2020-04-07
97
Такой посыл является в корне неверным. Но, что еще более значимо, он вступает в противоречие, в частности, с Парижской конвенцией, ст. 10.bis которой обязывает государства - участников Конвенции обеспечить гражданам эффективную защиту от недобросовестной конкуренции, а ст. 10.ter - правовые средства для эффективного пресечения подобных действий. Более того, недобросовестная конкуренция упоминается в Парижской конвенции в качестве объекта промышленной собственности, что нередко выступало объектом критики и что послужило для Г. Боденхаузена основанием специально заметить: "Пресечение недобросовестной конкуренции (la 
de la concurrence 
) включено как объект охраны промышленной собственности по той причине, что часто посягательства на права промышленной собственности... или незаконное использование указания происхождения или наименования места происхождения являются и актами недобросовестной конкуренции. Однако Конвенция... закрепляет также общий принцип, согласно которому всякая конкуренция, противоречащая частным обычаям в области промышленности или торговли, образует акт недобросовестной конкуренции; кроме того, Конвенция приводит примеры такой недобросовестной конкуренции" <1>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Боденхаузен Г. Парижская конвенция по охране промышленной собственности. Комментарий / Пер. с фр. Н.Л. Тумановой; под ред. М.М. Богуславского. М.: Прогресс, 1977. С. 39.
В.П. Арсентьев, подчеркнув, что Парижская конвенция не устанавливает, в каком нормативном правовом акте должны быть закреплены соответствующие положения, обозначает особенности Конвенции в части регулирования недобросовестной конкуренции: "...во-первых, имеется перечень ее форм, который надо рассматривать как минимальный для стран - участниц Парижского союза. Эти формы являются общепризнанными видами недобросовестной конкуренции и представляют собой действия, вызывающие смешение, дискредитацию и использование вводящих в заблуждение указаний и утверждений. Наличие в Парижской конвенции общего определения недобросовестной конкуренции в сочетании с указанием на ее конкретные формы дает возможность создать в национальном законодательстве стран-участниц механизм реагирования на появление новых видов недобросовестных действий в этой сфере борьбы с ними; во-вторых, ввиду того что перечень запрещенных форм недобросовестной конкуренции законодательства не является исчерпывающим, любое государство может включать в национальное законодательство и другие действия, которые оно оценивает так же. К таким действиям чаще всего законодательство различных стран в настоящее время относит нарушения законодательства о коммерческой тайне, о рекламе, о нарушениях прав промышленной собственности ("присвоении чужих достижений")" <1>.
|
|
|
--------------------------------
<1> Арсентьев В.П. Недобросовестная конкуренция: национальное и международное регулирование // Марийский юридический вестник. Вып. 1; https://cyberleninka.ru/article/n/nedobrosovestnaya-konkurentsiya-natsionalnoe-i-mezhdunarodnoe-regulirovanie.
Вследствие сказанного можно заключить, что пресечение недобросовестной конкуренции является одним из аспектов защиты интеллектуальной собственности, требующим постоянного внимания ввиду появляющихся новых форм злоупотреблений и, соответственно, законодательного урегулирования. Возражения против дополнения и конкретизации законодательства в этой сфере препятствуют не только совершенствованию самого законодательства о конкуренции, но и эффективному развитию правовой охраны и защиты интеллектуальной собственности.
В развитие сказанного хотелось бы заметить, что в рамках всеобщей "цифровизации" и бурного развития информационных технологий сфера интеллектуальной собственности приобретает все большее значение. И существующий сегодня запрет на специальное законодательство в области правовой охраны и защиты интеллектуальных прав, вне всяких сомнений, будет тормозить введение необходимого правового нормирования, что негативно скажется на развитии не только отечественного законодательства, но и экономики в целом.
4. Нуждается в исправлении стиль изложения норм законодательства, регламентирующего интеллектуальную собственность.
Манеру изложения материала в разделе VII ГК РФ (но не всего Кодекса в целом) сложно оценить положительно. Еще на стадии проекта стиль раздела VII подвергался экспертами критике: "Многословный и тяжелый для восприятия стиль изложения демонстрирует слабую юридическую технику, а также далеко не блестящее знание государственного языка Российской Федерации. Проект не отвечает одному из безусловных требований к закону - четкости и лаконизму изложения его норм. В законе должна быть минимизирована многовариантность его толкования, чего, к сожалению, не удалось достичь разработчикам законопроекта. В этой связи хотелось бы напомнить о том, что отсутствие четких формулировок всегда на руку нарушителям закона и вредит правообладателям, поскольку затрудняет защиту прав" <1>.
--------------------------------
<1> Некоторые размышления о проекте части IV ГК РФ Ирины Тулубьевой и Виктора Осипова // http://www.unescochair.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=81&Itemid=7.
Названные недостатки так и не были исправлены: текст действующей редакции раздела VII ГК РФ отличается нарочитой усложненностью - перегруженностью синтаксических конструкций, множеством придаточных предложений. Нельзя не замечать и наличие в нем массы уточнений, не несущих какой-либо смысловой нагрузки, длиннот и многократных необоснованных повторов, серьезно препятствующих уяснению сути содержащихся в данном разделе конструкций и положений. По всей видимости, это стало одной из причин того, что "законодательные новеллы в части регламентации положений об интеллектуальных... правах в полной мере не способствовали ясности в понимании системы интеллектуальных прав" <1>.
--------------------------------
<1> Синицын С.А. Некоторые тенденции развития российского гражданского законодательства: влияние доктрины и зарубежного опыта // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. 2015. N 5 (54). С. 872.
Вероятно, как достижение рассматривается разработчиками раздела VII сокращение оборота "результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий" до клише "результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации", встречающегося практически в каждом абзаце статей раздела VII. Оно, бесспорно, стало привычным, но продолжает утяжелять текст, особенно при его неоднократном использовании в одном абзаце, а то и предложении.
|
|
|
Например, абз. 3 п. 1 ст. 1229 ГК РФ сформулирован следующим образом: "Другие лица не могут использовать соответствующие результат интеллектуальной деятельности или средство индивидуализации без согласия правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом. Использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации (в том числе их использование способами, предусмотренными настоящим Кодексом), если такое использование осуществляется без согласия правообладателя, является незаконным и влечет ответственность, установленную настоящим Кодексом, другими законами, за исключением случаев, когда использование результата интеллектуальной деятельности или средства индивидуализации (выделено мной. - М.Р.) лицами иными, чем правообладатель, без его согласия допускается настоящим Кодексом".
Замена длинного клишированного выражения "результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации", например, коротким выражением "объекты прав", сокращение повторений и ненужных уточнений уже значительно упростили бы текст этого абзаца: "Другие лица не могут использовать соответствующие объекты прав без согласия правообладателя, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом. Использование объектов прав, если оно осуществляется без согласия правообладателя, является незаконным и влечет ответственность, установленную законом, за исключением случаев, когда использование без согласия правообладателя допускается настоящим Кодексом".
Но подобная (по сути редакционная) работа, способствующая общедоступности раздела VII для понимания, проведена не была. В итоге язык рассматриваемого раздела малопонятен, а объем искусственно увеличен за счет длиннот, а также ничем не обусловленных уточнений и повторений. Это делает раздел об интеллектуальной собственности практически недоступным для большинства граждан и малопонятным даже для профессиональных юристов. При "наслоении" проблематики цифровой сферы законодательство об интеллектуальной собственности грозит стать вовсе "недосягаемым" для понимания.
|
|
|
Можно было бы списать существующее положение вещей на то, что ГК РФ ориентирован на профессиональных правоприменителей, подобно тому, как немецкий исследователь Ганс Доле, отмечая отсутствие в ГГУ такого качества, как простота, признает: "...думается, что законодатель махнул на это рукой и склонился на сторону тех, кто придерживается мнения, что кодексы создаются не для профана, а для судьи; их значение состоит в том, чтобы... быть понятными судье, профану же они могут быть непонятными" <1>. Однако раздел VII точно так же весьма сложен и для правоприменителей, что проявляется на практике (достаточно часто) в неправильном применении закона и влечет за собой необоснованный отказ в защите прав лиц, права которых нарушены. В связи с этим представляется верным обозначить позицию Р. Кабрияка, подчеркивающего: "Наблюдаемое в современном мире бесспорное усложнение права не может в качестве неизбежной реакции не усиливать стремление к составлению понятных всему населению кодексов, иначе под угрозу ставится принцип равенства граждан перед законом, но, с другой стороны, чем сложнее право, тем труднее реализовывать задачу по его достойному изложению" <2>.
--------------------------------
<1> Dolle H. Von Stil der Rechtssprache. Tubingen, 1949 (цит. по: Чухвичев Д.В. Основные методики кодификации. Германская школа. С. 158).
<2> Кабрияк Р. Указ. соч. С. 339.
В завершение сказанного следует признать, что осуществленная "исчерпывающая кодификация" законодательства об интеллектуальной собственности не отвечает требованиям, обычно предъявляемым к кодификации: "Кодификация представляет собой метод борьбы с излишним объемом законодательства, с его разбуханием, запутанностью, дублированием друг друга различными его элементами, с коллизиями, пробелами и иными проявлениями бессистемности, губительными для правового регулирования" <1>. В тех случаях, когда требования, предъявляемые к систематизации законодательства, не соблюдаются, как подчеркивает В.Д. Зорькин, открывается возможность ошибочного и произвольного выбора норм, деформируется правоприменительный процесс, ведь систематизация и кодификация законодательства не могут рассматриваться как чисто юридическая проблема - это стратегическая проблема развития общества и государства <2>.
--------------------------------
<1> Чухвичев Д.В. Кодификационные акты, их специфика и значение в системе права. С. 6.
<2> Зорькин В.Д. Право в условиях глобальных перемен. М., 2013. С. 73.
С учетом изложенного правильным является путь "извлечения" раздела VII из ГК РФ и издание его в качестве самостоятельного (комплексного) Кодекса интеллектуальной собственности. Это, бесспорно, потребует как дополнительной разработки концептуальных основ Кодекса, так и собственно работы с нормативным материалом, но позволит создать прочный базис для дальнейшего развития и совершенствования правовой охраны и защиты интеллектуальной собственности в современных условиях цифровой эпохи.
