Функционально-семантическая речемыслительная категория диалогичность /монологичность и ее реализация в молитве

Существование двух форм речевого общения – монолога и диалога – общепризнанно. В отечественном языкознании их научное изучение и описание началось в 20–30-е годы в работах Л.В. Щербы, Л.П. Якубинского, М.М. Бахтина, В.Н. Волошинова и др. (Щерба 1915; Якубинский 1923; Бахтин 1993; 1994). Развитие теории диалога и монолога как форм речи было продолжено в 40–50-е годы Б.А. Лариным, Г.О. Винокуром, Н.Ю. Шведовой, Е.М. Галкиной-Федорук, М.А. Михлиной и др. (Ларин 1948; Винокур 1959; Галкина-Федорук 1953; Шведова 1956; Михлина 1956). Новый импульс изучение диалога и монолога получило с конца 60-х годов, когда наряду с работами общетеоретического характера появились исследования, обращенные к анализу монологической и диалогической речи в разных сферах речевой деятельности: разговорной, художественной, научной, публицистической (см., например: Виноградов 1963; Соловьева 1965; Холодович 1967; Арутюнова 1970; Балаян 1971; Гельгард 1971; Занько 1971; Будагов 1974; Лаптева 1976; Разинкина 1978; Славгородская 1978; Валюсинская 1979; Савинский 1980; Леонтьев 1981; Нистратова 1985; Светана 1985; Кожина 1986; Богомолова 1987; Зайцева 1987; Ястрежембский 1991; Сулименко 1993; Шмелева 1995; Нестеров 1996; Семененко 1996 и др.).

Несмотря на большой интерес исследователей к проблеме диалога и монолога ее разработка не завершена и многие из предлагаемых решений носят дискуссионный характер. До сих пор остается открытым вопрос о релевантных признаках диалога и монолога (см., например: Шведова 1956: 68; Гельгардт 1971: 144; Лаптева 1976: 52), что ставит под сомнение необходимость и возможность разграничения этих форм речи, поскольку они "почти никогда не существуют в чистом виде... любой разговор почти автоматически переходит в повествование о чем либо (en récit)... повествование в любой момент может развиться в диалог" (Греймас, Курте 1983: 502). Идея о непротивопоставленности монолога и диалога, их близости, взаимопереходности объединяет многие работы, посвященные изучению форм речевого общения (см.: Якубинский 1923: 133; Mukařovsky 1948; Винокур 1959: 279; Холодович 1967; Занько 1971; Будагов 1974: 9; Лаптева 1976: 52; Йотов 1977; Кожина 1981: 192–193 и др.).

В рамках решения проблемы соотношения диалога и монолога с учетом коммуникативной природы языка современными исследователями выдвигается положение о диалогичности как особом свойстве, признаке монологической речи. Феномен диалогичности слова, высказывания, текста, мышления является предметом исследования целого ряда наук гуманитарного цикла – риторики, литературоведения, лингвистики, стилистики, психологии, в каждой из которых формируется свое представление о сущности и функциях этого явления.

В работах по риторике диалогичность трактуется как особое свойство ораторского монолога (см.: Кохтев 1994; Михальская 1992; 1996). Н.Н. Кохтев связывает понятие диалогичности ораторской речи с ее обязательным учетом реакции аудитории и дает описание языковых средств, обеспечивающих контакт говорящего и слушающих (Кохтев 1994: 128–139).

А.К. Михальская оперирует понятием "диалогичность" при описании признаков, формирующих основы риторического идеала, понимаемого как система "наиболее общих ожиданий и требований к хорошей речи" (Михальская 1996: 43). Исходя из положения о том, что диалогичность является отражением характера отношений "говорящий – слушающий", социальной иерархии участников общения, исследователь различает две оппозиции "монологичность/диалогичность речи" – по содержанию и по форме (там же: 59–62).

Первое противопоставление основано на типе отношений участников акта коммуникации. Равноправные отношения между субъектом и адресатом речи, когда говорящий "видит своего партнера по общению принципиально таким же, как он сам, – живым, чувствующим, активным и деятельным субъектом", определяются А.К. Михальской как субъект-субъектные, симметричные, а слово адресанта как диалогическое по содержанию (там же: 59–61). В том случае, когда говорящий считает своего партнера "неким сосудом, который нужно наполнить, некоей tabula rasa – чистым листом, который надо исписать, неким объектом, которым можно манипулировать", возникает речь монологическая по содержанию. При этом тип отношений между участниками коммуникации квалифицируется исследователем как субъектно-объектный, асимметричный (там же: 59). Вторая оппозиция "монологич-ность/диалогичность речи" – по форме – предполагает учет социальной иерархии участников. Как считает А.К. Михальская, диалогическая речь основывается на концепции социального равенства собеседников, монологическая – на концепции иерархии (там же: 68).

Литературоведение последних десятилетий тоже обращается к термину "диалогичность" ("диалогизм"). Здесь понятие диалогичности основывается на бахтинской концепции полифонии литературного произведения, его идее универсальности диалогических отношений и сопряжено с характеристикой вовлеченности сознания, поведения, высказывания говорящего лица в процессы межличностного общения (см.: Нестеров 1996). Кроме того, диалогичность понимается и как интертекстуальность, которая предполагает диалог автора с предшественниками (реминисценции), и как проявление оппозици "я – другой" в диалоге автора с героем, писателя с читателем, в сознании персонажа (см.: Чернец 1994).

В стилистике понятие диалогичности монологической речи долгое время рассматривалось на материале художественной речи, и здесь понятие диалогичности соприкасается и соотносится с понятием драматургичности, драматизированности монолога, с одной стороны (Виноградов 1963), и с понятием полифоничности повествования, то есть его способности аккумулировать, соединять в себе разные субъектно-речевые сферы, чужое слово, – с другой (Бахтин 1994).

Осмысление и развитие идей М.М. Бахтина и В.В. Виноградова в современной стилистике ведется в нескольких направлениях: рассматриваются причины возникновения диалогичности в монологических текстах (Якобсон 1975; Лаптева 1990); выявляются функции диалогичности (Шелюто 1957; Левшун 1992б; Кожина 1986; Винокур 1990; Прохватилова 1998); определяются особенности диалогичности в текстах разной жанровой и стилевой принадлежности (Шелюто, 1957; Кожина 1981; 1986; Левшун 1992а), описываются отдельные приемы, порождающие диалогичность монологической речи (Разинкина 1978; Славгородская 1978; Кожина 1981; Нистратова 1985; Светана 1985; Красавцева 1987; Винокур 1990 и др.). При этом обнаруживаются различия в трактовке понятия диалогичности и ее признаков.

Наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой диалогичность монологической речи ассоциируется с использованием приемов и средств активизации внимания слушателей (см.: Шелюто 1957; Левшун 1992б; Винокур 1990: 310 и др.). Однако эта точка зрения разделяется не всеми исследователями. Так, например, С.В. Светана называет диалогизацию, в основе которой лежат средства активизации реакции слушателей, псевдодиалогизацией (Светана 1985). Рассматривая вопросы диалогичности монологических жанров телевизионной речи и исходя из положения о том, что в устной звучащей речи монолог носит диалогизированный характер, "неизбежно отражает особенности форм диалогического общения" (Светана 1985: 40), автор выделяет внешние признаки диалогичности, к которым относит средства и приемы, помогающие установить контакт, стимулирующие внимание, призывающие слушателя следовать за мыслью говорящего. Это обращения, императивные формы, призывающие к активному действию, формы 2-го лица, употребленные в прямом и обобщенно-личном значении, безличные формы, вопросно-ответные построения.

Однако, по мнению С.В. Светаны, эти языковые средства не являются отражением диалогичности монолога, а создают лишь иллюзию диалогизации монологического сообщения и не выводят такой способ изложения за рамки собственно-монологического типа речи (там же: 41–42). Монолог, как утверждает автор, ссылаясь на понятие драматического диалога В.В. Виноградова и скрытого диалога М.М. Бахтина (см.: Виноградов 1963: 40; Бахтин 1994: 90), диалогизируется не за счет внешних примет, а такими способами, благодаря которым монолог представляет собой как бы "конденсацию диалогической речи" (Светана 1985: 43), когда возможные реплики собеседника опускаются. В числе таких стилистических приемов диалогизации называются: ответ без открыто выраженного вопроса, альтернативный вопрос, оставленный говорящим без ответа, вопросно-ответное построение альтернативного типа, риторический вопрос (там же).

В современных семантических исследованиях диалогичность рассматривается как свойство текста (высказывания), отражающее отношения говорящего и слушающего, субъекта и адресата речи, соотношение "я"-сферы и "ты"-сферы модуса высказывания (см.: Арутюнова 1981: 357–358; Леонтьев 1981; Клобуков 1984; Нистратова 1984; Ковтунова 1986; Шмелева 1995 и др.).

Существование феномена диалогичности речи как языкового выражения диалогичности мышления подтверждается психологическими исследованиями диалога (см.: Библер 1975; Научное творчество 1969; Тихомиров 1969; Кучинский 1983; Познание 1988; Загадка 1991 и др.; см. также: Кожина 1981: 194–200), результаты которых доказывают диалогичность мышления и всего сознания человека в целом. По данным Г.М. Кучинского, процесс речемыслительной деятельности человека диалогичен; он протекает в форме внутреннего диалога, представляющего собой речевую форму взаимодействия различных точек зрения, выражаемых одним и тем же индивидом (Кучинский 1983: 40).

В данной работе, принимая во внимание сложившееся в учебной и научной практике понимание терминов "монолог" и "диалог", мы используем при анализе формы речи, в которой реализуется молитва, термины "монологичность" и "диалогичность" речи. Образование этих терминов с помощью суффикса -ость позволяет подойти к их определению с позиций, более обобщенных и отвлеченных от конкретного значения слов "монолог" и "диалог". Понятия диалогичность::монологичность рассматриваются нами в рамках категории речи, которая характеризуется набором признаков в плане содержания и комплексом моделей в плане выражения. Коррелятивные отношения диалогичности и монологичности создают единую речемыслительную функционально-семантическую категорию. Понятия "монологичность" и "диалогичность" обладают номенклатурой признаков, функционально-семантический характер соотношения которых обеспечивает доминирование диалогичности или монологичности в речи.

Так, монологичность и диалогичность сближает то, что они являются свойствами речи, обеспечивающими ее отнесенность к тому или иному виду. Вместе с тем их отличия состоят, прежде всего, в возможности (для диалогичности) и невозможности (для монологичности) обратимости адресанта и адресата речи. Другим признаком, противопоставляющим диалогичность и монологичность, является степень участия субъекта речи в процессе проповедания. Этот признак устанавливается на основании описанного в специальной литературе синтезирующего свойства языковых единиц, в качестве которого принимается степень участия субъекта в описываемых событиях (термин С.П. Лопушанской; см.: Лопушанская 1990; Лопушанская, Супрун 1989; Тупикова 1997). Монологичность речи характеризуется высокой степенью участия субъекта речи в процессе речепроизводства. Диалогичность речи связана с варьированием этого признака по шкале "высокая степень участия – низкая степень участия". Кроме того, к числу релевантных признаков диалогичности и монологичности относятся также авторизация (=речевая позиция субъекта речи), которая обеспечивается актуализацией в высказывании "я"-сферы, и адресация (=направленность речи), которая связана с актуализацией "ты"-сферы высказывания. Функционально-семантический характер соотношения этих признаков обеспечивает доминирование диалогичности или монологичности речи. Такой подход позволяет в качестве д о м и н а н т ы молитвы назвать диалогичность, которая конкретизируется нами как глубинная диалогичность.