Гражданин мог арендовать землю только у государства или какого-либо сообщества. Покупали землю и состоятельные граждане, передавая затем расположенные в различных местах участки в аренду или, улучшая качество земли, спекулировали ими. Земля превратилась в товар[2]. Приобретали наделы и некоторые из метеков, получившие гражданские права. Правда, размаха таких приобретений мы не знаем.

Развитие торговли и ремесла (развитию последнего способствовали постоянные войны) привело к возникновению значительных состояний, еще большей поляризации общества. Способствовало распространению торговых сделок с землей и стремление получить средства для выгодных вложений, оно же привело к возникновению ипотеки (займов под залог земли без изъятия ее у владельца). Продавались или закладывались земельные участки и для получения средств, необходимых для выполнения литургий, выкупа родственников из плена.

Товарно-денежные отношения привели к развитию банковского дела - кредитованию. Чаще всего кредиторами выступали метеки-трапедзиты. Роль метеков в экономической жизни возрастает. Некоторые из них выполняли литургии. Особенно стремились завоевать почет новые граждане, имевшие средства, ибо гражданство даровалось за определенные заслуги перед полисом, требовавшим иногда значительных личных расходов, например, доставку зерна.

 В частности, одной из заслуг боспорского правителя, за которую ему были дарованы афинянами гражданские права во времена Демосфена, являлось снабжение города хлебом.

Погоня за наживой разрушала «естественное среди людей единство и единодушие» - одну из основных черт классического полиса. В полисе, как мы знаем, гражданин - это земельный собственник, носитель политической власти, участвующий в решении государственных дел на народном собрании, и защитник своей земли. Именно эти характерные черты утрачивал гражданский коллектив во время кризиса. В поисках средств к существованию граждане покидали свою родину, шли в наемники, защищая интересы чужого государства за плату. Непрерывные войны требовали профессиональных воинов, и некоторые граждане делали войну своей профессией.

Социальные столкновения в полисах вызвали к жизни еще одно явление - тиранию. В стремлении сохранить свою собственность состоятельные граждане делали ставку на сильную личность, случалось и обратное – разоренные в стремлении захвата и перераспределения чужого имущества возлагали надежды на тирана, после прихода к власти забывавшего о своих обещаниях. Наличие профессиональных воинов облегчало захват власти.

Демос, превращавшийся в охлос, подчас безрассудно верил обещаниям демагогов, которые умели убеждать, обещать, не зная, как выполнить обещанное. В классический период стратег и оратор – это одно и то же лицо (вспомним Перикла). В рассматриваемое время одни выступали перед народом, другие – действовали, причем действовали стратеги часто по своему усмотрению. В середине IV в. до н.э. Демосфен упрекал сограждан, что не ораторы «делали вас негодными или честными; наоборот, вы делаете их, какими хотите: не вам приходится угадывать, чего они хотят, а они стараются угадать то, что, по их мнению, желательно для вас. Значит, вы сами в первую очередь должны иметь благородные желания, и все тогда пойдет хорошо, потому что или вообще никто не скажет ничего худшего, или же сказавший это ничего не добьется для себя, раз не будет людей, готовых его слушаться». Но были и другие ораторы, которые видели, отчего проистекает зло, предлагая свои программы его преодоления.