Теория информационного противоборства

Как уже было сказано выше, информационное проти­воборство наблюдалось в истории человечества с древ­нейших времен.

Информационное противоборство (борьба) — форма борьбы сторон, представляющая собой использование специальных (политических, экономических, дипломати­ческих, военных и иных) методов, способов и средств для воздействия на информационную среду противостоящей стороны и защиты собственной в интересах достижения поставленных целей.

Основные сферы ведения информационного противо­борства:

—политическая;

—дипломатическая;

—финансово-экономическая;

—военная.

ГЛАВА 11. ОСНОВЫ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРОТИВОБОРСТВА

Геополитическое информационное противоборство (ГИП) — одна из современных форм борьбы между госу­дарствами, а также система мер, проводимых одним госу­дарством с целью нарушения информационной безопас­ности другого государства, при одновременной защите от аналогичных действий со стороны противостоящего госу­дарства.

Целью геополитического информационного противо­борства является нарушение информационной безопас­ности враждебного государства, в обусловленных случаях целостности (устойчивости) системы государственного и военного управления иностранных государств, эффектив­ное информационное воздействие на их руководство, по­литическую элиту, системы формирования общественно­го мнения и принятия решений, а также обеспечение ин­формационной безопасности Российской Федерации для завоевания (обеспечения) информационного превосход­ства в мировом информационном пространстве.

Следует выделить два вида информационного проти­воборства (борьбы): информационно-техническое и ин­формационно-психологическое.

При информационно-техническом противоборстве главными объектами воздействия и защиты являются ин­формационно-технические системы (системы передачи данных (СПД), системы защиты информации (СЗИ) и т.д.).

При информационно-психологическом противоборст­ве главными объектами воздействия и защиты являются психика политической элиты и населения противостоя­щих сторон; системы формирования общественного соз­нания и мнения, принятия решений.

Рассмотрим пример — ситуацию с принятием реше­ния советским военно-политическим руководством, свя­занным с возможностью нападения на СССР фашист­ской Германии в 1941 году.

Сейчас бытуют разные версии по поводу того, знало ли советское руководство конкретную дату начала и план войны. Почему же так упорно не хотели видеть реальную обстановку Сталин, Берия да и многие другие руководите­ли того времени? Заподозрить их всех в злом умысле ко-

174

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

нечно же нельзя. Не могли они желать беды и поражения своей стране и армии. Ошибались? Да, пожалуй, это самое подходящее определение их действий. И в этом даже есть некоторое им оправдание. Дело в том, что сегодня мы су­дим о разведывательных сведениях, зная, какие из них бы­ли правдивые, а какие ложные. А в годы, которые предше­ствовали нападению, к Сталину стекался огромный поток самых противоречивых сведений. Да еще вносили путани­цу комментарии политиков, военных, дипломатов, и каж­дый из них старался убедить, что именно его аргументы и суждения правильные. Прямо скажем, непросто было да­же Сталину разобраться в этом информационном хаосе.

Ко всей этой путанице и неразберихе в сведениях на­до добавить и хорошо задуманную и отлично проведен­ную немцами операцию по дезинформации.

Осуществляя подготовку к войне против СССР, нем­цы тщательно маскировали свои действия, засекречивали все организационно-административные мероприятия, свя­занные с подготовкой войны. Не случайно, что о полити­ческом решении германского руководства начать войну с Советским Союзом не получила прямых данных ни СО­ВЕТСКАЯ, ни, как это следует из исторической литерату­ры, ИНОСТРАННАЯ РАЗВЕДКА.

Поступали сведения о военных приготовлениях. Од­нако, как показывает история, военные приготовления не всегда завершаются вооруженной агрессией, войной. Иногда они служат целям давления, шантажа, с тем что­бы путем угрозы применения силы добиться желаемых результатов. В таких случаях военные приготовления но­сят демонстрационный характер, сопровождаются усиле­нием дипломатической активности, интенсивными пере­говорами, выдвижением требований к жертве агрессии в ультимативной форме.

Понимая, что полностью скрыть масштабные военные приготовления от внимания разведок невозможно, гитле­ровское руководство подготовило тщательно продуман­ный план мероприятий по их прикрытию.

Дезинформационные мероприятия осуществлялись на уровне государственной политики, в их разработке при-

ГЛАВА 11. ОСНОВЫ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРОТИВОБОРСТВА

нимали личное участие высшие руководители Третьего рейха, в том числе Гитлер, Геринг, Геббельс, Риббентроп.

В конце 1940 года руководителям основных информа­ционно-пропагандистских центров рейха — министерства пропаганды, иностранных дел, Главного управления им­перской безопасности (РСХА), а также Восточного отде­ла внешнеполитического управления имперского руко­водства нацистской партии (НСДАП) — лично Гитлером была поставлена задача по подготовке к ведению войны против СССР.

В начале 1941 года, когда подготовка к войне приняла широкий размах, немецкое командование привело в дей­ствие целую систему мер по ЛОЖНОМУ ОБЪЯСНЕНИЮ осуществляемых в массовом порядке военных приготов­лений на границах с СССР. Так, 15 февраля 1941 года ге­нерал-фельдмаршал Кейтель подписал «РУКОВОДЯЩИЕ УКАЗАНИЯ НАЧАЛЬНИКА ШТАБА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНО­КОМАНДОВАНИЯ ПО МАСКИРОВКЕ ПОДГОТОВКИ АГ­РЕССИИ ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА». Дезинформаци­онную кампанию предписывалось осуществлять в два эта­па. На первом этапе, примерно до середины апреля 1941 года, предлагалось «сохранять существующую неопреде­ленность в отношении намерений Германии». Характер­ными направлениями немецкой дезинформации в это время были попытки дать ложное объяснение целям пере­движений войск и военно-инженерным работам вблизи границ СССР, создать впечатление, что главным против­ником Германии по-прежнему остается Англия.

21 февраля 1941 года с планом нападения на Совет­ский Союз был ознакомлен начальник отдела пропаганды вермахта полковник Ведель. С этого момента для подраз­делений пропаганды операция «Морской лев» преврати­лась в стратегическую дезинформационную кампанию под кодовым названием «Ледокол», в ходе которой ими было проведено более 100 отдельных мероприятий. В хо­де одного из них якобы для вторжения в Англию форми­руется батальон пропаганды «К», в состав которого включаются специалисты по Великобритании, перевод­чики английского языка со всех подразделений пропаган­ды, в том числе и расположенных на восточных границах,

176

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

при этом допускается определенная утечка информации. В Берлине тиражируются листовки, предназначенные для распространения на территории Англии после втор­жения на нее немецких войск, которые доставляются, хранятся на соответствующих аэродромах. Военные кор­респонденты готовят репортажи о проводимых крупно­масштабных учениях по десантированию, на публикацию которых налагается строгий запрет, но 1—2 материала из-за «упущений» цензуры попадают на страницы газет, ти­раж которых якобы полностью изымается.

12 мая 1941 года Кейтель подписал еще одну дирек­тиву, уточняющую направления и приемы глобальной дез­информационной операции против СССР. Дезинформа­ция стала осуществляться в кругах, где она могла стать достоянием советской агентуры. Стали проводиться сове­щания, якобы с целью нападения на Англию, о которых «информировали» советскую резидентуру.

Для иллюстрации дезинформационных мер гитлеров­цев приведем несколько кратких выдержек из докумен­тов:

«Указания ОКВ. Управлению военной разведки и контрразведки.

В ближайшие недели концентрация войск на Востоке значительно увеличится... Из этих наших перегруппиро­вок у России ни в коем случае не должно сложиться впе­чатление, что мы подготавливаем наступление на Вос­ток...

Для работы собственной разведки, как и для возмож­ных ответов на запросы русской разведки, следует руко­водствоваться следующими основными принципиальны­ми положениями:

1. Маскировать общую численность немецких войск на Востоке, по возможности распространением слухов и известий о якобы интенсивной замене войсковых соеди­нений, происходящей в этом районе. Передвижения войск обосновывать их переводом в учебные лагеря, пе­реформированием...

2. Создавать впечатление, что основное направление в наших перемещениях сдвинуто в южные районы генерал-

ГЛАВА 11. ОСНОВЫ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРОТИВОБОРСТВА

губернаторства... и что концентрация войск на Севере от­носительно невелика...» И далее много мер такого же рода. «Распоряжение начальника штаба верховного глав­нокомандования вооруженных сил от 12 мая 1941 г. по проведению второй фазы дезинформации противника в целях сохранения скрытности сосредоточения сил против Советского Союза.

1. Вторая фаза дезинформации противника начинает­ся с введением максимально уплотненного графика дви­жения эшелонов 22 мая. В этот момент усилия высших штабов и прочих участвующих в дезинформации органов должны быть в повышенной мере направлены на то, что­бы представить сосредоточение сил к операции «Барба­росса» как широко задуманный маневр с целью ввести в заблуждение... противника. По этой же причине необхо­димо особенно энергично продолжать подготовку к напа­дению на Англию...

2. Все наши усилия окажутся напрасными, если не­мецкие войска определенно узнают о предстоящем напа­дении и распространят эти сведения по стране. Распоря­жения по этому вопросу должны разрабатываться для всех вооруженных сил в централизованном порядке...

...Вскоре на ряд министерств будут возложены зада­ния, связанные с демонстративными действиями против Англии...» И так далее.

Таким образом, и своим войскам гитлеровское коман­дование карты не открывало. На французском побережье с полным напряжением шла подготовка операции втор­жения «Морской лев». А когда подготовка по плану «Барбаросса» была завершена, пишет немецкий генерал Циммерман, «в начале июня в ставку главного командо­вания немецкими войсками Запада прибыл порученец начальника генерального штаба сухопутных войск и со­общил собравшимся офицерам, что все проделанные под­готовительные работы являются просто мероприятием, необходимым для введения противника в заблуждение, и что теперь их можно прекратить... Все эти приготовления проводились только в целях маскировки готовящейся Восточной кампании, которая в ту пору являлась для верховного главнокомандующего уже решенным делом».

178

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

Следует признать, что немецкое руководство в прове­дении дезинформации показало высокий профессиона­лизм.

Надо сказать, что наша разведка на первый взгляд пе­редавала очень точную информацию о сроках нападения. Кто не знает о сообщениях Р. Зорге, других разведчиков? В массовом сознании неколебимо утвержден стереотип: точнейшие сообщения по этому вопросу сыпались как из рога изобилия. Но реальность куда сложнее.

С конца 1940 года в Центр поступали противоречивые сведения о сроках начала войны. Война, указывалось в них, начнется во второй половине 1941 года, весной 1941 года. С февраля 1941 года стали поступать более кон­кретные сроки: начало войны — в мае—июне 1941 года. В марте точность сообщений возрастает: война начнется в период с середины мая по середину июня 1941 года. Все это, надо признать, хотя и не очень конкретно, но достаточно точно. Правда, эту идиллию все более точных сообщений портят сообщения куда менее точные: война начнется в любой момент, то есть, значит, и в марте; на­падение произойдет после заключения мира с Англией (Зорге, Старшина и другие). С мая 1941 года характер этой информации несколько меняется. Ее уже нельзя на­звать не очень точной. Она становится ложной. Сооб­щается, что нападение произойдет в середине мая, в кон­це мая. Причем эта информация поступает за считанные дни до называемого срока вторжения. Например, Р. Зор­ге 21 мая сообщает о начале войны в конце мая. Это — «деза», потому что 30 апреля Гитлер установил срок на­падения — 22 июня. Когда проходят эти сроки начала войны, наши разведчики, естественно, начинают сооб­щать о новых: вторая половина июня, после окончания сельскохозяйственных работ, 15—20 июня, 20—25 июня, 22 июня. Если учесть все имеющиеся сообщения о более или менее конкретных сроках нападения, то можно уви­деть интересную картину — постоянное «скольжение» информации по календарю. И это «скольжение» наряду с потоком неточной и просто ложной информации надеж­но «топит» точную информацию.

ГЛАВА 11. ОСНОВЫ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРОТИВОБОРСТВА

Представим: один указанный срок начала войны прохо­дит, другой — проходит, третий — проходит. А войны все нет. То, что ее нет, это конечно же очень хорошо. Но то, что наша разведка дает явно неверную информацию, — очень плохо, так как приходится оставаться в неведении по важ­нейшему вопросу. Какова могла быть реакция нашего по­литического и военного руководства? Вздох облегчения? Наверное. Поддержание в постоянном напряжении? Без­условно. Но способствовало ли это поддержанию доверия к нашей разведке, к ее информаторам, к источникам ин­формации, которыми пользовались наши разведчики?

А что советская разведка сообщала о мощи германской армии, предназначенной для вторжения в СССР? По это­му вопросу Центр получал совершенно фантастическую информацию. 8 декабря 1940 года полномочный предста­витель СССР в Германии В. Г. Деканозов получил ано­нимное письмо, в котором говорилось: «К весне 1941 года германская армия будет насчитывать 10—12 миллионов человек. Кроме того, трудовые резервы, СС, СА и полиция составят еще 2 миллиона, которые будут втянуты в воен­ные действия. Всего Германия выставит 14 миллионов, ее союзники — еще 4 миллиона». «Итого — 18 миллионов». Напомним, что на 22 июня 1941 года германская армия, предназначенная для вторжения в СССР, составила 4,6 миллиона человек, а с учетом Финляндии, Румынии и Венгрии — 5,5 миллиона человек. Таким образом, содер­жание анонимного письма находилось в прямом согласии с требованиями «Указания» ОКБ о создании преувели­ченных представлений о силе немецких войск.

Другие информации, поступившие почти одновремен­но, показывают нам другую крайность этих фантазий. Первая из них получена 3 июня 1941 года от японского корреспондента в Москве Маэсиба, который в разговоре заявил, что Германия сосредоточила на границах с СССР 150 дивизий по 10 тысяч человек. Если общее число ди­визий указано достаточно точно (их было всего 153), то численность немецкой дивизии занижена примерно на треть, что просто обесценивает точность первой цифры и делает невозможным точный подсчет общей численности вражеской армии. 150 дивизий по 10 тысяч человек — 1,5

180

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

миллиона. Налицо явное преуменьшение силы агрессора. А ведь до войны осталось всего три недели! При этом, за­метьте, сроки нападения указаны точно — 15—20 июня. Хорошо знакомая по другим сообщениям картина: точная информация о сроках нападения и дезинформация о силе удара или стратегическом плане. Впрочем, одно тесно связано с другим.

Аналогичную информацию в начале июня 1941 года передал и Р. Зорге: «На восточной границе сосредоточено от 170 до 190 дивизий. Все они либо танковые, либо меха­низированные». Фашистам очень хотелось создать преуве­личенное представление о силе вермахта, особенно о бро­нетанковых силах? Пожалуйста! Перед нами такое пре­увеличение, особенно по бронетанковым силам. Оказывается, что в вермахте все 100% дивизий либо тан­ковые, либо механизированные. Как в Москве должны бы­ли отнестись к этой информации? У немцев нет пехоты? Они хотят воевать без пехоты? (В вермахте на 22 июня 1941 года было всего 19 танковых и 14 механизированных дивизий.) Кто в это поверит?! И снова налицо интересное сочетание точной и ложной информации. Что предусмат­ривалось еще «Указаниями» ОКВ от 6 сентября 1940 года. Между прочим, Р. Зорге получил эту информацию от не­мецкого военного атташе в Бангкоке Шоля, то есть от од­ного из тех функционеров разведки МИД Германии, кото­рым известная инструкция прямо вменяла в обязанность «поощрять всякие фантазии» о силе немецкой армии.

Как видим, Сталину непросто было разобраться, где истина, когда так по-разному докладывают самые компе­тентные в этих делах руководители.

Вот мнение по данному вопросу Г. К. Жукова, зани­мавшего перед войной пост начальника Генерального штаба (см.: Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. В 3-х томах. Т. 1. — 8-е изд. — М. — 303 с.):

«20 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков представил руково­дству доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались некоторые вари­анты возможных направлений ударов немецко-фашист­ских войск при нападении на Советский Союз. В доку-

ГЛАВА 11. ОСНОВЫ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРОТИВОБОРСТВА

менте указывается, что «начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 го­да». Однако выводы из приведенных в докладе сведений, по существу, снимали все их значение и вводили И. В. Сталина в заблуждение.

В конце своего доклада генерал Ф. И. Голиков писал: «Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, может быть, германской разведки» (с. 196).

6 мая 1941 года И. В. Сталину направил записку на­родный комиссар Военно-Морского Флота адмирал Н. Л. Кузнецов, в которой говорил о подготовке немцами вторжения в СССР через Финляндию, Прибалтику и Ру­мынию. Данные, изложенные в этом документе, также имели исключительную ценность. Однако выводы адми­рала Г. И. Кузнецова не соответствовали приводимым им же фактам и дезинформировали И. В. Сталина. «Пола­гаю, — говорилось в записке Г. И. Кузнецова, — что све­дения являются ложными и специально направлены по тому руслу с тем, чтобы проверить, как на это будет реа­гировать СССР» (с. 216).

Аналогичного мнения придерживался и Маршал Со­ветского Союза Василевский, считавший, что наши раз­ведорганы не смогли в должной мере объективно оцени­вать поступавшую информацию о военных приготовлени­ях фашистской Германии (см.: Василевский А. М. Дело всей жизни. Кн. 1. — 6 изд. — М., 1988, с. 118).

А вот как действовала разведка НКВД, по мнению од­ного из ее руководителей Павла Судоплатова (см.: Павел Судоплатов. Разведка и Кремль. — М., 1996):

С. 134. «Разведка НКВД сообщала об угрозе войны с ноября 1940 года. Хотя полученные данные изобличали намерения Гитлера напасть на Советский Союз, однако многие сообщения ПРОТИВОРЕЧИЛИ ДРУГ ДРУГУ».

С. 141. «Сообщения разведки о возможном начале не­мецкого вторжения были противоречивы. Так, Зорге со­общал из Токио, что вторжение планируется на 1 июня. В то же время наша резидентура из Берлина сообщала, что вторжение планируется на 15 июня. До этого, 11 мар-

182

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА И ГЕОПОЛИТИКА

та, военная разведка докладывала, что немецкое вторже­ние намечено на весну».

В книге «Секреты Гитлера на столе у Сталина. Раз­ведка и контрразведка о подготовке германской агрессии против СССР», основанной на архивных документах, от­мечается следующее:

С. 11. «С марта 1941 года поток информации, посту­павшей от источников берлинской и других резидентур, о военных приготовлениях Германии резко усилился. Увеличился и объем данных, получаемых контрразведы­вательными органами. Суммарный анализ всей этой ин­формации позволял сделать вывод о том, что германское руководство приняло политическое решение о нападении на Советский Союз. Приводимые в сборнике документы убедительно об этом свидетельствуют. Однако внешняя разведка и контрразведка ТОГДА НЕ ОЦЕНИЛИ СОВО­КУПНОСТИ ДОБЫТЫХ СВЕДЕНИЙ, НЕ ПРОАНАЛИЗИРО­ВАЛИ ПОСТУПИВШЕЙ ИНФОРМАЦИИ, НЕ СДЕЛАЛИ НЕ­ОБХОДИМОГО ВЫВОДА. В те времена существовал поря­док докладывать руководству страны каждый материал в отдельности, как правило, в том виде, в каком он посту­пал, БЕЗ АНАЛИТИЧЕСКОЙ ОЦЕНКИ И КОММЕНТАРИЕВ. Определялась лишь степень надежности источника и достоверность полученных данных».

С. 12. Будучи доложенной руководству страны в ра­зобщенном виде, информация о военных приготовлениях НЕ СОЗДАВАЛА УБЕДИТЕЛЬНОЙ ЦЕЛОСТНОЙ КАРТИНЫ ПРОИСХОДЯЩИХ СОБЫТИЙ, НЕ ОТВЕЧАЛА НА ГЛАВ­НЫЙ ВОПРОС: С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ ЭТИ ПРИГОТОВЛЕ­НИЯ ОСУЩЕСТВЛЯЮТСЯ, ПРИНЯТО ЛИ ПРАВИТЕЛЯ­МИ ГЕРМАНИИ ПОЛИТИЧЕСКОЕ РЕШЕНИЕ О НАПАДЕ­НИИ, КОГДА СЛЕДУЕТ ОЖИДАТЬ АГРЕССИИ, КАКОВЫ БУДУТ СТРАТЕГИЧЕСКИЕ, ТАКТИЧЕСКИЕ ЦЕЛИ ВЕДЕ­НИЯ ПРОТИВНИКОМ ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ. Для убеди­тельного ответа на эти вопросы требовалась ГЛУБО­КАЯ АНАЛИТИЧЕСКАЯ РАБОТА.

22 июня 2001 года газета «ИЗВЕСТИЯ» напечатала ин­тервью с историком Юрием Нежниковым, который рас­сказал о недавно рассекреченных документах внешнепо­литической разведки СССР.

ГЛАВА 11. ОСНОВЫ ИНФОРМАЦИОННОГО ПРОТИВОБОРСТВА

К 21 июня 1941 года о точной или приблизительной дате нападения Германии на СССР Сталин получил три сообщения политической разведки и четыре — военной.

Однако советская разведка до этого называла ШЕСТЬ РАЗНЫХ СРОКОВ нападения на СССР. Ни один из этих сроков не подтвердился.

Более того, к 21 июня 1941 года разведка четырежды КРУПНО ОШИБАЛАСЬ В СВОИХ ПРОГНОЗАХ. Сталин ей не очень доверял.

1. Ввод германских войск в Австрию 12 марта 1938 го­
да стал неожиданностью для СССР.

2. Сведений о мюнхенском сговоре западных стран (США, Англии, Франции) по поводу оккупации Чехо­словакии Германией в 1938 году не удалось добыть. Бо­лее того, именно в дни подписания соглашений наша раз­ведка предупреждала о близости войны.

3. Информацию о подготовке нападения Германии на Польшу разведка также получить не смогла.

4. Разведка не смогла предупредить о подготовке на­падения Германии на Францию 10 мая 1940 года.

Однако, на наш взгляд, нельзя очевидный просчет в аналитической оценке предвоенной ситуации сводить только лишь к неудовлетворительной работе разведорга­нов, спецслужб. Не было центра стратегического анализа и в государстве. Был лишь интеллектуальный профессио­нализм Сталина!

Сталину и Жукову пришлось приложить немало уси­лий, чтобы разобраться в головоломном потоке точной и лживой информации и начать с 12 июня, за 10 суток до войны, вывод частей Красной Армии на позиции, пред­назначенные им по плану обороны границы, начать ми­нирование дорог, мостов, вывод фронтовых управлений на основные командные пункты и т.д. и т.п. Не в ночь с 21 на 22 июня совершенно внезапно для нее самой была поднята по тревоге Красная Армия. Последние предвоен­ные 7—10 дней она жила ожиданием этой тревоги и под­готовкой к ней.

ГЛАВА 12