III. Реформаторская деятельность М. В. Ломоносова

   Правильное понимание Ломоносова возможно лишь с учетом всех его многообразных устремлений. «Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник...» — эти пушкинские слова ориентируют на рассмотрение ломоносовского наследия в его совокупности. О том, что первым русским поэтам и писателя приходилось быть строителями и созидателями новой русской культуры и литературы, говорилось в лекции о русском классицизма. Поэтому коротко скажем о культурных и созидательных инициативах Ломоносова, которыми он занимался, наряду со свой активной научной деятельностью, прожив всего 55 лет. Действительно, уникальная и универсальная личность!

- Реформа стихосложения. Познакомившись с трактатом В. К. Тредиаковского «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735), Ломоносов излагает свою концепцию стихосложения («Письмо о правилах российского стихотворства», 1739), где отмечает прежде всего национальный характер стиха: «Первое и главнейшее мне кажется быть сие: российские стихи надлежит сочинять по природному нашего языка свойству, а того, что ему весьма несвойственно, из других языков не вносить». В «Письме…» представлены и описаны все элементы русской силлабо-тонической системы. К нему Ломоносов приложил написанную новой метрикой оду «На взятие Хотина».

- Риторическая организация коммуникативного пространства культуры. Новая культура предполагает и новый тип организации коммуникации в обществе. Этим объясняется внимание Ломоносова к риторике – к науке о речепроизводстве в коммуникативном пространстве культуры. Его «Краткое руководство к риторике» вышло в 1748 году, было оно необычным, поскольку раньше о риторике писали либо на церковнославянском, либо на латинском языке. Ломоносов же мыслит о русском, когда говорит: «Красноречие есть искусство о всякой материи красно говорить и тем преклонять других к своему об оной мнению. Предложенная оп сему искусству материя называется речь или слово». Здесь были представлены не только рассуждения Ломоносова о стиле, фигурах, но и о поэзии и прозе, а также даны его блестящие переводы античных и европейских авторов. По сути, книга Ломоносова стала первой в России хрестоматией мировой литературы.

Другой важной работой Ломоносова было «Предисловие о пользе книг церковных в российском языке», в котором обоснована идея церковнославянского наследия в русской культуре, идея преемственности, а также – теория трех штилей, значимая тем, что в ней Ломоносов указал на основные источники формирования русского литературного языка (церковнославянский язык и общеупотребительный русский).

 - Лингвистическая концепция. Трудная задача построения русского литературного языка нового времени решалась в спорах и исканиях. Создание норм и упорядоченностей языка – вот чем руководствовался Ломоносов, создавая «Российскую грамматику». Она стала первой научной грамматикой русского языка. В предисловии Ломоносов писал: «Повелитель многих языков, язык российский, не токмо обширностью мест, где лон господствует, но купно и собственным свои пространством и довольствием велик перед всеми в Европе», и сравнивал язык с необъятным морем, которое он и попытался измерить, установив правила и нормы.

   - Историческая концепция. Идея написания истории была связана не только со спорами Ломоносова и немецких академиков-историков, которые в то время занимали ведущее положение в Академии Наук, но и с пониманием, что новой русской культуре нужна «историческая память», память о корнях и истоках. Поэтому Ломоносов был так активно настроен против «норманской теории» немецких академиков и сам занялся историческими разысканиями. Цель своих трудов он определял так: «Коль великим счастьем я себе почесть могу, ежели моею возможною способностью древность российского народа и славные дела наших государей свету откроются». «Древняя российская история» Ломоносова была издана уже после смерти автора (1766), хотя раньше он успел опубликовать «Краткий российский летописец с родословием», где были изложены исторические события с 862 года по 1725-й. Нужно отметить, что Ломоносов был блестящим историком и знатоком русской истории, вопреки мифам о том, что «история не была его делом», которые повторяются и сегодня. Он знал русскую историю несоизмеримо лучше, чем немецкие академики и многие его современники, ведь он провел бесчисленные часы над чтением древних книг – и дома в деревне, и во время учебы, например, в Киево-Могилянской академии[2], где была прекрасная библиотека.

      IV. Поэтическое творчество Ломоносова.

      Поэзия стала главным творческим делом Ломоносова, хотя он писал и в других жанрах (например, трагедии). И дело не только в том, что Ломоносов оставил нам обширное лирическое наследие, а в том, что и здесь он выступил в роли первопроходца и реформатора. По сути, его главным достижением стало строительство новой русской поэзии, которая, как известно, была плохо знакома русскому читателю. В древнерусской литературе поэтическое творчество в основном развивалось в фольклоре и редких образцах книжных текстов, в XVII веке появляется силлабическая поэзия, носившая элитарный характер. Теперь наступает время формирования новой светской культуры, и поэзии в ней должно принадлежать свое место. Поэтому Ломоносову необходимо было создать и язык новой поэзии, обосновать такие важные концепты, как Поэзия, Поэт, Поэтическое говорение, которых не знала предшествующая русская традиция. Ломоносов успешно справляется с этой задачей: по сути, он «выстроил» здание русской поэзии, она развивалась дальше по тем линиям и законам, которые были найдены им. Именно поэтому русские поэты прекрасно знали Ломоносова, вторили ему, вступали с ним в поэтический «диалог», что будет показано ниже, хотя и коротко.

- Образ поэта-гражданина. Идея о гражданском предназначении поэта, которую мы знаем больше по стихотворению Некрасова «Поэт и гражданин», обоснована была Ломоносовым в стихотворении «Разговор с Анакреоном» (обратите внимание на этот стих, он еще нам понадобится в будущем!!!!). Этот текст построен как диалог двух поэтов – Анакреона и Ломоносова, которые, как это и принято в разговоре любых поэтов, говорят о поэзии. Анакреон – знаменитый древнегреческий поэт, один из девяти величайших лириков античности, был широко известен в Европе и в России уже начала XVIII века, его творчество положило начало целому направлению в поэзии – анакреонтике. Его поэзия – поэзия любви, простых человеческих радостей, умеренности. Вот и в стихотворении Ломоносова он излагает свою позицию: «…гусли поневоле / Любовь мне петь велят». Однако Ломоносов, который тоже хотел бы петь о «нежной любви», отвечает:

Мне струны поневоле

Звучат геройский шум.

Не возмущайте боле,

Любовны мысли, ум;

Хоть нежности сердечной

В любви я не лишен,

Героев славой вечной

Я больше восхищен.

Анакреон далее рассуждает о своей возлюбленной Музе и ее изображении (а Муза у него своя, анакреонтическая). Ломоносов же говорит в ответ о своей «возлюбленной», о своей Музе, которая вдохновляет его как поэта:

Изобрази Россию мне,

Изобрази ей возраст зрелой

И вид в довольствии веселой,

Отрады ясность по челу

И вознесенную главу…

Так Ломоносов и формулирует позицию русского поэта-гражданина: он тяготеет к изображению высокого, героического и прекрасного, а главный предмет его творческого служения – государство и родина. Действительно, гражданская тематика будет привлекать внимание всех русских поэтов (Рылеев, Пушкин, Лермонтов, Тютчев, Ахматова, Берггольц, Евтушенко, Вознесенский и многие другие).

Таким образом ода – излюбленный жанр Ломоносова-поэта, и стала под его пером именно гражданским жанром, поскольку была посвящена государству и России. Хотя и тут мы можем встретиться с очередной мифологической конструкцией, представляющей оду как похвальную, восхваляющую монарха. Это в корне неверно, но навязывается с поразительной настойчивостью школьникам, у которых нет достаточных интеллектуальных ресурсов, чтобы определиться в теме. А они таковы: да, оды посвящали монархам, но в те времена монарх был символом, знаком государства и его процветания, и какие-то важные даты, связанные с монархом, были не его личным делом, а государственными праздниками. Ведь чаще всего оды посвящались дню восхождения на престо, тезоименитству (день памяти того святого, в часть которого назван монарх) или рождению наследника. А потому торжества в честь этих дат воспринимались в то время как праздники российского государства. Если учесть при этом, что автор оды – Поэт, пророк, восторженный к небесам и вещающий божественные истины, то становится понятным, что через его уста передается нам представление об идеальном, прекрасном государстве, какой и показана Россия в одах Ломоносова («рай», «Эдем»).

- Поэт-пророк и его сакральные функции. Эта идея Ломоносова стала одной из определяющих. Ведь он не только определил поэтическое вдохновение как восторг (с этой темой вы знакомы по материалам семинара), изначально помещая Поэта и Поэзию в область духовно-религиозной традиции[3], но и прямо говорил о пророческом служении Поэта. Например, стихотворение 1747 года:

Устами движет Бог; я с ним начну вещать.

Я тайности свои и небеса отверзу,

Свидения ума священного открою.

И дело стану петь, несведомое прежним!

Ходить превыше звезд влечет меня охота,

И облаком нестись, презрев земную низкость.

Этот текст можно считать переводом из «Метаморфоз» Овидия, чего Ломоносов и не скрывал. Однако русский читатель, мало знавший Овидия, но воспитанный на религиозных текстах, воспринимал стихотворение в иной системе. Обратим внимание на первую строку – «Устами движет Бог…», она отсылает нас к книге «Исход» (Ветхий Завет), где описывается исход евреев из египетского плена под руководством пророка Моисея. Именно его – простого пастуха, выбрал бог для этой миссии. Поначалу Моисей сомневался, в том числе и потому, что «не речист» (косноязычен – О. М. Г.). Читаем: «И сказал Моисей Господу: о, Господи! человек я не речистый <…>, я тяжело говорю и косноязычен» (Исх., 4: 10). И бог ответил ему: «Я буду при устах твоих и научу тебя, что говорить». Такие ассоциации были хорошо понятны русскому читателю, и Ломоносов, несомненно, сам конструировал связь с ветхозаветным текстом. Таким образом, мы можем говорить о том, что Поэт здесь уравнен с пророком, который открывает людям божественные истины (так и было в истории Моисея[4]). Еще очень важно у Ломоносова местоположение Поэта – он житель неба («превыше звезд»).

Итак, сакральная функция Поэта состоит в том, что от способен к откровениям, ясновидению, передаче высших священных истин. Он видит мир не «телесными очами», а духовными. Например: «Я духом зрю минувши веки», «О мыслей наших рай прекрасный!». Именно на этой волне появляется в поэзии Ломоносова такое стихотворение