Задания для работы с текстом

На основе этого текста ответьте на вопросы:

1. Что лежит в основании человеческой культуры?

2. Каким древнейшим табу до сих пор противостоит человек?

3. В каких отношениях с культурой и обществом находится психика человека?

4. Как происходит развитие (эволюция) человеческой психики?

Пьер Тейяр де Шарден

ФЕНОМЕН ЧЕЛОВЕКА

Пьер Тейяр де Шарден (1881-1955) – французский ученый, христианский теолог и философ, известный своими работами «Божественная среда» (1927) и «Феномен человека» (1955, опубликована посмертно). Работал в области палеонтологии. Тейяр де Шарден, подобно русскому философу Павлу Флоренскому, удивительным образом соединял в себе христианскую веру с профессионализмом в области естественных наук. Опытное исследование живой материи не помешало ему постулировать существование Бога. Главная идея Тейяра де Шардена – концепция «христианского эволюционизма». Развитие вселенной (космогенез) философ понимает как ряд этапов эволюции духа, осуществляющейся посредством усложнения материи. Важное место в процессе совершенствования мира, которое с возникновением человека осуществляется через сознание и деятельность самих людей, принадлежит науке. Тейяр де Шарден ввел научный обиход термин «ноосфера», который получил дальнейшее развитие в трудах русского ученого и философа-космиста В.И. Вернадского. 

◘

С чисто позитивистской точки зрения человек самый таинственный и сбивающий с толку исследователей объект науки. И следует признать, что в своих изображениях универсума на­ука действительно еще не нашла ему места. Физике удалось временно очертить мир атома. Биология суме­ла навести некоторый порядок в кон­струкциях жизни. Опираясь на фи­зику и биологию, антропология в свою очередь кое-как объясняет структуру человеческого тела и неко­торые механизмы его физиологии. Но полученный при объединении всех этих черт портрет явно не соответст­вует действительности. Человек в том виде, каким его удается воспроизвес­ти сегодняшней науке, — животное, подобное другим. По своей анатомии он так мало отличается от человекообразных обезьян, что современные классификации зоологии, возвраща­ясь к позициям Линнея, помещают его вместе с ними, в одно и то же семейство гоминоидных. Но если су­дить по биологическим результатам его появления, то не представляет ли он собой как раз нечто совершенно иное?

Ничтожный морфологический скачок и вместе с тем невероятное по­трясение сфер жизни — в этом весь парадокс человека. Поэтому совер­шенно очевидно, что в своих рекон­струкциях мира нынешняя наука пре­небрегает существенным фактором, или, лучше сказать, целым измере­нием универсума.

Согласно общей гипотезе, направ­ляющей нас с первых страниц данной книги к цельному и выразительному истолкованию нынешнего облика Земли, в этой новой части, посвященной мысли, я хотел бы показать, что для выявления естественного поло­жения человека в мире, каким он нам дан в опыте, необходимо и достаточ­но принять во внимание как внеш­нюю, так и внутреннюю стороны ве­щей. Этот метод согласует в нашем представлении ничтожность и высшее значение феномена человека в ряду, гармонически нисходящем к жизни и материи.

Что же случилось между послед­ними слоями плиоцена, где еще нет человека, и следующим уровнем, где ошеломленный геолог находит пер­вые обтесанные кварциты? И какова истинная величина скачка?..

Как среди биологов до сих пор господствует неуверенность относи­тельно наличия направления и тем более определенной оси эволюции, так по сходным причинам между пси­хологами все еще имеют место самые серьезные разногласия по вопросу о том, отличается ли специфически (по «природе») человеческая психика от психики существ, появившихся до него. Действительно, большинство «ученых» скорее отрицает наличие подобного разрыва. Чего только не писали и не пишут сегодня о разуме животных!

Для окончательного решения во­проса о «превосходстве» человека над животными (его необходимо решить в интересах этики жизни, так же, как в интересах чистого знания...) я вижу только одно средство — решительно устранить из совокупности человечес­ких поступков все второстепенные и двусмысленные проявления внутрен­ней активности и рассмотреть цент­ральный феномен — рефлексию.

С точки зрения, которой мы при­держиваемся, рефлексия — это приобретенная сознанием способность сосредоточиться на самом себе и ов­ладеть самим собой как предметом, обладающим своей специфической устойчивостью и своим специфичес­ким значением, — способность уже не просто знать, а знать, что знаешь. Путем этой индивидуализации само­го себя внутри себя живой элемент, до того распыленный и разделенный в смутном кругу восприятий и дей­ствий, впервые превратился в точечный центр, в котором все представ­ления и опыт связываются и скреп­ляются в единое целое, осознающее свою организацию.

Каковы же последствия подобного превращения? Они необъятны, и мы их так же ясно видим в природе, как любой из фактов, зарегистрирован­ных физикой или астрономией. Рефлектирующее существо в силу само­го сосредоточивания на самом себе внезапно становится способным раз­виваться в новой сфере. В действи­тельности это возникновение нового мира. Абстракция, логика, обдуман­ный выбор и изобретательность, ма­тематика, искусство, рассчитанное восприятие пространства и длитель­ности, тревоги и мечтания любви... Вся эта деятельность внутренней жизни не что иное, как возбуждение вновь образованного центра, воспла­меняющегося в самом себе.

Установив это, я спрашиваю: если действительно «разумное» существо характеризуется «рефлектирующей способностью», как это вытекает из предшествующего изложения, то можно ли серьезно сомневаться, что разум — эволюционное достояние только человека? И следовательно, можем ли мы из какой-то ложной скромности колебаться и не призна­вать, что обладание разумом дает че­ловеку коренной перевес над всей предшествующей ему жизнью? Разумеется, животное знает. Но, безус­ловно, оно не знает о своем зна­нии — иначе оно бы давным-давно умножило изобретательность и раз­вило бы систему внутренних постро­ений, которая не ускользнула бы от наших наблюдений. Следовательно, перед животным закрыта одна область реальности, в которой мы развиваем­ся, но куда оно не может вступить. Нас разделяют ров или порог, непре­одолимый для него. Будучи рефлек­тирующими, мы не только отличаем­ся от животного, но мы иные по срав­нению с ним. Мы не просто изме­нение степени, а результат измене­ния природы, как результат измене­ния состояния.<...>

Если история жизни, как мы ска­зали, есть, по существу, развитие со знания, завуалированное морфоло­гией, то неизбежно у вершины ряда, по соседству с человеком формы пси­хики должны доходить до уровня ра­зума. Это как раз и происходит.

И тогда проясняется сам «пара­докс человека». Смущенные тем, как мало «антропос», несмотря на свое неоспоримое умственное превосход­ство, отличается анатомически от других антропоидов, мы — по край­ней мере у точки возникновения — чуть ли не отказываемся их разделять. Но это удивительное сходство — не это ли в точности должно было слу­читься?

Текст печатается по изданию: Тейяр де Шарден, П. Феномен челове­ка // П. Тейяр де Шарден: пер. с фр. - М., 1987.  - С. 135-137.