2020-04-07
112
--------------------------------
<1> См. об этом: Рузанова В.Д. Кодификация и юридическая сила отраслевого кодификационного нормативного акта. С. 351.
Возражая против использования такого подхода, В.А. Дозорцев, изначально руководивший рабочей группой по разработке проекта ГК РФ в этой сфере и не относившийся к числу сторонников исчерпывающей схемы кодификации, писал: "Неправильно выстраивать один раздел ГК по одной схеме, в то время как систематизация остальных разделов базируется на других принципах, это привело бы только к разрушению единства гражданского права. Исчерпывающая регламентация интеллектуальных прав в ГК неизбежно окажется минимально подвижной и мобильной, что никак не соответствует потребностям бурно развивающейся сферы. Исчерпывающая регламентация в ГК - не правило, а исключение, применимое в сферах, где отсутствует - не требуется или не накоплен - обширный законодательный материал гражданского права. В принципе гражданское право строится и может строиться только на многоуровневой основе. Интеллектуальные права не составляют исключения" <1>.
--------------------------------
<1> Дозорцев В.А. Интеллектуальные права: понятие. Система. Задачи кодификации. М.: Статут; Исслед. центр частного права, 2005. С. 362.
В свою очередь, разработчики проекта раздела VII объясняли, что "иного пути, кроме "исчерпывающей" схемы, не оставалось" <1>, и отмечали: "Как бы то ни было, В.А. Дозорцев никогда не выдвигал против "исчерпывающей" схемы доводов о ее неконституционности либо о непреодолимых трудностях внесения изменений в ГК по сравнению с изменением любого другого федерального закона - доводов, по сей день звучащих при обсуждении последствий вступления в действие части четвертой ГК" <2>.
--------------------------------
<1> Павлова Е.А., Шилохвост О.Ю. От составителей // Актуальные вопросы российского частного права / сост. Е.А. Павлова, О.Ю. Шилохвост. С. 4.
<2> Там же.
Действительно, В.А. Дозорцев не называл исчерпывающую схему кодификации неконституционной. Но так ли уж "безобиден" выбор иной методики систематизации при разработке одного из разделов отраслевого кодификационного акта?
Проведенный анализ позволил сделать следующие выводы.
1. Множество норм, составляющих раздел VII ГК РФ, не соответствуют предмету и методу гражданского законодательства и не являются нормами гражданского права.
Гражданское законодательство, как и все иные отрасли, имеет свой предмет - регламентируемый только им круг отношений: к предмету регулирования гражданского законодательства отнесены имущественные и личные неимущественные отношения (п. 1 ст. 2 ГК РФ). К регулируемым в ГК РФ имущественным отношениям относятся те, которые могут иметь денежную оценку: "рыночные отношения, связанные с возмездным обменом товаров и различного рода услуг, созданием и использованием интеллектуальной собственности" <1>.
--------------------------------
| КонсультантПлюс: примечание. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (под ред. О.Н. Садикова) включен в информационный банк согласно публикации - КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2005 (издание третье, исправленное, дополненное и переработанное). |
<1> Садиков О.Н. Комментарий к главе 1 // Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой / Отв. ред. О.Н. Садиков. М.: Юринформцентр, 1995. С. 8.
Вместе с тем имущественные отношения, как известно, являются предметом не только гражданского, но и других отраслей законодательства (финансового, административного и др.). Поэтому при перечислении имущественных отношений в п. 1 ст. 2 ГК РФ упоминается метод их регулирования, характерный для гражданского права и основанный на равенстве участников гражданских отношений, автономии их воли и имущественной самостоятельности. Это отражает сформировавшийся в отечественной доктрине постулат: сущность гражданского законодательства составляют предмет и метод правового регулирования <1>.
--------------------------------
<1> Брагинский М.И. Комментарий к главе 1 // Научно-практический комментарий к части 1 Гражданского кодекса Российской Федерации для предпринимателей. М.: СПАРК; редакция журнала "Хозяйство и право", 1999. С. 24.
В.Ф. Яковлев, исследуя соотношение гражданского права с отраслями права "с обязывающим регулированием", к которым он относит, в частности, административное, финансовое, налоговое право, подчеркивает следующее: "Отличие гражданского права от названных отраслей совершенно очевидно. Они не только различны, но и по основным юридическим характеристикам и методам воздействия в известном смысле противоположны. Если субъекты гражданского права между собой юридически равны и автономны в правовом отношении, то участники административных, финансовых, налоговых отношений, напротив, юридически не равны, находятся в отношениях власти и подчинения, поскольку во всех этих отношениях в качестве одной из сторон выступает государство и его органы власти. Они обладают властной компетенцией, которая позволяет им совершать действия и издавать акты, обязательные для другой стороны соответствующих отношений" <1>.
--------------------------------
<1> Яковлев В.Ф. Россия: экономика, гражданское право (вопросы теории и практики). С. 152.
Одновременное применение предмета и метода регулирования в качестве критерия отграничения отношений, регулируемых гражданским законодательством, от отношений, относящихся к предмету, например, административного, финансового или земельного законодательства, традиционно используется в работе по кодификации гражданского законодательства.
Например, Е.А. Суханов пишет, что "земля является объектом разноотраслевого регулирования - конституционного, международного, административного (земельного), гражданско-правового и др., а земельные отношения как чрезвычайно широкая и абстрактная категория (подобная категории имущественных отношений) в действительности составляют предмет не одной, а различных отраслей права (и в различном "объеме"): если они основаны на властном подчинении одной стороны другой, то это - предмет административно-правового (в том числе земельно-правового) регулирования (земля как природный ресурс или предмет административно-территориального деления); если они основаны на равенстве и имущественной самостоятельности сторон, это - предмет гражданско-правового регулирования (земельные участки как основной вид недвижимых вещей); если их участниками являются субъекты международного права, они - предмет международно-правового регулирования (земля как территория государства), и т.д." <1>. И как резюме: "Земельное право - это часть публичного, я даже думаю, что это часть административного права. Все публично-правовое регулирование - это земельное право. Но сделки с землей и земельные участки как объекты недвижимости - предмет гражданского права, а не земельного..." <2>.
--------------------------------
<1> Суханов Е.А. Проблемы совершенствования кодификации российского гражданского законодательства // Актуальные вопросы российского частного права / Сост. Е.А. Павлова, О.Ю. Шилохвост.
<2> Интернет-интервью с Е.А. Сухановым "Перспективы развития гражданского законодательства в России: планы и современные реалии" // http://www.consultant.ru/law/interview/sukhanov/.
Следование "исчерпывающей схеме кодификации" при работе над разделом ГК об интеллектуальной собственности в итоге привело ко включению в ГК РФ норм административного, трудового и иных отраслей законодательства. Причем разработчики раздела VII не усматривали за этим каких-либо негативных последствий, а расценивали это не более как обыденную необходимость: "Было также решено включить непосредственно в ГК правила, регламентирующие процедуру признания государством прав на некоторые виды интеллектуальной собственности (такие как изобретения, товарные знаки). Хотя сами эти нормы не являются гражданско-правовыми, они тем не менее выполняют вспомогательные функции по отношению к гражданско-правовым нормам об исключительных правах..." <1>.
--------------------------------
<1> См.: Павлова Е.А. Указ. соч. С. 209.
Такое решение соответствовало бы французской правовой доктрине, будь оно предложено при инкорпорации законодательства об интеллектуальной собственности. Кодекс интеллектуальной собственности Франции, как это подтверждают § 1.1 и 1.2 настоящей работы, базируется на новейшей концепции кодификации законодательства, подразумевающей компиляцию всех нормативных правовых актов, регулирующих отношения в одной предметной области, но без учета их отраслевого характера и метода правового регулирования. Вследствие этого в Кодексе интеллектуальной собственности Франции содержатся нормы, регулирующие отношения по поводу интеллектуальной собственности, но относящиеся к различным отраслям права - гражданскому, уголовному, административному, трудовому, процессуальному и т.д.
В отличие от французской методики кодификации отечественная отраслевая кодификация зиждется на других доктринальных основах, которые с очевидностью в данном случае вовсе не были учтены. Это позволило В.А. Дозорцеву еще на стадии разработки раздела об интеллектуальной собственности заключить: "Вместо кодификации фактически предлагается инкорпорация, а вместо Кодекса - Свод гражданских законов" <1>.
--------------------------------
<1> Дозорцев В.А. Указ. соч. С. 359.
В итоге это и произошло: в ГК РФ был включен значительный массив норм, явно не относящихся к предмету и методу регулирования гражданского законодательства, причем в некоторых главах раздела VII эти нормы превалируют.
В связи с этим вряд ли можно возразить весьма эмоциональному заключению В.И. Еременко: "...в рамки ГК РФ втиснуто огромное количество норм административного и трудового права, что исказило цивилистическую сущность последнего и в целом бросило тень на Россию как цивилизованное государство в сфере нормотворчества" <1>. Поддерживая позицию В.И. Еременко, А.Г. Лахман пишет: "В результате осуществленных новаций часть четвертая ГК РФ представляет собой симбиоз норм гражданского, административного и трудового права объемом 327 статей. Кодификация подменена инкорпорацией, когда сравнительно небольшое количество общих положений (гл. 69 ГК, 30 статей) дополнено механическим переносом специальных законов в сфере интеллектуальной собственности. Подобная экзотическая модель правового регулирования интеллектуальной собственности, при которой все законодательство в данной сфере размещается только в Гражданском кодексе, не встречается нигде в мире" <2>. И резюме В.И. Еременко: "В России выбран самый худший вариант кодификации норм об интеллектуальной собственности из тех, которые были предложены для кодификации... часть четвертая ГК РФ в ее нынешнем виде, по сути, представляет собой Кодекс интеллектуальной собственности в Гражданском кодексе РФ" <3>.
--------------------------------
<1> Еременко В.И. Некоторые проблемы кодификации законодательства об интеллектуальной собственности // Законодательство и экономика. 2014. N 2; СПС "КонсультантПлюс".
<2> Лахман А.Г. Новеллы кодификации интеллектуальной собственности: плюсы и минусы // Власть и управление на Востоке России. 2008. N 3. С. 175.
<3> Еременко В.И. Часть четвертая Гражданского кодекса: семь лет спустя после принятия // Изобретательство. 2014. Т. 14. N 3. С. 11, 13.
Стремление объединить под "обложкой" кодекса все законы, регламентирующие отношения по поводу интеллектуальной собственности, было бы правильно реализовать посредством издания комплексного кодификационного акта - самостоятельного Кодекса интеллектуальной собственности. Проведение комплексной кодификации, как указывалось в § 1.1 настоящей работы, вполне допускается отечественной доктриной: когда налицо потребность в объединении разноотраслевого нормативного материала и при накоплении такого массива норм, которые позволяют говорить о возникновении комплексной отрасли законодательства. Принятие самостоятельного Кодекса интеллектуальной собственности, бесспорно, нашло бы поддержку у специалистов, которые еще применительно к проекту раздела VII ГК РФ отмечали: "Анализируемый проект мог бы стать настоящим актом кодификации и в качестве Кодекса интеллектуальной собственности встать в один ряд с семейным, жилищным, земельным, лесным и прочими комплексными кодексами" <1>.
--------------------------------
<1> Лахман А.Г. Новеллы кодификации интеллектуальной собственности: плюсы и минусы. С. 175.
2. В ГК РФ допустимо включать только те нормы, регулирующие отношения с участием наделенных властными функциями субъектов, которые устанавливают основания возникновения, обременения, изменения и прекращения интеллектуальных прав.
Обосновывая включение в ГК РФ большого массива норм административного права (норм, регулирующих отношения по регистрации промышленной собственности), Е.А. Павлова пишет: "Хотя сами эти нормы не являются гражданско-правовыми, они тем не менее выполняют вспомогательные функции по отношению к гражданско-правовым нормам об исключительных правах, так как устанавливают публично-правовые предпосылки возникновения, изменения и прекращения гражданских прав. Выделение таких норм в отдельный закон усложнило бы восприятие глав ГК, посвященных соответствующим видам интеллектуальной собственности. К тому же некоторые подобные положения (о регистрации юридических лиц, прав на недвижимость) уже были включены в ГК" <1>.
--------------------------------
<1> Павлова Е. Указ. соч. С. 209.
Комментируя подобные объяснения, В.А. Дозорцев писал: "Сторонники исчерпывающей кодификации видят выход в том, чтобы поместить в ГК все относящиеся к интеллектуальным правам нормы, в том числе и не принадлежащие к гражданскому праву. Основание одно - эти нормы существуют только ради гражданских прав, призваны обеспечить гражданский оборот интеллектуальных прав" <1>. По мнению правоведа, допустимо включение в ГК РФ норм, имеющих административный характер, но только таких, которые устанавливают основания возникновения гражданских прав и только для выполнения этой функции <2>. Иными словами, В.А. Дозорцев допускал закрепление в ГК РФ общих положений о регистрации прав на объекты промышленной собственности, но не видел оснований закреплять непосредственно в ГК РФ развернутый порядок государственной регистрации интеллектуальной собственности.
--------------------------------
<1> Дозорцев В.А. Интеллектуальные права. С. 360.
<2> Там же. С. 361.
В ГК РФ, как известно, закреплены общие положения о государственной регистрации прав и фактов. Так, общие положения о государственной регистрации прав на недвижимое имущество содержатся в ст. 131 ГК РФ. Но порядок государственной регистрации прав на недвижимое имущество и основания отказа в регистрации этих прав устанавливаются законом о регистрации прав на недвижимость (п. 6 ст. 131 ГК РФ). Аналогичным образом в ст. 51 ГК РФ закреплены общие положения о государственной регистрации юридических лиц, но предусмотрено, что порядок такой регистрации устанавливается законом о государственной регистрации юридических лиц (п. 1 ст. 51 ГК РФ).
Вследствие сказанного является очевидным лукавством процитированная выше ссылка Е.А. Павловой на то, что положения о порядке государственной регистрации промышленной собственности включены в ГК РФ, подобно положениям о государственной регистрации юридических лиц и прав на недвижимость: в отличие от порядка регистрации промышленной собственности, достаточно подробно урегулированного в разделе VII ГК РФ, порядок регистрации юридических лиц и прав на недвижимость определяется специальными законами.
В развитие сказанного следует обратить внимание на то, что действующий ГК РФ содержит ст. 8.1, посвященную вопросам государственной регистрации прав на имущество и, как отмечает Л.В. Кузнецова, впервые закрепившую "в определенном смысле "общие положения", универсально применимые ко всем случаям государственной регистрации, а также устанавливающие принципы такой регистрации и общие подходы к ее осуществлению" <1>. Включение этой статьи стало логическим продолжением положений Концепции развития гражданского законодательства, устанавливающим, что "в ГК целесообразно включить общие положения о государственной регистрации имущественных прав, единые для различных объектов, в отношении которых предусмотрена правоустанавливающая (не учетная) регистрация, установив, в частности, принципы регистрации... правило о том, что право возникает с момента регистрации права в реестре" (п. 2.1 разд. II). Среди разновидностей государственной регистрации прав на имущество называют регистрацию: прав на недвижимое имущество (ст. 131 ГК РФ); прав на движимое имущество в случаях, установленных законом (п. 2 ст. 130 ГК РФ); исключительных прав на объекты промышленной собственности; прав на доли в обществе с ограниченной ответственностью.
--------------------------------
<1> Кузнецова Л.В. Комментарий к ст. 8.1 // Гражданский кодекс Российской Федерации. Постатейный комментарий к главам 1 - 5 / Под ред. Л.В. Санниковой. М.: Статут, 2015. С. 63.
При этом, что немаловажно, в отличие от ранее действовавшего п. 2 ст. 8 ГК РФ, предусматривающего, что "права на имущество, подлежащее государственной регистрации, возникают с момента регистрации соответствующих прав на него, если иное не установлено законом", содержанием ст. 8.1 ГК РФ охватываются случаи не только возникновения, но и ограничений (обременения) прав на имущества, а также их изменения или прекращения <1>.
--------------------------------
<1> Там же.
Вместе с тем содержание раздела VII ГК РФ нередко наталкивает правоприменителей на неверную по своему посылу мысль о том, что нормы этого раздела абсолютно "самодостаточны" и вовсе не коррелируют с иными положениями Кодекса. В частности, закрепление в ГК РФ достаточно подробного регулирования порядка регистрации объектов интеллектуальной собственности приводит судебные органы к выводу, что это принципиально иная разновидность государственной регистрации, нежели предусмотренная ст. 8.1 ГК РФ. Так, при подготовке Справки о соотношении статьи 8.1 Гражданского кодекса Российской Федерации с положениями раздела VII Гражданского кодекса Российской Федерации "Права на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации" (утверждена Постановлением президиума СИП от 22 августа 2014 г. N СП-21/10) была обозначена потребность в выявлении отличий государственной регистрации прав на имущество от регистрации результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации <1>. В итоге СИП пришел к противоречащему логике и праву выводу о том, что положения ст. 8.1 ГК РФ как в целом, так и в части п. 7 не применимы к отношениям в сфере государственной регистрации результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации <2>.
--------------------------------
<1> Софистическое обоснование, предложенное в Справке, выглядит следующим образом: "...следует отметить, что статья 8.1 ГК РФ текстуально указывает на то, что она касается регистрации прав на имущество (очевидно, имея в виду в первую очередь вещные права). В отношении же исключительных прав регистрация осуществляется не в отношении прав на имущество, а в отношении самого имущества (исключительное право статьей 1226 ГК РФ признано имущественным правом, а статья 128 ГК РФ говорит о том, что имущественное право охватывается понятием "имущество")".
<2> См. об этом: Иванов А.А. Проблемы действия ст. 8.1 ГК РФ в отношении объектов интеллектуальной собственности // Вестник экономического правосудия. 2016. N 1; Рожкова М.А. СИП решил. Прав ли СИП? // ЭЖ-Юрист. 2016. N 2. С. 9.
С учетом сказанного следует признать, что было бы допустимо включить в раздел VII ГК РФ нормы, определяющие особенности государственной регистрации промышленной собственности и возникновения, обременения, изменения или прекращения соответствующих прав. Но это должны были быть лишь общие положения, но не подробная регламентация порядка такой регистрации, которая относится к сфере публичного, но не частного права.
3. Практикой подтверждена невозможность реализации идеи объединения в разделе VII ГК РФ всех норм об интеллектуальной собственности с исключением специальных законов в этой области.
В.А. Дозорцев всегда говорил о невыполнимости задачи исчерпывающей кодификации, исключающей специальное законодательное регулирование интеллектуальной собственности за рамками ГК РФ: "Принципиальный подход - исчерпывающая регламентация всех рыночных (и даже примыкающих к ним.) отношений в ГК - не может считаться правильным. Он не только ошибочен, но еще и совершенно не реалистичен и просто не осуществим" <1>.
--------------------------------
<1> Дозорцев В.А. Указ. соч. С. 359.
Этот вывод в полной мере подтвержден существующей реальностью - разработчикам, бесспорно, не удалось объединить все нормы, относящиеся к обороту интеллектуальной собственности, в разделе VII ГК РФ.
Например, не вошли в этот раздел Кодекса нормы антимонопольного законодательства, касающиеся некоторых объектов интеллектуальных прав, - такие нормы содержатся, в частности, в ст. ст. 14.4 и 14.5 Федерального закона "О защите конкуренции". В настоящее время ведется работа, направленная на расширение предметной области регулирования законодательства о конкуренции в части распространения его на оборот материальных носителей промышленной собственности - изобретений, полезных моделей, промышленных образцов. Причем предполагается применять законодательство о конкуренции не к самим объектам патентования, а к обороту товаров, в которых они воплощены: планируется, что пострадавшая сторона сможет не только потребовать выплаты компенсации или возмещения убытков, но и с помощью Федеральной антимонопольной службы привлечь нарушителя к административной ответственности в виде приостановления деятельности до устранения нарушения или запрета осуществлять незаконную деятельность.
Не были включены в раздел VII и нормы, определяющие особенности совершения таможенных операций в отношении товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности. Ранее эти нормы содержались в Таможенном кодексе РФ, затем в Таможенном кодексе Таможенного союза (гл. 45), а теперь в Таможенном кодексе Евразийского экономического союза. Таможенный кодекс ЕАЭС закрепляет положения, касающиеся не только контроля за правильностью определения таможенной стоимости товаров, в которых воплощены объекты интеллектуальной собственности, но и применения мер по защите интеллектуальной собственности. Причем действующий Таможенный кодекс сохраняет ту же особенность, на которую обращалось внимание и ранее <1>: таможенный контроль распространяется только на объекты авторских и смежных прав, а также на товарные знаки и наименования мест происхождения товаров, тогда как к компетенции таможни не относятся контроль за патентным контрафактом, а также обеспечение защиты прав на селекционные достижения, топологии интегральных микросхем и др. Указанное подтверждается п. 3 ст. 385 Кодекса, согласно которому к объектам интеллектуальной собственности, которые могут быть включены в единый таможенный реестр объектов интеллектуальной собственности государств-членов, относятся объекты авторского права и смежных прав, товарные знаки, знаки обслуживания и наименования мест происхождения товаров.
--------------------------------
<1> См., например: Панова Е.Н. Объекты интеллектуальной собственности: основные понятия, классификация, роль таможенных органов в обороте через таможенную границу РФ товаров, содержащих объекты интеллектуальной собственности // Право и экономика. 2009. N 12. С. 40; Трофимов С.В. О правовой сущности понятия "контрафакт" // Биржа интеллектуальной собственности. 2010. N 9. С. 14.
"Антипиратский закон" - Федеральный закон "О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации по вопросам защиты интеллектуальных прав в информационно-телекоммуникационных сетях", регулирующий возложение ответственности в виде блокирования сайтов, содержащих нелегальный контент и нарушающих авторские права, потребовал внесения соответствующих модификаций не только в раздел VII ГК РФ, но и в Гражданский процессуальный кодекс РФ, Арбитражный процессуальный кодекс РФ, а также в Федеральный закон "Об информации, информационных технологиях и о защите информации".
Нельзя не упомянуть и существование самостоятельного закона, касающегося деятельности, связанной "с правовой охраной результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, защитой интеллектуальных прав, приобретением исключительных прав на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, распоряжением такими правами", - Федерального закона "О патентных поверенных".
Сохранены "на своем месте" нормы, устанавливающие уголовную и административную ответственность за правонарушения в сфере интеллектуальной собственности, - соответственно в Уголовном кодексе РФ и Кодексе РФ об административных правонарушениях.
Существует и целый ряд федеральных законов, регламентирующих некоторые аспекты фирменного наименования (критику отнесения фирменного наименования к числу объектов интеллектуальных прав см. в § 2.2 настоящей работы). Так, В.А. Усанова в своем исследовании упоминает, в частности, Федеральные законы "Об акционерных обществах", "Об инвестиционных фондах", "О хозяйственных партнерствах", "О производственных кооперативах", "Об обществах с ограниченной ответственностью", "О сельскохозяйственной кооперации", "О ломбардах", "Об организации страхового дела в РФ", "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей", "О банках и банковской деятельности", "Об аудиторской деятельности", "О рынке ценных бумаг", "Об организованных торгах", "О клиринге, клиринговой деятельности и центральном контрагенте" и т.д. <1>.
--------------------------------
<1> Усанова В.А. Некоторые проблемы правового регулирования наименования юридических лиц // Научный вестник ВФ РАНХиГС. 2016. N 1. С. 59 - 68.
Данный список может быть продолжен. Но и в представленном виде изложенное подтверждает: несмотря на активное муссирование "концептуально новой" идеи о регламентации отношений в сфере интеллектуальной собственности только в ГК РФ с исключением любых специальных законов, на практике эта идея не реализована, да и со всей очевидностью не может быть реализована. Другое дело, что следование этой ошибочной идее, которая до сих пор позиционируется как концепт раздела VII ГК РФ, все чаще становится препятствием для адекватного развития отраслевого законодательства, регламентирующего эту сферу, и, следовательно, для повышения эффективности правовой охраны и защиты интеллектуальной собственности.
Например, эксперты отмечали очевидное несовершенство норм Уголовного кодекса РФ и Кодекса РФ об административных правонарушениях, явно нуждающихся в развитии и актуализации: "К сожалению, диспозиции статей 146, 147 и 180 УК РФ, обеспечивающих правовую защиту исключительных прав на ОИС (объекты интеллектуальной собственности. - Прим. М.Р.), сформулированы так же однобоко, как и соответствующие нормы Таможенного кодекса. Уголовная ответственность за неправомерное использование ОИС необоснованно ограничена лишь пятью-шестью видами объектов исключительных прав. Что касается содержания Административного кодекса РФ, то по данному предмету в нем приведена только одна статья прямого действия: "Нарушение авторских и смежных прав, изобретательских и патентных прав" (ст. 7.12). Данная норма содержит перечень ОИС, охраняемых от неправомерного использования, еще меньший по объему, чем в Уголовном и Таможенном кодексах. Такого рода несоответствия ничем не объяснимы и существенно снижают эффективность борьбы с контрафактом, количество которого год от года увеличивается (как в Российской Федерации, так и в целом в мире)" <1>.
--------------------------------
<1> Трофимов С.В. О правовой сущности понятия "контрафакт". С. 14.
Но более показательным в этом смысле будет пример противодействия реализации "четвертого антимонопольного пакета", которым предлагалось расширить влияние законодательства о конкуренции на интеллектуальную собственность. Важно отметить, что возражения разработчиков раздела VII ГК РФ против реализации этих инициатив, по сути, строились исключительно на посыле о недопустимости регулирования интеллектуальной собственности нормами антимонопольного законодательства (являющимися нормами административного законодательства), - подчеркивалось, что такое регулирование может осуществляться посредством норм только гражданского законодательства. Особый же акцент делается на том, что ГК РФ и без того содержит достаточный инструментарий для защиты интеллектуальной собственности от нарушений, который не нуждается в дополнениях.
