2020-04-20
74
И-Ё, старый Осел, сидел на берегу ручья и смотрел на себя в воду.
«Душераздирающе», говорит, «вот как это выглядит. Душераздирающе». Он повернулся, отошел от воды, медленно спустился на двенадцать ярдов вниз по ручью, бултыхнулся в него, переплыл на другую сторону и медленно пошел назад по другому берегу. Затем он опять посмотрел на себя в воду.
«Как я и думал», говорит, «никаких улучшений с этой стороны. Но никто не берет в голову. Душераздирающе. Вот как это выглядит».
Позади него из-за папоротника раздался хруст, и на сцене явился Пух.
«Доброе утро», сказал Пух.
«Доброе утро, Пух-Медведь», сказал И-Ё мрачно. «Если это действительно доброе утро», говорит. «В чем я», говорит, «сомневаюсь».
«Почему? Что за дела?»
«Ничего, Пух-Медведь, ничего. Мы все не можем, а некоторые из нас просто не хотят. Вот, собственно, и все».
«Чего все не могут?», сказал Пух, потерев нос.
«Развлечения. Песни-пляски. Танцы-шманцы. Широка страна моя родная».
«О!», сказал Пух. Он долго думал, а затем спросил: «Какую страну ты имеешь в виду?»
|
|
|
«Святая простота», продолжал И-Ё мрачно. «Это выражение такое есть „Святая простота“», объяснил он[35]. «Я не жалуюсь, но Дело Обстоит Именно Так»[36].
Пух уселся на здоровенный камень и попытался обдумать все это хорошенько. Для него это звучало как загадка, а он был не силен в загадках, будучи Медведем Весьма Умеренных Умственных Способностей[37]. Итак, вместо этого он спел «Коттлстонский Пирог»:
Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог,
Летай не станет птичкать, а птичка наутек.
Загадай загадку, и я отвечу в срок:
«Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог».
Это был первый куплет. Когда он его закончил, И-Ё вслух не сказал, что ему это совсем не по душе, поэтому Пух по-доброму спел ему второй куплет:
Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог.
Рыбка не свистнет, да и я молчок.
Загадай загадку, и я отвечу в срок:
«Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог».
И-Ё все-таки продолжал упорно молчать, поэтому Пух нахмыкал третий куплет скорее уже просто для себя:
Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог.
Почему цыпленок, а не носорог?
Загадай загадку, и я отвечу в срок:
«Коттлстонский, Коттлстонский, Коттлстонский Пирог».
«Вот-вот», говорит тогда И-Ё. «Пойте. Амтитидли, амптиту! Трали-вали. Много в ней лесов, полей и рек. Тешьте себя».
«Я и тешу», сказал Пух.
«Некоторые могут», говорит И-Ё.
«Да что такое?»
«А что-нибудь такое?»
«Ты что-то выглядишь как-то печально, И-Ё».
«Печально? Отчего бы мне печалиться? Сегодня мой день рожденья. Самый счастливый день в году».
|
|
|
«Твой день рожденья?», говорит Пух, несказанно удивленный.
«Конечно. Ты что, не видишь? Посмотри на подарки, которые я получил». Он показал копытом вокруг. «Посмотри на праздничный торт, на свечи и розовый сахар».
Пух посмотрел – сначала направо, а потом налево.
«Подарки», говорит Пух, «праздничный торт?», говорит. «Где?»
«Ты что, не видишь?»
«Нет», сказал Пух.
«И я не вижу», говорит И-Ё. «Шутка», объяснил он. «Ха-ха!»
Пух поскреб в затылке, слегка озадаченный всем этим.
«Но это действительно твой день рожденья?», спросил он.
«Ну да!»
«О! Ладно, самые лучшие пожелания в этот день, И-Ё».
«И тебе, Пух-Медведь, самые лучшие пожелания».
«Но ведь это же не мой день рождения».
«Нет, это мой».
«Но ты сказал „Самые счастливые пожелания“».
«Почему бы и нет. Ты же не хочешь быть несчастным на моем дне рождения?»
«О, понимаю», говорит Пух.
«Хуже всего», сказал И-Ё, почти падая, «что я сам несчастен, ни подарков у меня нет, ни торта, ни свеч, и вообще никто на меня не обращает внимания, но если кому-нибудь захочется тоже побыть несчастным…»
Но для Пуха это уже был перебор. «Стой здесь», сказал он И-Ё, повернулся и поспешил домой так быстро, как только мог. Ибо он чувствовал, что должен подарить бедному И-Ё хоть какой-то подарок, а какой именно, можно было придумать потом.
Возле своего дома он обнаружил Поросенка, подпрыгивавшего, пытаясь нажать на звонок.
«Хэлло, Поросенок», сказал он.
«Хэлло, Пух», сказал Поросенок.
«Что это ты пытаешься сделать?»
«Это я пытаюсь нажать на звонок», сказал Поросенок. «Я как раз проходил мимо».
«Дай-ка я попробую», добродушно говорит Пух. Итак, он приподнялся и позвонил в дверь. «Я только что видел И-Ё», начал он рассказывать, «и бедный И-Ё В ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛОМ СОСТОЯНИИ. Потому что у него сегодня день рожденья. И никто не принял этого в расчет, и он весьма мрачно настроен – ну, ты знаешь, как И-Ё это делает – и – что-то никто не отвечает». И он снова стал звонить.
«Но Пух», говорит Поросенок, «это же твой собственный дом!»
«О!», сказал Пух. «Так и есть», говорит. «Ладно, тогда давай войдем».
Итак, они вошли внутрь. Первое, что сделал Пух, это пошел к буфету посмотреть, не осталось ли там достаточно маленькой банки меду. Увидев, что осталось, он забрал ее.
«Я дам ее И-Ё в качестве подарка», объяснил он. «А ты что ему подаришь?»
«Я бы ее тоже подарил», говорит Поросенок. «От нас двоих».
«Нет», говорит Пух, «так не пойдет».
«Ладно, тогда я ему подарю воздушный шар, я взял один с вечеринки. Я пойду и захвачу его с собой».
«Это очень хорошая мысль, Поросенок. Это как раз то, что приведет И-Ё в хорошее настроение. Никого нельзя расстроить воздушным шаром».
Поросенок потрусил к себе, а Пух пошел со своей банкой меду в другом направлении.
Было жарко, а идти было далеко. Он не прошел и половины, когда им овладело забавное чувство. Оно начало свой путь с кончика носа и просочилось через весь его организм до кончиков ног. Оно было в точности таким, как если бы кто-то внутри него говорил: «Теперь-то, Пух, как раз самое бы время немножко чего-нибудь того».
«Боже мой», сказал Пух, «я и не знал, что так поздно».
Итак, он сел и снял крышку с банки. «Хорошо, что я захватил с собой это», подумал он. «Много Медведей разгуливает в жаркие дни, но никто из них и не подумает взять с собой немножко того-сего». И он начал есть,
«Теперь надо понять», подумал он, облизав дно банки, «куда это я направлялся? Ах да, И-Ё». Он медленно поднялся.
И тогда он вдруг вспомнил. Он съел подарок, приготовленный для И-Ё.
«Черт!», сказал он. «Что мне делать? Я должен подарить ему что-то».
Сначала он ничего не мог придумать. Потом он подумал: «Ладно, это очень красивый горшок, даже если там нет меда. И если я хорошенько его помою и кто-нибудь напишет на нем „Счастливого Дня Рожденья“, то И-Ё сможет держать в нем вещи, что может оказаться полезным». Итак, поскольку он уже дошел до Сто-Акрового Леса, он углубился в него, чтобы зайти к Сычу, который там жил.
|
|
|
«Доброе утро, Сыч», сказал он.
«Доброе утро, Пух», сказал Сыч.
«Сердечные пожелания ко дню рождения И-Ё», сказал Пух.
«О, вот даже как?»
«Что ты ему подаришь, Сыч?»
«А ты что ему подаришь, Пух?»
«Я подарю ему Полезный Горшок для Хранения Вещей, и я хочу попросить тебя…»
«Этот, что ли?», говорит Сыч, взяв его из Пуховых лап.
«Да, и я хочу попросить тебя…»
«Кто-то хранил в нем мед», говорит Сыч.
«В нем все что угодно можно хранить», серьезно говорит Пух. «Это очень Полезно. И я хочу попросить тебя…»
«Ты должен написать на нем „ A Happy Birthday!“»
«Именно об этом я и хочу попросить тебя», говорит Пух. «Потому что у меня правописание шаткое. Оно хорошее, но шаткое, и буквы становятся куда хотят. Можешь ты написать „A Happy Birthday!“ для меня?»
«Славный горшочек», сказал Сыч, рассматривая его со всех сторон. «Может быть, я его тоже подарю? От нас двоих?»
«Нет», говорит Пух. «Так не пойдет! Сейчас я его сначала вымою, а потом ты на нем напишешь».
Ладно, он вымыл горшок и вытер его, в то время как Сыч грыз кончик карандаша, припоминая, как пишется Birthday.
«Пух, ты умеешь читать?», спросил он с некоторой тревогой. «Там на моей двери объявления насчет звонков и подергиваний, которые написал Кристофер Робин. Ты их можешь прочитать?»
«Мне Кристофер Робин сказал, что там написано, и тогда я смог».
«Ну вот, и я скажу тебе, что здесь говорится, и тогда ты сможешь прочесть».
Итак, Сыч написал… И вот что он написал:
HIPY PAPY BTHUTHDTH THUTHDA BTHUTHDY.
Пух следил за ним с восторгом.
«Я просто пишу „ A Happy Birthday “», небрежно говорит Сыч.
«Довольно длинно получилось», сказал Пух, на которого все это произвело большое впечатление.
«Ну, на самом-то деле я пишу „ A Very Happy Birthday с любовью от Пуха “. Естественно, чтобы написать такую длинную вещь, карандаша пошло порядочно».
«О, понимаю», сказал Пух.
Пока все это происходило, Поросенок сбегал к себе домой за шаром для И-Ё. Он прижимал его к себе, чтобы не уронить, и бежал так быстро, как только мог, чтобы попасть к И-Ё раньше Пуха, так как он думал, что он как будто окажется первым, кто подарил подарок и как будто он подумал об этом сам, без всякой подсказки. И устремляясь вперед и думая, как будет приятно удивлен И-Ё, он совершенно перестал смотреть под ноги, и вдруг его нога попала в кроличью нору, и он упал прямо вниз пятачком.
|
|
|
BANG!!!???!!!
Поросенок лежал, соображая, что произошло. Сначала он подумал, что это весь мир взорвался, затем он подумал, что взорвался только Лес, и затем он подумал, что, возможно, взорвался только он сам и что он сейчас оказался совсем один на Луне или где-нибудь еще и никогда больше не увидит ни Кристофера Робина, ни Пуха, ни И-Ё. А затем он подумал: «Ладно, даже если я на Луне, вряд ли имеет смысл все время лежать, уткнувшись пятачком в землю». Итак, он осторожно поднялся и огляделся вокруг.
Он был все еще в Лесу!
«Забавно», подумал он. «Откуда же тогда взялся звук взрыва? Я не мог издать такой звук, падая. И где же мой шар? И что делает там этот клочок сырой тряпки?»
Это был воздушный шар!
«Боже мой!», сказал Поросенок, «Боже, боженька милостивый! Ладно, чего уж теперь. Вернуться назад я не могу, у меня нет другого воздушного шара. А может быть, И-Ё не так любит воздушные шары».
Итак, он потрусил дальше с довольно печальным видом, спустился к берегу ручья в том месте, где обретался И-Ё, и позвал его.
«Доброе утро, И-Ё», закричал Поросенок.
«Доброе утро, Маленький Поросенок», говорит И-Ё. «Если это утро можно назвать добрым. В чем лично я сомневаюсь», говорит. «Но не в этом дело», говорит.
«Много счастливых пожеланий ко дню рождения», сказал Поросенок, подойдя поближе.
И-Ё перестал рассматривать себя в ручье и уставился на Поросенка.
«Что ты сказал, повтори», говорит.
«Много сча…»
«Подожди минутку».
Балансируя на трех копытах, он начал осторожно прилаживать четвертое к уху. «Я научился этому вчера», объяснил он, упав три раза подряд. «Это довольно легко. Так я лучше слышу. Ну вот, получилось. Так что ты сказал?» Он копытом повернул ухо вперед.
«Много счастливых пожеланий ко дню рождения!», снова сказал Поросенок.
«Имеется в виду я?»
«Конечно, И-Ё».
«Мой день рожденья?»
«Да».
«У меня что, настоящий день рожденья?»
«Да, И-Ё, я принес тебе подарок».
И-Ё отнял правое копыто от правого уха, повернулся кругом и с большим трудом поднял левое копыто.
«Я должен услышать это другим ухом», говорит. «Итак».
«Подарок», сказал Поросенок очень громко.
«Опять имеется в виду я?»
«Да».
«Все еще мой день рожденья?»
«Конечно, И-Ё».
«У меня, выходит, настоящий день рожденья?»
«Да, И-Ё, и я принес тебе воздушный шар».
«Воздушный шар?», говорит И-Ё. «Ты сказал, воздушный шар? Одна из тех больших цветных вещей, которые летают? Веселье, танцы-шманцы, бояре-а-мы-к-вам-пришли?»
«Да, но, боюсь, – мне очень неловко, И-Ё, но, когда я бежал, чтобы принести его тебе, я упал».
«Боже-боже, как не повезло! Вероятно, ты слишком быстро бежал. Ты не ушибся, Маленький Поросенок?»
«Нет, но я – я – ох, И-Ё, я разорвал шар».
Последовало долгое молчание.
«Мой воздушный шар?», говорит И-Ё наконец.
Поросенок кивнул.
«Мой день-рожденный воздушный шар?»
«Да, И-Ё», говорит Поросенок, потихоньку всхлипывая. «Вот он. С многими счастливыми пожеланиями ко дню рождения!» И он вручил И-Ё маленький клочок мокрой тряпки.
«Это?», говорит И-Ё, несколько удивленный.
Поросенок кивнул.
«Мой подарок?»
Поросенок снова кинул.
«Воздушный шар?»
«Да».
«Спасибо тебе, Поросенок», сказал И-Ё. «Ты можешь не отвечать, если не хочешь», продолжал он, «но какого цвета был этот воздушный шар, когда он, ну – когда это был воздушный шар?»
«Красного».
«Подумать только. Красного», пробормотал И-Ё. «Мой любимый цвет. А как велик он был?»
«Примерно как я».
«Подумать только… Примерно как ты», говорит И-Ё печально. «Мой любимый размер. Ну-ну. Ладно-ладно».
Поросенок чувствовал себя в высшей степени несчастным и совершенно не знал, что сказать. Он было открыл рот, чтобы начать что-то говорить, но тут же решил, что говорить нечего, как вдруг он услышал крик с другого берега ручья, и это был Пух.
«Всего лучшего ко дню рождения», завопил Пух, забыв, что он это уже сегодня говорил.
«Спасибо тебе, Пух, я уже получил все лучшее», мрачно сказал И-Ё.
«Я принес тебе маленький подарок», взволнованно сказал Пух.
«У меня уже есть один», сказал И-Ё.
Пух перебрался через ручей к И-Ё, а Поросенок сидит несколько поодаль, закрыв пятачок лапами и потихоньку всхлипывая.
«Это Полезный Горшок», говорит Пух. «Вот он. И на нем написано „A Happy Birthday, с любовью от Пуха“. Вот все, что на нем написано. Он для того, чтобы держать в нем вещи. Смотри».
Когда И-Ё увидел горшок, он неожиданно очень воодушевился.
«Вот это да!», говорит. «Я полагаю, что Шар как раз войдет в мой Горшок».
«Ох, нет, И-Ё», говорит Пух. «Шары слишком велики, чтобы входить в горшки. Что ты можешь делать с воздушным шаром, так это нести…»
«Не с моим», сказал И-Ё гордо. «Смотри, Пух». И не успел Поросенок, убитый горем, оглянуться, И-Ё схватил шар в зубы и осторожно поместил его в горшок; потом вынул и положил на землю; затем опять схватил его и положил осторожно назад в горшок.
«Ну точно!», говорит Пух. «Входит!»
«Точно, ну и дела», говорит Поросенок. «И выходит».
«Что я говорил?», сказал И-Ё. «Он входит и выходит туда и сюда равным образом».
«Я очень рад», говорит Пух, «что мне пришла мысль подарить тебе Полезный Горшок для держания вещей».
«Я очень рад», говорит Поросенок, что мне пришла в голову мысль подарить тебе то, что бы можно было положить в Полезный Горшок.
Но И-Ё не слышал. Он брал шар и клал его снова в горшок и тут же вынимал оттуда, по уши счастливый.
«А разве я не подарил ему ничего?», печально говорит Кристофер Робин.
«Конечно, подарил», говорю, «ты подарил ему – разве ты не помнишь – маленькую – маленькую…»
«Я подарил ему коробку с красками для рисования».
«Так оно и было».
«Почему же я не подарил ему ее в то утро?»
«Ты был занят приготовлением вечера. Там был торт с мороженым и три свечи и его имя на розовой глазури и…».
«Да, я помню», говорит Кристофер Робин.
Глава VII. Канга
Никто, казалось, не понимал, откуда они явились, но они были в Лесу: Канга и Бэби Ру. Когда Пух спросил Кристофера Робина, как они здесь оказались, Кристофер Робин сказал: «Обычным способом, если ты понимаешь, что я имею в виду, Пух»[38]. Пух, который совершенно не понимал, говорит «О!». Затем он дважды кивнул головой и говорит: «Обычным способом. О!» Потом он пошел расспросить своего приятеля Поросенка, что он думает обо всем этом. А около дома Поросенка он обнаружил Кролика. Итак, они все вместе посидели и потолковали об этом хорошенько.
«Что мне не нравится во всем этом, так это вот что», сказал Кролик. «Вот мы – ты, Пух, и ты, Поросенок, и Я – и вдруг…»
«И И-Ё», говорит Пух.
«И И-Ё – когда вдруг…»
«И Сыч», говорит Пух.
«И Сыч – и тогда все вдруг…»
«О, еще И-Ё», говорит Пух. «Я забыл его».
«Вот – мы – тут», сказал Кролик весьма громко и отчетливо, «все мы – и затем вдруг мы просыпаемся однажды утром, и что мы обнаруживаем? Мы обнаруживаем среди нас Странное Животное, о котором мы раньше вообще и слыхом не слыхали! Животное, которое носит членов своей семьи с собой в кармане! Предположим, я носил бы свою семью с собой в кармане, это сколько же мне нужно было бы иметь карманов?»
«Шестнадцать», сказал Пух.
«А по-моему, семнадцать», сказал Кролик. «И еще один для носового платка. Итого восемнадцать. Восемнадцать карманов на одном пиджаке. С ног собьешься».
Последовало долгое молчание, заполненное размышлениями, и затем Пух, который тяжело хмурил брови на протяжении нескольких минут, говорит:
«Я насчитал пятнадцать».
«Что?», говорит Кролик.
«Пятнадцать».
«Что пятнадцать?»
«Членов твоей семьи».
«А при чем тут они?»
Пух потянул носом и сказал, что, мол, ему казалось, что Кролик говорил о своей семье.
«Неужели?», небрежно сказал Кролик.
«Да, ты говорил».
«Не бери в голову, Пух», говорит Поросенок.
«Вопрос в том, что мы будем делать с Кангой», нетерпеливо сказал Кролик.
«О, понимаю», говорит Пух.
«Лучше всего», сказал Кролик, «было бы выкрасть Бэби Ру и скрыть его. И тогда, когда Канга скажет „Где Бэби Ру?“, то мы скажем „Аха!“»
«Аха!», сказал Пух, упражняясь. «Аха! Ну да, конечно», продолжал он, «ведь мы можем сказать „Аха!“, даже если мы и не украдем Бэби Ру».
«Пух», сказал Кролик ласково, «ты просто идиот».
«Я знаю», говорит Пух скромно.
«Мы говорим „Аха!“ с тем, чтобы Канга поняла, что мы знаем, где находится Бэби Ру. „Аха“ означает: „Мы откроем тебе местонахождение Бэби Ру, если ты обещаешь уйти из Леса и никогда больше обратно не приходить“. Теперь замолчите, я буду думать».
Пух отошел в сторону и попытался выговорить «Аха!» соответствующим тоном. Иногда ему казалось, что он уяснил то, что говорил Кролик, а иногда казалось, что не уяснил. «Полагаю, все решит практика», думал он. «Интересно, Канге тоже надо будет практиковаться, чтобы нас понять?»
«Меня одно волнует», говорил Поросенок, нервно перебирая копытцами. «Я говорил с Кристофером Робином, и он сказал, что Канга В Целом Считается Одним из Свирепейших Животных. Меня не пугают Свирепые Животные как таковые, но хорошо известно, что, если Одно из Свирепейших Животных Лишают Его Детеныша, оно становится свирепым, как Два Свирепейших Животных. И в этом случае говорить „Аха!“ довольно глупо».
«Поросенок», сказал Кролик, облизывая кончик карандаша, «в тебе нет ни капли мужества».
«Тяжело быть храбрым», сказал Поросенок, потянув пятачком, «когда ты всего лишь Очень Маленькое Животное».
Кролик, который уже было начал что-то деловито писать, посмотрел на Поросенка и говорит:
«Именно потому, что ты очень маленькое животное, ты будешь особенно Полезным для нас в этом предприятии».
Поросенок так разволновался, что забыл испугаться еще больше, а когда Кролик заметил, что Канги проявляют Свирепость только в Зимние месяцы, будучи в другие времена года в Добром Расположении Духа, он уже не мог усидеть на месте, настолько он был полон желания стать полезным прямо в эту же минуту.
«А как же я», печально говорит Пух. «Неужели я не буду полезным!»
«Не беда, Пух», сказал Поросенок успокаивающим тоном, «возможно, в другой раз».
«Без Пуха», торжественно говорит Кролик, очиняя карандаш, «предприятие будет невозможно».
«О», сказал Поросенок, стараясь не показать, что разочарован. А Пух ушел в уголок комнаты и гордо говорит себе: «Без меня-то невозможно! Тот еще Медведь!»
«Теперь слушайте все сюда», сказал Кролик, кончив писать. Пух и Поросенок, разинув рты, с готовностью сели слушать. Вот что прочитал Кролик:
ПЛАН ЗАХВАТА БЭБИ РУ
1. Общие Замечания. Канга бегает быстрее любого из Нас, включая Меня.
2. Еще Более Общие Замечания. Канга никогда не спускает глаз с Бэби Ру, за исключением того времени, когда он надежно заперт у нее в кармане.
3. Следовательно. Если мы хотим захватить Бэби Ру, мы должны Быстро Сделать Ноги, потому что Канга бегает быстрее любого из Нас, включая Меня (см. 1).
4. Мысль. Если бы Ру выпрыгнул из кармана Канги, а Поросенок прыгнул бы туда вместо него, Канга не поняла бы разницы, потому что Поросенок – Очень Маленькое Животное.
5. Так же, как и Ру.
6. Но для того, чтобы не увидеть, как Поросенок прыгает в ее Карман, Канга должна смотреть в другое место.
7. См. 2.
8. Другая мысль. Но если бы Пух говорил с ней очень увлеченно, она, может быть, посмотрела бы на секунду в другое место.
9. И тогда бы я схватил Ру и убежал.
10. Быстро.
11. И Она ничего не заметит до Впоследствии.
Ладно, Кролик громко все это прочитал и подождал немного, не скажет ли кто-нибудь чего. А потом Поросенок, который до этого только открывал и закрывал рот, так хрипло говорит:
«А – что Впоследствии?»
«Что ты имеешь в виду?»
«Когда Канга поймет Разницу?»
«Тогда мы все скажем „Аха!“»
«Все трое?»
«Да».
«О!»
«Ладно, Поросенок, в чем дело?»
«Ни в чем», говорит Поросенок, «если мы на самом деле все трое скажем это. Если мы все трое скажем это, тогда ни в чем», говорит. «Но мне не улыбалось бы говорить „Аха!“ одному, потому что это прозвучит не очень-то хорошо. Между прочим», говорит, «ты совершенно уверен насчет того, что ты сказал по поводу зимних месяцев?»
«Зимних месяцев?»
«Да, что Свирепеют только в Зимние Месяцы».
«О, да-да, тут все в порядке. Ну, Пух? Ты понял, что ты должен делать?»
«Нет», говорит Пух-Медведь. «Еще нет», говорит. «А что я буду делать?»
«Ладно, ты должен только увлеченно говорить о чем-нибудь с Кангой, так чтобы она больше ничего не замечала».
«О! О чем?»
«О чем хочешь».
«Ты имеешь в виду потолковать немного о поэзии или о чем-нибудь этаком?»
«Вот именно», сказал Кролик. «Замечательная идея. А теперь пошли».
Итак, они все пошли искать Кангу.
Канга и Ру спокойно проводили день на песчаной отмели. Бэби Ру практиковался в очень маленьких прыжках по берегу, падал в мышиные норы и выбирался обратно. А Канга суетилась и говорила: «Только еще один прыжок, дорогуша, и затем мы должны идти домой». И в этот момент на холме появился – никогда не догадаетесь, кто! – не кто иной, как Пух.
«Добрый день, Канга».
«Добрый день, Пух».
«Погляди, как я прыгаю», запищал Ру и упал в очередную мышиную нору.
«Хэлло, Ру, приятель!»
«Мы как раз собирались домой», говорит Канга.
«Добрый день, Кролик. Добрый день, Поросенок».
Кролик и Поросенок, которые поднялись с другой стороны холма, сказали «Добрый день» и «Хэлло, Ру», а Ру предложил им поглядеть, как он прыгает, и вот они стояли и глядели.
И Канга тоже глядела…
«Ах да, Канга», сказал Пух, после того как Кролик дважды подтолкнул его. «Я не знаю, тебя вообще-то интересует поэзия?»
«Вообще-то нет», сказала Канга.
«О!», сказал Пух.
«Ру, дорогуша, еще один прыжок, и мы должны идти домой».
Последовало короткое молчание, во время которого Ру упал в очередную мышиную нору.
«Продолжай», говорит Кролик громким шепотом, приставив лапу ко рту.
«Что касается поэзии», говорит Пух, «я тут набросал одно стихотворение мимоходом. Оно в таком роде – позволь мне…»
«Вы подумайте!», сказала Канга. «Теперь, Ру, дорогуша…»
«Тебе таки понравится этот стишок», сказал Кролик.
«Он тебе придется по душе», сказал Поросенок.
«Ты должна слушать очень внимательно», сказал Кролик.
«Так, чтобы не пропустить ничего», сказал Поросенок.
«О да, конечно», сказала Канга, но она все еще продолжала смотреть на Бэби Ру.
«Как там было, Пух», сказал Кролик.
Пух слегка прокашлялся и начал.
СТРОКИ, СОЧИНЕННЫЕ МЕДВЕДЕМ С НИЗКИМ I.Q.
В тот жаркий день (как раз в обед)
В тот Понедельник – все в дыму.
Я думал: «Верно или нет?
Возможно ль? Нужно ль? И кому?»
Во Вторник – снег. Надел пальто,
Но чувствую, что неспроста,
Не знаю толком, who есть кто,
И что к чему? И кто – куда?
А в Среду – небо голубей,
Но все стучит, скребет в мозгу…
Сдаюсь! Не знаю, хоть убей!
Убей, но больше не могу.
В Четверг, когда мороз крепчал
И на деревьях крепнул лед,
Я понял все, но промолчал
И думал: «Кто ж меня поймет?»
А в Пятницу…
«Да? Неужели?», говорит Канга, не дослушав о том, что произошло в Пятницу. «Еще прыжок, Ру, дорогуша, и мы должны собираться».
Кролик дал Пуху поторапливающий тычок.
«К разговору о поэзии», сказал Пух быстро, «ты когда-нибудь замечала это дерево, вон там, направо?»
«Где?», сказала Канга. «Теперь, Ру…»
«Прямо направо», говорит Пух, показывая за спину Канги.
«Нет», говорит Канга. «Теперь прыгай ко мне, Ру, дорогуша, и мы пойдем домой».
«Ты просто обязана посмотреть на то дерево, что направо», говорит Кролик. «Давай я подержу Ру». И он схватил Ру своими лапами.
«Я на нем отсюда могу различить птицу», говорит Пух. «Или это рыба?»
«Ты должна увидеть эту птицу», говорит Кролик. «Если это не рыба».
«Да это не рыба, это птица», говорит Поросенок.
«Ну да», говорит Кролик.
«Это Скворец или Черный Дрозд», сказал Пух.
«В этом-то весь вопрос», говорит Кролик, «то ли это черный дрозд, то ли скворец?»
И тогда Канга наконец поворачивает голову, чтобы посмотреть. И в этот момент, когда ее голова повернута, Кролик громким голосом говорит «На место, Ру!», и Поросенок прыгает в карман Канги. Кролик же мчится прочь с Ру в лапах так быстро, как только может.
«Что такое, где Кролик?», говорит Канга, повернувшись назад. «С тобой все в порядке, Ру, дорогуша?»
Поросенок пискнул что-то руобразным голосом со дна Кангиного кармана.
«Кролик должен был уйти», сказал Пух. «Я думаю, он подумал о чем-то, что он должен был сделать, а это выяснилось только сейчас, совершенно неожиданно».
«А Поросенок?»
«Я думаю, Поросенок подумал о том же самом в то же самое время. Неожиданно».
«Ладно, мы должны двигаться домой», говорит Канга. «До свиданья, Пух». И в три больших прыжка она умчалась.
Пух следил за ней, когда она убегала.
«Хотел бы я уметь прыгать вот так», подумал он. «Некоторые могут, некоторые нет. Такова жизнь».
Но были моменты, когда Поросенок желал бы, чтобы и Канга не могла. Часто раньше, когда он шел длинной дорогой домой через Лес, ему хотелось стать птицей, но теперь он тряско думал, болтаясь на дне Кангиного кармана: «Если это называется летать, то я никогда на это не пойду».
Конечно, как только Канга расстегнула свой карман, она поняла, что произошло. Она испугалась только на мгновенье, а потом поняла, что не испугалась, так как она чувствовала совершенно уверенно, что Кристофер Робин ни за что не допустит, чтобы Ру причинили какой-то вред. Итак, она сказала себе: «Если они играют со мной в такие игры, то я сама их разыграю».
«Теперь, Ру, дорогуша», сказала она, вынув Поросенка из кармана, «пора в Кроватку».
«Аха!», сказал Поросенок – настолько хорошо, насколько это было возможно после Ужасающей Поездки. Но это получилось не самое лучшее «Аха», и Канга, казалось, вовсе не поняла всего его значения.
«Сначала в Ванну», сказала Канга бодрым голосом.
«Аха!», снова сказал Поросенок, тревожно оглядываясь по сторонам в поисках сообщников. Но сообщников здесь не было. Кролик у себя дома играл с Бэби Ру и с каждой минутой чувствовал к нему все большую нежность, а Пух, который решил стать Кангой, был еще на берегу, практикуясь в прыжках.
«Я вовсе не уверена», глубокомысленно говорит Канга, «что принять сегодня холодный душ не было бы хорошей мыслью. Как тебе это, Ру, дорогуша?»
Поросенок, который в действительности никогда не был в восторге от ванн, задрожал мелкой дрожью и – таким храбрым голосом, на какой он только был способен, – говорит:
«Канга, я вижу, пришло время говорить откровенно».
«Забавный малыш Ру», сказала Канга, приготавливая воду для ванны.
«Я не Ру», громко сказал Поросенок. «Я – Поросенок!»
«Да, дорогуша, да», сказала Канга, успокаивающим голосом. «Надо же, подражает голосу Поросенка! Такой умница», продолжала она, доставая большой кусок желтого мыла из буфета. «Ну, что мы теперь будем делать?»
«Ты что, не видишь?», заорал Поросенок. «У тебя что, глаз нет? Посмотри на меня».
«Я и смотрю, Ру, дорогуша», говорит Канга более прохладным тоном, «и ты помнишь, что я тебе вчера говорила о том, чтобы не корчить рожи. Если ты будешь продолжать корчить рожу, как у Поросенка, ты вырастешь таким, как Поросенок, – и тогда – подумай, как ты сам об этом будешь жалеть[39]. А теперь в ванну, и давай не будем об этом говорить дважды».
И прежде чем Поросенок успел что-либо сообразить, он оказался в ванне, и Канга жестко скребла его мочалкой.
«О!», кричал Поросенок. «Пусти меня. Я – Поросенок».
«Не открывай рта, дорогуша», говорит Канга, «а не то в него попадет мыло. Ну вот! Что я тебе говорила!»
«Ты – ты – ты сделала это нарочно», брызгал Поросенок, как только обрел дар речи… и затем вновь случайно схлопотал полный рот мыла.
«Все в порядке, дорогуша, не говори ничего», сказала Канга, и в следующее мгновенье Поросенок был вынут из ванны и насухо вытерт полотенцем.
«Теперь», сказала Канга, «лекарство, а затем спать».
«Л-лекарство?», говорит Поросенок.
«Чтобы ты вырос большим и сильным, дорогуша. Ты же не хочешь вырасти маленьким и слабым, как Поросенок, ведь не хочешь? То-то же!»
В этот момент в дверь постучали.
«Войдите», говорит Канга, и входит Кристофер Робин.
«Кристофер Робин! Кристофер Робин!», завопил Поросенок. «Скажи Канге, кто я есть! Она говорит, что я Ру. Я не Ру, ведь правда?»
Кристофер Робин очень внимательно на него посмотрел и покачал головой.
«Ты не можешь быть Ру», сказал он, «потому что я только что видел Ру играющим в доме у Кролика».
«Ну и ну!», говорит Канга. «Подумать только! Чтоб я так ошиблась».
«Вот видишь!», говорит Поросенок. «Я говорил тебе. Я – Поросенок».
Кристофер Робин вновь покачал головой.
«О, ты не Поросенок», говорит. «Я знаю Поросенка хорошо, и он совершенно другого цвета».
Поросенок начал говорить, что это потому, что он только что принимал ванну, но затем понял, что лучше ему этого не говорить, и как только он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь еще, Канга всунула ему в рот ложку лекарства, а затем похлопала его по спине и сказала, что на самом деле оно вполне нормальное по вкусу, надо только его хорошенько распробовать.
«Я знала, что это не Поросенок», сказала Канга. «Интересно, кто это может быть?»
«Возможно, это кто-то из родственников Пуха», сказал Кристофер Робин. «Может, племянник или дядя или что-то в этом роде?»
Канга согласилась, что это вполне возможно, и сказала, что надо будет дать ему какое-нибудь имя.
«Я назову его Путль», говорит Кристофер Робин. «Генри Путль для краткости».
И как раз когда все это решалось, Генри Путль вырвался из рук Канги и прыгнул на землю. К его великой радости, Кристофер Робин оставил дверь открытой. Никогда Генри Путль Поросенок не бегал так быстро, как он бежал в этот раз. Он не останавливался до тех пор, пока не добрался до дому. Но когда он был в ста ярдах от дома, он остановился и оставшуюся часть дороги катился по земле, чтобы вновь обрести свой натуральный, приятный и удобный цвет…
Итак, Канга и Ру остались в Лесу. И каждый Вторник Ру проводит время со своим большим другом Кроликом, и каждый Вторник Канга проводит время со своим большим другом Пухом, обучая его прыжкам, и каждый Вторник Поросенок проводит день со своим большим другом Кристофером Робином. Итак, все снова счастливы.
