Политика централизации и российские регионы

Избрание В. Путина знаменовал начало нового этапа в отношениях Центра и регионов. Новая политика Кремля ставила своей целью интеграцию российского пространства и перераспределение ресурсов и полномочий между элитами регионов и федерального Центра в пользу последних. Формирование единого правового, экономического, административного пространства отвечало ожиданиям части элиты и общества в целом. Позже к этим трем «единым пространствам» добавились информационное и политическое. В более широком смысле новая политика Кремля была направлена на поиск механизмов, которые могли бы сделать региональную ситуацию управляемой «из Центра». С этой целью в России выстраивалась «властная вертикаль», создавалась новая бюрократическая структура - Федеральные округа, были изменены принципы межбюджетных отношений, началось проведение политической реформы.

В 2004 г. мною и моей коллегой А. Чириковой было проведено исследование в трех российских регионах – Пермской, Свердловской и Ярославской областях (9). Объектом исследования стали политические процессы в регионах России в условиях начавшейся централизации. В основу анализа был положен микрополитический подход, позволяющий выяснить, как политика централизации воспринимается, а главное реализуется в регионах; насколько ожидаемая Кремлем картина перемен соответствует или не соответствует реальным социальным и политическим практикам. Основные выводы исследования можно свести к следующему.

Первое. Федеральной власти удалось внести существенные коррективы в систему отношений федерального Центра и регионов. Анализ материалов исследования показал, что по мере централизации многие из прежних каналов взаимодействия между Центром и регионами оказались перекрытыми, регионы лишились тех институциональных каналов представительства интересов, которые действовали в 90-е годы, а отношения Центр-регионы утратили те немногие элементы публичности, которые были им присущи в 90-е годы. Одним из лучших примеров является процедура назначения губернаторов, которое происходит практически без общественного обсуждения ми. Общественность никогда не узнает, на каких условиях были переназначены М. Шаймиев, С. Дарькин, К. Титов и другие губернаторы.

Непубличность отношений Центр-регионы замыкает взаимодействие двух уровней власти на отдельных персонах. Для аналитика непубличность политики становится серьезной проблемой: непубличные решения крайне сложно анализировать и интерпретировать. Сегодня во взаимодействии Центра с регионами доминируют неформальные персональные договоренности, а в отношениях с сильными регионами сохраняется отработанная в 90-е годы модель торга (Татарстан, Самарская область, Красноярский край).

Кроме этого влияние региона в федеральном Центре зависит от того, насколько первым лицам субъекта РФ удается использовать новые каналы коммуникации, которые появились в новом столетии. Речь идет о связях с российскими бизнес-группами, работающими на территории региона, руководители и собственники которых имеют разветвленную систему отношений в структурах московской власти; Федеральные округа). В новой ситуации выигрывают те губернаторы, у которых имеется личный выход на Президента (все опрошенные констатировали, что после 2000 г. борьба региональных лидеров за внимание к ним первого лица государства возросла) или которым удалось установить хорошие отношения с полпредом в ФО и «своими» олигархами.

Второе. «Президентская вертикаль» не разрушила вертикаль региональной власти. В современной России параллельно с президентской в каждом регионе существует собственная властная вертикаль. Как это ни парадоксально, политика централизации имела для губернаторов очевидные положительные последствия. В путинской России усилилась значимость административного ресурса, власть стала еще более иерархизированной. На региональном уровне от этого выигрывает губернатор, в подчинении которого находится исполнительная власть региона. Политика централизации в масштабах России усиливает провинциальный централизм, в рамках которого неравноправие в отношениях между губернским центром и региональной периферией возрастает, а первое лицо региона получает дополнительные возможности контроля над местным самоуправлением.

Третье. В результате политики централизации, главы регионов утратили традиционные ресурсы: сократились финансовые возможности регионов; казначейский порядок исполнения бюджета и другие формы контроля снизили возможности «гибкого» использования финансовых средства; «силовые» структуры перестали подчиняться губернатору; в экономической жизни регионов все острее ощущается присутствие крупнейших российских интегрированных бизнес-групп, которые неподконтрольны региональной администрации. Но при этом анализ материалов интервью показывает, что ресурсы региональной власти не просто уменьшаются – они становятся иными.

Важным ресурсом первых лиц регионов сегодня становится их договороспособность, умение заключать альянсы со своими элитами. Новый ресурс влияния не воспроизводится в инерционном режиме, постоянно требуя дополнительных усилий со стороны первых лиц региона. Компенсация потерь происходила не на формальном уровне, но в непубличном пространстве, поскольку договоренности с большинством перечисленных групп носят неформальный характер (договоренности с региональной бизнес-элитой, «приватизация» руководителями субъекта РФ региональных отделений политических партий; договоренности с региональными парламентариями и партийными фракциями, представленными в региональном парламенте; неформальное влияние на СМИ). Т.о. в этой сфере, как и в области представительства интересов региона в федеральном Центре, баланс между публичной и непубличной политикой сдвигается в сторону политики непубличной. Лучше всего эту мысль выразил один из респондентов, заявивший, что региональная элита «искривит» вертикаль власти так, как ей будет удобно, или «встроится» в нее и получит от своего позиционирования высокие политические дивиденды.

Материалы исследования показывают, что несмотря на то, что региональные элиты крайне не удовлетворены качеством отношений, которые складываются сегодня между Центром и регионами, и теми методами, которыми проводится политика федерального Центра в отношении субъектов РФ, они не намерены противостоять действиям федерального Центра. Этому есть целый ряд объяснений. Во-первых, на сегодняшний день отсутствуют институты, способные интегрировать и объединить региональные элиты. Во-вторых, представители региональной элиты – люди прагматичные, и в их среде распространено устойчивое убеждение, что индивидуальный лоббизм эффективнее, чем коллективное противостояние. Тем более в каждом регионе есть проекты, реализация которых зависит от благосклонности Центра, и рисковать их будущим не представляется разумным. В-третьих, элиты регионов адекватно оценивают свои возможности и понимают, что федеральный Центр располагает несопоставимым по сравнению с регионами ресурсом политического, экономического, силового и административного влияния, что делает публичное противостояние регионов Центру нецелесообразным и неперспективным. В-четвертых, важную роль в нежелании региональной элиты конфликтовать публично с Центром играет высокий уровень доверия региональных элит лично к главе государства и молчаливо делегированное ему право устанавливать новые правила политической игры.

* * *

Исследование, посвященное взаимодействию Центра и регионов, было завершено в ноябре 2004 г. Тогда мы пришли к достаточно пессимистичному выводу о том, что, реализуя реформы, направленные на укрепление российской государственности, Кремль, демонстрирует феномен «нисходящей слепоты» и по сути отказался учитывать многообразие региональных политических систем. Прошедшие после окончания работы месяцы позволяют несколько откорректировать сделанный вывод. Волна протеста против социальной реформы, прокатившаяся по России в начале 2005 г., заставила руководство страны задуматься о том, как сбалансировать отношения Центра и регионов. Одним из первых о необходимости такой корректировки заявил полномочный представитель Президента в ЮФО Д. Козак, предложивший пересмотреть распределение полномочий между уровнями государственной власти в пользу регионов. В настоящее время в преддверии осуществления Закона «О местном самоуправлении» все чаще высказываются предложения о необходимости расширения доходной базы местных бюджетов. Но, пожалуй, самым важным сигналом, свидетельствующем о том, что федеральная власть осознает невозможность управления регионами из Центра, стало переназначение губернаторов. Насколько «сигналы», поступающие из верхнего эшелона власти, будут соответствовать реальным шагам руководства, покажет время.

 

Примечания

1. Впервые понятие регионального политического режима было сформулировано в российской политологии В. Гельманом. До сих пор одним из самых лучших исследований политических режимов, сложившихся в российских регионах в 90-е годы, остается работа: Россия регионов: трансформация политических режимов / Общ. ред.: Гельман В.Я., Рыженков С.И., Бри М. – М.: Изд-во «Весь мир», 2000. – 376 с.

2. Diamond L. Thinking about hybrid regimes // J. of Democracy, 2002, vol. 13, №2, p. 21-35; Levitsky S., Way Lucan A. The rise of competitive authoritarianism // J. оf Democracy, 2002, vol. 13, #2, p. 51-65; Шевцова Л. Посткоммунистическая Россия: логика трансформации и перспективы. – М.: Московский центр Карнеги, 1995; Уайт С. Еще раз о посткоммунистической транзиции // Социологические исследования, 2003, №11, с. 22-30; Гордон Л.А. Область возможного. – М.: ИМЭМО РАН, 1995, ч.1.

3. Лапина Н.Ю., Чирикова А.Е. Стратегии региональных элит: экономика, модели власти, политический выбор. – М.: ИНИОН РАН, 2000.; Лапина Н.Ю., Чирикова А.Е. Регионы-лидеры: экономика и политическая динамика. - М.: ИСРАН, 2002.

4. Зубаревич Н.В. Пришел, увидел, победил? // Pro et contra – М., 2002. – т.7. - №1. – С.107-119.

5. Борисова Н.В., Фадеева Л.А. Региональная легислатура как институт согласования интересов // Куда идет Россия? Формальные институты и реальные практики / Под общ. ред. Заславской Т.И. – М.: МВШСЭН, 2002. - С.72.

6. Граждане новой России: кем себя ощущают и в каком обществе хотели бы жить? (1998-2004 гг.) Аналитический доклад. – М.: Институт комплексных социальных исследований РАН, 2004. – С. 64.

7. Дробижева Л. Этническая и республиканская идентичность: проблемы совместимости // В сб.: Региональные процессы в современной России: экономика, политика, власть. – М.: ИНИОН РАН, 2003. – С. 15.

8. Политика и культура в российской провинции: Новгородская, Воронежская, Саратовская и Свердловская области / Под ред. Рыженкова С., Люхтерхандт-Михалевой Г. – М.; СПб., 2001. – 230 с.

9. Лапина Н., Чирикова А. Путинские реформы и потенциал влияния региональных элит /Аналитический доклад. – М.: Институт социологии РАН; Фонд им. Ф. Эберта, 2004. – 147 с.

 

Источник: Лапина Н.Ю. Российский федерализм или нереализованный сценарий // Центр исследования политической элиты [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://elis.pstu.ac.ru/lapina4.htm, свободный.

 

 

ПРЕДИСЛОВИЕ

 к научно-практическому комментарию к федеральному закону «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ»

Александр Вешняков

Конституция Российской Федерации непосредственно не закрепляет тот или иной вид избирательной системы для выборов депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации как одной из палат парламента Российской Федерации — представительного и законодательного органа Российской Федерации (статья 94). Предусмотрев двухпалатную структуру Федерального Собрания, количественный состав Государственной Думы (450 депутатов) и срок ее полномочий (4 года), Конституция Российской Федерации определила, что порядок выборов депутатов Государственной Думы устанавливается федеральным законом (часть 2 статьи 96).

7 декабря 2006 года вступил в силу Федеральный закон от 18 мая 2005 года № 51­ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации». В соответствии с ним выборы всего депутатского корпуса должны будут проводиться по пропорциональной избирательной системе, и первые выборы по такой избирательной системе предстоит провести в Государственную Думу пятого созыва. Выборы депутатов Государственной Думы четырех прежних созывов проводились по смешанной (мажоритарно­пропорциональной) избирательной системе, впервые закрепленной в Положении о выборах депутатов Государственной Думы, введенном в действие Указом Президента Российской Федерации от 21 сентября 1993 года № 1400 (в уточненной редакции Указа Президента Российской Федерации от 1 октября 1993 года № 1557 с последующими изменениями, внесенными указами Президента Российской Федерации от 6 ноября 1993 года № 1846, от 4 февраля 1994 года № 238). В соответствии с указанным Положением в 1993 году проводились, как известно, выборы депутатов Государственной Думы первого созыва.

Выборы депутатов Государственной Думы второго — четвертого созывов проводились в 1995, 1999 и в 2003 годах каждый раз на основе нового Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» (соответственно федеральные законы от 21 июня 1995 года № 90­ФЗ, от 24 июня 1999 года № 121­ФЗ, от 20 декабря 2002 года № 175­ФЗ). Вместе с тем каждый из указанных федеральных законов сохранял преемственность, в первую очередь — основных параметров применяемой смешанной избирательной системы. Так, стабильно сохранялось положение о проведении выборов половины депутатского корпуса — 225 депутатов по одномандатным избирательным округам, создание которых обусловливалось не только требованиями их примерного равенства по числу избирателей, но и требованием к созданию на территории каждого субъекта Российской Федерации не менее чем одного избирательного округа. Это, с учетом серьезных различий в численности избирателей в разных субъектах Российской Федерации, приводило при образовании одномандатных избирательных округов к значительным электоральным диспропорциям. Так, на выборах депутатов Государственной Думы четвертого созыва в самом большом по численности избирателей — Курганском одномандатном избирательном округе № 96 было 781 035 избирателей, а в самом маленьком — Эвенкийском одномандатном избирательном округе № 224 — всего 12 166 (то есть почти в 64 раза меньше). Надо отметить, что сложившаяся система образования одномандатных избирательных округов была предметом рассмотрения Конституционного Суда Российской Федерации, который в своем постановлении от 17 ноября 1998 года № 26­П признал ее не противоречащей Конституции Российской Федерации.

Во многом под влиянием выраженных в указанном постановлении правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации происходила и эволюция пропорциональной составляющей избирательной системы, применявшейся на выборах депутатов Государственной Думы. В частности, в 1999 году был введен так называемый плавающий заградительный барьер для допуска федеральных списков кандидатов к распределению депутатских мандатов, то есть заградительный барьер в 5 процентов, понижающийся в случае, если его применение не позволяет получить депутатские мандаты избирательным объединениям (избирательным блокам), получившим абсолютное большинство голосов избирателей в ходе голосования (то есть если они не получили в совокупности более 50 процентов голосов избирателей, принимавших участие в голосовании за федеральные списки кандидатов).

Развитие пропорциональной части избирательной системы также было направлено на расширение участия регионов страны в формировании федеральных списков кандидатов. В связи с этим уже в 1995 году в Федеральный закон от 28 апреля 1995 года № 66­ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» была включена норма о необходимости разделения федерального списка кандидатов полностью или частично (с учетом возможности выделения общефедеральной части, включающей не более чем 12 кандидатов) на региональные группы кандидатов, соответствующие субъектам Российской Федерации или группам субъектов Российской Федерации. Вместе с тем минимальное число таких региональных групп не оговаривалось. Требование о том, что таких групп не может быть менее семи, появилось в прежнем Федеральном законе только в 2002 году.

Комментируемый Федеральный закон реформировал избирательную систему на выборах депутатов Государственной Думы, поскольку предусмотрел переход от смешанной (мажоритарно­пропорциональной) избирательной системы к пропорциональной системе выборов, в соответствии с которой все 450 депутатов Государственной Думы избираются в составе федеральных списков кандидатов, выдвинутых политическими партиями, а политические партии получают места в нижней палате федерального парламента пропорционально числу голосов избирателей, поданных за соответствующие федеральные списки кандидатов.

Реформа избирательной системы была обусловлена необходимостью осуществления серьезных политических шагов, направленных на развитие гражданского общества, многопартийной политической системы. Она должна рассматриваться в общем контексте мер, принятых для формирования политической системы, восприимчивой к региональным проблемам и тесно связанной с общенациональными интересами, в соответствии с которыми Государственная Дума должна стать основным инструментом представительства общенациональных идей и интересов, которые смогут выражать только крупные, хорошо структурированные политические партии.

Введение более десяти лет назад на выборах депутатов Государственной Думы смешанной избирательной системы позволило в достаточно короткий исторический срок обеспечить начало становления партийно-политической системы, создало реальную политико-правовую почву для разработки по инициативе Центральной избирательной комиссии Российской Федерации Федерального закона от 11 июля 2001 года № 95­ФЗ «О политических партиях» и его последующего принятия. Вместе с тем появились основания считать, что применение смешанной избирательной системы в дальнейшем привело бы к политической стагнации как в партийном строительстве, так и в избирательной системе Российской Федерации в целом. Непременным условием процесса развития политических партий является возможность их конкуренции на началах равноправия, в том числе на выборах депутатов Государственной Думы. Как показала практика, введение комментируемым Федеральным законом пропорциональной избирательной системы за достаточно большой срок до проведения парламентских выборов (наряду с исключением из политического оборота института избирательных блоков, а также другими законодательными новеллами 2005–2006 годов) стимулировало объединительные процессы в партийном строительстве. Есть основания полагать, что созданы и работают предпосылки для формирования сильных политических партий, способных разрабатывать серьезные партийные и предвыборные программы, имеющие общенациональное значение, и добиваться проведения их в жизнь, а также обеспечивать демократическое воспроизводство политической элиты. Наличие сильных и авторитетных политических партий позволит избирателям более обоснованно и ответственно делать свой выбор при голосовании за соответствующие федеральные списки кандидатов. Практика показала, что кандидаты, избранные по одномандатным избирательным округам как независимые, так и представляющие те или иные не прошедшие в Государственную Думу по федеральным спискам кандидатов политические партии, вскоре после своего избрания депутатами, как правило, примыкают к тем или иным парламентским фракциям — только в этом случае депутат может реально влиять на принятие государственных решений. Но ведь избиратель голосовал за кандидата совсем иной «политической окраски» или просто за независимого кандидата. Таким образом, соответствующее представительство в Государственной Думе оказывается искаженным. При использовании пропорциональной избирательной системы такая ситуация невозможна: кандидаты открыто заявляют о своей политической принадлежности и тем самым обозначают свою идеологическую позицию. Соответственно, введение пропорциональной избирательной системы призвано обеспечить более точное (реально пропорциональное) политическое представительство всех крупных социальных групп российского общества в Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации.

В ходе рассмотрения концепции комментируемого Федерального закона на стадии его принятия отмечалось, что выборы по мажоритарной избирательной системе в одномандатных избирательных округах в последнее время скорее препятствовали нормальной конкуренции между политическими партиями. В таких избирательных округах все большую роль стал играть и так называемый административный ресурс. Зачастую депутатский мандат получали люди, добивавшиеся лишь депутатского иммунитета для себя и своего бизнеса. Отмечалась также тревожная тенденция усиления влияния на формирование региональных органов государственной власти финансово­промышленных групп, стремящихся через финансируемых ими кандидатов получить контроль над законодательными (представительными) и исполнитель­
ными органами государственной власти субъектов Российской Федерации. Очевидным фактом является то, что при применении на выборах мажоритарной избирательной системы «терялось» гораздо большее число голосов избирателей, отданных за кандидатов, не получивших по итогам выборов депутатские мандаты. Так, при проведении выборов депутатов Государственной Думы в декабре 2003 года за кандидатов, ставших победителями в одномандатных избирательных округах, проголосовали 42 процента избирателей, то есть чуть более 25 миллионов человек, тогда как кандидаты, избранные по федеральным спискам, получили поддержку более 70 процентов, или примерно 42,8 миллиона голосовавших избирателей12.

Закрепленная в комментируемом Федеральном законе пропорциональная избирательная система сохранила большую часть характерных признаков пропорциональной составляющей смешанной избирательной системы, применявшейся в прежних четырех избирательных кампаниях по выборам депутатов Государственной Думы, в Российской Федерации. Вместе с тем в законе предприняты определенные ее корректировки с целью преодоления присущих ей недостатков.

Во­первых, многими совершенно справедливо отмечался существенный недостаток пропорциональной избирательной системы, применявшейся в течение четырех созывов на выборах 225 депутатов Государственной Думы, а именно — слабая связь депутатов со своими избирателями в регионах.

Во­вторых, значительная общефедеральная часть федерального списка кандидатов (до 18 кандидатов), крупные региональные группы кандидатов, допускавшиеся прежним Федеральным законом, образно говоря, «закрывали» от избирателей большую часть федерального списка кандидатов. При таком положении избиратели фактически голосовали лишь за лидеров политических партий, как правило, хорошо известных или «раскрученных» в ходе предвыборной агитации. Одновременно в информационном обеспечении выборов становилась чрезмерной роль общероссийских средств массовой информации, которые позволяли создать некие «виртуальные» образы политических партий, что впоследствии вызывало вопрос, не является ли чрезмерным влияние информационных материалов СМИ на реальную волю избирателей.

В связи с изложенными обстоятельствами в комментируемом Федеральном законе предусмотрены требования к формированию федеральных списков кандидатов, направленные на обеспечение большей приближенности кандидатов из указанных списков к избирателям, на стимулирование реальной работы таких кандидатов (а впоследствии — и депутатов) в регионах. Так, в статье 36 комментируемого Федерального закона предусмотрено, что федеральный список кандидатов может содержать общефедеральную часть, состоящую не более чем из трех кандидатов, и в обязательном порядке разбивается на региональные группы кандидатов, число которых не может быть менее восьмидесяти. При этом каждая региональная группа должна соответствовать субъекту Российской Федерации или части его территории, либо группе субъектов Российской Федерации. При определении территорий, которым соответствуют региональные группы, политические партии имеют возможность сделать их примерно равными по численности избирателей. Региональная часть федерального списка кандидатов должна охватывать все субъекты Российской Федерации. Такое разделение федеральных списков кандидатов в сочетании с применяемой прежней методикой распределения депутатских мандатов внутри федерального списка кандидатов делают получение депутатского мандата кандидатом из конкретной региональной группы кандидатов значительно более зависимым от результата работы кандидата на соответствующей территории. Таким образом, закрепленные в комментируемом Федеральном законе правила должны стимулировать развитие региональных отделений политических партий, побуждать кандидатов из региональных групп активно взаимодействовать с избирателями, повышать заинтересованность кандидатов в результатах, полученных выдвинувшей их политической партией в регионе, а также, при условии разделения политическими партиями федеральных списков кандидатов на региональные группы, соответствующие примерно равным территориям, обеспечить представительство в Государственной Думе избирателей всех регионов Российской Федерации.

Следует отметить, что этому концептуальному подходу противоречит новый порядок замещения вакантного депутатского мандата, предусмотренный статьей 89 комментируемого Федерального закона (с учетом изменений и дополнений, внесенных Федеральным законом от 26 апреля 2007 года № 64­ФЗ). В соответствии с указанным Федеральным законом уполномоченный коллегиальный постоянно действующий руководящий орган политической партии вправе по своему усмотрению передавать вакантный депутатский мандат другому кандидату, не считаясь с очередностью расположения кандидатов в региональной группе, а при определенных обстоятельствах и результатами голосования по поддержке избирателями региональных групп федерального списка кандидатов политической партии.

В комментируемом Федеральном законе предусмотрены и иные меры, направленные на активизацию работы политических партий в регионах. Так, право получения бесплатного эфирного времени и печатной площади для предвыборной агитации в региональных средствах массовой информации принадлежит только региональным группам кандидатов; региональные отделения политических партий наделены правом создания собственных избирательных фондов для финансирования предвыборной агитации политической партии, ее региональной группы (но только по решению уполномоченного уставом политической партии руководящего органа политической партии).

Дискуссию в процессе работы над комментируемым Федеральным законом вызвали меры, включенные по инициативе Центральной избирательной комиссии Российской Федерации во внесенный Президентом Российской Федерации в Государственную Думу законопроект и направленные против использования технологии «рекламных кандидатов» — людей, которые в действительности не имеют цели работать в Государственной Думе. В законопроекте предусматривалось, что в случае если кандидат, включенный в общефедеральную часть федерального списка кандидатов или занимающий первое место в региональной группе кандидатов, откажется от депутатского мандата без вынуждающих к тому обстоятельств, политическая партия, выдвинувшая соответствующий федеральный список кандидатов, должна быть лишена этого мандата. Однако, к сожалению, это предложение было отвергнуто большинством депутатов Государственной Думы.

В комментируемом Федеральном законе предусмотрено, что по результатам выборов депутатов Государственной Думы к распределению депутатских мандатов допускаются федеральные списки кандидатов, каждый из которых получил 7 и более процентов голосов избирателей, при условии, что таких федеральных списков кандидатов было не менее двух и что за эти списки подано в совокупности более 60 процентов голосов избирателей, принявших участие в голосовании. Также предусматриваются случаи, когда к распределению депутатских мандатов допускаются федеральные списки кандидатов, не преодолевшие 7­процентный барьер (то есть применяется вышеупомянутый плавающий заградительный барьер).

Из положений комментируемого Федерального закона, новых для правоприменительной практики, необходимо отметить следующие. Так, в целях обеспечения дополнительных гарантий реализации пассивного избирательного права гражданами, не состоящими в политических партиях, в статье 37 комментируемого Федерального закона предусмотрено обязательное рассмотрение кандидатур указанных граждан на конференциях (собраниях) региональных отделений политических партий в случае поддержки не менее чем 10 членами соответствующего регионального отделения политической партии. Вместе с тем следует учитывать, что согласно статье 36 комментируемого Федерального закона число лиц, не являющихся членами политической партии, выдвинувшей федеральный список кандидатов, не должно превышать 50 процентов от числа кандидатов, включенных в указанный список. Также политической партией в составе списка кандидатов не могут быть выдвинуты члены иных политических партий.

В комментируемом Федеральном законе предусмотрено, что регистрация федеральных списков кандидатов осуществляется на основании подписей избирателей либо избирательного залога, однако в отличие от действовавшего ранее порядка избирательный залог, внесенный после представления в ЦИК России подписных листов, возвращается политической партии, равно как возвращаются без рассмотрения подписные листы, если они представлены в ЦИК России после внесения избирательного залога либо одновременно с внесением избирательного залога. Таким образом, избирательный залог утратил свою «страховочную» роль.

В целях пресечения негативных технологий при сборе подписей избирателей в поддержку федерального списка кандидатов предусмотрены нормы, предъявляющие повышенные требования к качеству собираемых подписей. Так, сверх установленного количества — 200 тысяч подписей, которые необходимо собрать в поддержку федерального списка кандидатов, можно представить только 5 процентов от указанного количества. Обнаружение среди проверенных подписей более 5 процентов недостоверных и недействительных подписей влечет отказ в регистрации федерального списка кандидатов. Политическая партия, представляя федеральный список кандидатов, обязана представить и список лиц, собиравших подписи избирателей, причем данные об этих лицах и их подписи должны быть заверены нотариально. Вместе с тем в комментируемом Федеральном законе, как и прежде, предусмотрено, что политические партии, федеральные списки кандидатов которых допущены к распределению депутатских мандатов на последних, предшествующих проводимым, выборах депутатов Государственной Думы, освобождаются от сбора подписей избирателей или внесения избирательного залога как основания для регистрации федерального списка кандидатов.

Комментируемым Федеральным законом изменен порядок распределения и использования бесплатного эфирного времени, предоставляемого для проведения предвыборной агитации. В частности, предусмотрено, что политическая партия, региональная группа кандидатов вправе не позднее чем за 35 дней до дня голосования отказаться от получения такого эфирного времени полностью либо частично. Указанный отказ не влечет уменьшения объема бесплатного эфирного времени, если политическая партия откажется только от участия в совместных агитационных мероприятиях. Доля, причитающаяся в результате такого отказа этой политической партии, по ее обращению предоставляется ей для размещения агитационных материалов.

Согласно положениям комментируемого Федерального закона для целей своей избирательной кампании политическая партия вправе без оплаты из избирательного фонда использовать как недвижимое, так и движимое имущество (за исключением ценных бумаг, печатной продукции и расходных материалов), находящееся в ее пользовании.

Комментируемый Федеральный закон предусматривает, что наблюдателей вправе назначить только политические партии, зарегистрировавшие федеральные списки кандидатов. Таким образом, из числа субъектов этого права исключены иные политические партии и иные общероссийские общественные объединения.

В целях обеспечения гарантий точности и достоверности подсчета голосов избирателей, подведения итогов голосования, определения результатов выборов в комментируемый Федеральный закон внесены положения, обязывающие избирательные комиссии выдавать наблюдателям по их требованию заверенные копии протоколов об итогах голосования. Также уточнен порядок составления повторных протоколов и проведения повторного подсчета голосов.

Кроме того, предусмотрена возможность применения по решению Центральной избирательной комиссии Российской Федерации при голосовании принципиально нового института: электронного голосования, то есть голосования, при котором отсутствуют избирательные бюллетени, изготовленные на бумажном носителе, и, соответственно, при котором отсутствует ручной подсчет голосов на избирательных участках.

 

Источник: Вешняков А.А. Предисловие // Научно-практический комментарий к Федеральному закону «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ» / Центральная избирательная комиссия Российской Федерации [Электронный ресурс]. Режим доступа:

ПАРТИЙНАЯ СИСТЕМА РОССИИ И НАЧАЛО КРИЗИСА

Алексей Макаркин

 

Экономический кризис поставил вопрос о дееспособности российской политической системы, сформированной в последнее десятилетие. Сторонники называют ее «суверенной демократией», противники - «управляемой демократией» и «авторитарным режимом». Составной, но далеко не главной частью этой системы являются политические партии, которые, однако, не пользуются значительным авторитетом. Только этим можно объяснить тот факт, что обвальное сокращение их количества в последние годы было воспринято обществом с полным безразличием. Если в 1999 году в России были зарегистрированы 139 партий, то в 2004-м их осталось 48, в 2005-м - 36, в 2008-м, когда российская экономика вступила в кризис, - 14[1]. Число партий за десятилетие уменьшилось в десять раз, но никаких серьезных протестов по этому поводу со стороны россиян не последовало. Подобное поведение можно было бы объяснить общей пассивностью граждан, но такая точка зрения представляется поверхностной, ибо, когда россиян что-то по-настоящему «задевает», пробуждая протестные настроения, они реагируют эмоционально и решительно.

 

Общие черты партийной системы

Впрочем, и данные о четырнадцати партиях уже устарели. За время, прошедшее с середины ноября, три партии - «Гражданская сила», Демократическая партия России и Союз правых сил (СПС) - объединились в новую правоцентристскую партию «Правое дело». Партия социальной справедливости и Российская экологическая партия «Зеленые» присоединяются к «Справедливой России», Аграрная партия России - к «Единой России», Российская партия мира и единства - к партии «Патриоты России». Партия «Народный союз» трансформировалась в движение. После всех этих слияний и преобразований количество партий сократится до семи. Такие процессы вполне закономерны, так как происходят в рамках партийной системы, главным актором которой является Кремль, не только определяющий общие правила игры, но и принимающий конкретные решения (или стимулирующий их принятие) в данной сфере[2].

Таким образом, в первой половине 2009 года российская партийная система будет официально «минимизирована» практически до предела. В ней будут представлены четыре парламентские партии, прошедшие в Государственную Думу на выборах 2007 года: «партия власти» «Единая Россия», левоцентристская «Справедливая Россия», популистская Либерально-демократическая партия (ЛДПР) и левая Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ). Из них только КПРФ можно отнести к оппозиции: ЛДПР и «Справедливая Россия» вполне лояльны по отношению к Кремлю. Так, в ноябре 2008 года они поддержали инициативу президента Дмитрия Медведева об увеличении срока полномочий президента с четырех до шести лет. (Свое несогласие, правда, проявила ЛДПР: видимо, чтобы как-то отличиться от «Единой России», она предложила увеличить этот срок до семи лет[3].)

«Единую Россию» в 2008 году, после ухода с должности президента, официально возглавил Владимир Путин, совмещающий должность председателя партии с постом премьер-министра - перед этим он возглавил партийный список на выборах 2007 года. «Единая Россия» доминирует в партийной системе - она является партией чиновников, в состав которой входят не только свыше двух третей депутатов Государственной Думы, но и большинство губернаторов, а также многие администраторы более низкого звена. «Справедливая Россия» после своего создания в 2006 году, хотя и дозировано, но все же критиковала «Единую Россию», пытаясь предстать более эффективной опорой Путина, чем «единороссы». Однако после того, как Путин в ходе избирательной кампании возглавил список «Единой России», она практически превратилась в спарринг-партнера «партии власти», претендовавшего лишь на преодоление 7% барьера (что, в конце концов, и произошло).

ЛДПР была основана еще в 1990 году и в полной мере использовала протестные настроения, вызванные экономическим спадом и моральным кризисом первой половины 1990-х годов. Это ярко выраженная «лидерская партия», перспективы которой связаны с личной судьбой ее вождя Владимира Жириновского, поддерживаемого двумя группами избирателей: аутсайдерами, желающими продемонстрировать свое неприятие элиты, и молодежью, голосующей за лидера ЛДПР как за самого эпатажного, яркого политика. Причем, резко критикуя элиту, Жириновский после 1993 года успешно сотрудничает с Кремлем, проявляя почти безграничную способность договариваться.

КПРФ, с момента своего основания в 1993 году бессменно возглавляемая Геннадием Зюгановым, несмотря на этот факт, не может считаться «лидерской партией». Это идейная преемница КПСС, которую в основном поддерживают ностальгирующие по СССР пожилые избиратели. В связи с этим любые попытки по реформированию («социал-демократизации») КПРФ и даже смена ее названия выглядят практически невозможными - их не поддержат ни партийный актив, ни электорат. Более того, в последнее время в партии усиливаются откровенно сталинистские тенденции, что устраивает ее актив и в то же время выгодно власти, так как локализует влияние КПРФ, делает партию еще более архаичной, затрудняя ее возможную апелляцию к городским средним слоям и молодежи. Но такая ортодоксальная партия не может рассчитывать на масштабный успех; неоднократные поражения на парламентских и президентских выборах привели к тому, что даже самые стойкие сторонники партии утрачивают надежду на ее приход к власти. Кроме того, КПРФ, несмотря на искреннюю оппозиционность, действует в рамках политической системы, параметры функционирования которой определяются все тем же Кремлем. Поэтому она не только чувствует границы возможной критики власти, но и отказывается от сотрудничества с радикальной внесистемной оппозицией, находящейся за пределами официального партийного спектра.

Кроме парламентских партий, в рамках партийной системы действуют левые либералы (Российская демократическая партия «Яблоко») и правые либералы (партия «Правое дело»). «Яблоко» имеет длительную историю: движение с таким названием, ставшее предшественником партии, было основано еще в 1993 году. «Правое дело», как отмечалось выше, основано лишь в 2008 году, однако его предшественниками был целый ряд праволиберальных организаций: «Выбор России», «Демократический выбор России», СПС. На выборах 2003-го и 2007 годов либералы потерпели поражение, причем в 2007 году оно было особенно разгромным - две партии в сумме получили менее 3% голосов при 7% избирательном барьере. Они крайне слабо представлены в информационном пространстве, а официальные СМИ и значительная часть общества возлагают на них ответственность за социально-экономические проблемы 1990-х годов. (Несмотря на то, что «Яблоко» неизменно находилось в оппозиции, оно также воспринимается как часть либерального политического сообщества и, следовательно, несет свою долю ответственности за чужие решения.) Фактически речь идет о путях сохранения этих организаций в качестве партий, что в создавшейся ситуации было возможно только при условии отказа от радикальной оппозиционности. Процесс объединения трех партий в «Правое дело» патронировался Кремлем[4], причем две партии из трех, участвовавших в нем, состояли из клиентов нынешней власти, которые действовали против СПС во время выборов 2007 года.

Также сохраняет свой статус партия «Патриоты России», основанная лояльным Кремлю бизнесменом Геннадием Семигиным, претендовавшим в 2003-2004 годах на контроль над КПРФ, но проигравшим борьбу с Зюгановым. На выборах 2007 года эта партия выполняла функции «спойлера» КПРФ, то есть действовала на ее электоральном поле, отбирая голоса избирателей. Видимо, в этом качестве она может быть востребована и в дальнейшем - если учесть, что КПРФ остается оппозиционной политической силой и продолжает критиковать власть.

                        

Подавление и селекция

Доминирование «Единой России» в партийной системе не вызывает сомнений, причем оно даже усилилось после реформы избирательного законодательства 2004 года - отмены смешанной системы на выборах в Государственную Думу и перехода к пропорциональному избранию. Первоначально казалось, что эта реформа невыгодна «Единой России»: ведь на выборах 2003 года партия получила 37,57% голосов избирателей, и лишь из-за вступления в состав ее фракции абсолютного большинства депутатов, избранных по одномандатным округам, она смогла получить более двух третей мест в парламенте (конституционное большинство). Однако целый ряд факторов способствовал тому, что партия на выборах 2007 года заручилась поддержкой 64,3% избирателей, что, с учетом эффекта мультипликатора (часть партий не преодолела избирательный барьер, и их голоса были перераспределены между прошедшими в Думу), позволило «Единой России» сохранить конституционное большинство и даже увеличить численность своей фракции.

Во-первых, это фактор Путина: впервые в российской истории президент, причем чрезвычайно популярный, возглавил избирательный список партии, что резко повысило ее рейтинг и полностью консолидировало вокруг нее всю систему исполнительной власти. Разделения административного ресурса, на которое надеялась «Справедливая Россия», не произошло.

Во-вторых, это запрет на участие в выборах избирательных блоков: инновационных политических проектов, формировавшихся накануне выборов и часто выдвигавших яркие лозунги и популярных лидеров. Такими блоками были праволиберальный СПС в 1999 году и левонационалистическая «Родина» в 2003 году - лишь позднее они трансформировались в партии. Блоки могли преподнести электоральные сюрпризы и оттянуть на себя часть голосов.

В-третьих, это резкое сокращение участников избирательного процесса, которое способствовало уменьшению количества конкурентов «Единой России» в центристской части политического спектра. При этом речь идет как о ликвидации многочисленных партий, так и об отказе регистрировать новые партийные проекты. Такой отказ получили, в частности, оппозиционные партии: либеральный Российский народно-демократический союз бывшего премьер-министра Михаила Касьянова и националистическая «Великая Россия» одного из бывших лидеров «Родины», депутата Государственной Думы четвертого созыва Андрея Савельева. Если в 1995 году в выборах приняли участие 43 избирательных списка, то в 1999-м - 28, в 2003-м - 23, а в 2007-м - всего 11[5].

Ключевую роль в сокращении количества партий сыграли внесенные в законодательство поправки, устанавливающие минимальную численность их членов. Вначале, в 2001 году, она была определена в 10 тысяч человек, а в 2004-м резко повышена до 50 тысяч. Если к десятитысячному уровню значительная часть партий смогла адаптироваться, то после пятикратного увеличения «порога» их количество стало быстро сокращаться. Этому способствовало и резкое ужесточение правоприменительной практики - контроля над численностью партий со стороны регистрационных органов, представления которых о ликвидации партий неизменно удовлетворялись судами. При этом такое сокращение не вызвало особых протестов ни со стороны населения, ни со стороны абсолютного большинства партий. Известно лишь два случая серьезных попыток ликвидируемых партий отстоять свое право на существование. Первую такую попытку предприняла леворадикальная Российская коммунистическая рабочая партия - Российская партия коммунистов (РКРП-РПК), безуспешно оспаривавшая норму о пятидесятитысячном пороге в Конституционном суде[6]. Вторую попытку инициировала либеральная Республиканская партия России (РПР), обратившаяся в Европейский суд по правам человека[7]. В обоих случаях речь шла о серьезных оппозиционных партиях, имеющих реальных сторонников, собственную идеологию и опыт участия в избирательных кампаниях.

У большинства же партий, подвергнутых «селекции», не было стимулов для борьбы за существование. Многие из них действовали лишь номинально; в российских СМИ такие партии называли «диванными»: имеется в виду не слишком обоснованное мнение о том, что их активисты могли бы уместиться на одном диване. Региональные организации часто «формировались» из людей, которые не имели представления о том, что являются членами партии, - для регистрации использовались лишь их документы. Некоторые партии, созданные в 1990-е годы, перестали быть нужными даже для их лидеров, но продолжали существовать на бумаге. Отметим, что и реально действовавшие партии были недостаточно авторитетны среди россиян. Часто их деятельность оживлялась лишь накануне избирательных кампаний, когда они предоставляли места в своих списках состоятельным спонсорам (такая практика свойственна не только мелким партиям, но и ведущим политическим силам, включая и марксистско-ленинскую КПРФ). При этом интересам спонсоров обычно отдавался приоритет перед интересами даже высокопоставленных партийных функционеров[8]. Партии недостаточно укоренились в российском обществе, они воспринимались избирателями как преимущественно бесполезные структуры, не связанные с их непосредственными интересами.

Добавим к этому и слабую традицию многопартийности, подкошенную многими десятилетиями существования в СССР единственной партии. Последняя легальная оппозиция коммунистам - социал-демократы (меньшевики) - вынуждена была перейти на нелегальное положение в 1922 году[9], а возможность для создания новых легальных партий появилась лишь в 1990 году, после отмены статьи 6 Конституции СССР, согласно которой КПСС являлась руководящей и направляющей силой советского общества. Кроме того, российское общество в своем большинстве настроено вполне утилитарно, в нем отсутствует традиция восприятия права на самовыражение, в том числе политическое, как неотъемлемого. Любые права воспринимаются в российском обществе с точки зрения общественной пользы; такое отношение уходит корнями еще в досоветские времена с присущим им общинным укладом крестьянской жизни, в который не вписывался бесполезный для общества «бездельник». Избыток партий воспринимается как повышение «нагрузки» на общество, которое должно оплачивать - хотя бы и опосредованно - работу партийных функционеров. В связи с этим вспомним появившийся в советское время анекдотический вопрос о том, почему в СССР существует однопартийная система: потому что вторую партию народ не прокормит.

Со всеми этими факторами связаны и общественные настроения, которые неблагоприятны для малых партий, даже реально действующих и имеющих тысячи активных сторонников. По данным опроса, проведенного Всероссийским центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) в 2005 году, однопартийную систему выбирают 25% россиян. Еще 29% поддерживают «малопартийную» систему, состоящую из двух или трех крупных партий, сменяющихся у власти; 17% высказываются за систему из нескольких малочисленных «кадровых» партий, включающих только политически убежденных людей. Пятая часть респондентов (20%) устойчиво полагает, что стране вообще «нужны не партии, а настоящие лидеры, вожди». 49% опрошенных считают, что «следует оставить только крупные партии, имеющие отделения по всей стране и численность членов не менее 50 тысяч человек каждая». 37%, напротив, уверены, что «следует обеспечить возможность участвовать в политической жизни всем партиям, включая небольшие, для наилучшего отражения интересов всех групп граждан». Сторонников первой точки зрения больше во всех возрастных группах, за исключением молодежи 18-24 лет, где небольшой перевес (45% против 40%) получил второй тезис[10].

Опрос ВЦИОМ в 2006 году показал, что, по мнению 32% россиян, многопартийность в России успешно развивается, а 26% убеждены, что настоящей многопартийности как не было, так и нет[11]. Новый опрос, проведенный ВЦИОМ в сентябре 2008 года, дал следующие результаты: более половины россиян (57%) считают, что в России есть только одна сильная партия - «Единая Россия», а остальные заметной роли не играют. (Два года назад такое мнение выражали 42% наших сограждан.) По мнению 15%, в нашей стране сформировалась реальная многопартийность. Каждый десятый (10%) выражает противоположное мнение. Еще 17% затруднились с ответом. Каждый третий (30%) считает, что многопартийность и сильные политические партии вообще не нужны России. 38%, напротив, полагают, что без многопартийной системы невозможно построить современное общество. 32% затруднились с ответом. По сравнению с 2006 годом на 10% - с 48% до 38% - снизилась доля тех, кто считает политические партии необходимым элементом российского общества[12].

Таким образом, как представляется, государственная политика и общественные настроения в современной России создают не слишком много возможностей для свободного развития партийной системы - эта сфера будет и далее подвергаться жесткому регулированию. Вопрос только в степени жесткости. Так, в послании президента Дмитрия Медведева Федеральному Собранию в ноябре 2008 года говорилось о возможности поэтапного снижения минимальной численности членов партии, хотя конкретные цифры и не назывались[13]. Позднее стало известно, что «порог» снижается на 20% - до 40 тысяч. В то же время накануне обнародования послания в издании «Газета» был опубликован материал противоположного толка, в котором со ссылкой на информированный источник во власти говорилось о предстоящем увеличении «порога» до 100 тысяч[14]. Но, несмотря на то, что во власти могут существовать различные мнения по данному вопросу, разница между ними не очень велика.

                        

Партии и кризис

Так как наша партийная система сконструирована сверху, она накрепко «привязана» к существующей политической системе. Следовательно, существенные изменения в функционировании партий возможны только в случае серьезной трансформации всей системы. В то же время если политическая система столкнется с серьезными проблемами, то они станут испытанием на прочность и для партийной структуры, которое продемонстрирует степень ее устойчивости и эффективности. Такие перспективы нередко увязываются с экономическим кризисом, который прервал период постоянного экономического роста, продолжавшегося почти десятилетие.

Действительно, кризис носит общемировой характер, и в ряде европейских стран он уже привел к социальным потрясениям. Достаточно вспомнить протестные акции в Риге, Софии, Вильнюсе. Однако во всех этих странах власти столкнулись лишь с отдельными, хотя и весьма агрессивными, «вспышками» недовольства, в которых приняло участие явное меньшинство граждан, протестовавших против экономической политики правительств. Большинство участников митингов, равно как и их организаторы, отличались законопослушанием и не солидаризировались с экстремистами.

Важно, однако, что во всех упомянутых странах - новых демократиях, переживших период посткоммунистического транзита, - существует реальная многопартийность, предусматривающая наличие серьезной оппозиции, имеющей реальные шансы на приход к власти (в отличие от российских оппозиционных партий, предельной целью которых является прохождение в парламент). При этом партийная система большинства стран Центральной Европы имеет достаточно гибкий и динамичный характер, что снижает риск ее делегитимации в глазах населения. В частности, в Латвии митинги протеста против политики правительства были организованы обществом «За другую политику», основанным выходцами из принадлежащей к правительственной коалиции Народной партии видными политическими деятелями - Артисом Пабриксом и Айгарсом Штокенбергсом. Кроме того, в стране существуют и представлены в парламенте столь различные политические оппозиционные партии, как правоцентристская «Новое время» и левоцентристская, ориентированная преимущественно на русскоязычных избирателей, - «Центр согласия».

В Болгарии в 2005 году, накануне вступления страны в Европейский союз, было создано правительство, в состав которого вошли основные политические силы: левоцентристская Социалистическая партия, правоцентристское Национальное движение «Симеон Второй» и Движение за права и свободы, представляющее турецкое население. Столь противоречивая коалиция должна была обеспечить успешное завершение европейского интеграционного процесса, решающий вклад в который внесла партия Симеона, ранее в течение четырех лет возглавлявшего правительство. Правительство справилось со своей задачей, но авторитет партии Симеона за два срока пребывания у власти существенно снизился. Однако за это время в правоцентристском сегменте появилась новая, быстро набирающая популярность партия ГЕРБ («Граждане за европейское развитие Болгарии»), созданная генералом в отставке Бойко Борисовым, победившим на выборах мэра Софии. ГЕРБ добился значительного успеха в ходе избирательной кампании в Европейский парламент, «отобрав» многих сторонников у партии Симеона.

В Литве только в прошлом году левоцентристское правительство было сменено правоцентристским, причем новый кабинет возглавили консерваторы, находившиеся в оппозиции в течение восьми лет. Одной из составляющих правительственной коалиции стала новая Партия народного возрождения, возглавляемая популярным телеведущим Арунасом Валинскасом, ставшим спикером Сейма (впрочем, этот проект наблюдатели считают недостаточно серьезным, имеющим мало шансов продержаться дольше одной парламентской каденции). Основной оппозиционной политической силой являются социал-демократы - партия, созданная на базе реформаторского крыла бывшей компартии.

Таким образом, во всех упомянутых странах кризис может привести максимум к отставке действующего правительства, которое сменит дееспособная оппозиция. Гарантией от авторитарной реакции является европейская идея, которая предусматривает демократическую политическую систему, свободные выборы, обеспечение прав человека. Партии, не вписывающиеся в эту парадигму, оказываются в изоляции, и даже популярность не позволяет им прийти к власти. В частности, в Болгарии именно в такой ситуации находится партия «Атака» - ее лидер занял второе место на президентских выборах, однако против него объединились все основные политические силы страны (по аналогии с Францией, где в такой же изоляции на президентских выборах 2002 года оказался лидер Национального фронта).

В современной России ситуация выглядит совершенно иначе. Ни одна политическая партия, кроме «Единой России», не претендует на власть. Возможности других партий резко ограничены, а их авторитет невысок, исключая, возможно, КПРФ, «пенсионный» электорат которой сокращается, а работа с другими группами избирателей налаживается крайне непросто. На этом фоне только коммунисты пытаются использовать общественный протест по поводу кризиса, причем региональные активисты в ряде случаев действуют более решительно, чем центральное руководство партии, вынужденное блюсти ее «системный» характер. Примером могут послужить уличные акции в городе Тутаеве Ярославской области в январе 2009 года, в организации которых принял активное участие местный обком КПРФ[15].

В то же время судьба «Единой России» в значительной степени зависит от кризиса: партия, ответственная за принятие законодательных актов (которые в такое время далеко не всегда будут популярными), в условиях слабой легитимности партийной системы в целом, скорее всего, окажется в непростом положении. Уже есть конкретные подтверждения тому: например, противостояние между властями и частью населения в Приморском крае, где в конце 2008 года возник конфликт из-за повышения пошлин на иномарки. В результате региональному лидеру «Единой России» пришлось уйти в отставку[16], а партии было предложено организовать массовые акции в поддержку отечественной автомобильной промышленности, которая заведомо непопулярна на Дальнем Востоке. Значительно более перспективным является участие «партии власти» в разрешении конкретных трудовых конфликтов на предприятиях, где она, используя свои обширные связи в государственном аппарате, может сыграть позитивную роль. (Примером служит трудовой конфликт на Невском машиностроительном заводе, в Петербурге, в конце ноября - начале декабря 2008 года[17].) В то же время бюрократический характер «Единой России» может сыграть и негативную роль, снижая возможности для принятия ею самостоятельных решений.

Вместе с тем замены для этой партии в качестве доминирующей политической силы в настоящее время нет, хотя теоретически можно представить себе ее реорганизацию. Мировые прецеденты имеются: так, в Иране в 1975 году две поддерживавшие шаха партии, «Иране новин» и «Мардом», объединились в новую партию - «Растахиз». Вспомним и российский опыт неоднократных трансформаций «партии власти» - «Выбор России», «Наш дом - Россия», «Единство», «Отечество». Однако иранский прецедент оказался неудачным (из двух ослабленных партий не получилось одной сильной), а на российский опыт накладывается тот фактор, что сейчас во главе «партии власти» находится Владимир Путин, связавший свое имя с «Единой Россией» (чего Борис Ельцин не делал в отношении своих «партий власти»). Поэтому в настоящее время вопрос об альтернативе «Единой России» не стоит.

Если кризис будет носить кратковременный характер и не станет слишком острым, то «Единая Россия» сохранит статус «партии власти», хотя при этом и может потерять часть своих функционеров, которые окажутся непригодными к работе в дискомфортных условиях. Если же он приобретет более масштабный характер, то события могут стать обвальными, причем политические страховочные механизмы, существующие в демократических государствах - в первую очередь, в лице дееспособной оппозиции, - в России просто отсутствуют. В связи с этим есть опасность деградации выстроенной сверху партийной системы и возникновения вакуума, который могут заполнить не просто внесистемные, но и радикальные политические силы, причем как левого, так и правого толка. В настоящее время они находятся в маргинальном состоянии, но нельзя забывать, что такими же «маргиналами» считались в 1987-1988 годах тогдашние «неформалы», в то время как позиции почти двадцатимиллионной КПСС казались незыблемыми.

__________________________________________________________________________

1) Данные Центральной избирательной комиссии РФ (ЦИК РФ) по состоянию на 17 ноября 2008 года, см.: www.cikrf.ru/politparty.

2) О трансформации российской партийной системы см. лекцию Владимира Гельмана «Трансформация российской партийной системы» и ее обсуждение (www.polit.ru/lectures/2008/03/14/gelman.html).

3) См.: ЛДПР хочет избирать президента на 7 лет: это счастливое число // Полит.ру. 2008. 17 ноября (www.polit.ru/news/2008/11/17/seven.html).

4) См.: Рагозина Е. «Правое дело» заартачилось // Ведомости. 2008. 11 ноября (www.vedomosti.ru/newspaper/article.shtml?2008/11/11/168236).

5) Данные с сайта ЦИК РФ.

6) См.: КС признал конституционными требования к численности политических партий в России // Newsru.com. 2007. 16 июля (www.newsru.com/russia/16jul2007/ks.html).

7) См. об этом на сайте Республиканской партии: www.rprf.ru/rpr-online/press/6086.html.

8) Яркий пример - избирательная кампания 2003 года, когда функционер КПРФ Юрий Белов уступил свое место в Думе следовавшему за ним в избирательном списке бизнесмену Александру Афанасьеву, вскоре перешедшему в «Единую Россию». В 1999 году один из основателей ЛДПР Станислав Жебровский вынужден был уступить свой депутатский мандат спонсору партии Ашоту Егиазаряну.

9) См.: Ненароков А.П. Политическое поражение меньшевиков // Политические партии России: история и современность. М.: РОССПЭН, 2000. С. 323-342.

10) См.: Какая партийная система нужна России? // Пресс-выпуск ВЦИОМ. № 374. 2006. 13 января (wciom.ru/novosti/press-vypuski/press-vypusk/single/2205.html).

11) См.: Многопартийность по-русски // Пресс-выпуск ВЦИОМ. № 549. 2006. 9 октября (wciom.ru/novosti/press-vypuski/press-vypusk/single/3343.html).

12) См.: Сколько партий нужно России? // Пресс-выпуск ВЦИОМ. № 1056. 2008. 26 сентября (wciom.ru/novosti/press-vypuski/press-vypusk/single/10746.html).

13) См.: Послание Федеральному Собранию Российской Федерации. 5 ноября 2008 года (www.kremlin.ru/sdocs/appears.shtml?stype=63372).

14) См.: Павликова О. Больше членов - меньше партий. Минимальная численность партий будет увеличена до 100 тысяч человек // Газета. 2008. 31 октября (www.gzt.ru/politics/2008/10/30/223017.html).

15) См. об этом на сайте партии: kprf.ru/actions/62934.html.

16) См.: Протесты в Приморье привели к отставке главы отделения «Единой России» // Лента.ру. 2008. 22 декабря (www.lenta.ru/news/2008/12/22/savchuk).

17) См.: «Единая Россия» продолжает следить за конфликтом на Невском машиностроительном заводе // Балтийское информационное агентство. 2008. 11 декабря (www.bia-news.ru/news/72287).

Источник: Макаркин А. Партийная система современной России и начало кризиса // Неприкосновенный запас. № 63 или Журнальный клуб Интелрос [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.intelros.ru/readroom/nz/-63/3564-partijjnaja-sistema-sovremennojj-rossii.html