Диалектизмы в повести

 

В.П. Астафьев, изображая жизнь деревни своего детства, использует слова и устойчивые словосочетания народного говора, распространенного в данной местности. Как носитель традиции предстает он перед нами и в стилизации диалектной речи. Стремления к фотографической передаче ее особенностей мы не видим. Виктор Петрович отбирает одну-две черты, которые характеризуют речь в целом. Часто выделяемые слова несут в тексте особую смысловую нагрузку.
За пределами литературного языка, а точнее за рамками словарей русского языка, стоят слова, отличающиеся от нормированных по звуковому составу, морфемами, грамматической характеристикой, ударением, сочетаемостью, значением. Под диалектной лексикой мы понимаем такие слова, которые не входят в общенародную систему, а принадлежат одному или нескольким диалектам русского общенационального языка. То есть диалектная лексика является лексикой нелитературной, лексикой устной разговорно-бытовой речи какой-либо части русского языка, объединенной территориальной областью. Диалектизм - это не обязательно что-то особенное, нам неизвестное. Есть целый их пласт очень широко распространенный и многим (а иногда, кажется, что всем) известный: здесяка, омманешь, глупой, сотворить укорот, чифыркиуть, копалуха, будя, сумасхсдно, оскудодушеть, брательник, урочливый, стабориться, плешатый...; кышкать, мякать, ешли, крутоярье, глухотемь, самоуком, украдчиво, картовный, вертухнуться... Диалектные слова вводятся автором для характеристики речи персонажа. Они указывают на сибирское «происхождение» героев, частично – на их необразованность, незнание норм грамотной литературной речи, но при этом Астафьев не высмеивает и не осуждает своих героев. Мы чувствуем любовь писателя к живой народной речи.

Некоторые диалектизмы передают такие особенности северной речи, как, например, неразличие звуков [ч], [щ], [шс] и [ш]:

«- Попроси прошшения»

«- Зато как тятька шурунет нас – бегишь и не запнешша»

«- Явишша, Я-авишша домой, мошенник»

(«Конь с розовой гривой»)

«- Штобы (вм. чтобы) кисла, не перекисла, штобы на зубе хрустела»

(«Осенние грусти и радости»)

«- Че и шшешь? Вчерашний день и шшэш ь?»

(«Фотография на которой меня нет»)

«- Перекрешшу, я тебя милово»

(«Последний поклон»)

«- Приплыл по акияну

Из Африки матрос

Малютку облизьяну

Он в яшшыке привез»

(«Конь с розовой гривой»)

Очень часто изменяются в речи героев слова, видимо, непривычные для деревни, особенно иноязычные. Таковы слова «акиян» и «облизьяну» из предыдущего примера.

Вот другие примеры:

«- ты еще не угомонился? Спи давай. Без соплей мокро! Фершал (фельдшер) нашелся! …» ("Осенние грусти и радости»)

«- Спи, пташка малая, господь с тобой и анделы во изголовье»

(«Фотография на которой меня нет»)

«- Артис (артист)» из него, робяты, артис выйдет!»

(«Гори, гори ясно!»)

Часто встречаются в речи персонажей и такие диалектизмы:

«- Эк его умучило! Эк его крюком скрючило!

Посинел будто на леде (вм. «на льду»), а не на пече (вм. печи) сидел»

(«Осенние грусти и радости»)

«- Я бы дальше побег (вм. побежал), в глыбь побег ба, да босый я, а там змеёв (вм. змей) гибель»

«- Дом-от я принесла» - в этом примере характерны для северных диалектов использование частицы «от» с существительным мужского рода.

«- А уж он мошенничат (вм. мошенничает)»

«- Уж изварилось (вм. сварилась)»

«- Ужли (вм. неужели) не видите, что ерш жабрами зеват? Токо бы слопать поскореича (поскорее) А ну как брюхо схватит, понос ешли?» («Конь с розовой гривой»)

Несмотря на обилие диалектизмов в речи героев, она довольно легко воспринимается, все слова понятные, ведь их фонетический облик или грамматическая форма не очень сильно отличается от литературной. Служат они либо для создания особого «сибирского» колорита, например: «- Наберешь туесок» (По словарю В. Даля туесок – это «берестяная кубышка с тугою крышкою и со скобой или дужкой в ней»); либо опять же как речевая характеристика персонажа, придавая речи героя большую эмоциональность: «- Да стой ты, чумовая! – окликала её бабушка» (От слова чумить - одурять, лишать памяти)

«- Потатчик! Своих всю жизнь потачил, теперь этого» (Потачить – потакать, поблажать, потворить)

Диалектизмы помогают более точно воспроизвести быт деревни и придают описаниям местный колорит:

«Садился на истюканный топором чурбан» (чурбан – короткий обрубок бревна, жерди, круглого дерева)

«Парни поощряли меня, действую мол, и не один калач неси, шанег еще прихвати, либо пирог – ничего лишнее не будет» (Шанга – род ватрушки, сочня или простой лепешки)

«На полатях запахло сосняком» (Полати – помост или настилка, поднятая выше пола и головы; помост в крестьянской избе от печи до противоположной стены)

«- Бабушка … сказала мне, что левонтьевские ребятишки собираются на увал по землянику» (увал – пологий холм, имеющий значительную протяженность)

«Дядя Левонтий качал зыбку» (зыбка – колыбель, люлька качалка)

Некоторые диалектизмы служат для речевой характеристики рассказчика, придают его речи разговорный характер и эмоциональность:

«С Санькой не больно турусы разведешь, он, чуть чего и навтыкает» (Турусы – пустая болтовня, вздорное вранье, пустословие)

«Он ищет и находит заделье, чтоб только не оставлять горемычного внука» (Заделье - дело)

«Дядя Левонтий подбуровливал песню басом» (Буровить – ходить, играть, делать)

«Умыкнул животную»

«… оросив лицо и грудь слезьми»

(«Конь с розовой гривой»)

Служат эти диалектизмы для создания образа рассказчика. Причем нужно заметить, что речь рассказчика насыщено диалектизмами тогда, когда мы слышим голос рассказчика-ребенка. Когда сквозь голос рассказчика «прорывается» голос «взрослого» автора, речь становится грамотной, литературной и диалектизмы встречаются там только этнографические, которые не имеют синонимов в литературном и без которых обойтись трудно.

Автор часто использует приём отчуждения:

«Воробьи, по здешнему –чивили» («Царь-рыба»). «Вылавливали из корзины на приплесок ещё живых, но уже вяло пошевеливающихся стерлядок, дежурный крепко зажимал голову крупного, пьяно бунтующего налима и через жабры вынимал крылато развёрнутую, медово-жёлтую печень, по-здешнему -максу» («Царь-рыба»).

Через диалектизмы у Астафьева передаётся субъективное отношение к сообщаемому как героя, так и автора произведения: «Андрюха, баскобайник окаянный, подмогнул мне…», «Мать ощупывает ребятишек, щекочет их, барабу всякую несёт - всем в избушке весело – перезимовали!» («Царь-рыба»).

У Астафьева диалектизмы могут являться ключевыми словами произведения, выноситься даже в заголовки: «С кусоцькем», «Чужая обутка».

Художественный текст может углубить значение диалектизма. Озаглавив своё произведение «Затеси» («Затесь – сама по себе вещь древняя и всем ведомая –это стёс, сделанный на дереве топором или острым предметом, чтобы эта метка была далеко видна), придал этому слову особое значение- мета в человеческой памяти, связанная с душевной раной.

Иногда автор использует диалектизмы, чтобы сосредоточить наше внимание на слове как таковом «В том окне, как на экране, твой знакомый силуе-эт…» Это чё, силует-то?-Хвигура! («Царь-рыба») «Страсть?- переспросила бабушка. -Это когда страшно». «-А роковая?- «Роковая?- бабушка задумалась, насупив брови. Не ведаю, батюшко, не знаю. Нездешнее слово. Городско» («Последний поклон»).

Диалектизмы зачастую воспринимаются как символы народной речи: «Раз- другой покоробленные шептуны ступили на что-то твёрдое, каткое – кашкарик, выворотни, подумалось ей». («Царь-рыба»).

Через использование диалектизмов показан особый образ автора-человека из народа, близкого своим героям и читателям, не чурающегося диалектного слова. Мы согласны с одним писателем, сказавшим об Астафьеве такие слова: «Попробуем исключить из астафьевского текста все необычные и необщепринятые обороты речи и слова, и этот текст поблекнет, перестанет существовать».

Народность текстов Астафьева не искусственна, она связана с его биографией. Глубинная народность отражает традиционную русскую культуру ещё в одном повороте – сибирском и передаёт народное мировосприятие, загадочный дух загадочной русской души. Виктору Петровичу чужда идеализация народа, но не оставляет любовь к нему.

Итак, народность как связь произведения с фольклором, народным творчеством, несомненно, представлена в текстах В.П.Астафьева. Народность как выражение национальной самобытности также не вызывает сомнений в отношении его произведений.

Таким образом, произведения Астафьева глубоко народны и доступны нам, простым людям, независимо от возраста.

 Способы использования диалектизмов Астафьевым.

Существуют разные способы подачи диалектизмов в авторской речи. Одни авторы выделяют их и дают им объяснение. Другие вводят диалектные слова на равных с литературными. Таковы и произведения В. П. Астафьева

Лишь изредка в речи рассказчика диалектизм берется в кавычки:

« У кого-то левонтьевские «сбодали» жердь?»

«Сон не брал меня, покой «андельский» не снисходил на мою … душу»

«Андельский» - одно из любимых слов бабушки, слово «сбодали» характерно для речи левонтьевских ребят.

В целом же мы можем сделать вывод, что в произведениях В П Астафьева диалектные слова вводятся на равных правах с литературными. В этом отражается нерасторжимая связь автора с его героями – людьми его родного края, о судьбах которого он пишет.

 

Итак, диалектизмы в повести В П Астафьева «Последний поклон» используются со следующими целями:

для речевой характеристики персонажей;

для речевой характеристики рассказчика;

для описания быта сибирской деревни и создания местного колорита.