2020-01-14
272
Не только в философии, а и в конкретной науке Кант был глубоким, проницательным мыслителем.
Кант считал, что решение таких проблем философии, как проблемы бытия человека, души, морали и религии, должно предшествовать исследование возможностей человеческого познания и установление его границ. Необходимые условия познания заложены, согласно Канту, в самом разуме составляют основу знания. Исследуя условия возможности человеческого познания, Кант полагал, что являющийся нам мир предстает в качестве целого, проникнутого законом и порядком, источниками которых являются априорные формы познания. Как в этом убедились ещё сами эмпирики, всеобщность и необходимость невозможно обосновать или вывести из опыта. Опыт всегда безмолвствует о будущем, но всеобщность и необходимость безразличны к тому, где и когда нечто имеет место. Истоки законосообразности мира, как он нам дан в опыте, заключены в самом нашем уме и потому, с точки зрения Канта, рассудок законодательствует в природе. Последнее необходимо понять не как произвол самого рассудка, но как видение всей природы под формой закона и закономерности. Различие мира явлений и мира вещей в себе позволяет Канту ввести важные для его философии понятия «трансцендентального» и «трансцендентного». Не будучи новыми словами, они получают здесь строгий смысл. «Трансцендентальный» означает для него «имеющий признаки априорности», «трансцендентный» же указывает на нахождение чего-либо за пределами или границами опыта.
В составе человеческого познания мы обнаруживаем отчетливо выраженную склонность к объединению рассудочных операций под формой идеи. Каковы же априорные идеи чистого разума? Таких идей, по Канту, три: душа, мир, Бог. Именно они лежат в основе нашего естественного стремления к объединению всего нашего познания, подчинения его единым целям (задачам). Эти идеи венчают знание, оказываются предельными идеями нашего познания. В этом смысле они обладают априорным характером. Вместе с тем, в отличие от категорий рассудка, идеи имеют отношение не к содержанию опыта, а к чему-то лежащему за пределами всякого возможного опыта. По отношению к рассудку идеи разума выступают, таким образом, как обозначение, в сущности, никогда не достижимой задачи, так как средством познания чего-либо, лежащего за пределами опыта, они стать не могут. Ведь из факта существования этих идей в нашем уме отнюдь не следует факт их действительного существования. Идеи разума имеют поэтому исключительно регулятивное значение, и, следовательно, науки, которые сделали свом предметом изучение души, мира и Бога с помощью разума, оказываются в проблематичном положении. Т.е. мы с одинаковым успехом можем доказать прямо противоположные утверждения (например, ограниченность и неограниченность мира во времени и пространстве, подчиненность всего действию причинности и наличность отрицающей ее свободы воли, бытие Бога и его отсутствие).
Практический разум Канта, иными словами, «условия возможности» способности человеческого ума к моральному действию. Это сфера действия человеческой воли, направленной на овладение реальностью.
Искомый Кантом априорный синтез в сфере практического разума не основан ни на чувственной интуиции, ни на опыте. А это значит, что для обоснования морали мы не имеем права апеллировать ни к чувственным импульсам, ни к опыту. Источник морального действия заключен в законе, который воля предписывает самой себе, ускользая тем самым от детерминации со стороны чего бы то ни было (чувства, расчета, давления, привычки и т.п.). В этом, по канту, заключены основания автономности морали. Конечно, поступки, которые совершает человек и которые он оценивает с моральной точки зрения, лишены подобной чистоты. Но это означает, согласно Канту, отступление от собственно нравственного характера поступка. Последний отвечает этому характеру лишь в том случае, если он обусловлен действием морального закона, автономного по своей природе. Этот моральный закон – категорический императив Канта. Императив есть объективный практический принцип, значимый для всех. Кант выделяет три их вида: гипотетический и категорический. Гипотетический императив отвечает формуле: если хочешь того-то, то действуй таким-то образом. В отличие от него категорический императив определяет волевую направленность нашего действия независимо от желаемой цели, он определяет её в полной независимости от чего бы то ни было, как обусловленную её собственным законом. Т.е. «Поступай согласно такой максиме, которая в то же время может стать всеобщим законом» и «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своём лице и в лице всякого другого как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству». Несомненна близость этой максимы к евангельскому: «не сотвори другому того, что себе не желаешь».
Категорический императив предполагает наличие свободы воли, воли как свободной причины наших поступков. Безусловность и свободы воли, и бессмертия души, и существования Бога является не результатом рационального (теоретического) доказательства, а предпосылкой практического разума, точнее, морального закона. Они не обогащают сферу теоретического знания (и в этом смысле не являются теоретическими догмами), но придают идеям разума объективное значение. Утверждение свободы воли, бессмертия души и существования Бога обязано своей действительностью моральному закону, и в этом (но только в этом!) смысле религия основана на морали, а не наоборот.
Отвергая догматически приём познания, Кант считал, что вместо него нужно взять за основу иной – метод критического философствования, состоящий в исследовании приёмов самого разума, в расчленении общей человеческой способности познания и в исследовании того, как далеко могут простираться его границы. Кант различал воспринимаемые человеком явления вещей и вещи, как они существуют сами по себе. Мы познаём мир не так, как он есть на самом деле, а только так, как он нам является. Нашему знанию доступны только явления вещей (феномены). Возникает хаос ощущений. Мы приводим этот хаос в единство и порядок силами нашего разума. То, что мы считаем законами природы, на самом деле есть связь, вносимая разумом в мир явлений, т.е. наш разум предписывает законы природе. Но миру явлений соответствует независимая от человеческого сознания сущность вещей – «вещи в себееского сознания сущность вещей - " на самом деле есть связь, вносимая разумом в мир явлений, т.простираться его границы.то него». Кант не разделял безграничной веры в силы человеческого разума.
Кант был убеждён, что идеи пространства и времени человеку известны прежде восприятий. Кант изложил свои мысли в книге «Антропология с прагматической точки зрения». Человек, по Канту, - это «самый главный предмет в мире». Над всеми другими существами его возвышает наличие самосознания. Из факта самосознания вытекает эгоизм как природное свойство человека.
Кант отрицательно относился к мнимой морали, основанной на принципах полезности и приятности, на инстинкте, внешнем авторитете и различного рода чувствах.
Нравственность проявляется в отношении человека к семье, своему народу, родине, другим народам. Она распространяется и на отношение личности к самой себе.
Основным проявлением нравственной жизни человека является чувство ответственности перед обществом и самим собой и вытекающее из него сознание вины и покаяния. Правила, которыми люди руководствуются в своих взаимоотношениях, составляют нормы нравственности, которые формируются стихийно.
3. Исторические типы морали нормы морали как условие самосохранения человечества.
Всякая мораль обусловлена социально-исторически. Её конкретный облик в ту или иную эпоху определяется многими факторами: типом материального производства, характером социального расслоения, состоянием государственно-правовой регуляции, условий общения, средств коммуникации, системой принятых обществом ценностей и т.д. Иными словами, качественно разнородные типы общества вызывают появление различных типов моральных систем. Каждый из них своеобразен, неповторим, несёт на себе печать своего исторического времени.
Первобытную, к примеру, мораль отличают такие черты, как непосредственный коллективизм, безусловная взаимная поддержка. Первобытный человек полностью растворён в роде, он ещё не сформировался как личность и, следовательно, строгое соблюдение им установленных обычаем норм есть результат не свободного морального выбора, а лишь естественно-родовой необходимости. Да и сфера действия первобытной морали не простирается дальше границ рода.
Мораль в подлинном смысле этого слова появляется лишь в классовом обществе. Растущая производительная мощь общества, разделение труда, появление частной собственности на средства производства и его продукты разрывают естественно-родовую, так сказать, кровную связь индивидов.
Моральный человек раннеклассового общества – это некий набор добродетелей: мудрости, мужества, справедливости, умеренности, правдивости, дружелюбия и т.д. Моральность понимается как совершенство, т.е. нечто такое, к чему человек должен стремиться. Возникает антитеза сущего (то, что есть) и должного (то, что должно быть). Мораль в итоге превращается в некую совокупность абстрактных, внешних по отношению к отдельному человеку норм.
Из всех религиозных моральных систем лучше других нам известна, пожалуй, христианская. Оценивая её историческую новизну (на момент возникновения) и смелость, следует непременно отметить, что христианская мораль предложила принципиально новую шкалу человеческих ценностей, решительно осудив обычную для конца прошлой эры жестокость, насилие, угнетение и возвеличив «страждущих», неимущих, угнетённых.
Религиозное обрамление морали как её основной признак характерно, главным образом, для эпохи Средневековья, феодализма. Другими отличительными чертами морали этого времени обычно признают её сословно-корпоративный характер, ритуализованно-этикетную форму поведения, применение отношения отцов и детей в качестве универсального ценностного шаблона (монарх, к примеру, выступает в качестве любящего, но строгого отца, а его вассалы – этакие непослушные дети).
Мораль буржуазной эпохи – совсем иная. Прежде всего она светская (не- или малорелигиозная) и всемирная, т.е. не признающая никаких территориальных, национальных, религиозных и прочих границ и делений. В известном смысле её можно назвать исторически первой универсальной, т.е. претендующей на общечеловеческий масштаб, системой морали. Её отличают резко выраженная индивидуалистическая направленность нравов, их в немалой степени эгоистический характер (эгоизм в отличие от индивидуализма есть стремление человека не просто самостоятельно реализовать себя, а непременно за счёт другого).
XX век стал свидетелем попыток создания ещё одного типа морали – социалистической. Замысел его создателей в общем-то успешно вписался в теорию морали: если нравы людей в конечном счёте определяются материальными условиями их жизни, то, следовательно, чтобы породить новую мораль, нужно прежде всего изменить эти условия.
В каждой культуре существуют свои особые моральные проблемы, обусловленные конкретным общественным устройством, хотя все они лишь разные грани общих моральных проблем человека и одна из них проблема отношения человека к силе и власти.
Это отношение силы коренится в самих условиях человеческого существования. Как существа физические, мы подчинены разным силам – силам природы, силе человека. Физическая сила может лишить нас свободы и даже убить нас. Но вот разум наш неподвержен непосредственно этой силе. Познанная нами истина, идеи, в которые мы верим, не сводятся на нет этой силой. Сила и разум существуют в разных плоскостях, так что сила никогда не опровергнет истин разума. Врождённый разум способствует различию добра и зла. Живущий в добродетели человек – осознанно поступающий человек.
Как же развивается мораль? Любые изменения в материальных отношениях порождают новую направленность интересов людей. Существующие моральные нормы перестают соответствовать их новым интересам и, следовательно, оптимально регулировать общественные отношения. Их выполнение уже не даёт желаемого результата. В таких условиях незамедлительно меняется практическое массовое поведение людей, игнорирующих существующие моральные нормы; складываются новые отношения – и всё это фиксируется общественным сознанием в виде новых норм. Таким образом, суть механизма морального развития заключается в том, что практика поведения находит оптимальные образцы, которые затем оформляются в виде так называемых моральных кодексов или официальных моральных систем.
Отсюда неизбежно следует вывод о том, что некий зазор, просвет между наличными нравами (нравственной деятельностью, отношениями и обыденным нравственным сознанием) и моральной идеологией составляет необходимое условие развития самой морали, основу механизма её самодвижения. И заключается оно в конечном итоге в том, что нарастающее несоответствие нравов и моральной идеологии периодически приводит к сбрасыванию отживших официальных моральных систем и оформлению новых, учитывающих и закрепляющих объективные изменения в сфере практических нравов.
Всё говорит о том, что никакая мораль по самой природе этого общественного феномена не может быть внедрена, навязана «сверху», с высоты теоретического уровня (как это возможно, скажем, в науке). Она должна вырасти «снизу», сложиться и оформится на эмпирическом уровне, который теоретическая мораль может лишь корректировать, служить ему образцом, идеалом.
Список использованной литературы:
1. Барулин В.С. Социальная философия. Ч. 1: Учебник. – М.: Изд-во МГУ, 1993. – 336 с.
2. Барулин В.С. Социальная философия. Ч. 2: Учебник. – М.: Изд-во МГУ, 1993. – 240 с.
3. Крапивенский С.Э. Социальная философия: Учебник д/ студентов вузов. – М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1998. – 416 с.
4. Лосский Н.О. Бог и мировое зло / Сост. А.П. Поляков, П.В. Алексеев, А.А. Яковлев. – М.: Республика, 1994. – 432 с.
5. Социальная философия: Словарь / Сост. и ред. В.Е. Кемеров, Т.Х. Керимов – М.: Академический Проект, 2003. – 560 с.
6. Философия: Учебник для вузов/ Под ред. проф. В.Н. Лавриненко, проф. В.П. Ратникова. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1998. – 584 с.
7. Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. – 7-е изд., перераб. и доп. – М.: Республика, 2001. – 719 с.
8. Фромм Э. Психоанализ и этика. – М.: ООО «Издательство АСТ-ЛТД», 1998. – 568 с. (классики зарубежной психологии)
